Погружаясь в глубину 8 страница

Кэм пошевелился, высвобождая из-под себя руку. Ноа приподнялся. Эта скотина опять утащила у него подушку. Судя по тому, что у него всего одна, можно предположить, он украл её у Ноа, после того как сбросил на пол свою. Кэм слишком привык спать в одиночестве в гостиницах на двуспальных кроватях с тремя подушками. Надо не забыть к следующему приезду купить ещё одну. А лучше купить много подушек и огромный траходром с железным изголовьем, за которое они смогут держаться во время секса.

Вот дерьмо. Раньше он не доходил в своих мечтах о будущем до совместной покупки мебели. Ведь это, безусловно, означает, совместное проживание. Но Кэм предпочитает путешествовать и жить в отелях, а Ноа слишком любит свою работу здесь в Таллахасси, чтобы бросить всё и присоединиться к нему.

Он со всей силы зажмурился, пытаясь вытеснить из головы образ кровати. Наверное, под цвет глаз Кэмерона лучше всего купить зелёные простыни… Нет. Никаких кроватей.

– Я ещё никогда не видел, чтобы так плохо притворялись спящим.

Ноа встретился с изучающим взглядом Кэмерона, из-за солнечного света, пробивающегося сквозь занавески, его глаза приобрели насыщенный изумрудный оттенок.

– Я не притворялся, я… – представлял, как мы живём вместе.

– Ну не знаю, Ноа. Предполагалось, что у тебя есть опыт обращения с парнями, которых ты трахнул. Полотенце, чтобы я вытерся ночью, ты не принёс, а чтобы не готовить утром кофе, решил притвориться спящим.

Ноа в очередной раз пожалел, что Кэм утащил его подушку, так захотелось стукнуть его по голове.

Кэм вздохнул.

– Ладно, отдыхай. Я сам сделаю кофе. Ты же знаешь, я ни в чём не могу тебе отказать.

Что-то не замечал раньше, чтобы у тебя с этим возникали проблемы. Хотя Ноа никогда ни о чём его не просил, но правда состояла в том, что это Ноа не мог сказать «нет» Кэму. Никогда. Ноа, отрежь член и отдай его мне. Пожалуйста, Кэм.

– Куда мне идти?

– Ум, на кухню… к моей кофеварке, ты же умеешь ею пользоваться? Это такая машина, которая есть в некоторых гостиницах, где не предусмотрена возможность заказывать еду в номер.

Кэмерон бросил в него его же подушку и, перекатившись на край кровати, сел.

– Чёрт, – удивление в голосе.

Ноа взвился, садясь. Ему больно? Господи, неужели он настолько забылся прошлой ночью?

– Надо же, я обычно рано завтракаю, а сегодня даже калачики не заставили меня проснуться.

Ноа с удовольствием проследил за удаляющейся на кухню голой задницей Кэма. Улыбаясь, он наклонился и подобрал подушки с пола.

Спустя несколько минут Кэм вернулся с двумя кружками и коробкой с выпечкой.

– Значит, ты планируешь провести свой день в постели голышом? Одобряю.

Он умостился рядом с Ноа, подсунув себе обе подушки под спину. Вручив ему одну кружку, Кэм открыл коробку.

– Учись, бездарь, вот как надо обходиться с парнем, которого трахнул. Вкусное печенье и кофе в постель.

– Правда? А мне казалось, надо смыться, пока он не проснулся.

Печенье выпало из рук Кэма обратно в коробку, подняв облачко сахарной пудры.

– Ёб твою мать, Ноа! Ведь семь лет уже прошло.

Точно, прошло семь лет, а ума у него не прибавилось. Даже в девятнадцать у него хватило бы выдержки не сморозить такую глупость.

Кэм спихнул коробку с коленей.

– Из-за этого ты встречаешься со мной? Хочешь что-то доказать, отомстить мне за то, что было семь лет назад?

– Нет. – Возможно, с этого всё началось… но теперь нет. Теперь он мечтает о зелёных простынях и калачиках в постель. Правда, попытка объяснить что-либо сейчас уже ничего не исправит.

Кэм сгрёб свою одежду, лежащую беспорядочной кучей на комоде.

– Знаешь что? Я, пожалуй, схожу прогуляюсь. Куплю газету или что-нибудь ещё. А ты постарайся повзрослеть немного в следующие двадцать минут, пока меня не будет. И ещё… я вернусь, чтобы даже не смел сомневаться в этом.

Кэма не было больше двадцати минут. Для того чтобы остыть, нужно время. Ноа понимал это. Он не стал бить кулаками по кафелю в душе. Интересно, это можно расценить, как признак зрелости? На него накатила странная апатия. Он не испытывал злости. Ни на Кэма, ни на плитку в ванной… даже на себя он больше не злился.

Неужели он всё ещё обижается на Кэма? Сказать по правде, есть чуть-чуть. Но с тех пор как Ноа опять встретил Кэма, столько всего произошло. Они оба изменились. И если Ноа начал думать об общих кроватях, ему следовало давно забыть о своей обиде.

Вылезая из душа, Ноа услышал, что Кэмерон вернулся. В гостиной заиграла музыка, Кэм включил музыкальный центр. Нельзя вечно прятаться в ванной. Ноа примерно представлял, что бы сделал, если бы поссорился с Джои. Он бы извинился, а Джои вывалил бы на него очередную порцию терапевтического дерьма и, в конце концов, они бы выяснили, из-за чего оба вспылили. Таковы плюсы и минусы совместного проживания с социальным работником. Но там его ждёт не Джои, а Кэм. Надо извиниться… хотя бы за испорченный завтрак.

Он натянул шорты и прошёлся расчёской по влажным волосам.

Кэм, как и обещал, купил газету. В руке он держал знакомый бежевый стаканчик, по-видимому, набрёл на кофейню «Grounds for Improvement».

Ноа глубоко вдохнул.

– Прости меня.

Кэм оторвал взгляд от газеты.

– Я вёл себя как мудак и прошу прощения за это.

Кажется, Кэм ждал от него ещё чего-то, но он понятия не имел, что добавить.

Кэм положил газету на кофейный столик.

– Всё в порядке. Проехали.

Невысказанные слова ощутимым напряжением повисли в воздухе. Ноа чувствовал, что между ними далеко не всё в порядке.

– Если хочешь, можем поехать на пляж. В Каррабелль* очень красиво.

Кэм опять уставился в газету.

– Знаешь, на что у меня никогда не хватает времени? На кино. В «Imax» сейчас идёт новый Спайдермен.

Час езды на машине, неизбежные пробки и девяносто пять градусов* жары – всё это не кажется такой уж плохой идеей, учитывая возникшую между ними неловкость. Кино… что ж, там по крайней мере не надо разговаривать, и он точно не ляпнет очередную глупость.

– Звучит заманчиво.

Каждый из них купил себе билет. Спецэффекты отлично смотрелись на огромном экране кинотеатра, но Ноа, шею и плечи которого колючей проволокой сковывало напряжение, не мог сосредоточиться на фильме.

Бабця* – (польск.) бабушка

Хрустики* – витое печенье, сваренное в масле, хворост

Калачики* – домашнее печенье с начинкой из повидла[/i]

Каррабелль* – город на побережье Флориды недалеко от Таллахасси.

Девяносто пять градусов* (по Фаренгейту) – 35 градусов по Цельсию

Глава 7

На обратном пути они заехали в «Джорджи» за продуктами. Ноа вёл машину в полной тишине, не представляя, как нарушить затянувшееся, ощутимо давящее на нервы молчание. Одно радовало – необходимость сосредоточиться на напряжённом дорожном движении служила достаточным оправданием для того, чтобы не разговаривать.

Конечно, глупо было ссориться из-за ерунды. Тем более Кэм завтра уезжает, а они так и не договорились о следующей встрече. Если надо будет первым сделать шаг к примирению, значит, он его сделает. Терять Кэма он не собирается.

Ноа загрузил еду в холодильник. Кэм стоял в дверях с таким видом, словно единственная причина, по которой он всё ещё здесь, это желание доказать Ноа, что тот неправ. Ноа обнял его за талию, притягивая к себе. Кэм не сопротивлялся, но оставался отстранённо холодным, не отвечая на объятия.

– Я кретин. Не знаю, зачем я это сказал, – смиренно покаялся Ноа.

– Возможно, прежде чем нападать на меня, стоило разобраться в себе?

Ну вот чего Кэм от него добивается? Неужели так сложно понять очевидную истину – да, он обиделся тогда и до сих пор злится за его побег.

Ноа сглотнул.

– Мог бы хоть записку написать.

Кэм оттолкнул его.

– Блядь, Ноа, чего ты от меня ожидал? Думал, мы с тобой спустимся на бранч, держась за ручки, и объявим всем: «Со списком наших свадебных подарков можете ознакомиться в «Sur La Table»*, спасибо за внимание»?

– Когда ты наконец перестанешь изображать из себя ебанутого ублюдка?!

– После того, как ты перестанешь вести себя как конченный мудила! – Кэм нервно потёр щетину на щеке. – Знаешь, я одного не могу понять. Если я так сильно тебя обидел, почему ты опять с радостью прыгнул со мной в койку?

– Потому что я никогда не переставал хотеть тебя! – Блядь! Второй раз за день не сдержался и ляпнул хуйню, а ведь он даже не пил сегодня, и члена в заднице не наблюдается, так что потерю контроля свалить можно только на собственную глупость. – А теперь…

– Что теперь? – Кэм шагнул вперёд, сократив расстояние между ними.

У Ноа от волнения пережало горло. Ха, он не может произнести ни слова. И как, скажите на милость, взять себя в руки и постараться объяснить своё состояние? Как донести до Кэма ужас от того, что всё испортил, и готов душу отдать за возможность по новой начать этот говняный день и не произносить тех проклятых слов?

Кэм сокрушённо покачал головой и притянул его к себе за шею. Ноа почувствовал, как от горечи ожидаемой потери все его внутренности скручивает узлом. Он был уверен, что сейчас последует прощальный поцелуй. И совершенно не был готов к поцелую соблазняющему. Настойчивые, уверенные губы сулили продолжение, и вскоре Ноа мог думать только о том, как этот жадный и нежный рот будет пировать на его шее, члене, заднице. Поцелуй Кэма стал обещанием лучшего в истории орального секса – тело Ноа прекрасно помнило, какими талантами на этом поприще обладает Кэм.

Кэм притянул Ноа к себе, обвив руки вокруг талии, удерживая его от падения, вылизывая, высасывая и трахая его рот. Ноа уцепился в его плечи, повис на нём, вжимаясь в него так отчаянно, словно хотел стать меньше, чтобы расстояния между атомами его большого тела сократились, делая разницу в шесть дюймов в росте между ним и Кэмом незаметной. Одежда жутко мешала. Он хотел чувствовать, как их тела сливаются, совершенно и естественно дополняя друг друга. Ноа глухо застонал от досады.

Кэм толкнул его, впечатывая в стенку, прижимаясь бёдрами, и Ноа поплыл, ощущая сквозь ткань шорт, как их члены несдержанно подёргиваются и трутся друг о друга. Блядь, неужели он сейчас кончит вот так прямо в штаны всего лишь от поцелуя? Хотя обычным поцелуем назвать это действо было сложно – каждое движение губ, каждое касание языка было чистейшей воды сексом – неукротимым и первозданным.

Кэм нащупал пряжку ремня, удерживающего шорты на бёдрах Ноа, и ухитрился расстегнуть его одной рукой. Ноа пытался помочь ему расправиться с пуговицей и молнией, но пальцы так дрожали, что у него ничего не получалось. Кэм в конце концов оттолкнул его руки, и Ноа даже удивился, каким образом Кэм так быстро стянул с него шорты. Пока Ноа всё так же безуспешно старался освободить Кэма от одежды, тот уже вытаскивал из прорези трусов его член, поглаживая и сжимая его, из-за чего пальцы Ноа окончательно перестали слушаться.

Кэм продолжал терзать его губы, и по ощущениям, испытываемым Ноа, этот поцелуй ничем не уступал минету. Нетерпеливо оттолкнув мешающие руки Ноа, Кэм вынул свой член и сжал оба ствола у основания.

– Нет. Не так. Хочу трахаться, – протестующее захныкал Ноа.

– Позволишь мне вести? – Раньше Кэм никогда не спрашивал. Просто сообщал, что он собирается делать. Последняя капля тревоги испарилась в пронёсшейся по телу волне жара.

– Да.

Кэм опять завладел его губами, подаваясь бёдрами вперёд в такт с рукой. Трение сухой ладони, ритмично двигающейся по натянутой чувствительной коже, было жёстким, почти болезненным. Большим пальцем Кэм растёр капли выделившейся смазки по головкам, вниз по стволам, добившись более гладкого скольжения.

Обычно Ноа так сходу не заводился до предела, но сейчас он чувствовал, что если Кэм не сбавит обороты, то он кончит быстрее, чем в четырнадцать лет. Кэм продолжал целовать его, и Ноа не мог сказать ему об этом. К тому же не очень-то и хотелось, чтобы тот останавливался. Ему крышу сносило от того, что с ним вытворял Кэм. Поэтому он просто впивался пальцами в ключицы любовника и протяжно стонал, протискиваясь в туго сжатый кулак, скользя своим членом вдоль члена Кэма.

Иии… вот оно. Он почти кончил, электрические импульсы, предшествующие разрядке, прожгли его яйца. Кэм остановился. Крепко сжал их члены и перестал двигать рукой. Ноа завис над пропастью, уже начав растворяться в оргазме, тело, обманутое в своих ожиданиях, звенело и гудело от неудовлетворённости, циркулирующей бурлящим потоком вдоль позвоночника.

– Чёрт бы тебя побрал, – задыхаясь, промычал он. – Ты…

– Блядский ублюдок? – предложил Кэм, иронично приподнимая бровь.

Ноа вздохнул.

Кэм улыбнулся.

– Обещаю, будет ещё лучше, просто расслабься.

Ноа сообразил, что Кэм перетащил его куда-то, только после того, как они остановились.

– Кофейный столик достаточно прочный?

Бывший разделочный стол мясника, который Ноа нашёл на одной из дворовых распродаж и обрезал ножки, чтобы по высоте он был чуть выше дивана, по идее должен быть крепким.

– Можем проверить. – Он быстро снял рубашку, а вот стянуть с себя трусы, не причиняя боли исстрадавшемуся органу, не удалось. Это наталкивало на мысль, что лучше всё-таки носить боксёры или хотя бы снимать тесные плавки до того, как Кэмерон Льюис решит отдрочить ему.

– Я хочу, чтобы ты лёг на стол.

Кэм слегка подтолкнул его локтём. Ноа упал на колени. Он кажется совсем забыл, как контролировать своё тело, которое теперь слепо подчинялось приказам Кэма.

– Господи, Ноа, ты бы себя видел… – Кэм наклонился над ним, опаляя своим жаром прохладную от испаряющегося пота кожу. Прижавшись губами к шее Ноа, он лизнул его плечо, прошёлся короткими поцелуями-укусами вдоль линии лопатки, острым кончиком языка прочертил дорожку вниз по выступающим позвонкам.

Мышцы ануса пульсировали и сжимались в сладком предвкушении, но Кэм, добравшись до основания спины, принялся вылизывать-рисовать окружности вокруг копчика. Ноа схватился руками за ножки столика, отодвигаясь назад, выпячивая свою задницу навстречу рту Кэма.

– Такой вкусный, такой горячий, – проурчал Кэм, лизнув напоследок ещё раз его спину. Прикосновения языка и пальцев, казалось, наэлектризовали кожу Ноа.

Судя по тяжести в промежности, тянущей боли в пояснице и напряжению, судорогой сводящему внутренние мышцы бёдер, налитой член Ноа должно быть весил все сорок фунтов. Прохлада лакированной поверхности, показавшаяся ему поначалу приятной, теперь, когда прижатый к животу стояк попал в ловушку между телом и твёрдой столешницей, только раздражала и добавляла мучений.

Кэм провёл большими пальцами по ложбинке между ягодицами, разводя половинки в стороны, и Ноа с глухим стуком врезался лбом в кленовые доски. Диафрагма резко сократилась, поджалась, вышибая воздух из лёгких, от чего дыхание сделалось частым и поверхностным. Наверное поэтому звуки, которые Ноа издавал, когда язык Кэма описывал круги вокруг заднего прохода, были такими тонкими и высокими. Кэм вылизывал Ноа, дразнил его, обильно смазывал своей слюной, после чего его палец беспрепятственно проскользнул внутрь на полную длину и тут же нащупал границы узелка простаты, вызвав вспышку наслаждения.

Пока Кэм вытаскивал палец и разводил в стороны его ягодицы, у Ноа была секунда на то, чтобы пожалеть, что вчера, пока у него был шанс, он не догадался вылизать задницу Кэму. Но уже в следующее мгновение Кэм трахал его своим горячим и скользким языком и... это ж просто ебануться можно, Кэм урчал, мычал и постанывал так, словно сам получал от процесса незабываемое удовольствие. Ноа окончательно перестал соображать. Он даже дышать перестал. Дерево под ним печально кряхтело, протестуя, когда он слишком сильно сжимал ножки стола, но Ноа было наплевать, даже если он повыдёргивает блядские ножки из блядского стола. Ему нужно было за что-то держаться, чтобы оставаться в сознании. Большие пальцы Кэма погрузились в его анус, потеснив язык. Жар растёкся по бёдрам, расплавляя мышцы, ноги беспомощно задрожали. Он задыхался, цепляясь из последних сил за гладкое полированное дерево, медленно, но верно проваливаясь куда-то в запредельность, где не существовало ничего, кроме растягивающих его пальцев и рта. Пришёл в себя он только после того, как Кэм, засосав кожу, больно укусил его за ягодицу.

Кэм гладил его по спине, разминал мышцы, расслабляя его. Пальцы и язык исчезли из его задницы, поэтому больше ничто не отвлекало внимание Ноа от того факта, что его член сейчас просто взорвётся, если не дать ему разрядки.

– Прекрати издеваться, – жалобно проскулил он.

Кэм наклонился над ним и прошептал ему на ухо:

– Если бы я собирался просто подразнить тебя, то остановился бы на этом. Но ты ведь понимаешь, малыш, что я не остановлюсь, пока основательно не выебу тебя. – Я за смазкой.

– Не нужна мне смазка, – Ноа чувствовал, что растянут достаточно.

– Ну презервативы в любом случае нужны.

Ладно, зато он получит минутку передышки. Ноа повернул голову, прижавшись щекой к жёсткой деревянной поверхности и прислушиваясь к постепенно успокаивающемуся дыханию. Кэм мелькнул в коридоре. Обнажённый и возбуждённый. Картинка была настолько будоражащей, что Ноа опять впал в состояние эйфорического ступора, как во время римминга. Кожа зудела, костей в своём теле он вообще не ощущал, а думать мог только о том, что умрёт, если в ближайшее время, нет, прямо сейчас не почувствует, как член Кэма входит в его задницу.

– Значит, говоришь, смазка тебе не нужна? – неожиданно раздалось сзади.

Ноа вяло подумал, что двигается Кэм как-то незаметно и слишком быстро.

Кэм лёг на него сверху и накрыл его руки своими ладонями.

– А что тебе нужно, Ноа? – голос хриплый и требовательный, а не поддразнивающее мурлыканье, к которому привык Ноа.

– Ты. – То ли от того, что Кэм основательно прижал его к столу своим весом, то ли от того, что в пересохшем рту язык, казалось, намертво прилип к нёбу и совершенно не желал двигаться, но ему потребовалось два раза сделать вдох, чтобы продолжить. – Трахни меня.

– Слушай меня внимательно. Если мы не воспользуемся смазкой, тебе будет больно. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль?

– Нет. – Но Ноа отчётливо услышал сомнение в своём голосе. Интересно. Джои предпочитал быть снизу, исключительно в пассиве, но кроме всего прочего, он ожидал, что со временем Ноа станет его Домом. А у Ноа никак не получалось представить себя в такой роли. Собственно, из-за этого в конце концов и развалились их отношения. Неужели разгадка в том, что Ноа самому нравится подчиняться?

– Поговорим об этом, когда ты придешь в себя. Здесь и сейчас я буду решать, что тебе нужно, малыш.

Занимаясь любовью с Кэмом даже со смазкой, в первые секунды Ноа всегда испытывал дискомфорт, а учитывая степень возбуждения и без того немаленького Кэма и шесть недель без секса… Но Кэм явно не собирался щадить его. Он резко вошёл в него, подтянул его зад повыше и, не давая перевести дыхание, сразу начал жёстко вколачиваться в него на полную длину. Ноа потянулся к своему члену, чтобы хоть как-то отвлечь себя от боли, раздирающей на части его внутренности.

– Нет. Держись за стол.

Ноа не понимал, зачем ему слушаться Кэма. Но всё равно послушался. Почему-то даже мысли не возникло не подчиниться приказу. И словно по щелчку его мозг и тело окончательно расслабились, отдавая Кэму весь контроль над происходящим.

Кэм безоговорочно и полностью завладел инициативой. И это было здорово – чувствовать быстрые крепкие толчки, безошибочно стимулирующие простату. Когда Ноа начинало казаться, что достаточно просто прикоснуться к члену, чтобы окончательно слететь с катушек, ритм замедлялся, проникновения становились глубокими, выматывающими, вынимающими душу. Кэм вертел его бёдрами, приподнимая и опуская их, удерживая на месте во время особенно резких выпадов и не давая отпрянуть, когда толстая головка дразнила, растягивала узкий вход, а затем с силой толкалась вперёд, доставая до самого горла. Ноа чувствовал, как нарастающее дрожащее тепло внизу живота превращается в бурлящий вулкан, готовый излиться в любой момент обжигающей лавой, и крепче сжимал пальцы вокруг ножек стола, с трудом удерживаясь от соблазна дотронуться до себя.

– Послушный малыш.

Кэм в очередной раз резко вошёл в него до основания, и Ноа показалось, что его глазные яблоки вывернулись и смотрят внутрь черепной коробки. Балансировать на грани, не получая разрядки, становилось мучительным, и Ноа, несмотря на стиснутые зубы, не смог удержаться от умоляющего:

– Пожалуйста.

– Чего ты хочешь? Тебе придётся попросить меня.

– Я хочу кончить, – Ноа был в миллисекунде от того, чтобы начать унижаться и уговаривать. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Слова изломанным рефреном вертелись у него в голове, в любой момент готовые сорваться с языка.

– Отлично. Но кончишь, когда я тебе разрешу.

Кэм полностью поднял Ноа, оставив на столе в качестве опоры только его плечи. Он вбивался в него хлопками до тех пор, пока Ноа перестал воспринимать что-либо, кроме череды стремительных проникновений, сливающихся в одно бесконечное размытое движение.

– Давай. Сейчас, – приказал Кэм.

Ноа пришлось опереться на одну руку, и когда он наконец–господи– наконец дотронулся до своего члена, это того стоило. Такого сокрушительного по силе оргазма он в жизни не испытывал. Он кончал так долго, что даже начал переживать, не повредил ли он себе чего. Но останавливаться всё равно не хотелось. Когда Кэм стащил его на пол, тело всё ещё сотрясала крупная дрожь.

Кэм целовал его в шею, в плечо, за ухом. Он дышал шумно и прерывисто, а судя по тому, что к бедру Ноа прижимался его влажный мягкий член, тоже успел кончить, вот только Ноа, поглощённый своими переживаниями, не заметил когда.

Он потёрся головой о бицепс Кэма, чтобы убрать с глаз влажную от пота чёлку.

– Ты ведь и раньше такое практиковал?

– Да. Немного. Часто я таким не занимаюсь. Вызывает слишком сильные эмоции и ощущения.

Ноа прижался спиной к его груди.

– Я заметил.

Кэм тихо рассмеялся и поцеловал его в ухо.

– Ещё бы.

***

По непонятной причине Ноа всегда просыпался безумно рано, если Кэм ночевал у него. Вот и сейчас, поддавшись какому-то внезапному порыву, он открыл глаза, стоило нежно-молочному свету зарождающегося дня проникнуть сквозь зашторенные окна в спальню. Кэма в постели не оказалось, но это, как ни странно, не вызвало привычного приступа паники. Ноа почему-то был уверен: Кэм не уехал. Вчерашняя размолвка и последующее примирение непостижимым образом излечили Ноа от страха, что, стоит ему уснуть, Кэм исчезнет.

Он нашёл Кэма в гостиной, тот склонился над открытым лэптопом на кофейном столике. Господи, кофейный столик!

Кэм оторвал взгляд от экрана и подмигнул ему. Тело Ноа тут же отреагировало: внутри задрожало, разлилось золотистой негой пульсирующее тепло. Если бы каждое утро начиналось вот так, с лукавого взгляда Кэма, то их большая кровать с железным изголовьем и зелёными простынями не казалась бы такой уж несбыточной мечтой.

– Ты вообще когда-нибудь спишь?

– Вчера мы уснули в восемь вечера. Это ты бьёшь все рекорды, дрыхнешь за нас обоих.

– Кое-кто основательно постарался и затрахал меня до полной отключки. – Ноа смахнул рукой с лица длинную чёлку, норовящую залезть в глаза.

Кэм улыбнулся.

– Что за неотложные дела заставили тебя подорваться с постели в пять утра? – Ноа кивнул на ноутбук.

– Есть планы на День труда?

Ноа зевнул и на секунду призадумался.

– Насколько я помню, нет.

– Я буду в Орландо. Хочешь ко мне приехать?

***

Кэмерон несколько раз хватался за телефон и опять откладывал его. Обсудить с Ноа идею, которая не давала ему покоя ещё с июня, он до сих пор не решился. Знал, что убедить Ноа будет трудно. Но в любом случае тянуть дальше некуда, времени оставалось в обрез.

Поколебавшись ещё пару минут, Кэмерон заставил себя набрать номер.

Гудки. Пять длинных гудков вызова. Может…

– Хэй.

Всё-таки лучше было поговорить с глазу на глаз.

– Как думаешь, получится у тебя взять отпуск на вторую неделю ноября? – Кэм надеялся, что голос не сильно выдаёт его волнение.

– Не знаю. А что? – слегка настороженно поинтересовался Ноа.

– Ну, просто раз в два года Хавьерс проводит большую конференцию.

– Понятно.

– Она традиционно проходит на Гавайях. – Кэмерон дал время Ноа, чтобы тот свёл концы с концами.

– Гавайи? – восхищённо, но всё ещё с лёгким недоумением переспросил Ноа.

– Я хочу, чтобы ты поехал со мной, если сможешь отпроситься на работе.

Кэмерон всё продумал. Если он привезёт с собой гостя, за номер придётся немного доплатить. Никаких проблем. Так поступало большинство участников конференции. Билет на самолёт для Ноа сожрёт все его бонусные мили. Ну и ладно, он опять их налетает за два года, учитывая, как часто ему приходится мотаться в командировки.

– Я бы с удовольствием, но…

– Но тебя просто не прельщают красивые тропические пляжи.

– Я не потяну финансово, – чувствовалось, что Ноа действительно сожалеет о том, что не может поехать.

– Номер в отеле оплачен.

– Я знаю, но билеты…

– Это я возьму на себя, – поспешил перебить его Кэмерон.

– Нет.

– Нет? Вот так сразу и категорично? – Слово «нет» от Ноа Кэмерону слышать было непривычно.

– Послушай… давай я вначале выясню, получится ли у меня взять отпуск, а потом уже подумаю, где можно раздобыть бабки.

Раздобудет он бабки, как же. Кэмерон прекрасно отдавал себе отчёт, что у Ноа с его небольшой зарплатой лишних денег отродясь не водилось, тем более билеты на Гавайи обойдутся по крайней мере в штуку баксов.

– Мне это ничего не будет стоить. Ты же знаешь, я так часто летаю, что на бонусы, предоставляемые авиакомпанией, могу себе позволить забронировать место на следующем космическом шатле.

– Нет.

Вот упрямец.

Воспоминания о прошлой конференции с некоторых пор не вызывали у Кэмерона былого восторга. Гей-пляж, бар, загорелые парни с умопомрачительными телами, ни к чему не обязывающий секс. Всё это, конечно, здорово. Но он не хотел трахаться с кем попало. Хотелось болтать с Ноа во время длинного перелёта. И валяться с Ноа на пляже. Ему нужен был Ноа.

– Гавайи, малыш.

– Я всё понял. Я перезвоню тебе завтра. – Ноа торопился завершить разговор, словно боялся, что Кэмерону удастся его переубедить.

– Подожди.

– Что?

– Как себя чувствует твоя правая рука?

– Жалуется на хроническую усталость. – Казалось, даже у голоса Ноа появились улыбка и ямочки.

– А левая?

– На грани возникновения кистевого туннельного синдрома*. Думаешь, твоё начальство выплатит мне компенсацию за то, что из-за твоего длительного отсутствия я получил травму?

– А ты не хочешь попробовать двумя руками одновременно?..

– Ну, если ты сможешь привести мне вескую причину, по которой я должен попробовать...

– Смогу. Одну так точно. – Кэмерон прижал телефон плечом к уху. – Ты не задумывался о том, что если будешь ласкать себя двумя руками, мне тут лучше будет слышно, как ты дрочишь?

– Что, даже без порнушечки по платному каналу?

– Сегодня обойдёмся. – Кэмерон услышал характерный звук расстёгиваемой молнии, закрыл глаза и представил, как Ноа вытаскивает член из ширинки… нет. – Сними их с себя полностью.

У Ноа сбилось дыхание.

– О'кей.

Послушный. Как во время их последнего секса. О, да. Кэмерон подозревал, что у него есть жилка доминирования, но никогда и ни с кем она ещё не проявлялась так ярко, как с Ноа. Этот его взгляд. Кэмерон знал, что может сделать с Ноа всё что угодно, и тот не испугается, позволит, будет умолять о большем. Ноа, податливый, как воск, побелевшие от напряжения костяшки на его руках, вцепившихся в ножки стола… опустошение после оргазма, которому Кэмерон раскрылся, отдался без остатка. Он кончал тогда так отчаянно, словно от этого зависела вся его блядская жизнь.

Кэмерон уверенно обхватил ладонью свой член, медленно провёл снизу вверх по стволу сжатыми в кольцо пальцами.

– Ты мне не сказал, от чего так устали твои руки. О чём ты думал? – Стон Ноа заставил его сердце биться сильнее. – О том, как я тебя трахаю?

– Иногда о том, как я трахаю тебя.

Кэмерон вздрогнул, невольно подаваясь бёдрами вверх и сильнее сжимая горячую ладонь вокруг твёрдого ствола. От того что Ноа трахнул его, выебал так классно, что Кэмерону понравилось, а после этого всё равно послушно позволял делать с собой всё, что Кэмерону вздумается, было слаще, приятнее вдвойне. Это заводило неимоверно.

– Серьёзно?

– Можешь не сомневаться. – Ноа тяжело дышал в трубку. – Мне понравилось тебя трахать. А о чём думаешь ты?

О твоём лице, когда ты кончаешь. О том, какой ты на вкус. – О том, какой ты охренительно тесный и горячий внутри. – Об этом тоже. – Как ты подмахиваешь мне, когда я вколачиваюсь в тебя жёстко, глубоко.

Ноа захныкал.

Смазка выступила из щели на головке. Кэмерон подушечкой большого пальца размазал её по стволу, чтобы облегчить скольжение. Почему он не догадался прихватить с собой любрикант, прежде чем позвонить?

Дата добавления: 2015-06-27