Плоды самообслуживания

А потом был еще Ник. За пару дней до того, как я ушел из колледжа, дабыначать банковскую карьеру, мне позвонил Уилбур: - Я очень беспокоюсь из-за Ника. - А что? - Не знаю. Я думал... Может, ты с ним поговоришь? Он ведет себя как-тостранно - а ведь всего лишь второй день, как парень получил место младшегопреподавателя. Мне кажется, он несколько тронулся рассудком. Это была, несомненно, одна из тех фраз шефа, всю ироничность которыхоцениваешь задним числом; Уилбур имел обыкновение несколько раз в годотправляться в уединенный санаторий, где подкреплял силы сильнодействующимиуспокоительными средствами. Увы, вскоре я обнаружил, что вновь помимо моей воли топчу землюКембриджа, хотя и давал клятву, будто ноги моей там не будет. Я ткнулся кНику. Постучал в дверь - ответом была тишина. Мне сказали, что он уженесколько дней не попадался никому на глаза. Взяв ключ у привратника, явошел: спертый воздух, беспорядок, как у истинного философа, задернутыешторы. Я осторожно толкнул дверь в спальню, гадая, не ждет ли меня там уженесколько развоплотившееся тело или иное столь же малоприятное зрелище, итут телевизор, прикрепленный над дверным косяком, чуть-чуть не размозжил мнеголову, пролетев в свободном падении в каком-то дюйме от нее. - У меня нож, - услышал я Ника. Голос его звучал несколько приглушеннов силу того, что мой друг забился под стоявший в спальне стол и обложилсяматрасами. Меня нередко обвиняли в том, что я бесчувственная скотина (особенночасто эти обвинения звучали из женских уст), но тут даже мне было достаточнобросить на Ника взгляд, чтобы сказать - дела его худы. Понадобилось около трех часов, чтобы выманить бедолагу из этогоимпровизированного бункера. Пришлось запереть входную дверь,забаррикадировать ее мебелью, раздеться до нижнего белья - дабы Никуверился, что под одеждой я не прячу оружие или передатчик. В качествесредств самообороны у него был не только охотничий нож, но три ножа кухонных(длинных), топорик для разделки мяса, бейсбольная бита (превратившаяся впалицу после того, как он вбил в нее с полдюжины гвоздей), несколькомолочных бутылок с бензином, багажные ремни и проволока для резки сыра. - Ну, Ник, ты хотел этим что-то сказать? Тебе что-то не дает покоя? Он сидел в кресле, вцепившись в подлокотники так, словно то неслось соскоростью 900 км/ч на высоте десяти тысяч метров над землей. - Скажи, Эдди, был ли на свете хоть один счастливый человек? Воистинусчастливый, ни разу не хлебнувший несчастья, незнакомый с бедой? - История об этом умалчивает, - вынужденно признался я. - Видишь! Никто, ни один человек не ушел из этого мира, прожив жизньсчастливо! А мою жизнь ты знаешь... Я знал. В колледже не было человека, того не знавшего. Николас Декстер Небахаднезар Маккалаган-Стэндиш. Более известный какНик Длинный Хрен. Блистательный, красивый, богатый и, несмотря на это,чертовски приятный. Он производил столь неотразимое впечатление на женщин,что у них не возникало даже мысли к нему ревновать. Богатство, остроумие,сердечность обхождения, безуминка - все эти качества лишь самое началосписка достоинств, коим он был обязан своим успехом. Он мог тут жезаполучить любую понравившуюся ему девушку, а также ее мать и подружек -поодиночке или всех разом. Ему стоило только сказать «Привет!» -и любая замужняя дама, каких бы строгих правил она ни была, как бы низакалила свою волю, тут же была готова бросить семью. Для Ника мир был однимбольшим гинекеем в собственном доме. И при этом дамы - все, как одна - были абсолютно счастливы! Ник шелчерез анфилады женщин - так двигается по полю уборочный комбайн, - и хоть быодна из этих леди вспоминала проведенные с ним часы, дни, порой неделю сгоречью или сожалением! За ним вовсе не вился шлейф кровоточащих сердец. Онипонимали, что Ник - явление в своем роде выдающееся и ниспослан всей женскойчасти человечества в целом. Как-то, движимый любопытством (а отнюдь нежеланием перенять опыт или чему-то такому научиться), я попыталсярасспросить некую юную леди. «Он... Он дает все...» -пробормотала двадцатилетняя чаровница, и что-то в ней в этот момент до болинапоминало почтенную бабулю, грезящую об утраченной юности. - Я ведь и пальцем не шевельнул, чтобы попасть в Кембридж, - продолжалон. - Иным ради этого приходится годами вкалывать. А я - я прочел парукнижек и получил стипендию. Я вожу машину, купить которую не могут себепозволить и десять философов в складчину, даже если они вывернут всекарманы. Я могу вовсе не работать. Сроду не болел ничем тяжелее насморка.Отличный гребец - хоть сейчас включай в олимпийскую сборную. Мне не отказалани одна женщина; честно говоря, если у меня в постели зараз была лишь одна,то казалось, что постель пустует. Уилбур хотел, чтобы это место досталосьтебе: голова у тебя явно светлее. И что происходит? Ты уходишь изуниверситета. Уилбур вынужден предложить работу мне - работу, о которой ямечтал с одиннадцати лет. Знаешь, мне кажется, я даже ни разу не угодил подпроливной дождь, за исключением пары случаев на летних каникулах, когда ясам был не прочь промокнуть. Это противоестественно. Эдди, я спрашиваю:почему я должен быть счастливей других?! - От него просто исходили какие-товолны паники. Я мог лишь вывернуть его вопрос наизнанку и вернуть обратно: - А почему нет? Почему бы тебе не быть счастливчиком? Почему бы одномуиз нас не стать им? - Я скажу тебе почему. Потому что не было и не будет абсолютносчастливого человека на этом свете. Я ведь не имею в виду тех, кто ведеттихую, незаметную жизнь, - они не сталкиваются ни с чем очень ужболезненным: им случается по мелочи быть обманутым, или потерять сумку, илиработать под началом не очень-то приятного шефа - все это ерунда; я неговорю о тех, кто ведет жизнь совсем уж серую, - у них хватает мудростидовольствоваться тем малым, что у них есть. Но истинно обласканный Фортунойчеловек, Эдди, - его в этом мире быть не может, об этом говорил еще Солон. Яне счастливей других, просто меня откармливают на заклание. А все моевезение - лишь затем, чтобы я расслабился и потерял бдительность, а там...Не знаю, что там меня впереди поджидает, но это... что-то такое... Возьмилюбую биографию: ты прочтешь, что тому-то везло два года, тому-то - десятьлет подряд, но никогда, понимаешь, никогда, никогда везение не длилось всюжизнь! Потом наступала такая чернуха,.. Боги отворачиваются. Мы окруженыпечалью, она - повсюду, неужто я какое-то исключение из правила? У меня что,иммунитет? Рано или поздно приходит время платить по счетам: за образование,за удовольствие... И, боюсь, мне не по силам оплатить счет, которыйобязательно выставят в конце праздника. Мое желание как-то ему помочь - что бы я мог тут сделать? Я оставилНика в его клетке и отправился к Уилбуру сообщить ему, что он был прав и сНиком не все в порядке.

О чем я не напишу 1.3:

Дата добавления: 2015-07-02