VI. Политическая культура США 2 страница

Одной из центральных функций буржуазных партий стало достижение стабильности существующей системы, устойчивых отношений между правящим классом и широкими слоями населения. Даже тогда, когда партии не участвуют в деятельности правительства, они играют свою роль в стабилизации политической системы, выступая в качестве инструментов политической социализации граждан, регистрации их умонастроений и вовлечения в политический процесс. Партии служат орудием борьбы за власть между различными фракциями господствующего класса, с их помощью отбирается и формируется персональный состав правящей элиты. В отличие от большинства европейских стран, где партийно-политическая борьба развертывалась в форме соперничества множества противоборствующих партий и группировок, в США сложилась система двух главных буржуазных партий, которые, сформировавшись к 60м годам XIX в., с довольно существенными модификациями сохранилась до наших дней. Хотя две главные партии американской буржуазии — республиканская и демократическая — противостоят друг другу (особенно в периоды избирательных кампаний) как непримиримые соперники, они составляют единую двухпартийную систему. Эти две партии пронизывают всю политическую жизнь и все политические институты страны. Они выполняют целый ряд функций по обеспечению связей между различными уровнями и различными ветвями государственной власти, вырабатывают компромиссные политические решения, выполняют посреднические функции между различными социальными группами, составляющими их избирательную базу, проводят мобилизацию общественного мнения в поддержку выдвигаемых ими проблем, идейно и организационно обеспечивают избирательные кампании и выдвигают кандидатов на выборные должности на всех уровнях власти.

Учитывая стабилизирующую роль выборов, правящие круги США уделяют большое внимание подготовке подрастающего поколения к участию в политическом и особенно в избирательном процессе. Большая роль в этом плане отводится системе образования, а также различным механизмом от официальных празднований национальных праздников до мероприятий частных патриотических и политических организаций. Избирательные кампании уже сами по себе обеспечивают возможности для пропаганды достоинств участия в голосовании. Мероприятия с целью стимулирования участия в выборах не только усиливают политический интерес, но и оказывают значительное влияние на установки граждан в отношении правительственного процесса. Акт участия в выборах уже сам по себе увеличивает веру граждан в законность и ответственность правительства. Для американцев сам факт участия в голосовании имеет чуть ли не ритуальное значение. Как не без основания отмечает Б. Гинзберг, влияние участия в избирательном процессе аналогично влиянию, которое оказывается на организованную религию отдельными индивидами, которые подчиняются принципу отправления веры в той церкви, которую они сами выбирают. Здесь сам факт отправления веры важнее выбора церкви, в которой этот акт осуществляется. Подобным же образом в ряде случаев значение имеет не столь ко характер и формы голосования, сколько само существование голосования как такового.

Одним на важнейших факторов формирования, утверждения и жизнеспособности политической культуры и принятия ее основных элементов большинством населения является принятие им идеи легитимности существующей системы и действующего в каждый данный период политического режима. Более того, в системе ценностей, ориентаций, установок, стереотипов, составляющих политическую культуру, центральное место занимают элементы, способствующие формированию и сохранению политической системы. Устойчивость и жизнеспособность политической системы зависит от степени соответствия ее ценностей ценностям политической культуры. Количество разделяемых всеми членами общества «позитивных» ценностей определяет степень консенсуса между его отдельными компонентами, его стабильность и жизнеспособность. Для большинства американцев и политических партий, во всяком случае двух главных партий страны — республиканской и демократической — характерна приверженность основополагающим принципам и ценностям существующей системы. Выше был дан подробный анализ идеи американской исключительности и было показано, что большинство американцев разделяют эту идею, считая общественно-политическую систему США наиболее совершенной и могущей служить в качестве образца подражания для других народов и стран земного шара. Выше указывалось также и на то, что несмотря на критическое отношение отдельных, порой значительных категорий населения к тем или иным общественно политическим институтам, отдельным политическим и государственным деятелям страны, большинство американцев не ставят под сомнение легитимность существующей системы, их позиции в данном вопросе не носят антисистемный характер. Поэтому, естественно, что конфликты и споры между главными социально-политическими силами, демократами и республиканцами, либералами и консерваторами происходят, как правило, не по вопросу о форме правления, а о том, кто именно лучше может реализовать эти формы. Как отмечают Г. Алмонд и С. Верба, в Америке «правые и левые одинаково поддерживают существующую систему и различаются лишь по своему пониманию природы политики и предназначения политического механизма»⁷. Другими словами, здесь споры и конфликты возникают и разрешаются на уровне власти, в сфере борьбы за власть, с целью реализации того или иного политического курса.

Мировоззренческий компонент политической культуры США концентрируется вокруг более или менее четко очерченных полюсов, которые условно можно обозначить как консерватизм и либерализм. Условно, потому что каждый из этих полюсов, смыкающихся в центре друг с другом, имеет свои левый и умеренный сегменты. В то же время существуют социально-политические силы, ориентирующиеся на правый и левый варианты радикализма, или, иначе говоря, выступающие за выход за пределы господствующей. политической культуры. Преобладающее положение двух основных течений буржуазной общественно-политической мысли и, соответственно, двух мировоззренческих компонентов в политической культуре США обусловлено проанализированными в предыдущих главах особенностями формирования американской нации и национального сознания. Эти особенности, естественно, сказались и на формировании, характере и идеологической направленности политической культуры.

Как уже указывалось, в формировании и дальнейшем развитии американской нации, ее национального сознания, а также капитализма в США доминирующую роль сыграла буржуазия. Причем, буржуазия не едина по своему социальному составу: она включает разнородные группировки, слои и прослойки, отличающиеся друг от друга по своему социально-экономическому статусу, месту в социальной иерархии, по степени близости и доступа к рычагам власти, интересам и т. д. В вертикальном разрезе буржуазия в наши дни разделяется на крупную монополистическую, среднюю и мелкую, которые, будучи объединены стремлением к сохранению существующей системы, вместе с тем имеют свои специфические интересы. В горизонтальном разрезе острую конкурентную борьбу между собой ведут различные финансовые группы и капиталистические образования.

В США существенный отпечаток на облик буржуазии наложило наличие региональных различий, противоречии и конфликтов. Последние, в свою очередь, зачастую отражали длительную борьбу за власть между различными капиталистическими фракциями, в то время как появление следующих друг за другом индустриальных «границ» создавало условия для появления новых региональных центров капитала. Доминирующее положение Уоллстрита ограничивалось конкуренцией со стороны таких финансовых центров, как Кливленд, Чикаго, Сан-Франциско, ЛосАнджелес, Хьюстон. В результате привилегированный доступ к федеральному правительству, которым пользовались более старые группы буржуазии, постоянно подвергался домогательствам со стороны более новых региональных капиталистических группировок. Этот конфликт ускорялся и обострялся относительно децентрализованной политической системой, которая благоприятствовала консолидации местных цитаделей власти капиталистов на штатной или муниципальной базе. Эта картина дополняется также местническими, разово-этническими, религиозными и иными различиями. Все это способствовало формированию конфликтующих друг с другом коалиций интересов в рамках буржуазии.

Важно учесть также то, что разделение между классами, имущими и неимущими не следует понимать как некую неизменную, статичную линию, не допускающую взаимных пересечений. Функционирование системы частного предпринимательства создает условия, при которых определенные категории наиболее предприимчивых и удачливых людей из низших слоев общества периодически пополняют ряды власть имущих и, в свою очередь, отдельные группы имущего класса опускаются до уровня наемных работников. Эти и ряд других факторов способствовали тому, что в США на различных этапах их исторического развития в зависимости от реальных социально-экономических, политических, идеологических и др. условий складывалось различное соотношение тех или иных фракций господствующего класса в экономике, политике и в социальной сфере. Это, естественно, отражалось на трактовке тех или иных компонентов политической культуры и, естественно, на социально-философских и идеологических позициях и, соответственно, на всем комплексе ориентаций, установок, ценностей и т. д., составляющих политическую культуру. В рамках двухполюсной схемы либерализм — консерватизм, да и мелких течений, либо примыкающих к ним справа и слева, либо совершенно отвергающих их постулаты, с рассматриваемой точки зрения в центре споров и дискуссий всегда стоял и продолжает стоять вопрос о роли государства и государственно-политических институтов в общественно-политической жизни страны.

На начальном этапе становления и утверждения господства буржуазии как класса ее наиболее передовые представители выдвинули комплекс идей, концепций и доктрин, получивший название «классический либерализм». Классический либерализм объявил потерявшими силу все формы наследственной власти и сословных привилегий, поставив на первое место свободу и естественные способности отдельного индивида как самостоятельного разумного существа, независимой единицы социального действия. Свобода понималась приверженцами классического либерализма в негативном смысле, т. е. в смысле свободы от политического, церковного и социального контроля со стороны феодального государства. Борьба за свободу для них означала борьбу за уничтожение внешних ограничений, накладываемых на экономическую, физическую и интеллектуальную свободу человека. В соответствии с такими установками были сформулированы полит экономическая, юридическая, правовая система и государственно-политическая концепция, в которых право было превращено в инструмент гарантирования отдельному индивиду свободы выбора морально-этических ценностей, форм деятельности и создания условий для претворения в жизнь этого выбора. Эти идеи воплотились в принципах свободного рынка, свободней, ничем не ограниченной конкуренции и государства) — «ночного сторожа». В политической сфере они нашли отражение в идее правового государства. По мнению либералов, закон должен гарантировать свободу личности, неприкосновенность жилища, духовную свободу. В обществе должен господствовать закон, а не люди, функции государства состоят в регулировании отношений между свободными гражданами на основе законов. В наиболее законченной форме подобная постановка вопроса нашла отражение в политической демократии и ее важнейших институтах, построенных на принципах политического и идеологического плюрализма, парламентаризма, выборности должностных лиц от местного шерифа до президента страны, ротации власти и т. д.

Характерные для того периода экстенсивное воспроизводство частнособственнического типа и утверждение идей индивидуализма, мифа о «человеке, сделавшем самого себя», и материальном успехе как главном критерии ценности человека оказали глубокое влияние на сущность и формы идейно-политических воззрений различных фракций господствующего класса и подавляющего большинства населения страны. Важнейшие постулаты классического либерализма принципы индивидуализма, «свободного рынка» и свободной конкуренции — к последней трети XIX в. в США получили настолько большую популярность, что их исповедовало большинство американских избирателей независимо от того, к какой партии они принадлежали. Причем, демократы были более последовательными сторонниками свободно-рыночных отношений и свободной конкуренции. Руководители обеих партий придерживались доктрины, согласно которой лучшей гарантией благосостояния общества Является здоровая экономика, основанная на принципах частного предпринимательства, свободного рынка и свободной конкуренции. Придя к власти, они избегали сколько-нибудь значительных федеральных расходов, особенно в области социальной помощи нуждающимся, проводили политику минимальных налогов, сбалансированного государственного бюджета и низкого государственного долга.

Однако следует отметить, что названные постулаты, составившие ядро, сердцевину американской национальной политической культуры, на протяжении всей истории США существенно изменялись в зависимости от изменяющихся социально-экономических, общественно-исторических, политических и иных условий.

Не следует забывать то, что важнейшие понятия, которыми мы оперируем в политических и идеологических дискуссиях,— такие как «либерализм», «консерватизм», «левые», «правые», «центр» и т. д.— вошли в обиход еще в первые десятилетия XIX в., и с тех нор вкладываемое в них содержание претерпело значительные изменения. Поэтому определение политической культуры, равно как и того или иного течения общественно политической мысли, как некоторого комплекса неизменных и однозначно трактуемых идей, концепций и доктрин, может лишь исказить его действительную сущность, поскольку одни и те же идеи и концепции в разные исторические периоды и в различных социально-экономических и политических контекстах могут быть интерпретированы и использованы по-разному для достижения разных целей.

В процессе развития капиталистического общества в последние десятилетия XIX в., сопровождавшегося сужением сферы действия механизмов свободной конкуренции и свободно-рыночных отношений, произошла инверсия функций важнейших постулатов классического либерализма. Если в период борьбы с феодализмом или его остатками и утверждения капиталистических отношений идеи свободного рынка, государства как «ночного сторожа» и т. д. объективно играли прогрессивную роль в борьбе против жестких ограничений средневекового корпоративизма, общинного мышления и институтов внеэкономического принуждения, то в условиях утвердившихся буржуазных общественных отношений эти идеи превратились в требование неограниченной свободы конкуренции и эксплуатации наемного труда. Они приобрели консервативную функцию защиты статус кво.

При таком положении вещей представители наиболее динамичной и дальновидной части правящих кругов стали сознавать, что так называемая свободная игра рыночных сил отнюдь не обеспечивает, как предполагалось, гармоничное развитие общества. Выдвинулась целая плеяда политэкономистов, социологов, политологов, таких, как Дж. Кроули, Ч. Бирд, Дж. Дьюи и др., выступивших с предложениями о пересмотре важнейших положений классического либерализма и осуществлении реформ, призванных ограничить произвол монополий и облегчить положение наиболее обездоленных слоев населения. Они сформулировали ряд новых важнейших принципов либерализма, который получил название «новый либерализм».

Водоразделом, сделавшим классический либерализм достоянием истории и бесповоротно утвердившим принципы государственного вмешательства, стали великий экономический кризис 30х годов и новый курс Ф. Д. Рузвельта. Основополагающее значение с этой точки зрения имело завоевавшее в тот период широкую популярность и большое влияние кейнсианство, построенное на постулате об идеологическом, политическом и социально-экономическом банкротстве основных доктрин классического либерализма — индивидуализма, свободной конкуренции, свободного рынка и т. д.— и необходимости усиления роли государства в важнейших сферах жизни общества. В результате целой серии мероприятий, осуществленных в течение первых четырех — пяти десятилетий XX в. в США преимущественно демократической партией, были созданы по сути дела новые производственно-экономические структуры, составившие основу государственно-монополистического капитализма. Концентрация и централизация экономической и политической власти получили официальную санкцию. За государством была признана функция регулятора экономических и социальных процессов. В противовес концепции государства — «ночного сторожа» либералы выдвинули концепцию «государства благосостояния», которая проповедовала идею о необходимости и возможности преодоления социальных конфликтов посредством обеспечения с помощью государственного вмешательства нормальных условий жизни всех слоев населения путем реализации программ социальной помощи, принятия мер, направленных на решение проблем безработицы и т. д.

В сфере политической теории концепция «государства благосостояния» нашла выражение в идее плюрализма и «плюралистической демократии», рассматривающей политическую систему как арену столкновения различных конкурирующих друг с другом групп, вступающих в разного рода союзы, коалиции, компромиссы, соглашения. Согласно этой идее, различные группы уравновешивают друг друга, удерживая всю политическую систему в равновесии, препятствуя отклонению вправо или. влево. Если либерализм и социализм с самого начала возникли в качестве классовых идейно-политических течений соответственно буржуазии и рабочего класса, то в этом смысле значительно сложнее обстояло дело с консерватизмом. Как тип политического сознания и идейно-политических ориентаций консерватизм представляет собой идеологию тех категорий населения, положению которых угрожают объективные тенденции общественно-исторического и социально-экономического развития, тех привилегированных социальных группировок, которые испытывают все возрастающие трудности и давление со стороны не только революционно-демократических сил, но и наиболее динамичных фракций собственного класса. Нередко консерватизм был своего рода защитной реакцией тех средних и мелких предпринимателей, которые испытывали страх перед будущим, перед динамизмом капиталистического развития, несущим с собой усиление противоречий и конфликтов, разорение, ухудшение условий жизни. В наши дни важнейшие принципы консерватизма исповедуются представителями той части буржуазии, которая, добившись высокого экономического статуса, власти и привилегий, стремится превратить их в охраняемые и законом и традицией «естественные права» от притязаний как своих конкурентов но классу, так и социально-политических сил, выступающих против капитала.

Следует подчеркнуть, что консерватизм в некотором смысле представляет собой нечто большее, чем просто защиту интересов той или иной фракции господствующего класса. В качестве «сознательного традиционализма» он отстаивал традиционные формы жизни. Поэтому консерватизм мог и может апеллировать и к отдельным группировкам из других классов, например, к фермерам, лавочникам, ремесленникам, к жителям сельской местности вообще. Большое значение имеет и то, что консерватизм выдвигается в контексте религиозной социальной философии. Принимая основные ценности, идеалы, наличные институты существующей общественно-политической системы, консерватизм делает ударение на необходимости сохранения традиций и существующей иерархии власти и богатств. В духе гегелевской формулы «Все действительное разумно, все разумное действительно», консерватор рассматривает существующий мир как наилучший из всех возможных миров.

Все это отнюдь не означает, что консерваторы отвергают все без исключения изменения. Как пишет представитель современного американского консерватизма С. Хантингтон, «консерватизм означает не просто отсутствие перемен. Он представляет собой четко очерченное, систематическое, теоретически обоснованное противодействие определенным переменам», т. е. переменам, угрожающим привилегированному положению господствующего класса. Для консерваторов трудные дилеммы создал уже сам факт наличия в их позициях антикапиталистического компонента, поскольку, будучи чрезвычайно динамичной системой, капитализм подрывает традиционные ценности и институты, отстаиваемые консерватизмом. С изменением наличных структур изменяется и содержание консерватизма. С этой точки зрения, идеологические и социально-философские позиции консерватизма характеризуются эклектизмом и прагматизмом. Показательно, что в конце XIX —начале XX вв. консерватизм инкорпорировал в себя ряд важнейших постулатов классического либерализма, таких как laissez faire, свободной конкуренции, индивидуализма и т. д. Ряд существенных изменений консерватизм внес в свои социально-философские и идейно-политические доктрины после второй мировой войны. Так, послевоенный консерватизм при всех оговорках принял в целом систему государственного вмешательства в экономику, «государство благосостояния», профсоюзы и т. д.

Поэтому неудивительно, что в 50е годы сформировалось своеобразное либерально-консервативное согласие или консенсус между умеренным крылом консервативного лагеря и либералами по некоторым важнейшим вопросам социально-экономической политики, консенсус, который сохранился до середины 70х годов, а некоторые его элементы сохраняются и поныне. Эта проблема до вольно подробно изучена в нашей литературе. Здесь отметим лишь то, что либерально-консервативный консенсус базировался на принятии представителями важнейших фракций буржуазии некоторых существенных принципов государственного вмешательства в социальную и экономическую жизнь.

Поэтому неудивительно, что в американской политической культуре сложилось противоречивое отношение различных категории населения к роли государства в экономической и социальной сферах, а также неоднозначный подход к связанным с этим другим вопросам. Здесь, пожалуй, в наиболее отчетливой форме проявилась противоречивость американского национального сознания, о которой говорилось выше. В процессе формирования американской нации и национального самосознания в соответствии с идеен индивидуализма и индивидуальной свободы одновременно формировался идеал минимального государства пли государства — «ночного сторожа», согласно которому наилучшим считалось государство, функции которого ограничиваются сохранением общественного порядка и обеспечением условий для реализации индивидуальных интересов всех членов общества в соответствии с принципами личной свободы и неприкосновенности. Для американской политической традиции стали характерны недоверие и даже неприязненное отношение к государству, государственным институтам и отождествляемой с ними политике вообще. Общеизвестен еще тот факт, что американцы отдают предпочтение правительствам штатов перед федеральным правительством, органам местного правительства перед правительствами штатов, семье, общине и индивиду перед обществом в целом. Это отчасти объясняется, тем, что в Америке община была организована раньше графства, графство — раньше штата, а штат — раньше союза.

Однако, как выше говорилось, в результате утверждения государственно-монополистического капитализма государство приобрело широкие прерогативы по регулированию экономических и социальных процессов, в научной литературе и массовом сознании сформировались новые установки и воззрения в отношении государства и его роли в общественной жизни. В итоге первоначальный американский идеал государства пришел в противоречие с реально установившейся в XX столетии формой государства, что обусловливает очевидную противоречивость политического сознания американцев.

По данным опроса общественного мнения, проведенного Дж. Гэллапом в 1944 г., на вопрос «хотели бы вы, чтобы ваш сын после окончания школы избрал в качестве пожизненной профессии политику?» лишь 21% ответили положительно. Большинство из тех, кто дал отрицательные ответы считали политиков «нечистоплотными» «нравственно испорченными», «коррумпированными» или «неэтичными»8. В последующем процент лиц, ответивших на подобный вопрос, возрос незначительно. Так, в ходе опроса, проведенного среди студентов колледжей институтом Гэллапа в декабре 1969 г., обнаружилось, что среди общественно-политических институтов страны политические партии входили в число наиболее низко оцениваемых институтов. Лишь 18% опрошенных считали, что политические партии выполняют отличную или хорошую работу.

О сравнительном, безразличии американцев к политике и политикам свидетельствует и то, что они довольно мало знают о них. Результаты опросов показывают, что за весь послевоенный период вплоть до наших дней в среднем лишь 55% взрослого населения знает сколько сенаторов США имеет каждый штат, менее 50% знает имя своего конгрессмена, лишь 35% может дать приемлемое определение коллегии выборщиков, менее 20% может назвать все три ветви федерального правительства, менее половины может дать хотя бы приближенное определение американской экономической системы.

Партийные структуры в традиционном европейском понимании служат для более или менее спаянной организации сторонников определенного комплекса социально-философских, идейно-политических концепций, идей,_ убеждений и принципов, их дисциплинирования. Однако позиции американцев, апеллирующих к своим индивидуальным правам и свободам, оказываются несовместимы ми с сильной и дисциплинированной партийной организацией. В Англии, например, лейбористская и консервативная партии могут предписывать своим членам в палате общин голосовать в соответствии с общей линией партии. A в США члены конгресса могут голосовать в оппозиции к собственной партии, но в то же время переизбираться на выборах в своем избирательном округе, в отличие от членов палаты общин, которые имели бы мало надежд на переизбрание, поскольку английские партии располагают различными санкциями для дисциплинирования своих членов. Члены палаты общин избираются

потому, что от них ожидают поддержки политического курса и программ партии. Отход от партийной линии рассматривается как игнорирование предоставленного им мандата. В Америке же все обстоит совершенно иначе.

В США кандидаты в конгресс выдвигаются местными партийными организациями. Национальные комитеты партий, находящиеся в Вашингтоне, почти не имеют возможности контролировать более или менее автономные штатные и местные партийные организации. Члены конгресса, губернаторы, кандидаты на штатном и местном уровнях могут получить денежные средства из фондов партийных организаций своих штатов и из частных источников. Поэтому естественно, что общенациональная партийная организация не в состоянии жестко контролировать действия и голосование своих представителей в конгрессе.

Географическая партикуляризация общенационального электората способствует выпячиванию местных проблем, поскольку каждый представитель в конгресс страны избирается электоратом определенной местности. А это означает, что судьба избранного от данной местности кандидата на следующих выборах непосредственно зависит от факторов, специфически присущих его району. Подобное обстоятельство усиливает позиции местных организаций и их руководителей, что, естественно, усложняет выявление политических предпочтений основных категорий населения, особенно что касается важнейших государственно-политических институтов, вмешательства государства в экономические и социальные процессы. Достижение ясности в этом вопросе затрудняется также тем, что здесь противоречия, так сказать, в горизонтальном разрезе совмещаются с противоречиями по вертикальной линии между идеологическим и практическим, теоретическим и обыденным уровнями сознания. Как показывают многочисленные исследования, большинство американских избирателей не придерживается четко и последовательно сформулированных идейно-политических позиций. В данной связи большой интерес представляют результаты исследований 50х годов, в которых ставилась задача определить «уровень концептуализации», или степень четкости и последовательности идейно-политических ориентаций различных категорий избирателей. Этот «уровень концептуализации» строился на своеобразной «точке отсчета» при оценке избирателями тех или иных событий или действий правительства или партий. Опрашиваемые были квалифицированы по четырем уровням, включающим характеристики уровня сложности и идеологической зрелости понимания ими общественных проблем в политике партий. Для самого низкого уровня концептуализации был характерен совершенно невнятный ответ вроде: «Я всегда был демократом (республиканцем)». По данным исследования, в 1956 г. около 1/5 избирателей США принадлежали к этой категории.

Второй уровень был представлен теми, кто был способен делать общие рассуждения, которых можно объединить под рубрикой «дух времени». Они давали примерно следующие ответы: «не люблю республиканскую партию, потому, что мы всегда имеем кризисы, когда она находится у власти» или же «не люблю демократическую партию потому, что мы всегда вовлекаемся в войны, когда она стоит у власти». Утверждения такого рода носят слишком общий характер, но тем не менее они указывают на осознание опрашиваемыми наличия связи между политическими партиями и происходящими событиями. Около 1/4 избирателей принадлежали к этой категории.

Третья категория, которая охватывала 40% американцев, была близка к проявлению интереса к политике. Она включала людей, которые в целом сознавали то, каким образом групповые интересы представлены в правительстве. Самые «идеологически» настроенные из данной группы были убеждены в наличии конфликта между различными заинтересованными группами. Значительная часть их полагала, что та или иная партия склонна служить интересам какой-либо одной заинтересованной группы. Например,— «демократы представляют собой партию рабочих», «республиканцы заботятся о фермерах» и т. д. Самый высокий, четвертый, уровень концептуализации был представлен 12% американцев. Этот уровень, обозначенный как «идеологический», включал тех, кто по тому или иному комплексу социальных и политических вопросов высказывал более или менее четко сформулированные идеологические позиции по линии левые — либералы консерваторы правые радикалы.

Дата добавления: 2015-06-27