Общие замечания. Как мы выше отметили, различные договорные условия, теоретически подпадающие под судебный ex post контроль

Как мы выше отметили, различные договорные условия, теоретически подпадающие под судебный ex post контроль, должны контролироваться судом с дифференцированной степенью интенсивности. Некоторые условия политика права требует контролировать гораздо менее интенсивно, чем другие.

Как уже отмечалось в т. 1 книги, речь идет в первую очередь о разделении договорных условий на центральные и сопутствующие (периферийные). Судебный контроль справедливости центральных договорных условий должен осуществляться намного более осторожно, чем контроль периферийных договорных условий. Это связано как с разной вероятностью сбоев теории рационального выбора, так и со сложностями в судебной оценке адекватности соответствующего условия.

Напомним, что с точки зрения политики права сколько-нибудь интенсивный патернализм возможен в основном в отношении сопутствующих условий договора. Соответственно, ограничение свободы договора в отношении таких условий, которые определяют основной предмет исполнения и цену, и контроль соразмерности обмениваемых благ не могут осуществляться судом сколько-нибудь интенсивно. Этот вывод в равной степени относится как к модели ex ante, так и к модели ex post ограничения договорной свободы. Суд не должен (за вычетом отдельных исключительных случаев) вторгаться в анализ эквивалентности обмениваемых благ, решать за сторону, какие товары, услуги или работы и в каком объеме ей нужны, и ставить под сомнение акцептованную этой стороной договорную цену. Эти ключевые параметры сделок в условиях рыночной экономики по общему правилу определяются законами спроса и предложения или в исключительных случаях - законодателем или органами исполнительной власти, но никак не судом.

Выше, в главе об издержках патерналистских ограничений договорной свободы, мы уже описывали причины такой дифференциации. Здесь лишь приведем еще один аргумент в ее пользу, релевантный именно ex post модели контроля. Дело в том, что цена ошибочного ограничения судом центральных условий договора, фиксирующих основные параметры сделки, гораздо выше, чем в случае ограничения неких периферийных условий договора. Безусловно, любые неценовые условия имеют отражение в цене. Но часто их доля влияния на цену не носит значительного характера с учетом низкой вероятности их реализации. Поэтому цена ошибки при судебной коррекции такого неценового условия часто (хотя и не всегда) оказывается намного ниже, чем цена ошибки судебного вмешательства в условия договора об основном предмете договора и цене. Если судья проявит избыточный патернализм и неоправданно снизит неустойку, то это не нарушит рациональные ожидания контрагентов настолько, чтобы полностью исключить взаимовыгодный характер сделки. В то же время ошибка суда при попытке снизить договорную цену или скорректировать условие о количестве товара гораздо чаще может существенно подорвать ожидания сторон и лишить сделку какого-либо "Парето-оптимизационного" смысла. Думается, осознание того, что судебные ошибки возможны в обоих случаях, но их цена применительно к контролю центральных условий договора значительно выше, также предопределяет более осторожное отношение судов к контролю таких условий.

При этом, как уже отмечалось, вряд ли стоит идти настолько далеко, чтобы блокировать саму возможность судебного контроля центральных условий договора. Думается, что судебный контроль справедливости таких условий, которые непосредственно фиксируют основной предмет договора и цену (например, условие о наименовании приобретаемого товара и его количестве, об объекте аренды, о виде оказываемой услуги или выполняемых работ, цене таких договоров, процентной ставке по кредиту и т.п.), в принципе допустим, но должен осуществляться значительно более осторожно и только в случаях, когда для этого есть особые основания.

Эти особые основания имеют место тогда, когда общие политико-правовые резоны патерналистского контроля выражены очень существенно. Если несправедливость такого рода договорных условий сочетается с присутствием крайне ярко выраженных политико-правовых оснований допустимости патернализма, суд в порядке исключения может ограничить свободу договора и применительно к таким основным условиям.

Попытаемся привести примеры таких квалифицированных оснований патернализма.

Во-первых, здесь может подразумеваться такая ситуация, когда неравенство переговорных возможностей было выражено настолько сильно, что у контрагента просто не было иного реального выбора из-за отсутствия или ограниченности конкуренции. Поэтому, думается, как минимум с точки зрения справедливости имеются некоторые основания для оспаривания монопольно высоких цен и некоторых иных центральных условий, которые навязаны лицом, занимающим доминирующее положение на рынке, своим лишенным реального выбора клиентам. В отличие от этого в ситуации, когда контрагент не мог повлиять на содержание предложенного контракта, но мог без значительных сложностей, обратившись к конкурентам, добиться иных, более выгодных центральных условий, нет политико-правовых оснований для их контроля. Так, на наш взгляд, нет оснований для контроля центральных условий договора в отношении сделок с потребителями, если те могли бы относительно легко избежать принятия таких несправедливых условий на рынке. Если, например, рыночная цена галстука составляет 1 тыс. рублей, но конкретный продавец решил продать его за 5 тыс. рублей и нашелся покупатель, который поленился изучать ценовую конъюнктуру, выше оценил свое время поиска альтернатив или в принципе получает удовлетворение от демонстрации своей способности покупать "задорого", судам нет никаких оснований вторгаться в свободное ценообразование. Если у потребителя была возможность купить то, что ему требуется, по рыночной цене, патернализм не оправдан.

При этом суд может принять во внимание не столько степень неравенства переговорных возможностей, сколько особенную, квалифицирующую природу эксплуатации дисбаланса переговорных возможностей. Например, тогда, когда одна сторона недобросовестно пользуется тем, что другое лицо оказалось в состоянии угрозы смерти, и обусловливает свое согласие помочь продажей ей квартиры спасаемого за полцены, наше нравственное чувство настолько возмущается тем, что член общества вместо помощи ближнему пытается нажиться на случайно подвернувшемся ему шансе, что это может также обусловить контроль справедливости главных условий договора (в том числе цены). Именно подобного рода ситуации выступают основной "мишенью" института кабальных сделок и являются хрестоматийными примерами применения ст. 179 ГК РФ. Аналогичная ситуация имеет место и в известных примерах из немецкой судебной практики, в которых банк, эксплуатируя очевидную неопытность и зависимое положение молодой и не имеющей никаких доходов дочери предпринимателя, получает ее согласие на то, чтобы стать поручителем по значительному кредитному долгу отца.

Во-вторых, квалифицированным образом может быть выражен не только фактор неравенства переговорных возможностей, но и фактор извинительности иррациональности контрагента. Здесь может учитываться крайняя степень извинительности иррациональности (например, заключение договора между корпорацией и жителями племени, проживающего в сельве Амазонки, по приобретению их продукции).

Но в равной степени может приниматься во внимание и особо недобросовестный характер эксплуатации этой иррациональности. В качестве примера приведем использование компанией в договоре с потребителем нетранспарентного и неясного способа изложения условий. Тут теория рационального выбора вполне может дать сбой даже в отношении таких центральных договорных условий, как цена или описание товара или услуги. Как уже отмечалось, потребителю сложно уяснить содержание многостраничных контрактов с множеством юридических деталей, перекрестных отсылок и специфической терминологией, но, как правило, осознать договорную цену и хотя бы в самом общем виде понять то, что он, собственно, за эту цену приобретает, он все же может. Тем не менее коммерсанты могут провоцировать сбой рациональности потребителя и в части таких условий посредством умышленного использования неясного, запутанного и нетранспарентного способа изложения текста договора. Соответственно, в этом случае возникают некоторые политико-правовые основания для контроля справедливости даже центральных условий договора. Как мы помним, во многих европейских странах этот нюанс учтен позитивным правом. Там европейские суды по общему правилу не вправе применять судебный контроль справедливости цены и условия об основном предмете договора в рамках режима применения потребительского инструментария ex post контроля, но это правило обычно имеет исключение на случай неясного изложения договорных условий. Думается, что эта же оговорка могла бы быть вполне уместной и в России.

При этом неясность и запутанность языка договора могут извинять только потребителя, но никак не могут способствовать сколько-нибудь интенсивной переоценке центральных условий сугубо коммерческих договоров. Поэтому, как и в большинстве европейских стран, критерий неясности текста в России должен использоваться как основание, открывающее суду возможность контролировать центральные условия договора только в отношении потребительских договоров. Данный контроль, в частности, мог бы помочь судам пресекать такие случаи, как практика завуалированного отражения банками реального размера процентного бремени, возлагаемого на заемщика, за счет искусственного введения экономически неоправданных комиссий. Когда договор неоправданно выражает цену таким образом, что потребитель не может однозначно определить объем принимаемых им на себя обязательств, право может допустить вмешательство суда и в отношении условия о цене.

Наконец, в-третьих, не стоит забывать и о том, что в ряде редких случаев, когда сторона не смогла доказать ни неравенство переговорных возможностей, ни извинительный характер своей иррациональности, суд может иметь право контролировать справедливость договорных условий, если их содержание настолько аномально, что это само по себе презюмирует наличие пороков воли или эксплуатации явного неравенства переговорных возможностей. Это основание патернализма носит универсальный характер, поэтому применимо и к центральным (в том числе ценовым) условиям как минимум тогда, когда несправедливость такого условия выражена настолько сильно и ярко, что это без каких-либо сомнений оправдывает судебный патернализм.

Таким образом, в ситуациях, когда политико-правовые основания допустимости патернализма выражены особенно ярко, суд вопреки общему правилу может в порядке исключения оценить справедливость и центральных договорных условий. Однако по общему правилу он должен от оценки справедливости таких условий воздерживаться.

Дата добавления: 2015-06-04