Интегральная модель звукового поведения

§ 187. Современные представления об интегральной модели звукового поведения человека подробно описаны в книге С.В.Кодзасова и О.Ф.Кривновой "Общая фонетика" (М., 2001). Мы кратко изложим здесь лишь основные положения этой концепции.

Коммуникативная функция языка базируется на его знаковой природе. Языковые знаки (в первую очередь, словá, а также морфемы) являются основным строительным материалом речевых сообщений. Исходной формой речевой коммуникации является звучащая речь, в которой информация физически передается от одного человека к другому в виде звуковых колебаний (в человеческом обществе широко распространена и другая, вторичная, форма коммуникации – письменная). Устная речь основывается на навыках произношения и звукового восприятия, которые позволяют человеку передавать информацию при говорении и извлекать ее из звукового сигнала при восприятии. Эти навыки бессознательно формируются у человека в раннем детстве и являются у взрослого человека в значительной степени автоматизированными, так что не требуют специального сознательного усилия при их использовании в процессе коммуникации. Звуковые преобразования осуществляются особым механизмом, включающим три относительно самостоятельные, но в то же время тесно взаимодействующие системы:

звуковую систему языка (набор звуковых средств и правил формирования фонетической характеристики высказывания);

речепроизводящую систему (совокупность речевых органов и артикуляционно-двигательных навыков);

речевоспринимающую систему (совокупность слуховых органов и перцептивных навыков).

Рассмотрим на конкретном и сильно упрощенном примере[61], что происходит в единичном акте звуковой коммуникации, схема которого приведена в конце парграфа. Предположим, что мать спрашивает своего сына: " С кем ты идешь гулять? " Сын отвечает: " С Сережкой ".

Вначале сын (говорящий) должен понять, что к нему обращаются с вопросом и сформулировать свою коммуникативную задачу – сообщение об имени человека. Этот этап (1) называется этапом формирования коммуникативной цели сообщения.

Далее на лингвистическом этапе (2) говорящий строит языковое выражение, передающее нужную информацию – для этого из словаря знаков извлекаются нужные морфемы (или словá в определенной грамматической форме, а в случае нескольких слов выбирается порядок их следования). Одновременно строится фонетическая характеристика высказывания:

2.1. Производятся словарные подстановки, т.е. из словаря знаков "вынимаются" оболочки морфем (и/или слов) в виде их фонемной (символьной) записи[62] - это глубинная символическая репрезентация:

<с> + <с'ер'óж> + <к> + <оj> ® <c с'ер'óжкоj>.

2.2. Полученные после подстановок последовательности сегментов могут нарушать законы сочетаемости и ритмической организации в данном языке – так, в СРЛЯ невозможны безударное [е] и сочетания "звонкий шумный + глухой шумный", "твердый согласный + гоморганный мягкий". Необходимые контекстные преобразования (смягчение, оглушение/озвончение согласных, редукция гласных и т.п.) производятся соответствующими фонологическими (лингвистическими) правилами. В результате формируется поверхностная символическая репрезентация, состоящая из звукотипов:

<c с'ер'óжкоj> ® [c'с'ир'óшкъи9].

На этапе артикуляционного синтеза (3) на основе фонетической характеристики высказывания вырабатывается моторная программа – программа управления движениями речевых органов. До сих пор оболочка высказывания записывалась в виде абстрактных символьных единиц, подобных знакам фонетической транскрипции. Теперь эти символы заменяются артикуляционными коррелятами; происходят подстановки вида "звукотип ® целевая артикуляция". Элементы получившейся в результате последовательности целевых артикуляций должны быть скоординированы друг с другом (должен быть как бы задан наиболее удобный маршрут прохождения этих целей, наиболее удобная последовательность сокращения мышц). Это приводит к явлениям коартикуляции; в нашем примере – это ослабление [j] в позиции не перед ударным гласным, лабиализация [р'] в положении перед лабиализованным [о], упереднение начальной фазы [о] в положении после палатализованного [р'] и конечной фазы [ъ] перед [и9]. Отметим еще раз, что явления коартикуляции не относятся к лингвистическим правилам.

Этапы 2-3 называются этапами звукового синтеза или фонетического кодирования высказывания.

Движения речевых органов ведут к возникновению в речевом тракте определенных аэродинамических и акустических процессов, что в конечном счете создает акустический речевой сигнал (этап 4), который и является результатом речевой деятельности говорящего.

С этапа 5 начинается деятельность слушающего. Речевой сигнал достигает внутренних органов слуха, которые производят первичный слуховой анализ звуковых колебаний, превращая акустический сигнал в так называемую "слуховую спектрограмму" – особое спектрально-временное изображение, в котором слуховая система человека выделяет полезные акустические признаки, необходимые для перехода к символьному представлению звуковых единиц и их идентификации.

Эта идентификация осуществляется на лингвистическом этапе анализа (6), в результате чего на основе распознаваемой звуковой информации, словаря знаков и лингвистических правил реконструируется исходная глубинная символическая репрезентация: [c'с'ир'óшкъи9] ® <с с'ер'óжкоj>.

Этапы 5-6 называются этапами звукового анализа или фонетического декодирования высказывания.

На последнем этапе (7) слушающий соотносит реконструированное языковое выражение со своим запросом:

1. Формирование коммуникативной цели сообщения.

2. Лингвистический этап синтеза: 2.1. Словарные подстановки ® глубинная символическая репрезентация <с с'ер'óжкоj> 2.2. Контекстные преобразования ® поверхностная символическая репрезентация [c'с'ир'óшкъи9].

3. Артикуляционный синтез: 3.1. Переход от символьного представления к моторно-двигательному ® целевые артикуляции. 3.2. Выработка моторной программы, коартикуляция ® артикуляционные жесты.

4. Речевой сигнал.

5. Слуховой анализ: Спектрально-временное изображение речевого сигнала, извлечение из сигнала полезных признаков, переход к символьному представлению звуковых единиц.

6. Лингвистический этап анализа: Идентификация символьных звуковых единиц по полезным признакам, восстановление фонемного состава высказывания [c'с'ир'óшкъи9] ® <с с'ер'óжкоj>.

7. Понимание: Соотнесение языковой формы высказывания со смыслом.

ЛИТЕРАТУРА.

Кодзасов С.В., Кривнова О.Ф. Общая фонетика. М., 2001.

Кодзасов С.В., Кривнова О.Ф. Фонетика в модели речевой деятельности // Прикладные аспекты лингвистики. М., 1989.

С.В.Кодзасов, О.Ф.Кривнова. Современная американская фонология. М., 1981.

Фундаментальные направления американской лингвистики. М., 1997.

Chomsky, Noam and Morris Halle. The Sound Pattern of English. N.Y. 1968

[1] В транскрипции, основанной на латинском алфавите, лабиализованный гласный верхнего подъема заднего ряда обозначается знаком [u], лабиализованный гласный верхнего подъема переднего ряда - знаком [ü].

[2] Повторим еще раз, что язык в целом тоже является частью сознания, но в данном случае речь идет о том, что звукотип – это такая языковая единица, существование которой рядовой носитель языка в состоянии осознать. Можно сказать, что фонема – это единица теоретического описания языка, а звукотип – единица языкового поведения человека: число фонем в языке определяется путем лингвистического анализа этого языка, а число звукотипов – языковым сознанием носителя языка.

^[3] Символьная природа фонем в чем-то сближает их с буквами: буквы используются для фиксации речи на бумаге, а фонемы – для записи слов в нашей памяти. Но хотя на письме буквы часто обозначают именно фонемный, а не звуковой состав слова (см. об этом ниже в разделе Орфография), полного совпадения между ними и фонемами нет.

[4] То есть, переход от звукотипа к фонеме и обратно в различных фонологических теориях может быть или не быть взаимнооднозначным.

[5] Фонемы, в отличие от звуков, обычно заключаются в ломаные (<и>) или косые (/и/) скобки.

^[6] Легко видеть, что для одного слова этот вопрос представляется несущественным: запомнить 12 форм существительного – практически то же самое, что запомнить 1 корень и 12 окончаний. Но если принять во внимание, что в словарный состав языка входит несколько десятков тысяч лексем, то разница окажется очень существенной. Так, даже для 1000 регулярных существительных одного типа склонения можно представить себе либо лексикон, состоящий из 1012 морфем (1000 корней и 12 окончаний), либо лексикон, состоящий из 12 000 словоформ. Таким образом, лексикон морфем дает существенную экономию объема памяти. С другой стороны, словарь словоформ является более простым с точки зрения порождения высказывания, так как позволяет "вынимать" из памяти уже готовые единицы, а не строить их из морфем по правилам. Вероятнее всего, что в памяти хранятся как словоформы, так и морфемы (ведь мы в состоянии построить грамматически правильные формы даже совершенно неизвестных нам слов – например, очевидно, что форма родительного падежа от слова брукс (если оно осмысляется как существительное) будет брукс-а, дательного – брукс-у, родительного множественного брукс-ов и т.п., хотя всех этих форм Вы еще никогда не слышали, и в Вашей памяти они до сих пор отсутствовали).

[7] Для сильных фонем (см. об этом ниже, § 173).

[8] "Предмет фонетики составляет: а) рассмотрение звуков с чисто физиологической точки зрения, естественные условия их образования и их классификация... б) роль звуков в механизме языка... в) генетическое развитие звуков, их история" (см. И.А. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. М, 1963. Т. I. с. 65-66).

[9] " Фонема = единое представление, принадлежащее миру фонетики, которое возникает в душе посредством слияния впечатлений, полученных от произношения одного и того же звука – психический эквивалент звуков языка. С единым представлением фонемы связывается (ассоциируется) некоторая сумма отдельных антропофонических представлений, которые являются, с одной стороны, артикуляционными представлениями, то есть представлениями совершенных или могущих быть совершенными физиологических артикуляционных работ, а с другой стороны, акустическими представлениями, то есть представлениями услышанных или могущих быть услышанными результатов этих физиологических работ" (там же, с. 271-272). Таким образом, данное определение фонемы в этом значении практически полностью совпадает с современным определением звукотипа как единства артикуляционного жеста и соответствующего ему слухового образа, см. выше § 10.

[10] "Звуки, которые, различаясь между собой фонетически, указывают, однако, на общее историческое происхождение или являются исторически родственными... то есть исторически происходят из одной и той же фонемы... В слове nog – та же самая фонема g, что и в словах noga, nogami, и разница между ними – это разница произносящихся звуков, разница не психическая, а физиологическая, зависящая от условий произношения: одной фонеме g соответствуют здесь два звука, g и k " (там же, с. 273-274, 351).

[11] В современной фонетике первый обычно называется звукотипом (или фонемой в теории Л.В.Щербы), а второй – фонемой (в теории МФШ).

[12] "Связующим звеном между отдельными произносительными актами, будь то определенный звук или фонетическое слово... являются представления, образы памяти, и во время самогó произнесения эти образы памяти становятся стимулом, побуждением к тому, чтобы соответствующим образом привести в движение органы речи. При этом возможны два случая: либо физиологические условия, заключающиеся в деятельности участвующих в произнесении органов, позволяют полностью произвести предполагаемую мозговым центром группу фонационных работ, либо названные физиологические условия этого не позволяют. В одном случае имеет место полное согласие (напр.: za, ra, ar, польск. roоdu, mroоzu...); в другом же случае – коллизия между фонетическим намерением (целью) и его осуществлением (напр., zta со звонким z... rud, wud-ka с d). В этом последнем случае, в случае коллизии, наши фонетические привычки, как и общечеловеческие условия фонетических связей, вынуждают нас несколько изменять произношение предполагаемых сочетаний, а именно: sta с s вместо z... rut, wut-ka с t вместо d " (см. И.А. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. М, 1963. Т. I. с. 278).

[13] "Элементы звуковых представлений, подобные русским a, i, s, v и т. д., называются обыкновенно "звуками"; но для того, чтобы подчеркнуть их психическую природу и отличить их от звуков в строгом и прямом смысле слова, является целесообразным дать этим элементам какое-либо иное название. Термин "фонема", предложенный Бодуэном, будет, по моему мнению, вполне подходящим в данном случае... Разнообразие элементов акустических представлений чрезвычайно велико: если рассматривать ударенные гласные русского языка, произносимые в словах, то окажется, что оттенки, при этом наблюдаемые, составляют чуть ли не непрерывную шкалу. Между тем сознание… различает относительно небольшое их число в каждом данном языке, целые группы оттенков возбуждают одинаковое, типовое представление..." (Указ. соч., стр. 7-9).

[14] "Смысловые представления ассоциированы с некоторым общим звуковым представлением того или другого слова, со звуковым словом-типом, которому может соответствовать колеблющееся произношение... Тем не менее, все эти колебания нормально нами не осознаются, оставаясь ниже порога сознания" (Указ. соч., стр. 3)

[15] "Прежде всего, мы воспринимаем как тождественное все мало-мальски сходное с акустической точки зрения, ассоциированное с одним и тем же смысловым представлением, и с другой стороны мы различаем все способное само по себе ассоциироваться с новым значением. В словах дети и детки мы воспринимаем t и t' как две разные фонемы, так как в одет-одеть, разут-разуть, тук-тюк они дифференцируют значение; но мы воспринимаем различные оттенки первого гласного, как одну фонему, так как не найдем в русском языке ни одного случая, где бы дифференциация смысла была поддерживаема лишь этими двумя оттенками, и такой случай нельзя себе представить даже в искусственном русском слове. Совершенно обратное видим во французском, где в словах dé и dais вся разница смысла покоится на различении двух фонем [e] (е узкого) и [e] (е широкого)" (Указ. соч., стр. 9).

[16] "Фонемой называется кратчайшее общее фонетическое представление языка, способное ассоциироваться со смысловыми представлениями и дифференцировать слова и могущее быть выделяемо в речи без искажения фонетического состава слова... Фонемы – это продукт нашей психической деятельности. Они являются, хотя и типовыми, но все же конкретными фонетическими представлениями. Иначе говоря, мы стремимся "произносить фонемы" одинаково во всех положениях. В справедливости сказанного нетрудно убедиться: в слове дети мы произносим очень закрытое е в зависимости от мягкости последующего согласного; но этот оттенок е не является самостоятельной фонемой, и вместо него неминуемо появляется нормальное е (соответствующее фонеме), как только нам случится протянуть это е... Оттенки потому только и не тождественны с фонемами, что в произношении всякий раз имеются факторы, автоматически изменяющие фактическое осуществление нашего намерения" (Указ. соч., стр. 14,15,19).

[17] Знак [∂] в латинской транскрипции приблизительно соответствует знакıу [ъ].

[18] Л.В.Щерба описывает произношение, свойственное старшей орфоэпической норме с гласным [и^е], отличающимся от [и] в первом предударном слоге после мягких согласных.

[19] Реформатский А.А. Из истории отечественной фонологии. М., 1970.

[20] В числе прочих признаков можно назвать, например, признаки дорсальный/ламинальный (для переднеязычных), круглощелевой/плоскощелевой (для щелевых) и др.

[21] Фонемы в системе Н.С.Трубецкого заключаются в косые скобки.

[22] Для фонемы /ц/ возможно и иное решение: дифференциальным признаком можно считать твердость, а интегральным - место образования.

[23] Любую градуальную или эквиполентную оппозицию можно представить в виде нескольких привативных. Так, противопоставление гласных <и>//<е>//<а> в СРЛЯ можно рассматривать как градуальную оппозицию по признаку «подъем»; тогда фонема <и> обладает признаком «верхний подъем», <а> – «нижний подъем», а <е> – «средний подъем». С другой стороны, для фонологического анализа часто бывает полезным описывать фонологическое содержание фонем при помощи бинарных (двоичных) признаков. Тогда то же самое противопоставление можно рассматривать как две оппозиции – по признакам «верхний подъем» и «нижний подъем»; в этом случае фонема <и> обладает признаками «+ верхний подъем» и «– нижний подъем», <а> – «+ нижний подъем» и «– верхний подъем», а <е> – «– нижний подъем» и «– верхний подъем».

[24] В русской транскрипции - [с]/[ш].

[25] Это ограничение является существенным, так как, строго говоря, минимальным элементом смыслоразличения является дифференциальный признак (например, слова там-дам различаются значениями ДП глухость/звонкость). Однако дифференциальные признаки не являются линейными единицами: они, в отличие от фонем, не расположены в линейном порядке, не следуют друг за другом.

[26] Напомним, что дифференциальным признаком (ДП) называется признак, который участвует в противопоставлении данной фонемы другим фонемам языка (см. выше § 134).

[27] Так, например, в СРЛЯ фонемы <ц>, <ч>, <j> не имеют ДП глухость/звонкость и твердость/мягкость, так как по этим признакам они не противопоставлены другим фонемам (в СРЛЯ нет фонем, которые отличались бы от них только принаками глухость/звонкость и твердость/мягкость). Реализующие же их звуки могут быть глухими и звонкими, твердыми и мягкими.

[28] Фонемы в фонологической транскрипции МФШ заключаются в угловые скобки (<>).

[29] В работах представителей МФШ встречается и иное употребление терминов "сильная позиция", "слабая позиция" и "абсолютно слабая позиция". Так, сильной позицией иногда называется позиция наименьшей обусловленности в отличие от других позиций, которые называются слабыми. Очевидно, что это определение не вполне удачно, так как трудно определить, в каком положении обусловленность больше, а в каком меньше. Так, лабиализация согласного в положении перед [у] обусловлена этим гласным, тем не менее, позиция согласного перед [у] – безусловно, сильная. Р.И.Аванесов сильными называет позиции максимального различения фонем, слабыми – остальные позиции. М.В.Панов называет абсолютно сильной позицию, которая является как сигнификативно, так и перцептивно сильной.

[30] В фонемной транскрипции гиперфонема может быть обозначена разными способами: например, <о/а> или <оа >.

[31] Термин "морфофонема" или "морфонема" придуман Г.Улашиным, в приведенном выше понимании использован впервые Н.С.Трубецким.

[32] В фонемной транскрипции мягкость <ч'> может не обозначаться, так как этот признак можно считать для данной фонемы недифференциальным.

[33] Идиолектом называется диалект (языковая система) конкретного носителя языка.

[34] Обсуждение этой проблемы см. в работах: Аванесов Р.И. Долгие шипящие в русском языке // Аванесов Р.И. Русская литературная и диалектная фонетика; Зиндер Л.Р. Фонематическая сущность долгого палатализованного [ш':] в русском языке // Филологические науки, 1963, N2; Булыгина Т.В. О русских долгих шипящих // Фонетика. Фонология. Грамматика. М., 1971.

[35] Случаи типа пол-яблока представляют собой два фонетических слова, так как, во-первых, имеют два ударения, а во-вторых, в этом случае действие ассимиляции по мягкости блокируется: в слове пол - конечный согласный является твердым даже перед следующим [л']: пол-лимона, поллитровка

[36] В слове встряхнуть первые две фонемы - звонкие (ср. в сильной позиции в той же морфеме [в] о [з] омнить).

[37] Напомним, что гоморганными называются согласные одного места артикуляции.

[38] См. об этом: Скалозуб Л.Г. Палатограммы и рентгенограммы согласных фонем русского литературного языка. Киев, 1963.

[39] Запись <с> ® [ш] означает "фонема <с> реализуется звуком [ш]".

[40] Иногда в фонетической транскрипции для простоты вместо знака имплозивного согласного используют знак соответствующей аффрикаты: о [дƒжж] ать, по [ч'ч'] истить, по [ч'ш'] итать.

[41] Который, в свою очередь, может быть реализацией зубных фрикативных фонем <с>, <з>, <с'>, <з'> в результате ассимиляции последующей передненебной аффрикате.

[42] Механизм этого явления состоит в том, что в последовательности "фрикативный шум + смычка + фрикативный шум" одного места образования утрачивается смычная часть аффрикаты. О том, что сначала происходит обязательная ассимиляция по месту образования, а потом - факультативная утрата смычки свидетельствуют случаи типа бе [ш'ч'] исленный с ассимиляцией и наличием смычки.

[43] Для <у> может быть слабой позиция в безударном слоге перед безударным [у] следующего слога, где звуком [у] может быть реализована не только фонема <у> (ср. к у куруза), но и (вследствие уподобления последующему [у]) фонемы <о> и <а>: [пу у] трам (по утрам), [ну у] глу (на углу). Кроме того, в безударных слогах делабиализация [у] может приводить к нейтрализации <у> с другими гласными фонемами: [съ] масшедший как [съ] мовар, Политб [и] ро как п [и] рог.

[44] Иными словами, это вопрос о том, словоформа или морфема является основной единицей лексикона – словаря знаковых единиц, хранящихся в памяти.

[45] См., например, Реформатский А.А. Из истории отечественной фонологии. М., 1970.

[46] Некоторые сторонники Московской фонологической школы, например, А.А.Реформатский, ошибочно увидели в этой попытке стремление синтезировать идеи МФШ и ЛФШ.

[47] Это понятие соответствует понятию "фонема" у Н.С.Трубецкого.

[48] Это понятие соответствует понятию "архифонема" у Н.С.Трубецкого.

[49] В концепции МФШ этому понятию соответствует термин "фонема".

[50] Мы принимаем способ изображения гиперфонем, предложенный М.В.Пановым. Он состоит в том, что в одном вертикальном ряду показываются все те фонемы, которые входят в состав данной гиперфонемы; то есть фонемы, которые могут быть реализованы данным звуком в данной позиции. Достоинство этого способа состоит в том, что он открыт для отражения любых орфоэпических вариантов.

[51] Напомним, что позиция – сильная или слабая – определяется только по ее сигнификативному качеству; качество позиций с перцептивной точки зрения никакой роли в определении фонемного состава слова не играет.

[52] Кроме позиции перед <л>, <л’>, <j> (см. выше § 151).

[53] Точнее – не в слабых, то есть в сильных или «никаких».

[54] В сложных словах может быть несколько корневых морфов.

[55] В этом слове возможно и ударение на втором слоге: опёршись.

[56] В словоформе [п’ок] пёк представлен другой морф.

[57] Позиция зубного фрикативного перед <п> является сильной независимо от его глухости или звонкости. Поскольку <.з> и <з’> противопоставлены перед <б> (ср. резьба-разбавить), то и для фонем <с> и <с’> позиция перед <п> может считаться сильной.

[58] Аванесов Р.И. Фонетика современного русского литературного языка, с.213.

[59] Chomsky, Noam and Morris Halle. The Sound Pattern of English. N.Y. 1968; подробное изложение, критический анализ и обзор основных модификаций этой модели содержится в книге: Кодзасов С.В., Кривнова О.Ф. Современная американская фонология. М., 1981.

[60] Современное состояние американской фонологии описано в книге Фундаментальные направления американской лингвистики. М., 1997.

[61] Этот пример сильно упрощен еще и потому, что в нем не учитываются элементы суперсегментной организации высказывания (ударение и интонация).

[62] Если словарная единица имеет более одной фонетической оболочки (например, предлог с/со), то подставляется та, которая соответствует контексту (например, с другом, но со мной).

Дата добавления: 2015-07-02