Паразиты сознания 7 страница

миллиардов тонн грунта - и полностью доверились машинам вместо того, чтобы

использовать человеческий разум как основной элемент в решении проблемы. И

чем больше наш разум будет создавать машин для защиты нас от труда, тем

больше он сам будет превращаться в пассивную "мыслящую машину". Все наши

научные достижения последних столетий неуклонно подталкивают нас к мысли о

том, что люди - существа пассивные.

Слишком бурные эмоции могут привлечь внимание паразитов, напомнил я

Райху. Он тут же заставил себя успокоиться. Оторвав несколько клочков

бумаги, я "передвинул" их к Райху через стол и заметил, что это пока все,

на что я способен, - двигать пару грамм бумаги, поэтому для раскопок Кадата

мне пока больше пользы от кирки с лопатой, чем от моего мозга. Попробовал

двинуть бумажки и Райх, но ничего у него не получилось. Я попытался

объяснить суть "трюка" - как включить "сцепление" мозга, но - тщетно.

Полтора часа он пыжился изо всех сил, но не сдвинул и пылинки. К вечеру он

выглядел измочаленным - давненько я не видал его таким. Я старался

приободрить его, напомнил, что дело лишь в сноровке, которая придет со

временем. Мой братец, например, научился плавать в три года, а я до

одиннадцати лет никак не мог наловчиться.

Действительно, через неделю у Райха получилось. Чтобы сообщить эту

новость, он позвонил среди ночи. Вот как все произошло: Райх сидел в

кровати, читая книгу по детской психологии и размышляя о тех детях, с

которыми "вечно всякие истории" из-за - как ему вдруг открылось - их же

собственной скованности. Размышляя о скрытых силах мозга, которые нам так

плохо удается контролировать, он вдруг понял, почему, подобно этим детям,

он сковывает собственные психокинетические силы. Райх сконцентрировался на

книжной странице (хорошая индийская бумага) и заставил ее перевернуться.

На следующий день я пришел к нему. Оказывается, он целую ночь

тренировался с ПК и совсем не хотел спать. Идеальным материалом для таких

занятий, выяснил он, служил пепел от сгоревшей бумаги, настолько легкий,

что сдвигался без труда. Кроме того, легким дуновением пепел можно

поднимать в воздух, а затем перехватывать его на лету силой мозга,

используя таким образом первоначальный импульс.

Райховский мозг оказался более приспособленным к работе с ПК-энергией,

и он быстро стал опережать меня. Через неделю ему удавались невероятные

трюки: он останавливал птиц в полете и заставлял их кувыркаться в воздухе.

Это вызвало забавные последствия - одна секретарша заметила его из окна и

разболтала журналистам о странных забавах шефа. Когда репортер спросил, что

значит это "предзнаменование", в виде черного орла, зависающего над головой

профессора (в таком виде дошла до него информация), Райху пришлось

рассказать, что он вырос в семье больших поклонников птиц и может особым

свистом привлекать пернатых. Его секретарша целый месяц после этого

вынуждена была отвечать на письма от орнитологических обществ с просьбой

прочесть для них лекцию. В дальнейшем Райх стал осторожнее с ПК энергией,

выбирая для тренировок более укромные места.

Что касается меня, я в то время не слишком интересовался развитием

своих психокинетических возможностей. В самом деле - чем напрягаться и

транспортировать клочок бумаги по всей комнате, не проще ли встать и

перенести с места на место бе затей. Руками. Поэтому, когда я прочитал в

последнем акте пьесы Шоу "Назад к Мафусаилу" о том, что древние могли по

собственной воле отращивать лишние ноги и руки, мне показалось, что Шоу

малость переборщил.

Куда интересней было исследовать географию сознания. Люди настолько

привыкли к ограниченности мышления, что даже малую толику своих

возможностей воспринимают как подарок. Они, словно больные, которые

забывают, каково это - быть здоровым. Передо мной же открывались все более

величественные перспективы работы мозга, о которых раньше я даже не смел

мечтать. К примеру, я всегда был не в ладах с математикой. Теперь же, без

особых усилий я постиг теорию функций, многомерную геометрию, квантовую

механику, теорию игры и теорию групп. Я даже усвоил пятьдесят томов

трактата Бурбаки[31], читая их на сон грядущий, - вернее, проглатывая

страницу за страницей, потому что обоснование выводов было до смешного

очевидно.

Я открыл для себя массу плюсов в занятии математикой. Стоило вспомнить

о моей старой любви - истории, как тут же любой ее период представал передо

мною в виде огромной картины с мельчайшими подробностями, настолько

реальными, что это было почти невыносимо. Мой разум воспарял к небывалым

высотам созерцания - не ровен час, нагрянут паразиты, помня об этом, я

старался уйти с головой в математику, более безопасное занятие. В ней мой

разум совершал интеллектуальные кульбиты, пулей переносился с одного края

математической вселенной на другой, а мои эмоции при этом оставались в

полном покое.

Райха заинтересовали мои опыты с секретаршей, и он провел несколько

сходных экспериментов. Он открыл, что около пятидесяти процентов женщин и

тридцати пяти процентов мужчин в Урановой Компании "сексуально озабочены".

Разумеется, виной были жара и неважные жилищные условия. Кстати, высокая

сексуальная активность среди работников Компании не снижала уровень

производственного суицида. Обсудив эту проблему, мы нашли ее причину:

сексуальная активность и уровень самоубийств связаны напрямую и зависят от

активности паразитов. Секс является одним из самых мощных источников

удовлетворения; тяга к сексу сродни со стремлением к эволюции. Попробуйте

как-нибудь подавить этот глубинный источник, и он выплеснет на поверхность

желание искать удовлетворения в самых немыслимых формах. Например,

неразборчивость в связях - настоящий бич Урановой Компании. Мы снова

возвращаемся к проблеме "фокусировки" эмоций. Мужчина считает, что

определенная женщина могла бы принести ему удовлетворение, и он склоняет ее

к сожительству, но тут вмешиваются паразиты - в результате, мужчина не в

состоянии "сфокусировать" свою энергию в половом акте. Он сбит с толку: как

же так, женщина "отдалась" ему полностью, но это не принесло

удовлетворения. Выходит какая-то нелепость, словно вы жуете огромный кусок

мяса, но не в силах утолить голода.

Здесь возможны лишь два выхода. Мужчина либо винит во всем свою

партнершу и попросту начинает искать другую, либо он считает

неудовлетворительным половой акт в обычном виде и пускается в поиски

какой-то новизны - так он переходит к сексуальным извращениям. Осторожно

опросив холостых работников Компании, Райх установил, что многим из них

свойственны "специфические" сексуальные пристрастия.

Спустя неделю после разговора о половых проблемах Райх как-то вечером

заявился ко мне и бросил на стол книгу:

- Вот кому мы можем доверять.

- Кто это? - Я раскрыл книгу и взглянул на титульный лист: "Теория

сексуальных побуждений", Зигмунд Флейшман, Берлинский Университет. Райх

прочел наугад несколько выдержек, и я понял, о чем он хотел сказать.

Несомненно, этот Флейшман - человек оригинально мыслящий, которого занимают

в основном аномалии сексуальных побуждений. Однако в его тексте

проскакивали такие фразы, словно он тоже догадывался о существовании

паразитов сознания. Он писал, что сексуальное извращение возникает в

результате засорения источников сексуальной энергии и видел в этом нечто

абсурдное, похожее на попытку удовлетворить жажду стаканом виски. Но

почему, спрашивает Флейшман, современный человек стал стремиться к

удовлетворению в сексе, словно спасаясь от чего-то? Современный человек

перевозбужден книгами, журналами и фильмами, вдобавок, инстинкт к

размножению сидит в нем настолько прочно, что для человека нет особой

разницы - где и с кем. Даже женщины, у которых стремление выйти замуж и

вырастить детей всегда было главным, - и они не устояли перед растущей

волной сексуальных отклонений: на наших глазах увеличивается число

бракоразводных процессов, на которых мужья обвиняют своих жен в

неверности... Как объяснить затухание эволюционных импульсов у обоих полов?

А может, мы упустили какой-то неизвестный физический или психологический

фактор?

Райх отметил пару мест в книге Флейшмана, где тот упрекал Бога за

промахи, допущенные при создании человека, - от каких мельчайших колебаний

настроения зависит наша сексуальная жизнь!

Да, этот Флейшман был точно нашим парнем; специалисты в такой сфере нам

обязательно пригодятся. Однако, как же нам выходить на контакт с

потенциальными союзниками - не носиться же нам, в самом деле, по свету в

поисках единомышленников? Впрочем, в случае с Флейшманом нам явно повезло.

Я написал ему письмо и изложил свои соображения по поводу его книги, заодно

намекнул, что вскоре буду в Берлине и с удовольствием позвонил бы ему.

Через неделю пришло длинное послание, где он писал: "Вместе со всем

человечеством я, затаив дыхание, следил за Вашими раскопками. Не сочтете ли

Вы за дерзость, если я попробую навестить Вас?" Я ответил, что рад

увидеться в любое время, а если он не против, то жду его в ближайший

уикэнд. Он телеграфировал о согласии.

Через три дня я и Райх встретили Флейшмана в аэропорту Анкары и вместе

отправились на ракете Компании в Диярбакыр. Он сразу нам понравился -

энергичный, эрудированный, в свои пятьдесят с небольшим Флейшман обладал

великолепным чувством юмора и характерными для немца широкими познаниями в

культуре. Он запросто разбирался в музыке, в первобытном искусстве,

философии и археологии. Я сразу понял - Флейшман из тех, кто способен

сопротивляться паразитам сознания.

В Диярбакыре мы устроили роскошный обед, во время которого болтали лишь

о раскопках и всякой всячине, связанной с руинами. После обеда отправились

на ракете в Каратеп. (Компания не на шутку расщедрилась - еще бы,

присутствие таких фигур в их владениях уже само по себе прекрасная реклама.

Мог ли Райх мечтать о подобной благосклонности начальства, когда служил

обычным консультантом по геологии?) Завершались работы на первом туннеле.

Мы продемонстрировали Флейшману все самое интересное, а в конце показали

отбитый угол плиты Абхота, электронные снимки клинописей с других камней и

многое другое. Его потрясла сама мысль о том, что найдена цивилизация

древнее, чем останки пекинского питекантропа. Вот какую любопытную и

довольно правдоподобную теорию он изложил: наша планета стала пробным

поселением пришельцев с других планет, возможно, с Юпитера или Сатурна. Он

согласился с теорией Шродера[32] о неизбежности возникновения жизни на всех

планетах, и даже, как в случае с Марсом, жизни разумной. Марс он выделил

особо, поскольку своей массой эта планета уступает Земле в десять раз, и

из-за повышенной силы тяжести там исключается появление "гигантов", зато на

Юпитере и Сатурне гравитация позволяет обитать "гигантам".

В ответ Райх предложил свою гипотезу: уже не раз население Земли

попадало в гигантские катастрофы, вызванные поведением Луны, и всякий раз

человечество вынужденно мучительно возрождаться, начиная с первых ступеней

эволюции. А если допустить, что эти катастрофы вызывали мощные наводнения -

что почти доказано, - то понятно, почему древние цивилизации, возникшие за

миллионы лет до эпохи голоцена, оказались погребенными на такой глубине.

Так мы весь день проболтали о том о сем, а вечером отправились на

отличный мюзикл "Пираты из Пензанса"[33], поставленный оперным обществом

Урановой Компании, затем в директорском ресторане состоялся ужин. Райх

устроил Флейшмана в своем номере - туда мы и отправились после ужина. В

разговоре мы пока старались избегать тем, связанных с паразитами - этим не

стоит заниматься на ночь глядя. Но мы подбили Флейшмана поговорить об его

теории сексуальных побуждений. К полуночи он разговорился и выложил нам все

свои соображения. Мы слушали, иногда делали вид, что не совсем понимаем

его, вынуждая на большую откровенность. Результат даже перекрыл наши

ожидания: Флейшман с его блестящим аналитическим умом выдал нам самую

квинтэссенцию проблемы. Он заявил, что сексуальное побуждение в основе

своей - чувство романтическое, наподобие потребности писать стихи. Когда

поэт видит "знак вечности" в очертаниях горных вершин, он прекрасно

понимает, что горы вовсе не "увенчанные облаками боги". Это его мозг

наделяет горы величием, или, лучше сказать, он видит в них символ скрытого

величия собственного разума. Величие и отчужденность гор напоминает ему

собственную отчужденность. Вот так и мужчина влюбляется в женщину и видит в

ней инструмент эволюции, но глазами поэта. Истинная сила сексуального

побуждения - это сила божественного начала в человеке, и сексуальное

желание может пробудить эту силу, как горный пейзаж пробуждает осознание

красоты. Человека надо рассматривать не как единую сущность, а как вечную

битву между возвышенным и низким. Еще де Сад говорил, что сексуальное

извращение представляет собой эти два начала, сцепившиеся в конфликте

настолько прочно, что их невозможно разорвать. И именно низкое начало

сознательно использует энергию возвышенного в своих целях.

Тут Райх прервал нашего гостя. "А как вы объясните неслыханный рост

извращений в наше время?" - спросил он.

- Да, вы правы, - мрачно ответил Флейшман, - такое ощущение, что

низменные страсти в человеке словно кем-то подпитываются. Возможно, наша

цивилизация просто вырождается, уже выдохлась, и ее "высшие" инстинкты

израсходованы.

Впрочем, он лично пока в это не верит, как не верит и в то, что

современная неврастения возникла из-за неспособности человека стать

цивилизованным животным, так сказать, животным высокой индустриализации. У

человека было предостаточно времени, чтобы привыкнуть к жизни в больших

городах. Хотя объяснение может оказаться каким угодно...

Тут я зевнул и предложил продолжить беседу после завтрака. На следующий

день у нас была запланирована масса интересного для Флейшмана... Райх

согласился со мной. Столько всего предстоит обсудить, поэтому лучше это

сделать на свежую голову. Мы разошлись до утра.

За завтраком Флейшман был в приподнятом настроении. Уикэнд явно

пришелся ему по вкусу. Он поинтересовался, чем мы будем заниматься, но мы

ответили, что об этом лучше переговорить после завтрака.

Вернувшись в комнату Райха, мы продолжили вчерашнюю дискуссию с того

момента, на котором прервались накануне. Райх повторил выражение Флейшмана:

"Низменное начало в человеке словно бы кем-то подпитывается" и затем

предоставил мне поведать историю Карела Вайсмана и нашего открытия

паразитов.

На это ушло два часа, но с самого начала мы поняли: Флейшман был просто

находкой для нас. Минут двадцать он подозревал, что его водят за нос.

Однако дневники Карела убедили его в обратном. С этого момента для него все

стало проясняться. Но когда его возбуждение стало расти на глазах, Райх

быстро предупредил, что любая эмоция - сигнал предупреждения для паразитов,

вот почему мы решили подождать с объяснениями до утра. Флейшман согласился

с нашими выводами и дальше стал слушать со спокойным вниманием, а по тому,

как он сжал губы, стало ясно: паразиты приобрели еще одного грозного

противника.

Кстати, убедить Флейшмана было куда легче, чем когда-то Райха. Начать с

того, что еще в колледже он серьезно занимался философией и целый семестр

изучал Уилсона и Гуссерля. А когда мы продемонстрировали наши

ПК-способности, он полностью поверил нам. У Флейшмана был с собой мячик из

цветной кожи, который он купил для внучки; Райх заставил этот мячик

носиться по комнате. Я напрягся и начал двигать по полу книгу, а потом -

осу, злобно жужжащую над столом. Пока мы объясняли, Флейшман постоянно

приговаривал: "О Господи, все сходится". Оказывается, одну из центральных

концепций своей психологической теории он назвал "налогом на сознание".

Теперь-то мы объяснили ему, кто облагает нас этим налогом: паразиты разума.

Так Флейшман стал нашим первым учеником. Целый день мы просвещали его,

рассказывали о том, что сами знали: как обнаружить присутствие паразитов,

как защитить свой мозг от них. Этого пока было достаточно. Но он сразу

ухватил главное: человек при помощи особых приемов защищает от разграбления

территорию, которая принадлежит ему по праву, - страну своего разума, и

стоит ему у з н а т ь о существовании этой страны, как уже ничто не в

силах помешать человеку заявить о своем праве на нее. Завеса тумана

приподнимается, и человек становится путешественником по собственному

разуму, подобно тому, как путешествует он по морю, по воздуху и в космосе.

Все, что он с этого момента делает, зависит только от его воли. Можно

совершать увлекательные прогулки по новым землям, а можно заняться

составлением их подробной карты. Мы объяснили ему, почему не решаемся

использовать психоделические препараты и рассказали, что нового мы

привнесли в феноменологию.

После проделанной работы разыгрался зверский аппетит, а вслед за обедом

наступил черед Флейшмана поделиться своими соображениями. Как психолог он

знавал многих людей, интересовавшихся теми же вопросами. Двое из них живут

в Берлине: Олвин Куртис из Хиршфельдского института и Винсент Джиоберти,

бывший студент Флейшмана, а ныне профессор университета. Рассказал он и об

Эймсе и Томпсоне из Нью-Йорка, о Спенсфилде и Алексее Ремизове из Йеля, а

также о Шлафе, Герцоге, Хлебникове и Дидринге из Массачусетского института.

Тогда же он упомянул имя некоего Жоржа Рибо, человека, который чуть было не

погубил нас...

В тот же вечер мы впервые услышали о Феликсе Хэзарде. Райх и я не

слишком разбирались в современной литературе, но у Флейшмана был

естественный интерес к произведениям Хэзарда. За этим автором закрепилась

определенная репутация среди авангардистов, в его книгах странным образом

сочетались садизм, научная фантастика и вселенский пессимизм. Один ночной

клуб в Берлине выплачивал ему постоянный гонорар только за то, чтобы Хэзард

приходил туда и высиживал какое-то время, а извращенцы, являвшиеся

основными посетителями клуба, в это время могли полюбоваться на него.

Флейшман рассказал о некоторых книгах Хэзарда и добавил любопытную

подробность: оказывается, в молодости он увлекался наркотиками, теперь же

вынужден лечиться. Все факты указывали на то, что Хэзард был одним из

"зомби", которого обработали паразиты сознания. Флейшман встречался с ним

всего лишь раз, однако не испытал особого удовольствия от этой встречи. Он

даже записал в своем дневнике: "У Хэзарда мозг - словно свежевырытая

могила". Несколько дней после встречи у Флейшмана оставалось чувство

подавленности.

Перед нами встал вопрос: работать нам вместе или же Флейшман должен

вербовать союзников на свое усмотрение? Решили, что второй вариант нам не

подходит - втроем было легче и работать и решать стратегические задачи. С

другой стороны, вполне возможно, что времени у нас гораздо меньше, чем мы

предполагаем. Главное на нынешний момент - создать маленькую армию людей с

высоким интеллектуальным потенциалом. С приходом каждого нового человека

нам будет все легче объяснять задачу - ведь куда проще было убедить

Флейшмана вдвоем, а когда нас будет достаточно много, мы сможем убедить и

весь остальной мир. И вот тогда-то и состоится главное сражение...

Сейчас трудно представить, до чего же откровенны мы были в то наивное

время! Впрочем, не забывайте, что до сих пор нам сопутствовала удача, и мы

всерьез поверили в неспособность паразитов атаковывать тех, кто знает о

них.

Помню, как по дороге в аэропорт Флейшман смотрел на толпы людей,

снующих по ярко освещенным улицам Анкары, и затем сказал: "Такое чувство,

будто я умер в этот уикэнд и возродился совсем другим..." А потом, в здании

аэровокзала, он добавил: "Странно, все эти люди кажутся мне спящими. Они же

просто сомнабулы". Мы поняли - волноваться за Флейшмана не стоит. "Страна

сознания" уже овладела им.

А дальше все стало происходить так стремительно, что вся следующая

неделя показалась единым залпом событий. Через три дня Флейшман вернулся с

Олвином Куртисом и Винсентом Джиоберти. Он прилетел в четверг утром и

улетел в пять вечера. О таких ребятах, как Куртис н Джиоберти, мы могли

только мечтать, особенно по душе пришелся Куртис, который воспринимал

проблему, исходя из положений экзистенциальной философии; в своих

исследованиях он почти подошел к мысли о существовании паразитов.

Беспокоило лишь одно: Куртис тоже упомянул имя Феликса Хэзарда и еще больше

укрепил наши подозрения в том, что Хэзард - непосредственный агент

паразитов, "зомби", чей мозг полностью подменили во время наркотического

беспамятства. Похоже, у многих Хэзард вызывал ощущение скрытой злой силы,

которое юные нервические особы женского пола находили весьма возбуждающим.

Как и на Флейшмана, этот писатель произвел на Куртиса неприятное

впечатление. Но, что хуже всего, Хэзард уже дважды насмехался над работами

Куртиса в берлинском авангардистском журнале. Значит, паразиты взяли след

Куртиса, и ему стоит быть повнимательней.

Не будь мы такими кретинами, давно бы уже прикончили Хэзарда - труда

это не составляло. Флейшман успел развить свои зачаточные ПК способности до

такой степени, что еще немного тренировки - и он смог бы подтолкнуть

Хэзарда под машину, которую вел бы Куртис или Джиоберти. Но мы конечно не

могли пойти против совести. Нам было трудно осознать простую вещь: ведь

Хэзард у ж е мертв, проблема лишь в том, как сделать его тело бесполезным

для паразитов.

В течение следующих трех недель Флейшман каждый уикэнд приезжал к нам и

привозил все новых и новых союзников - Спенсфилда, Эймса, Касселя,

Ремизова, Ласкаратоса (из Афинского университета), братьев Грау, Джонса,

Дидринга и даже первую завербованную женщину, Сигрид Эльгстрем из

Стокгольмского института. За двадцать дней все они прошли через нас.

Относился я к этому неоднозначно. Конечно, хорошо, что к тайне приобщаются

все новые адепты, и мы с Райхом уже не были в одиночестве, но в то же время

я беспокоился, как бы кто из посвященных не сделал ошибку и не встревожил

паразитов. Хотя я убеждал себя в том, что паразиты не так уж опасны,

инстинкт все же подсказывал не отменять режима секретности.

Тут начали происходить совершенно необычные вещи. Неразлучные братья

Грау - Луис и Генрих уже обладали способностью к телепатической

коммуникации. Они быстро обскакали нас в развитии психокинетической энергии

и заставили по другому взглянуть на ее возможности. Как-то я сидел в зале

древностей Британского Музея, а они, сконцентрировав свою энергию в унисон,

придвинули ко мне мраморную плиту в е с о м в т р и д ц а т ь т о н н.

Свидетелями стали Янис Ласкаратос, Эмлин Джонс, Жорж Рибо, Кеннет Фурно

(заведующий археологическим отделом, мой личный "посвященный") и я. Братья

объяснили, как им неожиданно удалось форсировать силы друг друга, действуя

в ритме пульса. Мы тогда даже не поняли, о чем они говорят.

Прежде чем рассказать о первой катастрофе, постигшей нас, я расскажу

немного поподробней о ПК, поскольку это явление занимает важное место в

повествовании. Разумеется, у нас появилась новая цель в борьбе с

паразитами. Еще когда я только начал изучать Гуссерля, я понял, что

человечество проглядело простейший секрет бытия, - секрет, который трудно

не обнаружить. Дело в том, что убогость нашей жизни и нашего сознания

вызвана ослабленностью луча внимания, который мы обращаем в окружающий мир.

Представьте, что у вас есть прожектор, но без отражателя. Вы включаете свет

- лампочку высокого накала, - но он рассеивается во всех направлениях, а

львиную долю энергии поглощает сам прожектор. Но вот вы вставили вогнутый

рефлектор, и луч устремляется в одном направлении. Но и это лишь полумера -

все световые волны движутся в одну сторону, но "не в ногу", как будто

недисциплинированная армия бредет по улице невпопад. Пропустите свет сквозь

рубиновый лазер - волны тут же начнут "маршировать в ногу", их сила

увеличится тысячекратно - известно, что ритмично шагающие войска способны

разрушить стены Иерихона.

Человеческий мозг и есть такой же прожектор, обращающий луч "внимания"

во внешний мир. Но прожектор этот пока не снабжен отражателем. Наше

внимание скачет по сторонам, у нас просто нет умения сконцентрировать этот

луч, хотя иногда это удается. По мнению Флейшмана, сексуальный оргазм - не

что иное, как фокусировка и концентрация "луча" сознания (или внимания). Он

неожиданно становится мощнее, и в результате человека охватывает безумное

удовольствие. То же самое происходит и с поэтическим "вдохновением".

Благодаря счастливому случаю или неожиданной настройке мозга луч внимания

собирается на мгновение в пучок, и нащупывает "славу и свежесть

мечтаний"[34] везде, куда бы ни был он направлен. Нет нужды напоминать, что

так называемые "мистические" переживания - это тот же луч, но внезапно

усиленный лазером. Когда Якоб Беме[35] увидел солнечный зайчик на оловянной

тарелке и заявил, что он узрел небеса, то это было объективной истиной.

Человеку всегда было невдомек, отчего жизнь так скучна, а виной тому -

рассеянный и мутный луч внимания, хотя, как я уже заметил, на протяжении

веков этот секрет лежал у нас под носом. А после 1800 года паразиты

сделали все, чтобы отвлечь человека от открытия, которое после эпохи

Бетховена, Гете и Вордсворта было п р о с т о н е и з б е ж н ы м. И это

им удалось, причем помогла им привычка человека к рассеянности и трате

времени по пустякам. Порой человека озаряет великая идея - мозг тут же

предельно ф о к у с и р у е т с я. Но в следующую минуту вступает в силу

привычка. Желудок жалуется на голод, глотка - на жажду, а внутренний

голосок нашептывает: "Пойди, утоли свои нужды, а потом сможешь еще лучше

сосредоточиться". Человек уступает - и мгновенно забывает о великой идее.

И когда человек догадывается, что внимание, - это "луч" (или, как

сказал Гуссерль, наше сознание является "умышленным"), в этот момент он

постигает главную тайну. Дальше остается только выяснить - как придать

этому лучу направленность. А уже "направленный" луч вызывает ПК эффект.

Так, из случайного открытия братьев Грау мы выяснили, как можно

использовать мозг партнера в качестве рубинового лазера и "сфазировать"

луч. Братья стали признанными специалистами в этом. На поиски они потратили

почти девяносто девять процентов энергии луча, но даже оставшегося процента

было достаточно, чтобы запросто сдвинуть с места тридцать тонн груза. А

если бы мы все могли воспользоваться этим процентом, то сдвинули бы и

пятьсот тонн.

И вот наступило четырнадцатое декабря - ночь катастрофы. До сих пор не

знаю, кто же приманил к нам паразитов? Возможно, это был Жорж Рибо -

довольно странный коротышка, которого привел Джиоберти. Рибо писал книжки

по телепатии, магии, спиритуализму с названиями типа: "Спрятанный храм",

"От Атлантиды до Хиросимы", он также основал журнал "Les Horizons de

L'Avenir"[36]. Hе стоит обвинять Джиоберти в поспешности выбора союзника.

Рибо обладал проницательным умом и прекрасными математическими

Дата добавления: 2015-06-04