Анатолий Тосс

Эпилог

Сир и благородный дон Дигвил Деррано — первый король Нового Долье, раскинувшегося на обширном летающем архипелаге как раз посредине меж ледяными водопадами и огненным смерчем, так что вышло не слишком холодно и не слишком жарко, а в самый раз, — вошёл в храм. Здесь ещё пахло краской, свежей известью, молодым камнем, строители только-только закончили работу. На стенах уже висели образа, но алтарное убранство ещё не всё поспело. Храм вышел на славу, и не сказать, что строили его не на твёрдой земле оставшегося — и сгинувшего — родного мира, но на зыбких летающих островах тверди, на плане, где отродясь хозяйничали демоны, откуда они, случалось, прорывались на его, Дигвила, родной Лист…

Как всегда, сильно и с болью сжалось сердце. Как поверить в случившееся, как осознать? Нет больше ни Долье, ни Меодора, ни моря Тысячи Бухт, ни Реарских гор. А что есть? — а ничего нету. Великая Осень. Листья опадают с Древа Миров, и когда настанет столь же Великая Весна, не знает никто.

Листья опадают, да. Но демонические планы остаются в целости и сохранности, во всяком случае, пока.

Дигвил потряс головой, потом невольно улыбнулся. Да, сперва жутко было и страшно, мол, лютую смерть лишь ненадолго отсрочили, Гниль променяли на голод и жажду. Ан ничего, обустроились, освоились, приноровились, теперь, эвон, даже научились один летучий островок к другому подгонять и мостами соединять. Вода морей и океанов, ворвавшись в открывшиеся врата, затопила часть демонических владений, бушующее пламя угасло, остывшая лава сделалась дном новых морей.

Но сейчас, в светлые часы, его величество король Дигвил Первый пришёл в новый храм совсем за другим.

Пусто, тихо, настолько тихо, что закладывает уши. Подсвечники и лампады пустуют, их зажгут только после освящения. Храм, словно новорождённый, ждёт заботливых рук матери.

Дигвилу доносили только слухи о том, что должно случиться. Этому он и хотел верить, и боялся.

Молодой король сбросил плащ прямо на каменные плиты. Эх, эх, по-простому строим пока ещё, не доросли до мозаик и прочих красивостей. Ну ничего, то дело наживное…

— Здравствуй, — тихо сказали за его спиной. Голос и знакомый, и совершенно в чём-то новый. Воля с силой в нём остались, а вот жизнь ушла, окончательно и безвозвратно. — Вижу, вижу, зачем пришёл. Не поверил, когда услыхал? Так, твоё величество?

Дигвил осторожно повернулся, словно боясь спугнуть гостью.

Доньята Алиедора Венти внешне почти не изменилась. Только вот вместо обычной человеческой одежды — нечто вроде тёмно-серого, почти чёрного плаща, где тонут очертания фигуры. Видно только лицо да кисти рук, белые, каких никогда не случается у живых. А вот огромные глаза — совершенно как прежде.

— Не бойся. — Бледные губы чуть дрогнули в легкой улыбке.

— Я не боюсь… Алиедора.

— Спасибо, что по имени зовёшь, а не «святой», как многие.

Дигвил ощутил, как лицо заливает пот.

— Спасибо тебе, что пришла.

— Я всегда в новый храм прихожу, — вздохнула она.

— Сама, своей волей?

Она покачала головой, серые одеяния заколыхались. Невольно Дигвил заподозрил, что это никакая не одежда, а нечто совсем иное.

— Воля моя, а вот соизволение — Семи Зверей. — Она обвела вокруг рукой. Под самым потолком на явившегося во храм строго смотрели во всей исконной мощи Семь Зверей Райлега, Семь Зверей погибшего мира, сумевшие в последний миг обойти запреты и законы. — Но я не против. Иначе совсем было бы тяжко.

— Ты не можешь своей волей ходить? Но как же…

— Могу, Дигвил, могу. Семь Зверей — это тебе не Белый Дракон прежних дней, когда ему варвары поклонялись. Они свободу любят. Нет, никто меня не заставляет. Самой… — она сделала паузу, — самой тяжко.

— Тяжко? Но ведь ты теперь…

— Ну да. Должна была б умереть, как мне и полагалось, за дела мои прошлые, — по бледному лицу прошла судорога.

— Оставь, — тихо попросил Дигвил. — Это ведь я во всём виноват, если разобраться. Погнался за тобой, не понял ничего… дурнем был, ох, каким же дурнем! С того-то всё и началось…

— Мучить меня пришёл? — глухо сказала живая тень. — Зачем? Мало того, что есть, ещё добавить хочется?

— Прости. — Он осёкся, даже опустился на колено. — Конечно, сейчас про то говорить… но… — Он замялся, мучительно подбирая слова.

— Знаю, о чём спросить хочешь, — одними губами усмехнулась Алиедора. — Чего мы все боимся, даже те, из Некрополиса… Что там, за смертью? Так?

Дигвил кивнул, чувствуя себя последним подлецом. Не о том же пришёл говорить! Видят Семь Зверей сильномогучие, не о том! Да, выходит, Алиедоре-то теперь читать в душах куда сподручнее. Сам от себя этот вопрос прятал, боялся — или стыдился.

— А я не знаю, — неожиданно легко ответила она. — Что видений всяких было столько, что и не перечесть, — так то видения. Им цена грош в базарный день. Я же не умерла по-настоящему, мой король. Телом — да, но не душой. Душа — она здесь, — она повернулась, указала на образа. — За досками. Не простые они, ох, не простые, если пишутся с подлинной верой. За такими — как в дому хорошем, зимой у огня. Тепло… — Бледные ладони поднялись, словно норовя обхватить плечи. — Так что не скажу я тебе ничего, мой король. Не знаю. И Звери не говорят. Мол, мало-помалу все сами узнаете. Провидицы, ясновидящие… ну и прочее.

— Х-хорошо, — с усилием сказал Дигвил. — Ты… прости меня. Прости, если сможешь.

Алиедора слабо улыбнулась.

— Простила, мой король. Пришлось научиться. Спасибо Тёрну.

— Да. Ему тоже. Знаешь, я о нём собрал всё, что только мог. Многомудрый алхимик Ксарбирус, декан нового университета, что в Новом Симэ…

— О да. Он рассказать может. Но ты прав — Тёрну спасибо прежде всего. Если б не он… ничего бы я не смогла.

— Ты… его видишь? — вырвалось у Дигвила, и молодой король тотчас устыдился этого вопроса.

— Вижу, конечно. Не так чтобы очень часто, но вижу. Это у меня дело простое, понятное — среди людей, или гномов, или сидхов, или прочих, а у него, ох, трудное. Не на Листе живём, тут всё другое. Да и Звери… они ведь не всемогущие. Вот он и старается. Уж как именно — не спрашивай, не знаю.

— Хранитель.

— Хранитель? Нет. Скорее Строитель. Кто управляет потоками, чтобы острова наши не разносило, не ломало штормами, молниями бы не так полосовало?

Дигвил только покачал головой, не в силах подобрать слов.

— Ему — вся боль, — с тихим отчаянием проговорила Алиедора. — Он не жалуется. Никогда. Улыбается, когда появится. Мол, Алли, что тоскуешь? Хотела искупить — вот тебе искупление. За маму, за сестричек, за братиков, за… за всех. Радуйся.

— Девятый Зверь…

— Да, Девятый Зверь. Гидра-то ведь тоже никуда не делась. Тёрн объяснял, мол, без неё никуда, потому что баланс должен быть. План-то демонический, тут всё другое. Вот они вдвоём и держат.

Дигвил кивнул:

— Мастер Латариус говорил. Их Гильдия дозналась, докопалась наконец.

Вновь слабая улыбка.

— Молодцы… умные всё-таки. А вот навсинайцы, бедолаги, всё никак в себя не придут. Никаких тебе Камней Магии! Силы черпай прямо из воздуха, только умение совсем другое нужно. Но, мой король, мне их теперь тоже жалко. Помогаю… как могу. А теперь — прости, твоё величество. Заболталась я с тобой… по-родственному. А у меня тут девочка молоденькая никак не разродится. Пойду, помогу. Они меня не увидят, конечно.

— Спасибо. — У Дигвила сдавило горло, глаза защипало. — Спасибо тебе, Алли.

— Не благодари, — строго остановила она его. — Зверям скажи спасибо. До встречи, дон Дигвил. Приходи в храм. Я… постараюсь, чтобы ты меня увидел. Как-то… легче становится.

Тень подняла руку, бескровные губы вновь улыбнулись, а из глаз — таких живых, настоящих, отнюдь не призрачных! — скатилась слезинка, сверкнувшая, словно капля живого серебра.

Дигвил так и остался стоять на одном колене.

Алиедора скрылась — молодому королю показалось, она исчезла за своим образом, писанным в полный рост самим мэтром Кройоном. Дигвил глубоко вздохнул и поднялся.

Работы непочатый край. И первее всего — акведуки, что от ледяных гор. Дело нелёгкое — малые островки найти, да к месту подогнать, да цепи для них выковать, болты ввернуть в самую сердцевину, а поверху пустить желоба. Сейчас-то приходится айсберги подгонять, а это дело нелёгкое, раз-два и обчёлся тех, кто может их летать заставить. Если бы не мэтр Кройон и его сородичи, те, «кто ядство плоти разумных отринул», так и вовсе скверно бы вышло.

Дигвил вышел из храма. Свита почтительно ждала.

Всё у нас будет, подумал он. И города, и хутора, и пашни. Пруды устроим. Хорошо, успели и стада увести, и семена захватить, и саженцы… да и портал всё подряд засасывал: кроме людей, и зверьё, и птиц, и даже воду морскую… Заселим и этот план.

Не отступать и не сдаваться — правильно о людях сказано.

Дата добавления: 2015-06-04