Часть четвертая 16 страница

Прапорщик хотел было отговорить Харитину от намерения идти в разведку, но она решительно настаивала на своем.

Уже за полночь трое разведчиков вышли из своего рва и поползли в сторону японцев. Звонарей с десятком стрелков и матросов взобрался на наружный скит правого рва. Наблюдая за движением разведчиков, он ежеминутно готов был подать им помощь. Сначала все было тихо, раздавались только ружейные выстрелы. Затем у японцев тявкнула собака, за ней другая.

— Почуяли, сволочи! — забеспокоились стрелки.

Но лай вскоре прекратился. Прошло несколько томительных минут. Вдруг справа раздался грохот взрыва, отдельные вскрики и вспыхнула сильная ружейная перестрелка.

«Влопались», — мелькнуло в голове Звонарева.

— Смотри теперь, ребята, в оба, где наши! — крикнул он солдатам.

Стрелки и без напоминания старательно вглядывались в окружающую темноту. На фоне мутного неба промелькнула тень, и тотчас же показался запыхавшийся Блохин.

— Харитину ранило, упала недалеко, подсобите ее вынести, — прохрипел он, едва переводя дух.

Разорванный рукав шинели Блохина постепенно темнел.

— Тебя что — ранило? — спросил Звонарев.

— Не извольте беспокоиться, вашбродь, зацепило малость. Харитину бы вот вытащить…

Пули свистели в воздухе, громко щелкая при ударе о мерзлую землю. Солдаты замялись.

— Переждать надо, вашбродь, пока японец малость поуспокоится, — заметил кто‑то из них.

— Пойдем со мной, Блоха, — неожиданно предложил Звонарев и выскочил из‑за укрытия.

Блохин мгновенно оказался рядом с ним.

Пробежав шагов двадцать, солдат приостановился.

— Где‑то тут, в темноте не разберешь. Харитина, отзовись! — вполголоса позвал он.

Ружейная трескотня заглушила его голос. Прапорщик опустился на землю и стал ощупью шарить вокруг себя. Немного в стороне он вскоре наткнулся на что‑то.

— Харитина, это вы? — тихо спросил он.

В ответ послышался слабый стон. Звонарев подхватил молодую женщину на руки и побежал по направлению рва. Но не успел он сделать и десяти шагов, как что‑то сильно ударило его по ногам, и он упал, выронив свою ношу. Харитина громко охнула и смолкла. Прапорщик попытался было встать, но с удивлением почувствовал, что ноги ею не слушаются. Тогда он ощупал их и тотчас же почувствовал на ладони горячую липкую жидкость.

«Ранен», — мелькнула мысль, и он сразу ослабел.

— Харитина! — чуть слышно позвал он, но не получил ответа.

Собрав последние силы, Звонарев пополз к форту. Вскоре он свалился в глубокую воронку от снаряда.

Варя кипятила инструменты в операционной, когда перед ней неожиданно вырос запыхавшийся Вася. Он был в шинели, фуражке и грязных сапогах.

— Как ты смеешь в таком виде входить сюда! — набросилась на него девушка.

— Тетя Варя, они пропали! — только мог ответить мальчик.

— Кто, где?

— Сергей Владимирович! Пошли ночью в разведку с тетей Харитиной. Тетю‑то убило, а они пропали, не нашли их.

Варя выронила банку из рук и опустилась на табуретку.

— Когда это случилось? — глухо спросила она.

— Этой ночью. Я был в штабе, смотрю: лежит тетя Харитина, совсем мертвая, лицо в крови, а рядом солдаты о ней горюют. А я и спросил о Сергее Владимировиче. Они и говорят — пропал он безо всякой вести. Не то убит, не то японец к себе уволок.

Варя побежала к главному врачу госпиталя и попросила разрешения уйти с работы.

— Мы вас, мадемуазель, никогда не неволим — ведь вы работаете добровольно. Но что случилось, на вас лица нет!

— Погиб близкий мне человек…

— Неужели этот розовощекий, веселый прапорщик?! Как жаль беднягу, — начал было Протопопов… Варя разразилась громкими рыданиями и торопливо ушла.

— Пойдем сейчас же со мной в штаб, — позвала она Васю.

Через минуту они шлепали по мокрой дороге, направляясь к фортам.

— Господин капитан, скажите, ради бога, где Звонарев? — не здороваясь, обратилась Варя к Степанову, когда они добрались до штаба Восточного фронта.

— К величайшему сожалению, мадемуазель, ничего не могу вам ответить на этот вопрос. Известно только, что прапорщик был ночью ранен и остался между окопами. Утром его на поле не обнаружили. Вероятнее всего, он попал в плен к японцам.

— Я хочу лично отправиться на поиски Звонарева. В меня‑то, женщину, представительницу Красного Креста, японцы стрелять не станут.

— Они не позволяют подбирать раненых и всегда обстреливают наших санитаров из ружей и пулеметов.

— Но ведь это варварство!

Степанов пожал плечами.

Варя позвонила по телефону Борейко.

— Наш Сереженька пропал без вести, — сообщила она.

— Только для вас или на самом деле? — попытался пошутить поручик.

— Он не вернулся из ночной разведки…

— Надо немедленно принять меры к его розыску, — забеспокоился Борейко. — Я сейчас пришлю к вам Родионова с несколькими солдатами. А где же Блохин, как это он не усмотрел за своим офицером? Кроме того, ведь там была и Харитина.

— Ее уже нет в живых. Спасая ее, Сережа и погиб.

Варя не могла спокойно сидеть на месте и в ожидании

Родионова решила взобраться на Скалистый кряж, чтобы осмотреть окрестности форта в бинокль.

— Там далеко не безопасно, — предупредил ее Степанов.

Но девушка только досадливо махнула рукой. Вася не замедлил присоединиться к ней.

— Тетю Харитину уже схоронили в общей могиле с солдатами, — сообщил он и всхлипнул.

Варя ласково погладила его по голове и прижала к себе.

— Осиротели мы с тобой, мой мальчик, — проговорила она, утирая слезы.

Со Скалистого кряжа форт номер три и его окрестности были видны как на ладони. Вся земля вокруг была изрыта тысячами больших и малых воронок. Между ними лежали трупы русских и японцев. Но как ни вглядывалась Варя, среди них не было ни одной светло‑серой офицерской шинели. Девушка со вздохом опустила бинокль. Вася тоже тщетно искал Звонарева. Над их головами то и дело с визгом пролетали снаряды. Иногда поблизости вздымался черный столб дыма, но ни Варя, ни мальчик не обращали на это внимания.

Опечаленные, они вернулись обратно в штаб. Вскоре подошли утесовцы — Родионов, Кошелев, Белоногов, Жиганов, Смекалов, Братовский.

— Не кручиньтесь, барышня, — утешал Варю фейерверке? — Не может того быть, чтобы мы своего прапорщика не нашли. На дне морском и то сыщем. Только бы его японец к себе не уволок.

Вместе с артиллеристами Варя отправилась на форт номер три. Там их встретил уже предупрежденный штабом Сойманов и повел девушку в офицерское помещение Усенко, узнавший от лейтенанта, кто такая Варя, старался по мере возможности быть любезным и предупредительным.

— Где Блохин и Юркин? — прежде всего спросила девушка.

— Мы здесь, барышня! — Юркин и Блохин, уже успевший оправиться от легкой раны, остановились перед ней.

Варя заставила их рассказать об обстоятельствах исчезновения Звонарева.

— Что же предполагаете предпринять дальше? — спросила она у офицера.

— Как стемнеет, вышлем усиленную разведку и под ее прикрытием обыщем весь район, где нашли труп Харитины. Прапорщик должен быть поблизости от этого места.

Уговорились, что моряки со стрелками будут прикрывать утесовцев, которые взялись обыскать весь участок, где можно было предположить присутствие Звонарева.

Как Варю ни отговаривали, она все же поднялась на внутренний дворик форта и попыталась с бруствера осмотреть местность. Но японцы быстро заметили ее и открыли огонь из ружей. Сойманов почти насильно увел девушку в казарму.

Родионов с утесовцами, собравшись в углу, обсуждали подробности предстоящей ночной разведки.

К вечеру на форт пришел Борейко.

— Отпросился у начальства в город на отдых, а сам решил поискать Сережу, — объявил он, здороваясь с Соймановым и Варей.

Затем поручик отправился осматривать форт.

— Здесь надо подправить бруствер, в передних углах дворика установить противоштурмовые пушки для обстрела рвов, в тыловом рву разместить пулеметы и скорострельные орудия, — делал он указания стрелкам и матросам.

— Комендантом форта ведь состоит капитан Усенко, а не ты. Он будет на тебя в претензии за твое самоуправство, — предупредил поручика Сойманов.

— В таком случае можешь передать ему от меня, что он глупец. Коль своего ума не хватает, так попроси у других.

Ни стрелки, ни моряки не знали, кто такой этот большой и решительный поручик, зачем он явился на форт, но все стремительно бросились исполнять отданные им распоряжения.

— Откуда такой? — спросили они у артиллеристов.

— Прапорщиков дружок, наш Ведмедь, — с гордостью ответил Блохин. — Самый башковитый офицер в Артуре и водку хлещет, как воду.

— Ишь ты! А как насчет солдатской морды?

— Не обижаемся. Без дела в рыло не дает.

Обойдя форт, Борейко в сопровождении Блохина и

Родионова отправился на расположенную сзади Прожекторную горку и отсюда осмотрел то место, где предположительно мог находиться Звонарев.

— На поиски пошлем три группы. Одна пойдет прямо вперед, другая левее, а третья — вправо. За старшего поставим Блохина, Белоногова и Лебедкина. Ты, Софрон, останешься со мной, — распределил роли поручик, вернувшись на форт.

— Я тоже хочу отправиться на поиски, — заикнулась было Варя.

— Попробуйте только, запру в пороховом погребе, а затем прикажу совсем увести с форта, — пригрозил Борейко.

— Вы не имеете права… — начала было Варя.

— Я буду действовать без всяких прав, но мешать нам не позволю, — внушительно говорил поручик.

Варя хотела было ответить дерзостью, но Борейко уже повернулся к ней спиной и продолжал разговаривать с солдатами.

Вася, вертевшийся тут же, только таращил глаза от удивления. Никто еще так дерзко не обращался с его повелительницей, и она все это молчаливо сносила.

— Приготовьте лучше носилки и перевязочные средства для Сережи, — обернулся Борейко к обиженной девушке. — Они ему, наверно, пригодятся.

Около девяти часов вечера поручик разрешил начать поиски. Сам он расположился в правом рву. Тут же с носилками поместилась и Варя. Она то и дело поднималась наверх, стараясь что‑нибудь увидеть в окружающей темноте.

Стояла безлунная, чуть морозная ночь. Временами налетал густой туман. У японцев было тихо. Только изредка тявкали их сторожевые собаки. Время тянулось томительно долго. Борейко начал сердито посапывать носом, Сойманов нервно курил папиросу за папиросой. Один Усенко, также пришедший в ров, лениво позевывал.

Наконец вернулась первая партия солдат.

— Своими руками обшарил все ямки и воронки, нигде прапорщика нет, — сокрушенно доложил Лебедкин.

— Передохнете и пойдете еще раз, — распорядился поручик.

Вскоре также ни с чем вернулся Белоногов.

Вертевшийся около своей «тети» Вася, наскучив бездеятельностью, взобрался на наружную стенку рва. Перед ним в темноте чуть проступали колья проволочного заграждения, за которыми тянулись японские траншеи. Мальчик с сильно бьющимся от волнения сердцем осторожно пополз вперед. Он боялся японской пули и гнева своей свирепой повелительницы, по все же потихоньку двигался. Он легко прополз под проволокой, обогнул колья и камни и оказался за линией проволочных заграждений. Перед каждой ямой или воронкой мальчик задерживался, тихонько окликал Звонарева и шарил руками. Незаметно для себя он отполз настолько далеко, что бруствер форта стал чуть заметен в ночной темноте. Где‑то вблизи тявкнули собаки в японских траншеях. Вспомнив о них, Вася испугался, решил поскорее возвращаться назад, но сбился с прежнего направления и пополз напрямик.

Неожиданно он оказался перед большой глубокой воронкой.

— Сергей Владимирович, — тихонько окликнул он больше для очистки совести.

— Я, — вдруг отозвался слабый голос. — Это кто, Блохин?

— Нет. Это я — Вася. Тетя Варя с Ведмедем вас шукают и никак не могут найти. Ползите за мной, тут недалече.

Звонарев пошевелился и громко застонал.

— Не могу. У меня ранены обе ноги. Дай мне напиться…

— Воды нету. Подождите чуток, я мигом доползу до форта и приведу сюда солдат. Только вы о себе голосом подавайте сигнал, а то дюже трудно. — И Вася исчез.

Теперь он уже передвигался быстрее, не обращая внимания на острые камни и колючую проволоку. Добравшись до рва, он чуть не кувырком скатился в него, прямо к ногам Вари.

— Да перестань ты шалить, негодный мальчишка! — рассердилась на него девушка.

— Я их нашел, тетя! Они туг недалече, в воронке, живые, только без ног, то есть ходить не могут и пить просют, — без передышки выпалил мальчик.

— О господи, да говори толком! — встряхнула его за плечи Варя.

Тогда Вася уже подробно рассказал обо всем сначала девушке, а потом Борейко и остальным офицерам. Поручик отнесся с недовернем к его рассказу.

— Ты не брешешь, хлопец? — сурово спросил он.

— Да нет же! Он никогда ничего не выдумывает! Надо скорей послать туда носилки, — вступилась за своего воспитанника Варя.

— Блохин, Белоногов, отправляйтесь с мальцом, — распорядился Борейко. — Он уверяет, что нашел прапорщика.

Там, где легко и свободно пролезал Вася, взрослые солдаты застревали и, тихо ругаясь, должны были двигаться в обход. Еще труднее был обратный путь. Звонарева пришлось нести на руках. При каждом движении он слабо стонал, особенно когда его переносили через проволоку. Шорох привлек внимание японцев, которые открыли ружейный огонь. Последние несколько шагов прапорщика пришлось просто волочить по земле. От боли и потери крови он потерял сознание и, неподвижный, как труп, наконец был доставлен в ров.

Забыв обо всех окружающих, Варя с плачем бросилась к нему.

— Угостите его лучше водочкой, чем слезами, — взял за плечи девушку Борейко.

Прапорщик скоро пришел в себя. Его перенесли в казарму. Здесь при свете лампы стало видно, как он осунулся и похудел за истекшие сутки. Глаза ввалились и лихорадочно горели. На щеках выросла темная щетина. Напоив и накормив Звонарева, Варя приступила к перевязке. Оба сапога были разрезаны и сняты. На обнаженных, страшно распухших ногах зияли кровоточащие раны. Левая нога была лишь слегка задета пулей. Зато в правой виднелась сквозлая рана.

— Через месяц будешь танцевать, — подбадривал друга Борейко. — Не правда ли, господин фершал? — обернулся он к Варе.

Более опытная, чем поручик, девушка сразу же заметила красную полоску, идущую вверх под коленом. Она знала, что это грозный признак наступающей гангрены.

— Надо скорее отправить его в госпиталь, так как нужна срочная операция, — произнесла она.

— А Харитина где? — слабым голосом спросил Звонарев.

— В могиле, земля ей пухом. Славная была женщина, — вздохнул Борейко.

— Я ее нес, пока меня не ранило, а потом я потерял сознание, — оправдывался прапорщик.

— И закатился куда‑то в сторону, где тебя никто и не думал искать, — пробурчал Борейко.

Когда перевязка была окончена, прапорщика положили на носилки. Утесовцы бережно подняли их, и весь кортеж под командой Борейко двинулся к штабу Горбатовского. Впереди бежал Вася, о котором совсем забыли за хлопотами. Мальчик чувствовал себя героем. Сам дядя Блохин приласкал его и подарил ему настоящий японский шгык‑тесак. Мальчик гордо привесил его себе к поясу, как саблю.

Варя шла рядом с носилками, ежеминутно наклоняясь к лицу Звонарева. Она была счастлива, и только опасность возможной ампутации правой ноги омрачала ее радужное настроение. Звонарев в те минуты, когда Варина рука касалась его губ, украдкой целовал ее. Девушка делала вид, что не замечает этого, и с удовольствием вновь и вновь подставляла свою руку к лицу прапорщика.

— Поблагодарите за меня Васю. Если бы не он, то я и сейчас валялся бы в грязной воронке, — тихонько проговорил Звонарев.

— Он у нас останется жить до тех пор, пока не вырастет, — решила Варя. — Вы, надеюсь, против этого возражать не будете?

— Конечно, вырастим мальчика, если только я переживу осаду.

Борейко решил проводить своего друга до госпиталя. Варя вместе с Васей пошли вперед, чтобы подготовить место для Звонарева. Борейко все время беспокоился и торопил солдат. Но около Мариинской больницы их неожиданно остановил Вася.

— Тетя Варя велела нести в больницу Красного Креста, а то у них в госпитале нет местов. — сообщил он.

Носилки внесли в вестибюль больницы и поставили на пол. Прапорщик был в полузабытьи и временами бредил.

— Ничего больше от меня не требуется? — обернулся Борейко к подошедшей Варе. — Надеюсь, вы не будете экспериментировать над Сережей? — с недоверием справился он. — Лечите его обычным способом и не выдумывайте новых средств.

— Я думаю, что здоровье Сергея Владимировича и мне дорого, — обиделась Варя. — Я боюсь, как бы ему не пришлось отрезать ногу.

— Передайте тому хирургу, который это сделает, что я тогда отрежу ему не только ногу, но и голову. Им, врачам, только дай потачку — мигом вего исполосуют, — свирепо проговорил Борейко. — Слез зря не лейте, духом не падайте и докторам ходу не давайте. Завтра зайду. — И он исчез.

Через четверть часа Звонарев лежал на операционном столе. Варя внимательно следила за пульсом. Главный крепостной хирург, Борис Викторович Гюббенет, в белом клеенчатом переднике и белом колпаке, внимательно разглядывал распухшие, сизо‑багровые голени Звонарева. Рядом с ним в таком же наряде стоял молодой врач Сергей Романович Миротворцев. Врачи перебрасывались короткими латинскими фразами. Варя с трепетом прислушивалась к ним, силясь понять их смысл.

— Ампутация правой ноги ниже колена неизбежна. С левой можно повременить еще денек, — решил наконец Гюббенет.

— Доктор, миленький, не делайте его калекой! — взмолилась Варя.

— Вы же сестра и поэтому должны понимать, что правая нога уже поражена гангреной. Сегодня мы отнимем только до колена, завтра выше колена, а через день по самое бедро.

— Я умоляю вас, подождите еще хоть день! Если рану хорошенько очистить, быть может, удастся сохранить в целости ногу.

— Я решительно отказываюсь. Быть может, вы согласитесь на это? — проговорил Гюббенет, обращаясь к Миротворцеву.

Миротворцев внимательно осмотрел Звонарева с головы до ног, выслушал сердце, легкие и задумчиво проговорил:

— Общий хабитус прекрасный. Сердце здоровое, упитанность вполне удовлетворительная, никаких даже отдаленных признаков цинги не имеется. Да я его и раньше встречал, юноша — кровь с молоком. Куда ни шло, попробую подождать с ампутацией день‑другой. Авось молодой организм справится!..

— Как хотите, как хотите, но я снимаю с себя всякую ответственность, — отозвался Гюббенет.

Врачи начали готовиться к операции.

— Наркоз, — скомандовал Миротворцев.

Операционная сестра — Верочка Гаршина — наложила маску на лицо прапорщика и стала капать хлороформ.

— Ручаетесь, что не закатите истерики, когда начнем резать вашего жениха? — в упор спросил Миротворцев.

— Ручаюсь, — без колебаний ответила Варя.

Операция продолжалась более двух часов. Раны были глубоко вскрыты, очищены от гноя и инородных тел. Затем на них наложили швы, затампонировали и забинтовали. Пот катился с лица Миротворцева, когда он отошел от операционного стола. Гюббенет все время давал ему короткие советы и помогал при операции.

— Мы сделали все возможное, даже невозможное, чтобы избежать ампутации. Теперь все зависит от стойкости его организма, — заверил Гюббенет девушку.

Звонарева поместили в палате в верхнем этаже главного здания больницы Красного Креста. Соседи оказались также артиллеристами‑офицерами. Капитан Вахнеев был ранен еще в августе и давно уже поправился, но продолжал отлынивать, лежа в госпитале. Поручик Соломонов два дня тому назад был ранен на том же третьем форту, где и Звонарев. Третьим оказался старый знакомый Звонарева по Цзинджоускому бою, подпоручик Садыков. Его тяжелая рана в голову заживала с большим трудом. К тому же пристрастие к наркотикам, и в частности к опиуму, сильно мешало процессу заживления.

Появление Звонарева в сопровождении Вари внесло свежую струю в однообразную жизнь палаты.

— Нашего полку прибыло, — весело объявил Вахнеев. — Вы, Варя, не горюйте, тут врачи чудеса творят. Недавно капитану Ружицкому отрезали голову, а потом по ошибке пришили чужую, какого‑то солдата.

— И представьте, он сразу поумнел, — добавил Соломонов со своей постели.

— Поэтому мы вносим предложение заменить головы и некоторым нашим генералам вроде Стесселя. Авось они станут похрабрее и посмекалистее, — закончил Садыков.

— Последнего, к сожалению, нельзя сказать о тебе, мой друг, — поддел его Садыков.

Звонарева с большим трудом разбудили от наркотического сна.

— Теперь ему нельзя давать спать, — объявила Варя.

— Не беспокойтесь, у нас покойник проснется, не то что ваш больной, — уверял Вахнеев.

Потянулись длинные, тяжелые дин. Звонарев находился между жизнью и смертью. Температура все время лихорадочно прыгала. Миротворцев заходил по нескольку раз в день, щупал пульс, осматривал ноги, качал головой и уходил. Когда жар спадал и воскресала надежда на выздоровление, Варя, осунувшаяся и побледневшая за это время, оживала и начинала усиленно кормить больного бульоном. Затем она радостно бегала по больнице, сообщая всем об улучшении состояния прапорщика. Но как только температура опять взлетала до сорока одного и выше, она сразу каменела, неподвижно сидя у постели больного, и внимательно следила за его пульсом.

Веселые соседи по палате тоже делались серьезнее, исчезали громкие разговоры и смех, в палате воцарялась гнетущая тишина.

— Все же придется ампутировать ногу, — грустно проговорил Миротворцев на третий день.

— Ох! — схватилась рукой за сердце Варя.

— Больше нельзя ждать ни одного часа, — добавил доктор.

Опять полуобнаженное, искалеченное тело Звонарева распласталось на белоснежном операционном столе, около которого поместились Гюббенет и Миротворцев. Тут же находилась Варя.

— Прошло три дня, но гангрена мало подвинулась вперед. Это говорит, что организм стойко борется с ней. Быть может, дальше дело пойдет на поправку, — говорил Миротворцев.

— Едва ли это так. Давайте все‑таки поищем гнойник, — нехотя согласился Гюббенет.

Варя с трепетом следила за тем, как блестящая сталь с легким треском разрезала кожный покров и погружалась в тело. Кровь брызгала в разные стороны и тонкими темными ручейками сбегала вниз. Ассистирующая сестра поспешила наложить зажимы на кровеносные сосуды. Миротворцев быстрыми и точными движениями сделал два глубоких разреза. Затем раздвинул кран раны и ощупал что‑то внутри нее.

— Мое предположение верно. По‑видимому, гнойник находится здесь. Приготовьте тазик, сестра, — распорядился он.

Еще движение скальпелем — и из раны хлынул желто‑золотый гной.

— Абсцесс вскрыт. Теперь его надо только как следует вычистить, — бросил Гюббенет.

— Пульс слабеет, — тревожно сообщила Вера Гаршнна, дававшая Звонареву наркоз.

Миротворцев схватил руку больного.

— Два шприца камфары, да поскорее!

Недавно еще красное от жара лицо Звонарева быстро бледнело, принимая желтовато‑восковой оттенок, глаза рстекленились, нос заострился и все тело покрылось крупными каплями пота.

Не помня себя от ужаса, Варя быстро всадила в руку Звонарева иголку. Чуть заметно пульс стал выравниваться, шок благополучно миновал.

— Вы оказались правы — вскрытый гнойник давал температуру, — заметил Гюббенет. — Посмотрите, как сразу ожило лицо больного.

Через несколько минут очистка гнойника была окончена, в рану ввели дренаж.

Прошло еще два дня, температура почти не поднималась. Прапорщик спал круглые сутки, просыпаясь лишь для принятия пищи. Лицо его за эти дни несколько порозовело.

— Счастлив ваш бог, сестрица, будет жить ваш жених, и ноги его останутся при нем, — улыбался Миротворцев, глядя на выздоравливающего.

Варя неожиданно громко разрыдалась, закрыв лицо руками.

— Что вы, сестрица, ведь все окончилось благополучно. Пойдемте, я вам сейчас дам валерьянки. — И доктор увел плачущую девушку.

— Если бы ни знали, Сергей Романович, что я пережила за эти дни, — сквозь слезы говорила Варя. — Думаю, умрет он, а виновата буду я, потому что не дала своевременно отрезать ногу.

— Остался он жив и с ногами! Я еще на вашей свадьбе попляшу, — успокаивал ее Миротворцев.

— Вы… вы не Миротворцев, а Чудотворцев. — Варя быстро схватила руку врача и несколько раз крепко поцеловала ее.

— Что вы, сестра! — поспешил отдернуть свою руку доктор.

— Здорово, Сережа! Ты выглядишь совсем героем, — ввалился в палату Борейко.

Белый халат чуть прикрывал его могучие плечи. В руках поблескивали две бутыли с вином.

— Решил выпить за твое и амазонкино здоровье, если, конечно, не запротестует медицина.

— Господин офицер, носить больным спиртные напитки не разрешается, — влетела следом за поручиком старшая сестра Красного Креста Доможирова.

— Я несу его здоровым, вроде капитана Вахнеева и этого лодыря Садыкова.

— А про меня забыл? — сказал Соломонов.

— Хотя ты и притворяешься больным, но вдвое здоровее меня. Не хотите ли марсалы, сестрица? Сладкая, специально для дам покупал.

— Ой, что вы! Да я вина в рот не беру.

— Поэтому‑то вы такая худая и сердитая. Принеситека нам бокальчики. Первый бокал выпьем за… вашего будущего муженька.

— Откуда вы знаете, что я не замужем?

— Иначе вы не были бы такой злой. Посмотрите на

Варю Белую. Черт в юбке, а не женщина, а женится, то бишь выйдет замуж за Сережу, — сразу станет земным воплощением ангела, — балагурил поручик.

Доможирова махнула рукой и вышла. Вахнеев прикрыл за ней дверь.

— Умеешь же ты, Боря, с людьми обращаться. Даже эту старую ведьму обошел. Она тут всех молодых сестер прямо со свету сживает, не разрешает им сказать с нами ни одного слова.

— Зато к молодым людям, вроде нашего Садыкова или Звонарева, она очень даже благоволит, — заметил Соломонов.

— А ты бы, Василий Николаевич, поухаживал за ней! Может быть, она и к тебе станет благосклоннее, — повернулся Борейко к Вахнееву.

— Да ну ее к черту!

Вошла Варя, неся в руках несколько стаканов.

— Здравствуйте, чертушка! — приветствовала она Борейко. — Я так и думала, что вы пожаловали к нам, когда Доможирова дала мне эти стаканы. Пришел, говорит, веселый офицер с бутылками.

— Решил вспрыснуть выздоровление Сережи и устроить в некотором роде мальчишник.

— До выздоровления ему очень далеко. Пусть сначала встанет с постели.

— Тогда мы подымем бокал за ваше будущее счастье, — предложил Вахнеев.

— Воспрепятствовать этому я не могу, — не очень любезно отозвалась девушка, но все же пригубила бокал. — Остальное допьете вы, — протянула она вино Звонареву, — но больше ни одной капли я вам не дам.

Бутылку водки по‑братски разделили Борейко с Соломоновым. Марсала же досталась на долю Вахнеева и Садыкова.

— Вечером угощу сестрицу, да и эту старую каргу Доможирову, чтобы она нам не мешала, — заявил Вахров.

Неожиданно появился Миротворцев. Потянув воздух носом, он сразу же обернулся к Борейко.

— До адмиральского часа, господин поручик, еще далеко.

— Тороплюсь на Высокую гору, мимоходом зашел повидать Сережу и поздравить его с выздоровлением.

— Надеюсь, вы успели уже удовлетворив свое желание?

Поручику оставалось только откланяться.

Звонарев задремал. Война, позиции — все это отошло на задний план. Правда, иногда поблизости с грохотом рвались тяжелые снаряды, звенели разбитые стекла, торопливо прибегали на шум санитары, но после пребывания на атакованных фортах все это производило на прапорщика мало впечатления.

Было уже темно, когда Звонарев чуть приоткрыл глаза. В палате стояли сумерки, ламп еще не зажигали. Над ним склонилось женское лицо.

«Варя не утерпела‑таки и опять вернулась», — подумал прапорщик.

— Вы проснулись, Сережа? — неожиданно услышал он голос Акинфиевой. — Варя пошла отдыхать, а я побуду около вас до утра.

— Надюша, как вы узнали, что я здесь? — удивился Звонарев

— Мне все рассказал Павлик Сойманов. Его с ротой «баянцев» поставили в резерв в Новом городе. Он зашел к нам и рассказал про вас. Я, конечно, бросилась сюда. По дороге увидела Варю и решилась даже остановить генеральский экипаж. Мы с ней уговорились, что я подежурю около вас.

Взяв руку Акинфиевой, Звонарев несколько раз приложил ее к своим губам.

— Поменьше пыла, милый Сережа, — прошептала Надя, отнимая свою руку.

Она зажгла свет и начала рассказывать о муже, о последних новостях.

— Эскадра Рожественского уже прошла Испанию и теперь идет где‑то около Африки. Японцы очень ее боятся и поэтому торопятся взять Артур или хотя бы потопить нашу эскадру. Они все время бомбардируют гавань и штурмуют Высокую гору, откуда хорошо виден внутренний бассейн.

Долго не спалось Звонареву в этот вечер.

Затянувшаяся осада Порт‑Артура и приближение эскадры Рожественского вызывали большое беспокойство в Японии и в главной квартире японской армии. Решено было во чтобы то ни стало покончить с Артуром в ближайшее время. Полная неудача атак на форты номер два, три и укрепление номер три заставили командующею японской армией генерала Ноги перенести удар на соседний участок — на Курганную батарею, расположенную в тычу укрепления номер три. Она была вооружена шестнадцатью орудиями различных калибров и оборонялась, помимо артиллеристов, четырьмя ротами пехоты и ротой моряков. Это был сильный узел обороны, хотя и принадлежал к числу временных укреплений полевого типа. Овладение этим пунктом обороны выводило японцев в тыл основной линии обороны к давало возможность проникнуть в глубину крепости.

Дата добавления: 2015-06-04