Комментарии 4 страница. А когда пора уже было нас [отправить и] отпустить, то нас, как и ранее, [с почетом] пригласили к обеду и проводили во дворец

А когда пора уже было нас [отправить и] отпустить, то нас, как и ранее, [с почетом] пригласили к обеду и проводили во дворец. Кроме того, каждому из нас пожаловано было по почетному платью, подбитому собольим мехом. Когда мы облеклись в них и вошли в покои государя, то гофмейстер (Marschalcus) тотчас принялся говорить [224] по чину от имени нас обоих: “Великий господин, Леонард и Сигизмунд бьют челом на великой твоей милости”, т. е. приносят благодарность за полученный дар. К почетному платью (НГ Но сначала принесли подарки. Именно: графу и мне дали каждому по (шитому) золотом платью, подбитому соболями, с широкими рукавами, просторными полами (Rockh) в противоположность покрою их платья. Их нам надо было надеть и так предстать перед государем. Когда мы вошли, то советник, которого у нас мы посчитали бы за гофмейстера (Marschalch), снова произнес громким голосом: “Великий господин, Леонард граф бьет тебе челом (das Hiern)”, — имеется в виду за честь; и еще раз: “Великий государь, Леонард бьет тебе челом (das Haubt)”, — это благодарность за оказанную милость. Потом он говорит то же самое, именуя меня, после чего нам разрешили сесть. Государь сказал. “Леонард и Зигмунд, вы видели, как поступили мы (в ответ) на просьбу нашего любезного брата Карла, избранного римского императора и высшего короля, и его брата Фердинанда; ты, Леонард, расскажешь об этом нашему брату, а ты, Зигмунд, — его брату”. За обедом государь держался с нами, как было описано выше; и под конец тоже пили за здоровье, как опять-таки говорилось ранее. Наряду с золотым и собольим платьем (Schaubmen)) государь добавил по два сорока (-, zimer) собольих мехов, а горностаевых по триста и беличьих по полторы тысячи. В первое посольство он дал мне еще [возок, т. е.] сани с (НГ крупной) превосходной лошадью (НГ рыжей масти, кроме того, большой), шкурой белого медведя и еще одним удобным покрывалом (НГ отличным белым войлоком, покрывавшим все сани.). Наконец, он подарил мне много рыбьих балыков: белуги (НГ — она очень длинная и без костей, как Hausen; ее едят, не варя —), осетра и стерляди (НГ — эти два сорта, как я полагаю, являются Tueckh и Styrl —), вяленых (НГ или копченых без дыма, просто) на воздухе без соли, и отпустил меня весьма ласково. Что же касается остальных церемоний, которые соблюдаются государем при отпуске послов, а равно и того, как принимают послов, пересекших границы его владений, и как обращаются с ними после их отпуска, когда их снова провожают к границе, и как их содержат, то это я подробно объяснил выше ⁷⁹⁷ при описании отпуска литовских послов (НГ хотя и не так подробно, как (приемы) в городе Москве.).

Впрочем, так как цесарь Карл и брат его Фердинанд, эрцгерцог австрийский, послали нас для переговоров о вечном мире или, по крайней мере, о заключении перемирия между государем московским и королем польским, то я считаю нужным присовокупить (описание) тех церемоний, которые были тогда в употреблении у государя Московии. при утверждении перемирия (НГ Вслед за нами (А 20 июля) по этому же делу прибыл папский посол (А Иоанн Франциск), титулярный епископ Скары (Scaren[sis]) Когда мы изложили наше поручение: вести переговоры о мире, то нам отвечали, что-де если король желает вести с ними переговоры о мире, пусть пришлет сюда своих послов, как это повелось издавна, и тогда они заключат с ним мир в соответствии с положением их дел (nach unserer geleyenhait). Поэтому (А 13 мая) мы отправили своих послов к королю в самый Гданьск; граф послал Гюнтера, барона Герберштейна, я — Ганса Вухрера (Wuechrer), которые в Гданьске были посвящены в рыцари (А Король отправился в Гданьск из-за какого-то там возмущения; он взял город приступом, и побил там их множество ⁷⁹⁸ этих двух посвятил в рыцари, а кое-кому из граждан отрубил головы ⁷⁹⁹. Наши послы вернулись 23 июля).

Король назначил господ Петра Кишку (Gischka, A Schischkha), полоцкого воеводу, и Михаила Богуша, казначея литовского; когда они были уже близко, великий князь (А 20 сентября) выехал в Можайск под предлогом охоты, но в действительности не желая допускать в Москву литовцев, ехавших с большой конной свитой и множеством купцов. Нас тоже вызвали туда (А и мы отбыли 12 октября). Литовские послы прибыли, были выслушаны, передали свои поминки, т. е. подарки, как это у них принято, там мы и говорили о делах. Не успели мы прийти к какому-либо решению, как великий князь вернул литовским послам и их людям назад их подарки, прибавив к ним (кое-что от себя); этим он хотел дать понять, что (собирается) отправить их, не завершив дела, тем напугать и заставить (принять) более выгодные (для себя) условия. Литовцы были в большом страхе, (но) послушались моего совета, который я дал им: ни в коем случае не делать ничего подобного — ведь нас, без сомнения, предупредят перед тем, как отправлять их. Тогда у нас найдется причина просить о продолжении переговоров. Но в намерения московитов вовсе не входило отклонять перемирие, о котором мы все-таки договорились.). Итак, по заключении перемирия с [225] польским королем Сигизмундом и по приведении (договора) в надлежащий вид (НГ и по письменном его оформлении), нас позвали во дворец государя. Нас проводили в некий покой, где находились литовские послы (НГ польского короля), туда являются также и советники государевы, которые вели с нами переговоры о перемирии, и, обратив свою речь к литовцам, произносят следующие слова ⁸⁰⁰: “Подлинно, государь (НГ великий господин) наш из великого благорасположения к великим государям и по их просьбе желал заключить с королем вашим Сигизмундом вечный мир. Но раз он не может ныне состояться ни на каких условиях, то государь по увещанию тех же государей пожелал заключить перемирие. Для его установления и законного утверждения государь повелел позвать вас сюда и пожелал вашего здесь присутствия”. Они держали грамоту, которую (НГ грамоты, которые) государь собирался отправить королю польскому, готовую и скрепленную (НГ готовые и скрепленные) небольшой вислой печатью красного цвета. На передней стороне (НГ одной из сторон (ort)) этой печати было изображение нагого человека, сидящего на коне без седла и поражающего копьем дракона (НГ (лежащего) под копытами коня), на задней (НГ другой) же стороне был виден двуглавый орел, обе главы которого были в венцах ⁸⁰¹. Кроме того, у них была перемирная грамота, составленная по определенному чину (formula); подобную ей и по такому же точно образцу, только с изменением имен и титулов (НГ грамота, которую), король (НГ в качестве великого князя литовского) в свою очередь должен был послать государю. В ней не было совершенно никаких изменений, за исключением следующей клаузулы, присоединенной к концу грамоты: “Мы, Петр Кишка (Giska, Gischka), воевода полоцкий и староста (capitaneus, Haubtman) дрогичинский, и Михаил Богуш Богутинович (Bohusch Bohutinowitz), казначей Великого княжества Литовского и воевода слонимский (Stovinen[sis] — так!, zu Szlowin) и каменецкий (Kamenacen[sis]), послы короля польского и великого князя литовского, свидетельствуем, целовав даже от его имени изображение креста, и обязуемся, что и король наш равным образом подтвердит крестоцелованием эту (грамоту); для вящей верности сего дела мы скрепили эту грамоту нашими печатями”. Итак, после того как мы выслушали и видели все это, нас всех вместе зовут к государю. Когда мы вошли к нему, он тотчас велел нам сесть на определенном месте и (НГ Нам тотчас указали место, где мы сели, и (великий) князь) повел следующую речь: “Иоанн Франциск, граф Леонард, Сигизмунд! Вы убеждали нас от имени папы Климента Седьмого, брата нашего Карла (НГ избранного римского императора и высшего короля) и его брата Фердинанда заключить вечный мир с Сигизмундом, королем польским. Но так как мы никоим образом не могли совершить его на выгодных для обеих сторон условиях, то вы просили, чтобы мы по крайней мере установили перемирие. Его-то мы и свершаем и принимаем ныне по нашей любви к вашим государям. Мы желаем, чтобы вы присутствовали при том, как мы в отношении этого (перемирия) оказываем нашу справедливость (iusticiam nostram facimus, unser recht thuen) королю и утверждаем перемирие (НГ — это значит, что он клятвой и крестоцелованием намерен утвердить (перемирие) —), дабы вы могли донести вашим государям, что присутствовали при свершении и законном скреплении перемирия, видели это, и что мы сделали все это из любви к ним”. По окончании этой речи он призывает советника Михаила Георгиевича (НГ который занимает должность, приблизительно как при наших князьях гофмейстер (Marschalch)) и велит ему снять [со стены напротив] позолоченный крест, висевший на шелковом шнурке (НГ над государем). Советник тотчас же взял [226] чистое полотенце, лежавшее на рукомойном кувшине, поставленном в тазу, достал с великим благоговением крест и держал его (НГ высоко) в правой руке. Равным образом (НГ главный (oberster)) секретарь держал в обеих руках перемирные грамоты [сложенные вместе] так, что грамота литовцев, подложенная под другую, выдавалась настолько, чтобы была видна клаузула, содержавшая обязательство литовцев. Как только Михаил положил на эти грамоты правую руку, в которой он держал крест, государь встал и, обращаясь к литовским послам, в длинной речи принялся излагать, что он не уклонился бы от мира (в ответ) на особые просьбы и увещания столь (великих) государей, послы которых, как видят (литовцы), присланы к нему с этой именно целью, если бы этот мир мог свершиться на сколько-нибудь выгодных для него условиях; и раз он не может заключить с их королем вечного мира, то в знак расположения к ним (великим государям) (НГ по просьбе послов) он [этой грамотой — тут он указал пальцем на грамоту] заключил с ним [пятилетнее] перемирие (НГ “Сказанное в этой грамоте”, — тут он указал на нее пальцем, —). “Мы будем соблюдать [его], — добавил он, — пока богу будет угодно,, и будем оказывать нашу справедливость брату нашему королю Сигизмунду, с тем, однако, условием, что и король даст нам точно такую же во всем грамоту, написанную по тому же образцу, и утвердит ее (НГ что он) в присутствии наших послов [что он] окажет нам свою справедливость и, наконец, озаботится переслать к нам эту грамоту с нашими посла ми. В то же время вы также подтвердите клятвой, что ваш король исполнит и соблюдет все это [и каждое в отдельности]”. Потом он, глядя на крест, трижды осеняет себя крестным знамением (НГ по их обычаю: тремя пальцами прикасаясь ко лбу, груди, правому и, наконец, левому плечу), столько же раз наклоняя голову (НГ в сторону креста) и опуская (НГ правую) руку почти до земли; затем, подойдя ближе и шевеля губами, будто произнося молитву, он вытирает уста полотенцем, сплевывает на землю и, поцеловав наконец крест, прикасается к нему сперва лбом, а потом тем и другим глазом. Отступив назад, он снова осеняет себя крестом, наклоняя голову (НГ как и прежде). После этого, он предлагает литовцам подойти и сделать то же самое. [Прежде чем послы исполнили это] один из них, по имени Богуш, русский (НГ по вере), прочитал запись, в которой они давали обязательство, составленную хотя; и очень многословно, но не содержавшую ничего или очень мало сверх вышесказанного (НГ обязательство, данное ими обоими и вписанное в одну из грамот.). Каждое слово Богуша повторял его товарищ Петр, который был римской веры. Толмач государев переводил то же самое (НГ на латынь) слово в слово и нам. Затем по прочтении (НГ повторении) и переводе записи Петр и Богуш целуют по очереди тот же (НГ оба польских посла приблизились и поцеловали) крест, причем государь стоял рядом (НГ Пока литовские послы были заняты чтением и клятвами, государь тоже стоял внизу, где стояли мы и все прочие. Он спросил у меня: “Ты понимаешь ли по-русски?” Я отвечал: “Понимаю отчасти, но не все”.). По окончании этого государь сел и произнес такие слова: “Вы видели, что по особой просьбе Климента, Карла и Фердинанда мы оказали нашу справедливость брату нашему Сигизмунду, королю польскому. Итак, скажите вашим государям: ты, Иоанн Франциск, — папе, ты, граф Леонард, — Карлу, и ты, Сигизмунд, — Фердинанду, что мы сделали это по любви к ним и чтобы христианская кровь не проливалась во взаимных войнах”. После того как он высказал все это в длинной речи с прибавлением обычных титулов, мы в свою [227] очередь поблагодарили его за особое уважение к нашим государям и обещали исполнить его поручения со всем тщанием. Затем он призывает к себе двух из своих [главных] советников и секретарей и указует литовцам, что эти люди уже назначены послами к польскому королю ⁸⁰². Наконец, по его приказу было принесено много чаш, и он собственноручно подавал их (НГ не только) нам, литовцам и (НГ послам, но) даже всем и каждому [как] из наших, [так и из литовских] дворян (НГ и слуг). В конце, назвав поименно литовских послов, он сказал им (НГ он обратился особо к литовцам): “Вы расскажете брату нашему королю Сигизмунду о том, что мы сейчас совершили и что вы услышали [в другое время] от наших советников”. Сказав это, он встал и добавил: “Петр и ты, Богуш, поклонитесь от нашего имени — при этом он слегка шевельнул головой — брату нашему Сигизмунду, королю польскому и великому князю литовскому”. Вслед за тем он сел, подозвал того и другого и, протягивая по очереди правую руку им и даже дворянам их, сказал: “Теперь ступайте”, — и таким образом отпустил их (А Перемирие мы заключили 5 ноября, 8-го литовцы были отпущены.).

Дата добавления: 2015-06-30