Восьмой доклад. Сущность кормления

Кобервитц, 16 июня 1924 года

Двучленность животного организма. Земная и косми­ческая вещественность. Земные и космические силы. Сельскохозяйственное предприятие как организм.

Задатки «Я» в удобрении. Становление сил «Я» в земле. Сельскохозяйственное предприятие как индивиду­альность. Совместное действие субстанциальных и сило­вых потоков у молочного скота, рабочего скота и молод­няка.

Питание корнеплодами. Семя льна. Сено. Клеве­ра. Варка продуктов питания. Соли. Томаты и картофель. Сельское хозяйство в его внутренней взаимосвязи с со­циальной жизнью.

В этом последнем докладе, который, возможно, бу­дет дополнен чем-то согласно вашим пожеланиям в по­следующей беседе, я хотел бы, насколько это будет возможно в столь короткое время, кое-что добавить к сказанному и коснуться некоторых практических вопро­сов.

Именно в этих практических вопросах речь сегодня пойдёт о таких вещах, которые крайне трудно уложить в какие-либо общие формулы, тезисы и тому подобное, и которые в гораздо более значительной степени подлежат индивидуализации и личному опыту.

Именно по этой причине в этой области особенно необходимо усвоить некоторые духовнонаучные взгляды, взгляды, которые затем и могут послужить разумной основой для индиви­дуализации практических мероприятий.

Как мало сейчас замечается такого понимания в наи­важнейшей области, в области кормления сельскохозяй­ственных животных. И здесь, в сущности, мало что можно улучшить множеством подробных указаний. Как надо кормить?

Многое, по моему убеждению, могло бы здесь существенно улучшиться, если бы наша сельскохозяйст­венная наука постепенно приблизилась бы к правильному пониманию того, в чём, собственно, заключается сущность питания. Сегодня я и хотел бы здесь этого коснуться.

Значение пищи для животного, а также для челове­ка, как я уже говорил, понимается сейчас совершенно неправильно. Главное здесь совсем не в том, что проис­ходит в грубом веществе, что питательные вещества, при­нятые организмом извне — так себе это более или менее отчётливо представляют, пусть даже принимая во внимание всевозможные превращения — откладываются затем в организме.

Грубо говоря, в общих чертах представляют себе дело так: вовне находятся питательные вещества, животное их поглощает, откладывает в себе то, что ему нужно, и выделяет то, что ему не нужно. И тут очень многое надо принимать во внимание — например, следить, чтобы животное не перегружалось, чтобы оно получало наиболее питательный корм, чтобы оно могло как можно больше усваивать питательных веществ, содержащихся в корме.

И различают, даже в материалистическом понимании весьма охотно различают собственно питательные вещества и такие вещества, которые, как говорится, стимулируют процессы горения в организме. И на этом строят всевозможные теории, которые затем практически применяются.

И естественно, кое-что под­тверждается, кое-что не подтверждается или спустя неко­торое время так или иначе изменяется. Да и как же может быть иначе!

Вот говорят о процессах горения в организме. Но на самом деле ни единого процесса горения в организме не происходит. Ибо соединение того или иного вещества с кислородом в организме означает нечто совсем иное, чем процесс горения вовне.

Горение — это процесс, происхо­дящий в минеральной, неживой природе. И так же, как организм есть нечто совершенно отличное, например, от кристалла кварца, так и то, что обозначают в организме термином «горение», совершенно отлично от мёртвого процесса горения, протекающего вовне. «Горение» в ор­ганизме есть нечто живое, даже нечто ощущающее.

Именно потому, что люди употребляют подобные тер­мины и соответствующим образом направляют мысли, происходит нечто в высшей степени безобразное. Ибо, го­воря о горении в организме, вы выражаетесь нечётко, не­ряшливо. Если вы при этом имеете правильное представ­ление о существе дела, то эта неряшливость выражения не так уж важна, если вы при этом хотя бы наполовину поступаете правильно, руководствуясь инстинктом или традицией.

Но если мало-помалу из этой неряшливой терминологии вырастает «психопатия профессоралис» — я не раз употреблял этот термин — то эта неряшливость терминологии приводит к весьма остроумным, я действительно так думаю, весьма остроумным теориям.

И тогда на практике поступают уже только по этим теориям и совсем отходят от существа дела. То, о чём там говорят, вовсе не то, что действительно происходит в рас­тениях и животных. Это очень характерное для нашей современности явление: делается совсем не то, что соот­ветствовало бы тому, что действительно происходит в при­роде.

Поэтому именно в этой области необходимо по­смотреть, в чём же здесь дело.

Вспомним, из чего мы исходили во вчерашнем на­шем рассмотрении: растение имеет физическое и эфир­ное тело, а сверху оно в той или иной мере как бы овеяно астральным. Растение не доходит в своём развитии до астрального, но оно как бы овеяно астральным.

Когда растение вступает в совершенно определённую связь с астральным, как это имеем мы при образовании плодов, то вырастает нечто годное в пищу, которое затем укреп­ляет астральные силы в животном и человеческом орга­низме.

Имея в виду этот процесс, мы и судим о растении или о каком-либо веществе просто с той точки зрения, может ли оно укреплять те или иные силы животного организма или нет. Но, я думаю, надо посмотреть и на полярно противоположную сторону, ибо в ней тоже за­ключается нечто чрезвычайно важное.

Я уже касался это­го, но здесь, где мы должны заложить основу правильно­го понимания сущности питания животных, всё это надо ещё раз особенно отчетливо увидеть.

Поскольку речь идёт о кормлении, обратимся к жи­вотному. У животного мы не находим столь же чёткого трёхчленного организма, как у человека. У животного есть явно выраженная нервная система с органами чувств и система обмена веществ с костно-мышечной двигатель­ной системой.

Эти две части организма различаются чёт­ко, но третья, срединная часть — ритмическая система организма — у многих животных расплывчата. В ритмическую систему у них входит нечто, происходящее из сис­темы органов чувств, и в то же время ещё нечто, происхо­дящее из системы обмена веществ и двигательной систе­мы организма; так что об организме животного прихо­дится говорить иначе, чем об организме человека; у чело­века можно совершенно точно говорить об этой трёхчленности организма.

А у животного надо говорить о преиму­щественно локализованной в голове системе нервов и органов чувств, с одной стороны, и об организованной в задней половине туловища и в конечностях — но, разу­меется, тоже пронизывающей весь организм — системе обмена веществ вместе с костно-мышечной системой, с другой.

А в середине мы видим, что обмен веществ у жи­вотных ритмичнее, чем у человека, и нервно-чувственная организация ритмичнее, обе они как бы сплываются вмес­те, так что у животного ритмическая система не выступа­ет как нечто столь сильно самостоятельное.

Скорей она предстает в виде нечёткого созвучия двух полярностей организма (см. рис.). Таким образом, у животного следу­ет, в сущности, говорить о двучленности организма, при­чём оба его члена в срединной части смешиваются и тем самым возникает так называемая животная организация.

Итак, всё, что в головной системе имеется субстан­ционального, даётся земной материей (у человека это тоже так, но сейчас мы говорим о животных).

Материя, заклю­чающаяся в головной организации — земная материя. Уже на эмбриональной стадии земная материя вводится в го­ловную организацию. Эмбриональное развитие направ­ляется так, чтобы голова получила свою вещественностьот Земли.

Итак, здесь вещество, происходящее от Земли. Напротив, всё, что мы имеем вещественного в системе обмена веществ вместе с костно-мышечной системой, что пронизывает члены тела, кости, мышцы, кишки и т. п., происходит не от Земли, всё это происходит от того, что вбирается из воздуха и из тепла над Землёй.

Это косми­ческая вещественность. И очень важно не смотреть, на­пример, на копыта так, будто они образовались оттого, что физическая материя, которую поедает животное, до­ходит до копыт и там откладывается. Это как раз неверно, это через органы чувства и через дыхание входит в орга­низм космическая материя.

А то, что животное поедает, служит лишь для разви­тия в нём сил движения, чтобы космическая веществен­ность в процессах обмена веществ и в работе костно-мы­шечной системы доводилась бы даже до копыт; так что здесь во всём космическая вещественность. В отношении же сил наоборот.

Именно в голове, поскольку здесь пре­имущественно расположены органы чувств — а органы чувств воспринимают Космос — именно в голове мы имеем дело с действием космических сил. Напротив, в системе обмена веществ и в костно-мышечной двигательной ор­ганизации мы имеем дело с земными силами, силами Земли.

Подумайте только, как при ходьбе, например, мы непрерывно включаемся в действие сил земного тяготе­ния, и во всём, что мы делаем с помощью наших конеч­ностей и других частей тела, мы связаны с силами Земли. Так что здесь мы видим космическую вещественность и земные силы, а в головной системе — земную веществен­ность и космические силы.

Это вовсе не безразлично, кормят ли корову с её ко­нечностями, в которых она нуждается, чтобы быть про­изводительным животным, или вола, если он должен быть рабочим животным, кормят ли их так, чтобы они могли впитывать в себя возможно больше космической вещест­венности, питание же, поступающее через желудок, долж­но быть устроено так, чтобы в организме в достаточной мере развивались силы, способные овладевать этой космической вещественностью и направлять её во все члены тела, мышцы, кости и т. п.

Также следует знать, что субстанции, в которых нуждается головная система, доставляются через пищу. В эту систему направляются переработанные, проведенные через пищеварительный аппарат питательные вещества, полученные в корме. Голова как раз связана с желудком, в этом нет ничего обидного.

А голова способна переработать пищу, которую она получает из тела, только в том случае, если она имеет возможность надлежащим образом усваивать силы, при­текающие из Космоса. Вот потому-то и не следует содер­жать животных только в душных стойлах, где они лишены притока космических сил.

Нужно выводить их на пастбища, и вообще давать им возможность общаться с окружающим миром, возможность воспринимать его через органы чувств. Представьте себе, например, следующее.

Представьте себе животное, стоящее в душном стой­ле перед кормушкой, где находится заготовленный и от­меренный по всей человеческой учёности корм.

Если его не выпускают на свободу, не меняют условия его содер­жания, то его состояние очень сильно отличается от со­стояния того животного, которое пользуется своими органами чувств — на воле, свободно само разыскивает пищу, используя своё обоняние, и благодаря органам обоняния улавливает космические силы, разыскивает и принимает пищу, и в этом принятии пищи развивает всю силу своей активности.

Разумеется, у животного, прикованного к кормушке, вы не обнаружите сразу же, что оно лишено космических сил. Эти силы наследуются, и оно их получило по на­следству. Но постепенно появляется потомство, у кото­рого космические силы уже не являются в той же мере прирождёнными, они постепенно утрачиваются.

И жи­вотное слабеет — прежде всего, в своей головной системе. А это значит, что слабеет и питание тела, потому что животное теряет способность притягивать космическую вещественность, которая как раз и питает его телесность.

Всё это показывает ненужность общих рецептов «в таком-то случае кормите тем-то и тем-то, а в таком-то тем-то». Но надо иметь представление о значении тех или иных методов кормления для существа животного.

Но пойдём дальше. Что, собственно, содержится в головной системе организма? Земная вещественность. Так что в благороднейшем органе животного, в мозгу, содер­жится земная вещественность. У человека в мозгу тоже земное вещество, только силы космические, а вещество — земное. Для чего же служит мозг?

Он служит основой для «Я». Но животное ещё не имеет «Я». Зафиксируем это: мозг служит опорой для «Я», животное ещё не имеет «Я», его мозг находится лишь на пути к образованию «Я». У человека же он намного ближе к тому, чтобы образовы­валось «Я». Каким же образом возникает мозг, который имеется у животного?

Возьмём органический процесс в целом. То, что об­наруживается в мозгу как земная материальность, являет­ся попросту выделением, выпадением из органического процесса. Земная материя выпадает, выделяется, чтобы послужить основой для «Я».

На основе процесса приня­тия и переваривания пищи в системе обмена веществ из­вестное количество земной материи получает способность направиться отсюда в голову и мозг; некоторое количест­во земного вещества, проделав этот путь, правильным образом откладывается в мозгу.

Но эта пищевая субстан­ция откладывается не только в мозгу, но и на пути по кишечнику. То, что не может быть дальше переработано, выпадает в кишечнике. И здесь мы встречаемся с некой родственной связью, которую вы найдете крайне пара­доксальной, но которую никак нельзя упускать из вида, желая понять существо человеческого и животного орга­низма.

Что представляет собой мозговая масса? Мозговая масса есть просто доведённая до конца кишечная масса. Через кишечник проходит та же мозговая масса, но на ранней стадии выпадения. Содержимое кишечника по своему происхождению в органическом процессе очень родственно содержимому мозга.

В гротескной форме я сказал бы: в мозгу располага­ется преуспевшая навозная куча, — но по существу это совершенно верно. В органическом процессе навоз пре­образуется в благородное вещество мозга и там становит­ся основой для развития «Я». У человека наибольшая часть кишечной массы преобразуется в мозговую массу, пото­му что человек в своей земной жизни несёт в себе «Я».

У животных меньше. Поэтому у них в кишечной массе ос­таётся больше того, что затем превращается в настоящий навоз. В нём остается больше задатков к развитию «Я», потому что животное не доводит это до «Я», здесь остает­ся больше задатков к развитию «Я».

Поэтому навоз жи­вотных и экскременты человека — совершенно разные вещи. В навозе животных содержатся ещё задатки «Я». Удобряя, подводя навоз снаружи к корню, подводя «Я» к корню, к растению, мы находим, что растение в целом можно изобразить так (см. рис.): здесь, внизу, корень, наверху развившиеся листья и цветы, привлекающие астральное через взаимодействие с воздухом, а здесь, благодаря присутствию навоза, развиваются задатки «Я» растения.

Такое сельское хозяйство действительно представляет собой организм. Здесь, наверху, развивается его астральность, благодаря присутствию плодовых и лесных дере­вьев развивается астральное. Если из всей надземной рас­тительности животные поедают то, что им действительно нужно, то в своём навозе они правильно развивают силу «Я».

А эти последние, снова попадая с удобрением к кор­ням растений, побуждают их расти в правильном соот­ветствии с силами земного притяжения. Это чудесный кругооборот природы. Но этот кругооборот, это взаимо­действие надо представлять себе в непрерывном движении.

Благодаря этому каждое хозяйство является неким индивидуумом. И становится ясно, что и животные, и растения должны более или менее участвовать в этом вза­имодействии.

Поэтому когда удобрения берут не от жи­вотных, принадлежащих хозяйству, но, удалив животных, получают удобрение из Чили, это оказывается уже до не­которой степени нарушением природных законов.

В этом случае проходят мимо того факта, что здесь имеется определённый, замкнутый в себе кругооборот, нечто, что должно само себя содержать. Разумеется, при этом нуж­но устроить так, чтобы оно действительно могло само себя содержать.

Проще говоря, надо иметь в хозяйстве столь­ко и таких животных, от которых хозяйство может полу­чить навоз в достаточном количестве и нужного качества. И в то же время надо позаботиться о такой растительнос­ти, которую нужные хозяйству животные, руководясь инстинктом, охотно поедают, которую они сами ищут.

Разумеется, опыты здесь очень сложны, потому что всё очень индивидуально. Тем важнее правильно опреде­лить направление этих опытов. Здесь потребуется очень много проб и испытаний. В них выяснятся определённые правила, но все эти практические правила должны выте­кать из основного положения, что хозяйство должно стро­иться так, чтобы оно в наибольшей возможной степени было в себе замкнуто, чтобы оно могло само себя содер­жать.

Конечно, не полностью. Почему? Подлинно кон­кретное рассмотрение в свете духовного знания никогда не сделает вас фанатиками. Полностью в современном экономическом строе это недостижимо. Но надо стре­миться к этому, насколько возможно.

А исходя из этого, можно более конкретно определять те или иные связи между животным и растением, то есть находить наиболее правильные способы кормления. По­смотрим сначала в общих чертах.

Вот корень, который, как правило, развивается в земле; через удобрения он пронизывается действием раз­вивающей силы «Я»; он поглощает эти развивающие силы «Я», пользуясь всем, что его окружает в земле; поглощать эти силы «Я» ему легче, если в его окружении в земле имеется достаточное количество солей.

Из всего, что мы узнали о корнях, мы понимаем, что корни — это такое пищевое вещество, которое в челове­ческом и животном организме легче всего находит дорогу через пищеварение к голове. Поэтому мы станем давать корни в пищу животным тогда, когда нам нужно усилить приток в головную систему организма материальных зем­ных субстанций, чтобы те космические силы, которые действуют через голову, находили в ней надлежащие ве­щества для своей пластической работы.

Подумайте, если вы пришли к выводу: корни в пище надо давать животно­му, которое особенно нуждается в притоке вещества в головную систему, чтобы особо активно вступать через органы чувств в космическую связь с космическим окру­жением, — не придёт ли вам тотчас в голову мысль о телёнке и моркови?

Давая телёнку морковный корм, вы как раз и стимулируете этот процесс. Зная, как все это выглядит и живёт в природе, вы уже будете знать, что надо делать в том или ином случае. Надо лишь знать эти взаимные связи.

Пойдём теперь дальше. После того как мы дали те­лёнку морковный корм и требуемые вещества поступили в его головную систему, нужно, чтобы в организме мог произойти процесс, протекающий в обратном направле­нии. Иными словами, нужно, чтобы голова могла рабо­тать волевым образом и тем самым создавать в организме силы, которые, со своей стороны, тоже должны врабаты­ваться в организм.

Этого мало, чтобы морковный навоз отлагался в голове — нужно ещё, чтобы от этого вещества, которое уже там отложилось и находится, так сказать, в состоянии распада, могли излучаться в организм нужные ему силы.

Для этого организму нужно ещё какое-то пи­щевое вещество, побуждающее ту часть тела, в данном случае голову, которая получила нужные ей вещества, работать, в свою очередь, на пользу организма в целом.

Давайте, посмотрим: я дал животному морковь, а те­перь я хочу сделать так, чтобы весь его организм прони­зывался излучениями сил, которые могут развиться в голове. Для этого мне нужно найти нечто, имеющее в природе форму луча, или же закономерным образом со­бирающее эту лучевидную форму в некоем, скажем, кон­центрированном образовании.

Что же нам нужно? В дополнение к морковному корму дать животному ещё другой корм, нечто такое, что преобразуется в растении в излучающую энергию и собирается в нём как излучаю­щая сила.

И наш взгляд обращается тогда ко льну и ему подобным растениям. Если молодняку к морковному кор­му добавить семя льна или что-либо другое, что как-ни­будь иначе, но соответствует той же цели, например, свежее сено с морковью, то вы вызовете к действию та­кие силы, которые мощно овладевают организмом жи­вотного, выводят животное на тот путь, к которому оно по своей природе расположено.

Так что для корма молодым животным мы будем подыскивать такую пищу, ко­торая, с одной стороны, стимулирует силы «Я», а с дру­гой стороны подкрепляет излучающую силу, идущую сверху вниз, усиливая тем самым астральную наполненность организма.

Всё это относится особенно к травам с длинным стеблем, которые и высушенные в виде сена должны иметь такие же длинные стебли. Так надо смот­реть на эти вещи и на всё сельское хозяйство в целом; о каждой вещи надо знать, что с ней происходит, когда она движется по пути или от животного в землю, или от рас­тения в животное.

Пойдём дальше. Возьмём теперь такое животное, в организме которого мы хотим укрепить именно ту сре­динную часть, в которой головная, то есть нервно-мозго­вая система, тесно связана с ритмической системой, так что обе они как бы входят одна в другую. Какие же жи­вотные нуждаются в таком укреплении?

Это молочный скот. В молочной продуктивности как раз и сказывается укрепление этой части организма. Что мы здесь должны иметь в виду? Мы должны иметь в виду, что поток, иду­щий от головы к задней половине туловища, является преимущественно потоком, несущим силы; а поток, иду­щий от задней половины туловища к передней, является преимущественно потоком, несущим вещества.

Оба эти потока должны правильным образом взаимодействовать. Если это взаимодействие совершается таким образом, что поток вещества, движущийся от задней половины туло­вища к передней, наилучшим образом перерабатывается силами, идущими от передней части туловища к задней, то в организме животного появляется много хорошего молока.

Ибо в хорошем молоке содержится то, что обра­зовалось в процессе обмена веществ, содержится особым образом препарированное вещество, то, которое ещё не прошло половую систему, но которое в процессе обмена веществ в наибольшей мере уподобилось продукту полового процесса.

Молоко — это преобразованная сек­реция половых желёз. А преобразуется она тем, что на­встречу веществу, находящемуся на пути к превращению в половую секрецию, выступают силы, идущие от голо­вы, и воздействуют на него. Можно заглянуть в происхо­дящий здесь процесс.

Чтобы содействовать такого рода процессам, мы долж­ны подыскать такие пищевые вещества, которые дейст­вуют на голову слабее, чем корни, впитывающие в себя силы «Я». А так как это родственно именно половым си­лам, то не следует брать корма, содержащие слишком много астральности, слишком много того, что располо­жено к цветению и плодоношению.

Это значит, что по­скольку речь идёт о молочной продуктивности, мы долж­ны подумать прежде всего о таком корне, который нахо­дится как бы на полпути между корнями и цветком, то есть о зелёной листве — о том, что живёт в траве и лис­тьях.

Поэтому для увеличения молочной продуктивности — если мы находим, что данное животное способно да­вать больше молока — можно поступать так. Вообще мы даём молочной корове зелёный корм, листья, траву.

Представьте себе: я кормлю молочную ко­рову травой, листьями, зелёным кормом. Я хочу увели­чить надой. Я полагаю, что надой можно увеличить. Что я тогда делаю? Я стараюсь найти такие растения, у кото­рых процесс плодоношения, всё то, что происходит в цве­тах и плодах, в наибольшей мере вовлечено в процесс, происходящий в листьях и стеблях.

Так происходит, на­пример, у бобовых растений, а особенно у клеверов всех видов. В вещественности клевера развивается многое, свя­занное с плодоношением, и именно как трава. Влияние такого корма у самой коровы будет мало заметно.

Резуль­таты проявляются обычно через одно поколение: если такая корова отелится, тёлочка от неё вырастет в хорошую молочную корову. — Во всём этом надо обратить внимание на одно обстоятельство.

Когда исчезают старые традиции, основанные на инстинктивной мудрости, от них всё же кое-что остается в практике жизни. Так, врачи используют некоторые ле­карства, хотя и не знают причины их целебного действия. Но они используют эти лекарства, потому что знают, что те всегда помогают.

Применяют старые традиционные приёмы, хотя и не знают, почему. А в остальном пробу­ют, испытывают множество веществ, пробуют давать, на­пример, мясному скоту или молочным коровам тот или иной корм. И при этом часто получается то, что вообще характерно для такого рода блужданий среди экспери­ментов, особенно если они целиком предоставлены воле случая.

Если у вас заболит горло и вы окружены сочувст­вующими людьми, каждый предложит вам своё излюб­ленное средство. И в полчаса у вас соберётся целая апте­ка. И если всё применить, то одно парализует другое, а все вместе основательно испортит желудок, но горлу луч­ше не станет. Так вместо чего-то очень простого получа­ется крайняя сложность.

Нечто подобное происходит и с поисками наудачу кормовых веществ. Вы пробуете что-то давать животно­му; в одном отношении получается хорошо, в другом нет. Вы добавляете ещё что-либо, потом ещё, и получается целый ряд кормовых веществ, из которых каждое имеет своё определённое значение для молодняка или для мяс­ного скота.

Но все так осложняется, что вы уже не може­те оценить действие отдельных видов корма, потому что невозможно разобраться, какие силы здесь действуют. Так часто бывает, особенно с теми, кто подходит к сельскому хозяйству с такой вот полуучёностью.

Они вычитывают что-то в книгах, или вспоминают, чему их учили: «Мо­лодняк надо кормить так-то и так-то, мясной скот так-то и так-то». И наблюдают результаты. Но таким путём мало что можно понять, так как в тех или иных обстоятельст­вах вычитанное в книгах может плохо совмещаться с тем, что уже делается на практике.

Разумно, целесообразно можно действовать, только опираясь на такого рода по­ложения, о которых я здесь говорил, и притом стараясь в наибольшей степени упростить питание животных, что­бы можно было легко наблюдать действие каждого кор­мового вещества.

Мы говорим: корнеплоды, кормовая свекла и мор­ковь, с одной стороны, семя льна, с другой, действуют так-то и так-то. И мы наблюдаем. Мы не сваливаем всё в кучу. То, что мы даём животному, мы наблюдаем в дейст­вии.

Подумайте, как многого можно достичь в сельском хозяйстве, действуя таким образом, совершенно созна­тельно, обдуманно. Так мы получим знания, ведущие не к усложнению, а к упрощению способов кормления.

Многое, даже очень многое из того, что было найдено постепенно опытным путём, совершенно верно. Но эти знания несистематичны и неточны. Именно тут метод, который считается образцом точности, на самом деле не дает точного знания, потому что испытуемые вещества смешиваются, и невозможно разобраться в их действии.

А те простейшие вещества, о которых у нас шла речь, и их простые взаимодействия можно хорошо проследить вплоть до самых глубин животного организма.

Рассмотрим ещё одно. Взглянем на цветковую часть растения, подумаем о том, что и в цветах уже действует сила плодоношения. Но мы должны пойти дальше, мы должны увидеть эту силу также и в других частях расте­ния.

Ибо растение обладает свойством, которым особен­но восхищался Гёте: растение во всём своём телесном составе несёт в себе те задатки развития, которые в спе­циализированном виде проявляются в отдельных частях. У большинства растений, чтобы получить новые расте­ния, мы сажаем в землю развившиеся из цветков плоды.

А с картофелем мы поступаем иначе: мы используем глазки клубней. У большинства растений мы этого не делаем, а пользуемся семенами-плодами. И у этих плодов, которые в природе не достигли конечной точки своего развития, — не всё в природе доводится до конечной точки своего развития — можно повысить эффективность их действия, подвергая их процессам, так или иначе внешне сходным с процессом горения, сжигания.

Так, например, то, что остаётся от растений в сухой сечке, усиливается в своём действии, если его несколько провялить на солнце; тогда заложенный в нём процесс продвинется несколько дальше в сторону фруктификации.

Здесь в основе лежит удивительный инстинкт. Стре­мясь понять окружающий мир, естественно поставить вопрос: почему, собственно, люди додумались варить пищу? Это действительно вопрос. Но обычно люди не задают вопросов о том, что их повседневно окружает. Почему же люди додумались варить пищу?

Потому что постепенно они на опыте убедились, что везде, где участ­вуют силы плодоношения, большую роль играют процес­сы, происходящие при варке, сжигании, согревании, сушке и вялении; во всех этих процессах прежде всего цветко­вые и плодовые части, а косвенно и все прочие части растения, обращённые кверху, получают способность осо­бенно интенсивно развивать силы, нужные для жизнеде­ятельности костно-мышечной системы и системы обмена веществ животных.

Даже сами цветы и плоды, цветковые и плодовые части растений, попадая в организм живот­ного, действуют в его пищеварении и в обмене веществ, преимущественно как силы, а не как вещества. Ибо костно-мышечная система и система обмена веществ нужда­ется в притоке именно земных сил.

И она должна полу­чать их именно в той мере, в какой они ей нужны.

Посмотрите на скот, пасущийся в Альпах. Эти жи­вотные находятся в других, более трудных условиях, чем скот, пасущийся в долинах. Более трудных из-за неров­ностей почвы; совсем не одно и то же, ходят ли живот­ные по ровной местности, или по горным склонам. Таким животным особенно нужно всё то, благодаря чему в их костно-мышечной системе развиваются силы, напрягае­мые волей.

Иначе они не смогут стать ни хорошим рабочим скотом, ни молочным, ни мясным. Поэтому мы долж­ны позаботиться, чтобы они получали в достаточном ко­личестве питание — те ароматные альпийские травы, у которых процессы цвето- и плодоношения под действием «солнечной варки» продвинуты силами самой природы.

Но и путём искусственной дальнейшей обработки в про­цессах варки, кипячения и т. п. направляется больший приток сил в костно-мускульную двигательную систему животного.

Лучше всего подвергать такой обработке цветково-плодовые части растений, особенно таких, которые по самой своей природе расположены к интенсивному цветению и плодоношению, которые мало развивают ли­ству и стебель, а как бы торопятся поскорей зацвести и дать плод.

Всё, что мало ценится в стеблевой части, что пышно цветёт и плодоносит, надо варить.

И люди поступали бы очень хорошо, если бы и для себя принимали во внимание подобные вещи. Тогда не получалось бы того, что получается иногда с людьми, которые, проживая на склонах гор, становятся инертны­ми, вялыми.

Может случиться, что человек, живущий на таком горном склоне, скажет: поскольку мне здесь целый день приходится возиться с напряжением, я не могу стать настоящим мистиком. Настоящим мистиком я могу стать, только если буду совершенно спокойным, если ничто ни во мне самом, ни в моём окружении не будет непрерывно побуждать меня к деятельности, если я смогу сказать своему окружению: у меня нет сил для того, чтобы все время тут возиться, — тогда-то я и стану настоящим мистиком.

И я постараюсь тогда устроить своё питание так, чтобы стать настоящим мистиком. И тут сразу появляется мысль о сыроядении, человек не варит себе ничего, есть только сырые продукты. Но дело в том, что суть вещей сокровенна, так запросто она не обнару­живается.

Если такой человек, живущий в горной мест­ности и стремящийся стать таким способом мистиком, от природы является физически слабой натурой, то он и дальше пойдёт в этом направлении, будет становиться все более и более инертным, вялым, то есть все более мистичным.

То же может произойти и с животным, и мы должны знать, что надо делать, чтобы усилить в организме животного его внутреннюю активность, подвижность.

Но с человеком возможен и другой случай. Может быть, он от природы физически сильная натура и лишь позднее впал в такое чудачество — задумал через сыроядение стать мистиком. Тогда его собственные большие физические силы с добавлением тех сил, которые он получал от сыроядения, окажутся достаточными для нормального течения внутренних процессов организма.

Тогда это сыроядение не причинит ему большого вреда. А поскольку он при этом вызывает к действию силы, которые иначе остаются скрытыми в организме и приводят к ревматизму и подагре, и перерабатывает в себе эти силы, то такой человек действительно укрепляет своё здоровье.

Ведь все вещи имеют две стороны, как две чаши ве­сов. Нужно знать, как их индивидуализировать. Нельзя давать общие предписания. Преимущество вегетарианско­го питания в том, что оно делает человека сильнее, по той причине, что те силы, которые обычно лежат в орга­низме неиспользованные, как земля под паром, и кото­рые действительно являются теми самыми силами, что вызывают подагру, ревматизм, диабет и т. д., эти силы извлекаются из организма.

Поскольку человек питается только растительной пищей, эти силы должны подгото­вить растение для человека. Если же человек ест живот­ную пищу, то эти силы, оставаясь без употребления, от­лагают, например, продукты обмена веществ в ненадле­жащих местах организма или изгоняют из органов тела нужные вещества, забирают себе то, что нужно самому человеку, как, например, при диабете и т. д. Эти вещи можно понимать, только заглядывая в существо дела в каждом отдельном случае.

При таком подходе к вопросу о том, как следует от­кармливать животных, мы скажем: здесь дело, очевидно, в том, чтобы в организм животного, как в некий мешок, внести как можно больше космических субстанций. Ах, свиньи, жирные свиньи — что за небесные создания!

Ибо их жирное тело, за исключением нервно-мозговой систе­мы, целиком состоит из космической, а не земной суб­станции. А корм, который они получают, им нужен толь­ко для того, чтобы всю полноту космических субстанций, со всех сторон ими принимаемых, распределить затем по телу.

Свинья должна получать такой корм, который давал бы ей силы распределять в организме субстанции, при­влекаемые из космоса. Ей нужны силы, способные вы­полнить эту задачу. То же относится и к другим живот­ным на откорме.

Откармливаемые животные жиреют, если вы им даёте корм, содержащий плодоносящие части рас­тений, по возможности подвергнутые дальнейшей обра­ботке в виде варки или запаривания. Или корм, содержа­щий плодоносящие части, увеличенные в своих размерах по сравнению с первоначальным состоянием — например, корнеплоды, которые в процессе длительной культива­ции стали гораздо крупнее, чем это было им свойственно в диком состоянии.

Так на вопрос, как следует откармливать животных, мы можем ответить: им нужно давать то, что наилучшим образом содействует распределению в организме косми­ческих субстанций. Иначе говоря, то, что, во-первых, свя­зано с плодоношением, и, во-вторых, было правильным образом обработано.

Этим условиям удовлетворяет, на­пример, масличный жмых самых разных видов. Но при всём этом мы должны также позаботиться, чтобы при та­ком откормочном режиме не оставить в пренебрежении также и головную систему организма, чтобы кое-что из земных субстанций, поступающих вместе с кормом, при­ходило бы в голову.

Поэтому к указанным видам корма надо добавить кое-что, действующее в противоположном направлении, но в небольшом количестве, поскольку для головы много вещества не требуется. Надо примешать, хотя бы в небольшом количестве, какие-либо корневые вещества.

Существует ещё одно вещество, чистое вещество, не имеющее в организме какого-либо специализированногоназначения. В общем можно сказать, что корневые веще­ства растений выполняют свою задачу в головной систе­ме животных, цветковые — в костно-мышечной и в обмене веществ, лиственно-стеблевые — в ритмической системе, в её вещественности в человеческом организме.

А веще­ство, благотворно действующее во всех членах животного организма, это соли. Поскольку же в пище, как животно­го, так и людей, солей по количеству содержится очень немного, то и в этом примере вы можете убедиться, что не всегда решающее значение имеет количество того или иного вещества, но что небольшие количества при надле­жащем качестве прекрасно выполняют свою задачу.

Надо указать ещё на одно важное обстоятельство. Здесь я прошу вас особо точно проводить испытания и наблюдения, которые могут касаться также и человека, поскольку речь идёт о правильном выборе пищевых ве­ществ.

Вы знаете, что за последнее время, даже сравни­тельно недавно, в качестве пищевого продукта в употреб­ление вошли томаты. И многим они очень нравятся. В то же время томаты — это исключительно важный объект изучения. Изучая производство и потребление томатов, можно чрезвычайно многому научиться.

Те люди — а та­кие в настоящее время имеются, которые уже думают об этих вещах, находят — и совершенно справедливо — что потребление томатов имеет очень большое значение для человека. То же относится и к животным, если бы можно было приучить их к томатам.

Потребление томатов имеет большое значение для тех органов, которые в наиболь­шей степени выпадают из организма, то есть, находясь в организме, обладают как бы своей собственной организа­цией.

Из этого вытекает двоякое: во-первых, подтверж­дается наблюдение одного американца, что потребление томатов как диетического средства благотворно действует при заболевании печени, ибо печень как раз и является таким органом, который в человеческом организме обла­дает наибольшей самостоятельностью.

Так что с заболе­ваниями печени, являющимися преимущественно заболеваниями животного существа печени, действительно можно бороться именно с помощью томатов.

Здесь мы, прежде всего, отмечаем связь между расте­нием и животным. А второе — скажу это в скобках — при наличии у человека карциномы, когда определённая часть его организма, его животного организма, начинает разви­ваться самопроизвольно, такому больному надо немед­ленно запретить потребление томатов.

Спросим теперь: как же получается, с чем это связано, что томаты ока­зывают совсем особое влияние именно на то в человечес­ком организме, что является в нём самостоятельным, спе­циализированным в своем действии.

Это связано с тем, чего хочет и в чём нуждается то­мат для своего собственного развития. Томат чувствует себя лучше всего тогда, когда он получает удобрение в его первоначальном состоянии — таким, каким оно было, когда отделилось от животного или ещё какого-то источ­ника.

Если удобрение не перерабатывалось долго в при­роде и является таким вот совершенно «диким» удобре­нием, если, например, вы где-либо свалите в кучу всякие отходы и получите совершенно беспорядочную кучу, кучу компоста, в которой больше всего содержится веществ в том виде, как они возникли, без всякой обработки и пре­парирования, если затем вы посадите здесь томаты, то увидите, что получатся прекрасные томаты.

А если вы воспользуетесь компостом, состоящим из листвы самих томатов, то есть если у вас томаты будут расти на своём собственном навозе, то они будут развиваться просто блес­тяще. Томат не хочет выходить из себя, из своей сильной жизненности; он хочет оставаться в себе самом.

Томат — самое необщительное существо в растительном мире. Он не хочет принимать в себя ничего чужого, он отвергает удобрение, которое уже прошло через какой-то процесс переработки, он не хочет его принимать. С этим и связа­на его способность оказывать влияние на то в человечес­ком и животном организме, что в нем склонно к самосто­ятельности.

В этом смысле томату родственен картофель. Он тоже ведёт себя очень самостоятельно, в том самостоятельно, что чрезвычайно легко проходит через весь процесс пи­щеварения и проникает в мозг. И придает ему самостоя­тельность, самостоятельность даже по отношению к дру­гим членам тела.

И среди причин, способствовавших раз­витию материализма с тех пор, как в Европе стали зани­маться разведением картофеля, можно указать и на чрез­мерное потребление картофеля. Потребление картофеля нужно, лишь поскольку он стимулирует работу мозга, работу головы.

Но потребление картофеля не должно быть чрезмерным. В познании подобных вещей сельское хо­зяйство внутреннейшим образом связано с социальной жизнью, даже вещественной связью. И это так бесконеч­но важно, что сельское хозяйство связано со всей соци­альной жизнью.

Разумеется, обо всех этих вещах я мог здесь изло­жить лишь главную линию их изучения, которая, однако, может надолго послужить основой разнообразнейших опы­тов. Могут получиться блестящие результаты, если теперь эти сообщения будут дальше разрабатываться строго прак­тически.

Из этого вытекает также и то, как мы должны относиться ко всему, что дано в настоящем курсе. Я пол­ностью согласен с решением, принятом присутствующи­ми здесь сельскими хозяевами: всё, что узнали участники этого курса, должно сначала оставаться только в кругу сельских хозяев; затем оно будет разрабатываться прак­тически в опытах.

И лишь впоследствии объединение сель­ских хозяев — то объединение, которое здесь создано — определит момент, когда оно найдёт, что опыты продви­нулись настолько, что эти вещи могут быть опублико­ваны.

Ведь в силу вполне понятной и похвальной терпи­мости в настоящем курсе приняли участие и некоторые лица, интересующиеся затронутыми вопросами, но не связанные непосредственно с сельским хозяйством.

Пусть они, как говорится, «замкнут уста» и избегнут общей антропософской ошибки: сейчас же и как можно шире воз­вещать о подобных вещах. Ибо это как раз то, что не раз нам вредило, когда люди высказывались не потому, что имели что-то сказать по существу, а просто из желания распространить эти сведения.

Большая разница, говорит ли об этих вещах профес­сионал, или человек, далёкий от сельского хозяйства. Эта разница сразу же чувствуется. Что же получится, если всё сказанное здесь будет распространяться людьми, посторонними сельскому хозяйству, просто как интересная глава из учения антропософии?

Получится то же, что уже по­лучилось со многими курсами, то есть люди, в том числе и сельские хозяева, будут узнавать об этих вещах со сто­роны. Профессионал сельского хозяйства, услышав об этом от другого профессионала, может быть, скажет: стой, ты помешался!

Но он это скажет один раз, второй, а затем в сообщениях коллеги он увидит нечто, что уже не пока­жется ему столь чудовищным. Но если он услышит об этом от человека, который не занимается сельским хо­зяйством, а только им интересуется, тогда, естественно, дальше ходу нет, дело дискредитировано.

Необходимо, чтобы друзья, принявшие участие в этом курсе только из интереса, но не состоящие в объединении сельских хозя­ев, чтобы они соблюдали сдержанность, сохраняя узнан­ное только для себя, а не стремились бы тотчас же дово­дить до всеобщего сведения, как это часто бывает вообще с данными антропософии.

Это было решено нашим объ­единением сельских хозяев, о чем сегодня нам сказал наш глубоко уважаемый хозяин. И я могу сообщить о своём согласии в полном смысле слова с этим решением.

Поскольку мы подошли к концу курса, позвольте мне, прежде всего, выразить своё глубокое удовлетворение тем, что вы захотели приехать сюда и принять участие в том, что было здесь сказано, и в том, что из этих сообщений должно выйти, развиться дальше.

И с другой стороны, я могу, в полном согласии со всеми вами, утверждать, что всё, что здесь происходило, есть полезная работа и тем самым имеет интенсивную внутреннюю ценность. Но вспомним ещё о двух вещах, сколько потребовалось энер­гии графа Кайзерлинга, графини Кайзерлинг и всех чле­нов дома, чтобы сделать всё так, как было сделано, чтобы этот курс мог состояться.

Сколько потребовалось для этого энергии, целеустремлённости, убеждённости в истиннос­ти антропософии, преданности делу антропософии, само­отверженности и многое другое! А благодаря этому полу­чилось ещё и так, что, вероятно, для всех вас большая совершающаяся здесь работа, устремлённая даже к великим плодотворным целям всего человечества — эта работа предстала нам в рамке праздника.

Да, подлинного праздника. Так всё здесь было устроено. Сейчас, через пять минут, вы снова встретите небольшой пример этого. Всё, что сюда относится, и не в последнюю очередь ис­ключительно сердечная приветливость всех обитателей этого дома, окружило нашу работу рамкой чудесного праздника.

Наш рабочий съезд, посвящённый вопросам сельского хозяйства, стал для нас настоящим праздником сельского хозяйства. И мы от всего сердца приносим графине и графу Кайзерлинг и всему их дому нашу глубокую благодарность за все, что они в течение этих десяти дней сделали здесь в служении нашему общему делу и в исключительно дружеском, сердечном гостеприимстве для всех нас.

Дата добавления: 2015-06-30