Четверг 8 страница

Миссис Флеминг скривилась:

– Они хорошо заботились о Райанчике. Хорошие люди. Очень приветливые.

– Вы с кем-нибудь из них познакомились?

Она поплотнее завернулась в купальный халат:

– А как же! Один оттуда как-то приходил посмотреть, в каких условиях живет Райан. Но он нашел, что все тут как надо.

– Вы еще помните имя?

Она мотнула головой. Как показалось Бену, чересчур поспешно.

– Может быть, Каннингем? – подсказал он.

– Без понятия! Не понимаю, чего вам надо. Послушайте, я уже достаточно с вами проговорила. Заплатите вы мне, наконец?

– Очень жаль, миссис Флеминг, но вы не сказали ничего, что я мог бы использовать.

– А что вам надо, чтобы я рассказала?

– Может быть, что-нибудь про Райана. Каким он был мальчиком?

Она выдохнула клуб дыма:

– Нормальным. Футбол любил и все такое.

– Он был веселым ребенком?

– Дальше некуда!

– Каким образом случилось с ним это несчастье? Ведь это был несчастный случай?

И снова переглядывание с дочерью.

– Ну, играл он. Зеркало у него разбилось, об него, поди, и порезался.

– Где это случилось?

– В ванной. Такой уж он был. Вечно чего-нибудь выдумает. Как все мальчишки.

– А где вы были в это время?

– В магазин ездили за продуктами, – сказала Сэмми. – Поехала вместе с ней. На машине.

Бен даже не пытался представить себе, как эти две женщины могут вдвоем уместиться в машине.

– И, вернувшись, увидели его?

Миссис Флеминг:

– Было уже поздно. Я вызвала девять-девять-девять, но они ничего не могли поделать.

– Вы пробовали оказать первую помощь?

Она вылупила на него глаза:

– Как тут велите оказывать? Все же было…

– Уже было поздно, – вступила Сэмми, заглушая голос матери.

Но Бен готов был поклясться, что миссис Флеминг только что сказала: «Тут же все было залито».

Бен дал ей пятьдесят фунтов и сказал, что, к сожалению, этого мало для статьи, но, возможно, кое-что он вставит в другую статью, и тогда она получит еще одну выплату.

– Не самой же мне покупать газету! Вы мне пришлете, да?

Он с готовностью пообещал это сделать, зная, что не придется выполнять этого обещания.

– Хороши! – буркнул он, очутившись с Сандером на таком расстоянии, что его уже нельзя было услышать.

– Телевизионная панель, – шепотом сказал Сандер. – Я заметил ее, проходя мимо другой комнаты. – И еще раз повторил: – Новенькая телевизионная панель.

Они проходили через пустырь, уже хорошо знакомый Бену. Сандер избрал его в качестве конспиративной явки.

– Только, пожалуйста, не здесь! Слишком уж холодно, да и стемнело вдобавок. Кроме того, я слишком стар, чтобы высиживать часами на голой земле.

– Ну а куда нам еще надо сходить?

Бен пожал плечами:

– В молодежный центр?

Хотя на улице было и не особенно сыро, Бену показалось, что погода сегодня страшно холодная и промозглая. Он промерз до костей. Притом что одет был тепло. Придя в молодежный центр, он не стал снимать куртку. Сандеру же плохая погода словно была нипочем. Он скинул куртку и свитер. Под ними оказалась майка с надписью «Максимо Парк». Такая же была и на Бене. Сандер взял у стойки две бутылки колы и удобно развалился на старом диване.

– Дай-ка посмотреть на твой список! – сказал он.

Бен положил список ему на колени и огляделся вокруг. Пришедшие сюда ребята были заняты каждый чем-то своим, а на Бена и Сандера никто не обращал внимания. Карен там не оказалось, зато за стойкой стояли два молодых человека. Марка Каннингема не было. Играла музыка, кто-то поставил CD-диск с новой записью «Кайзер Чифс» «Кайзер Чифс» – английская инди-рок-группа из города Лидса, названная в честь южноафриканского футбольного клуба «Кайзер Чифс», в котором ранее играл защитник футбольного клуба «Лидс Юнайтед» Лукас Радебе.. Бен и сам тоже перечитал свой список.

Кэмерон Макфедден (15) – падение с крыши

Дилан Кристи (10) – утонул

Айдан Хендерсон (12) – играл с отцовским ружьем

Райан Флеминг (8) – осколки стекла, потеря крови

Адам Гордон (9) – падение из окна, десятый этаж

В факсе, присланном в газету, речь шла о трех детях. Дилана Кристи после проведенного ими расследования можно было вычеркнуть. Оставалось четверо, о которых Бену удалось выяснить мало чего нового, кроме слухов и сплетен, переданных ему четырнадцатилетним подростком. Кэмерон, который, возможно, испытывал себя на смелость. Несчастный случай? Возможно. Самоубийство? Тоже возможно. По крайней мере, в пабе высказывались и такие соображения. Убийство? Вряд ли. Кэмерон выпал не из квартиры, а упал с крыши. Кто-то мог это увидеть, об этом по шли бы разговоры.

Айдан, умевший обращаться с оружием и все же погибший от пули. Несчастный случай? Возможно. Самоубийство? Тоже. Убийство? Мало вероятно. Судмедэксперты это бы установили. С другой стороны, и судмедэксперты иногда могут ошибиться.

А как насчет Райана, который порезался, пока его мать ходила за продуктами в магазин? Несчастный случай? У Бена это вызывало сомнения. Смерть от потери крови наступает не так быстро, разве что мальчика угораздило порезать артерию. Несчастный случай тут наименее вероятен. А самоубийство? При таких, как там, условиях в семье – почему бы и нет? Как сказала его мать? Все кругом было залито водой? Так что же: мальчик лег в ванну и перерезал себе сонную артерию? Но почему же тогда в расследовании значилось «несчастный случай»? Может быть, Флеминги что-то подтасовали? Как насчет убийства? Странный способ убивать человека, подумал Бен и отбросил это предположение. Отбросил до поры.

Последним в списке был Адам. Адам, мальчик, склонный к депрессии, в судьбе которого роковую роль, возможно, сыграл новый партнер его матери. Несчастный случай? В это Бену не верилось. Самоубийство? Это более правдоподобно, если мальчик действительно страдал депрессией. Бен решил, что надо будет побольше узнать о детских самоубийствах. Он все время исходил из того, что мысли о самоубийстве появляются у человека только в пубертатном возрасте. Адаму же было всего девять лет. Убийство? Богатый любовник хочет избавиться от нелюбимого ребенка. Доведенная до отчаяния мать не находит другого выхода. Да, убийство тут возможно.

Однако что же выясняется, если рассмотреть все четыре случая под одним углом зрения? Если допустить такую возможность, что все четыре мальчика стали жертвами сексуальных домогательств? Попытался бы преступник их убрать? Наверное. Была ли у них причина, чтобы покончить с собой? Конечно да. Так, может быть, тут дело было не в том, чтобы нанести вред фонду, или ДЛФ в целом, или лично Седрику Дарни? Может быть, все дело в детях и они покончили с собой, попав в безвыходное положение?

У Бена зазвонил телефон. Сначала он не узнал женский голос в трубке и не сразу сообразил, кому этот голос принадлежит. Затем вспомнил: это студентка, работавшая в интернет-кафе на Грассмаркет. Она была на дежурстве, когда пришел факс.

– Сегодня приходила школьница из Германии, – сказала она. – Из группы, которая была тут в воскресенье. Она приходит каждый день. Сегодня мы с ней немного разговорились, и у нас зашла речь об этих типах из группы «Франц Фердинанд». Они были тут проездом в воскресенье. Вы помните?

Еще бы не помнить!

– Эта школьница – одна из тех, что помешаны на Шотландии, хотят знать о стране все и каждую ерунду воспринимают как что-то особенное. Ну, вы понимаете. Так вот она спросила меня, нормально ли это для Шотландии, чтобы деловой человек посещал интернет-кафе. Потому что в субботу заходила такая солидная женщина и тоже пользовалась факсом.

– Как выглядела эта женщина? – спросил Бен.

– Очень элегантно, по словам девочки.

– У вас, случайно, не осталось номера этой девочки? Могу я как-то с ней связаться?

– Нет. Но когда она стала рассказывать об этой женщине, я тоже ее вспомнила, – ответила студентка. – Она лет сорока, с высокой прической и одета в очень модные, дорогие вещи. Даже руки у нее выглядели элегантно, понимаете? Сама не знаю, почему я сразу о ней не вспомнила. Но в то воскресенье было столько ярких событий. Музыкальная группа и вообще…

– Какого цвета волосы?

– Ха, мы тоже старались вспомнить. Мы обе не могли это точно сказать, но в одном сходились: они были не белокурые, не черные и не рыжие. Что-то такое среднее: светло-каштановые, русые, темно-русые…

Доктор Кин, решил он после разговора. Или Бри Ливингстон. Но по какой причине та или другая решила отправить такой факс в «Скоттиш индепендент»?

И почему отправительница ничего не предпринимала в дальнейшем? Она, наверное, ожидала, что после этого факса произойдут какие-то события. Отзовется пресса. Подключится полиция. Неужели ее не удивило, что ничего не происходит?

Или она знала о том, что он занимается расследованием?

– Мне кое-что бросилось в глаза, – оторвал его Сандер от этих размышлений. – По поводу Айдана, Райана и Адама.

Бен взглянул на него с любопытством. В зале кто-то включил музыку погромче, так что Сандеру приходилось чуть ли не кричать ему в ухо.

– А именно: во всех семьях появились деньги после того, как умерли ребятишки. Одни говорят, что получили наследство, другая куда-то переезжает и разводит большую таинственность. И откуда у толстух появилась телевизионная панель, тоже никому в точности не известно.

– Ты хочешь сказать, что все они после гибели сыновей получили деньги?

Сандер кивнул:

– Вопрос только от кого.

– От фонда, – сказал наугад Бен. – Но почему?

– Из чистого человеколюбия? Я где-то читал, что такое иногда тоже случается.

– Нет. Потому что тут что-то нечисто. Плата за молчание. Что, если все ребята с собой покончили?

– А причина в том, что с ними случилось здесь?

– И кто-то из фонда пытался сделать так, чтобы люди не забили тревогу. Деньги для этого – самое простое средство, потому что все семьи нуждались в деньгах.

– Круто! – высказался Сандер. – Джейми тоже чуть было не покончил с собой.

– И заодно чуть не убил девочку, – напомнил ему Бен. – А ты с тех пор что-нибудь слышал, как там Джейми?

Сандер мотнул головой:

– У них никто не подходит к телефону, а когда я позвонил в дверь, мне никто не открыл, хотя они были дома.

– Нехорошо, – подтвердил его тревогу Бен. И тут снова зазвонил его телефон.

– Это Мэри, – услышал он тихий голос. Бен заткнул второе ухо, чтобы лучше слышать. – Вы оставили мне свою карточку. Я… Господи! Вы что, в каком-то клубе?

– Нет. В молодежном центре. Что я могу для вас сделать?

– Мы могли бы встретиться?

– Конечно! Где и когда?

Она так надолго задумалась, что он уже решил было, что она отключилась.

– Я как раз переезжаю. В Крейгентинни Крейгентинни – пригород Эдинбурга., Мойра-террейс.

– Мне прийти туда? – спросил Бен.

– Нет, – торопливо ответила она. – Может быть, встретимся в пабе? В Портобелло? Это неподалеку от моего нынешнего жилья.

Она объяснила ему, как доехать, и он пообещал, что будет через час.

– Мэри нам наврала, – ответил Бен на немой вопрос Сандера.

Мальчик вскочил с дивана:

– Идем к ней?

– Не идем – иду только я.

По пути к автобусной остановке Бену в темноте показалось, что в одной из проезжающих мимо машин мелькнуло лицо Марка Каннингема. Машина ехала в северном направлении. Бен тихо выругался, кляня свою осторожность, из-за которой он решил не ехать в Крейгмиллар на машине.

Сорок второй автобус проехал до Кингс-роуд без остановок, там он вышел. Он прошел пешком до Стрэнда. Ни одного паба. Должно быть, Мэри что-то напутала. Он позвонил ей, она довольно скоро взяла трубку.

– Вы уже тут? – не то обрадовалась она, не то удивилась.

– Да. Вы, наверное, что-то перепутали. Здесь нет никакого паба.

Немного помолчав, она сказала:

– Значит, он находится на другой улице, выходящей на круговой перекресток. Он называется «Первый и последний». Я там еще ни разу не бывала, но видела как-то во время прогулки. Я сейчас же подойду.

– Не беспокойтесь, я как-нибудь сам его найду. Если нет, спрошу у прохожих.

Она не отвечала.

– Мэри, вы слушаете?

– Тсс! – раздалось в трубке.

По крайней мере, так ему послышалось. Следующий звук, который там раздался, нельзя было ни с чем перепутать: это был выстрел. Затем громкое дребезжание: ее мобильник упал на пол.

Тишина.

– Мэри, у вас все в порядке? – крикнул он в трубку.

В ответ – ничего, только легкий шорох.

Затем гудки «занято».

Кто-то отключил связь. Оставалось только надеяться, что это сделала сама Мэри. На следующую попытку дозвониться ответил голос автоответчика.

Нельзя же вечно плакать, подумала Кэтлин. Даже если временами тебе кажется, что ты не можешь чувствовать ничего, кроме горя, которое затмило все остальное. Но когда-то слезы кончаются. Что бы это ни было, организм сам решает, когда пора прекратить.

Так случилось и с ней. Затем появилось дикое ощущение, что все вокруг совершенно нереально. А потом в душе поднялась жгучая злость. Ее тоже включил словно бы сам организм. Некий режим борьбы за выживание, на который он настраивался сам, без ее участия. Все, хватит реветь! Кэтлин почувствовала в себе силы встретить во всеоружии все, что бы ни случилось.

Она вышла из гостевой комнаты Софи Несбит и спустилась по лестнице в переднюю. Из-за одной двери доносилась негромкая музыка. Она постучалась и услышала голос адвоката:

– Да, пожалуйста!

В просторной комнате был разлит мягкий свет включенного торшера. Торшер стоял возле классического письменного стола красного дерева со столешницей, покрытой темно-зеленой кожей, на которой лежал маленький черный ноутбук. Софи Несбит сидела на вращающемся табурете без спинки и подлокотников. В камине потрескивали дрова. Перед ним стоял большой диван, обитый синим бархатом. Ступая по мягкому шелковому ковру, Кэтлин подошла к дивану и села.

Как всегда, в обществе Софи Несбит она почувствовала себя несколько неуютно. Рядом с адвокатом, которая выглядела так, словно только что пришла с фотосессии, Кэтлин казалась растрепой: нечесаные волосы, одежда с чужого плеча (на ней все еще были вещи из гардероба Вэл), вся в бинтах! Опухшие красные глаза, распухший красный нос.

– Вам лучше? – спросила Софи.

Кэтлин мужественно кивнула.

– Я только что говорила по телефону с полицией, – продолжала Софи. – Вэл убита выстрелом в упор. Ее дорожная сумка исчезла, поэтому предполагают, что это было ограбление.

– Ограбление с применением огнестрельного оружия. Разве мы в Лондоне?

Софи помолчала, дав Кэтлин время успокоиться.

– Однако доктор Бальфур не намерен писать заявление о нападении с нанесением телесных повреждений.

Кэтлин прикрыла глаза. Тогда, на вокзале, она набросилась на доктора с кулаками, орала на него и пинала ногами, так что даже сбила его с ног. Пришедшие ему на помощь полицейские с трудом ее оттащили.

– Отчего вы решили, что он имеет какое-то отношение к смерти вашей подруги?

Оттого, что он всегда оказывался тут как тут, подумала Кэтлин. Она обнаружила тело Томаса – и доктор Бальфур констатирует смерть. Она очнулась в больнице, а Бальфур меряет ей давление. Сгорает ее дом и дом Берни, и снова Бальфур поблизости. Она бежит из клиники – Бальфур подбирает ее на дороге и предоставляет возможность сбежать. Стреляют в Вэл – и рядом Бальфур на коленях перед окровавленным телом.

– У меня нервы не выдержали, – сказала она адвокату. – Вэл была моей лучшей подругой. Мы дружили с начальной школы. С ней я провела больше времени, чем… – Она запнулась, но затем докончила фразу: – Чем со своей матерью.

Софи посмотрела на нее с грустной улыбкой:

– Нам придется еще кое-что обсудить. Вы не против?

Кэтлин кивнула.

– Доктор Бальфур велел передать вам привет и принести свои искренние соболезнования. Он спрашивает, не может ли он что-нибудь для вас сделать?

– Что за человек этот Бальфур? Святой он, что ли? – с отчаянием в голосе воскликнула Кэтлин. – Я прилюдно обозвала его убийцей, чуть ли не избила, а он предлагает мне свою помощь?

– Он прекрасный врач, судя по тому, что я слышала о нем от Дженны Керр, хозяйки паба в Калландере. Кроме того, я разговаривала и с инспектором Ризом. Он очень недоволен, что вы убежали из-под ареста. Но сейчас он уже не настаивает на том, что вы имеете отношение к поджогу. Этим вы тоже обязаны доктору Бальфуру. И превосходной работе здешних криминалистов. Подробнее?

– Не сейчас.

– Итак, ордер на ваш арест отменен. Однако следствие ведется, как говорится, с учетом всех возможных вариантов.

– Надеюсь, и с учетом такого, при котором я не считаюсь причастной.

– Я кое-что разузнала о последнем деле вашего бывшего мужа, – кивнула Софи. – На какого клиента он работал, еще не установлено. Очевидно, его нанимали через подставное лицо. Но полиция выяснила…

Тут она остановилась, не докончив начатой фразы, так как в дверь постучали. В щель просунулась голова мужчины.

– Эндрю, – произнесла она, вскинув брови. – Я думала, ты в Лондоне.

– Да вот, пришлось вернуться раньше. – Он кивком поздоровался с Кэтлин. – Сегодня вечером в фирме собрание. Я хотел переодеться и только заглянул, чтобы не испугать тебя. У тебя гостья?

– Это клиентка. Мы как раз беседовали. Если можно, ты…

– Конечно. Всего вам хорошего. Я уже ушел.

Он тихонько закрыл за собой дверь.

– Ваш муж? – спросила Кэтлин.

Софи кивнула, ничего не говоря.

– Может быть, хотите чего-нибудь выпить? Вы уж извините, но я все время была занята вашим делом… Принести вам что-нибудь?

Кэтлин поблагодарила и отказалась. Помолчав немного, Софи спросила у Кэтлин, как та себя чувствует, устраивает ли ее комната и не нужно ли чего-нибудь еще. Казалось, она нарочно тянет время, лишь бы не начинать разговор о деле, которым занимался Томас. Наконец Кэтлин сама спросила о нем напрямую.

– О, разумеется! – сказала Софи.

Взяв со стола записную книжку, она принялась листать. Она заметно нервничала и думала о чем-то другом.

«Фасад невозмутимости дал трещину после того, как сюда заглянул ее муж», – отметила Кэтлин, гадая, какая тут могла быть причина.

– Клиент, по чьему поручению действовал ваш муж, еще не установлен, – продолжила Софи.

– На этом мы как раз остановились, – нетерпеливо заметила Кэтлин. – Вы хотели сказать мне, над чем он работал.

– Его расследования в основном касались одного фармакологического предприятия, которое вам, вероятно, хорошо известно: это фирма «Дункан Ливингстон фармасьютикс».

Кэтлин воззрилась на адвоката, раскрыв от удивления рот:

– Но ведь он же… он же расследовал не дела фирмы, или все-таки?

– Нет. Его наняли проверить кое-кого из сотрудников фирмы.

– А для чего он собирался ложиться в клинику? Кто-нибудь из сотрудников ДЛФ находился в качестве пациента в Центре Харлана Трента?

Софи отвела глаза и начала листать записную книжку:

– По этому вопросу полиция не может сказать ничего определенного.

– Ничего определенного? Не понимаю, какая тут может быть неопределенность? Человек либо лежит в клинике, либо нет!

– Если бы это было так просто! – Последняя фраза Софи прозвучала так, словно она была обращена не к собеседнице, а сказана про себя. – Один из директоров ДЛФ является в то же время совладельцем Центра Харлана Трента.

Кэтлин старалась поймать взгляд Софи, но адвокат повернулась к ней спиной и принялась что-то искать на своем аккуратно прибранном столе, как будто хотела отвлечься посторонним занятием.

– Скажите: может быть, есть еще что-то такое, чего вы мне пока не сообщили? – спросила Кэтлин.

Софи не обернулась.

– Вы имеете в виду что-то конкретное? – ответила она вопросом на вопрос.

– Вы показались мне рассеянной.

Адвокатесса обернулась к Кэтлин вместе с крутящимся сиденьем и, точно собравшись с духом, улыбнулась собеседнице:

– К вам это не имеет отношения. Мой муж… – начала она и запнулась. – Между нами не все благополучно.

Кэтлин готова была провалиться сквозь землю. Она пробормотала какие-то слова извинения. Как эгоистично было с ее стороны принимать каждый чих на свой счет и всякий кивок в свой адрес! Она вернулась к исходной теме.

– До вчерашнего дня я все еще думала, что мой муж работает в банке и специализируется на инвестициях, что он занят цифрами и рынками, и вообще всякими вещами, о которых я не имею понятия. И вдруг я узнаю: оказывается, все не так и он давно уже работает детективом по экономическим делам и зарабатывает гораздо больше денег, чем я по-прежнему полагала. Я была замужем за этим человеком. И вот я сижу перед вами и думаю: «Черт возьми! Я же его совсем не знала».

Софи Несбит кивнула:

– Я понимаю. Для вас это был шок.

– Но знаете что? Я все равно хочу выяснить, кто его убил. И еще больше я хочу выяснить, кто убил Вэл. Вероятно, это был один и тот же человек. А как по-вашему?

Софи ничего не ответила. Она только смотрела на Кэтлин.

– Во всяком случае, я не оставлю это на усмотрение полиции. Убийца стащил нашу дорожную сумку. Он знал, когда я была в Лондоне. Он знал, где моя мать. Он знал, что у Томаса находится этот диск.

– Может быть, из-за него и погиб Томас? Если можно сделать выводы из того, что пока удалось установить полиции, и того, что я узнала от вас, то я прихожу к такой гипотезе: на берегу Лох-Катрин состоялась встреча. Ваш муж хотел, чтобы вы присутствовали при ней как свидетельница. В качестве подстраховки, так как для него речь шла о жизни и смерти. Поэтому он заранее отправил диск на ваш адрес.

– Втянуть меня, вот чего он хотел, – сказала Кэтлин. – Он сказал убийце: «О’кей, база данных у меня, но ты до нее не доберешься, потому что я оставил ее на хранение у бывшей жены. Ее ты никогда не найдешь». И тогда злодей пустился по моим следам. Мерзавец поганый!

– Да. А еще он недооценил своего противника. Он думал, что присутствие свидетельницы, даже если та на самом деле ничего не знает, послужит ему защитой. Он не предполагал, что имеет дело с таким отморозком, который скорее готов убить несколько человек, чем позволит себя шантажировать.

– Он собирался его шантажировать? Или просто изобличить? Передать своему заказчику собранную информацию?

Софи встала и принялась ходить взад и вперед по комнате. От одного вида ее лодочек на высоких каблучках у Кэтлин разболелась и вторая нога.

– Хотел ли он его шантажировать или поставить в известность о том, что он его подозревает или уже изобличил, – для нас это ничего не меняет. Гораздо важнее узнать, о чем вообще тут идет речь.

– О чем-то из области медицины. Ведь там были медицинские базы данных. Он шпионил за кем-то, кто имел отношение к изготовлению медицинских препаратов. А потом хотел лечь в больницу.

– В клинику по лечению от наркозависимости, – уточнила Софи. – В ДЛФ ведутся работы над препаратом, который будет отключать мозговой центр, связанный с наркозависимостью. Но этого вы, вероятно, не знали.

– Нет, – подтвердила Кэтлин. – Я знала только, что они занимаются производством дженериков. А кто-то сказал мне, что они собираются разрабатывать собственные препараты. Но помню только, что речь шла о каком-то болеутоляющем средстве.

– И этим, и кое-чем еще. Если бы этот препарат, отключающий тягу к наркотикам, поступил на рынок, – это была бы настоящая революция.

Софи посмотрела на Кэтлин взглядом учительницы, ожидающей от ученика верного ответа.

– А на диске была база данных наркозависимых пациентов, – медленно выговорила Кэтлин. – Если бы такая возможность не была бы заведомо исключена, то я сказала бы: незаконные опыты над людьми.

Софи перестала ходить взад и вперед, как зверь в клетке:

– Почему же это заведомо исключено?

Кэтлин покачала головой:

– Это же запрещено. Никто так не делает.

– Так делают все фармакологические концерны с тех пор, как они существуют. Неужели вы думаете, что опыты над людьми, проводившиеся в Третьем рейхе, были каким-то исключительным изобретением Гитлера? Да возьмите Африку! Полконтинента там – одна сплошная лаборатория, а люди в ней – подопытные крысы.

– Я всегда считала, что это всего лишь слухи, – тихо сказала Кэтлин. – Неужели Вэл умерла только потому, что какому-то ненормальному понадобились базы данных, из которых можно выбрать нужных людей для испытаний нового медикамента? И эти люди, может быть, тоже умрут?

Софи утвердительно кивнула:

– Завтра обсудим это в полиции.

Софи ей советовала не «будить спящих собак». Но именно это она и сделала: послала эсэмэску на телефон своего бывшего мужа.

Есть еще одна копия.

На этот раз он отозвался не сразу. Когда ей надоело ждать, она позвонила Дэну. Он тотчас же взял трубку.

– Мы с Ленни в ресторане, – объявил он. В трубке слышно было приглушенное гудение множества голосов. – У нас деловая встреча. Намечено развернуть новые проекты. Два в Глазго, третий пока еще на стадии разработки. Да вы и без меня знаете.

Он спросил, как ее самочувствие, и, казалось, искренне порадовался, услышав от нее, что полиция аннулировала ордер на арест. Известие о смерти ее близкой подруги он принял, как большинство людей, беспомощно, и Кэтлин это даже растрогало.

– Могу я… Могли бы мы что-то для вас сделать? Я уверен, что Ленни тоже рад был бы вам помочь. Можно я переключу телефон на громкую связь?

Теперь она услышала голос Ленни:

– Не стесняйся, дорогуша, показывать, что тебе тяжело!

Этого было достаточно. Она снова заплакала, но на этот раз с улыбкой на губах и с теплым чувством в душе. И тогда она рассказала, что ей удалось выяснить.

– Что вы думаете, Дэн? Это же не касается вашего фонда, правда? Если в ДЛФ и есть какие-то нарушения, то…

Дэн, казалось, лишился дара речи. Она услышала голос Ленни:

– Здорово ты нашего шефа шарахнула!

– Эксперименты над людьми! – простонал Дэн. – Вы имеете в виду какие-то незаконные клинические испытания?

– Это первое, что приходит в голову.

– Простите, но я потрясен. За ДЛФ я готов был ручаться головой. А тут вдруг такое!

Она услышала, как Ленни тихо проговорил:

– Ничего же еще не доказано. Может быть, просто у нашей малышки слишком буйная фантазия.

– Может быть, а может быть, и нет. Я постараюсь выяснить все до конца, – сказала Кэтлин.

– Не делайте этого, Кэтлин! Поберегите себя! Этот псих опасен. Откуда вы вообще говорите? Вам ничего не угрожает?

Софи взяла с нее обещание, что она никому не будет говорить, где находится. По крайней мере это она собиралась выполнить и потому сказала:

– Я сейчас далеко и в безопасном месте.

Но Дэну, казалось, мало было ее заверения.

– Кэтлин, вы не должны подвергать себя опасности! Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось.

Она услышала тихий смешок. Ленни даже не пытался от него удержаться.

– Ничего, я буду осторожна. Но не могли бы вы подумать над моим предположением? Вы лучше меня знаете ДЛФ, и, может быть, вам придет в голову что-то, от чего я смогу отталкиваться…

– Предоставьте это полиции, – продолжал умолять Дэн. – Ложитесь лучше спать, а завтра поговорите с этим инспектором.

Ей показалось, что в его голосе слышна неподдельная озабоченность.

И это ее порадовало, несмотря ни на что.

На пути к Флемингам Бен едва не столкнулся нос к носу с Соней Макфедден. Она перебежала ему дорогу, нагруженная тяжеленным пакетом с надписью «Aldi». Он вспомнил, сколько вещей она приволокла недавно. Тогда он подумал, что это были ношеные детские вещи, но сегодня знал, что это не так. Соня уже скрылась в подъезде. Он бегом взлетел по лестнице, догнал ее на площадке перед квартирой и поймал за руку. Она хотела закричать, но он зажал ей ладонью рот.

– Говорите со мной! – прошипел он сердито.

Ее глаза расширились от ужаса, но она замотала головой.

– Сколько еще детей должно умереть? Только что кто-то застрелил Мэри Гордон. Неужели вы хотите всю жизнь трястись, что кто-то убьет вас, или вашего мужа, или других детей? Говорите же, наконец!

Она выронила пакет и пыталась вырваться от него. Он убрал руку, которой закрывал ее рот, и крепко схватил ее за плечо.

– Уйдите! – шепотом попросила она. – Люди увидят!

Он не стал следить за ее взглядом. Потому что это могло быть уловкой. И потому что его не интересовало, видит ли кто-то эту сцену или нет.

– Я уйду только тогда, когда вы перестанете мне врать.

Он покрепче стиснул ее плечо.

– Вы делаете мне больно!

– Я знаю про Марка Каннингема.

Ее глаза снова округлились.

– Я знаю, что вам дают деньги. Вы притаскиваете вещи для детей в дешевом пакете, чтобы никто не узнал.

Он отпустил женщину и взял ее пакет.

– Несколько DVD, игрушки, рюкзачок… Вот кассовый чек. Куплено сегодня. – Бросив барахло на землю, он снова схватил плачущую женщину. – Другие так не скрытничали. Хендерсоны внесли из этих денег первый взнос за дом. Флеминги купили шикарную телевизионную панель и бог знает что еще. Мэри Гордон хотела на эти деньги вообще начать новую жизнь. А час назад ее застрелили.

Бен потряс женщину за плечи. Дверь квартиры открылась, и оттуда выскочил муж, Колин.

Дата добавления: 2015-06-27