Психическая энергия: превращения и истоки 5 страница

Демонстрацию этой почти чудотворной перемены можно видеть любым теплым полднем в старомодной классной комнате, где некоторые из детей почти уснули, а другие ерзают или играют карандашами. Внезапно звенит звонок. Сонливость и неусидчивость исчезают. Всех охватывает целенаправленная деятельность, и по сигналу учителя дети, полные энергии и энтузиазма, устремляются на игровую площадку.

Эти дети не ленивы: их одолела скука. Охватившая их леность является лишь реакцией на необходимость выполнения неприятного задания. Существует другой, намного более серьезный тип лености, которая сохраняется независимо от появляющегося стимула к деятельности или соблазна либидо, когда никакое моральное осуждение не может подтолкнуть индивида к целенаправленной активности. Этот тип вполне можно назвать патологической инертностью. Безрезультатность стимула может быть обусловлена присущей ему слабостью или сбоем внутреннего психического механизма, который неверно оценивает ситуацию. Если индивид не понимает, либо ему недостает инсайта, он не может

М.Э. Хардинг

мобилизовать силы на овладение ситуацией. Ему необходимо осознать — сделать реальной — бросающую вызов ситуацию. Роберт Льюис Стивенсон выразил это в «Небесном хирурге» следующим образом:

«Книги, еда и летний дождь

Тщетно стучались в мое замкнутое сердце».

Исчезает способность наслаждаться красотой и возвышенным. Индивид погружается в мрачную депрессию, из которой его может вывести лишь очень сильное переживание. Стивенсон в конце своей поэмы действительно молит о таком болезненном переживании, дабы его дух навеки не угас в конечном небытии смерти:

«Господь, возьми острейшее наслаждение свое И дух пронзи мой, дабы он очнулся. А коли слишком черствый я, о Боже, Выбери прошу, доколе дух не умер тот, Пронизывающую боль, смертельный грех, И их обрушь на сердце мертвое мое!»⁶

Особое внимание здесь необходимо обратить на жалобу о том, что исчезло даже желание есть, ибо голод является, наверное, сильнейшим естественным стимулом, побуждающим человека преодолевать собственную природную инертность.

Возможно, строки Стивенсона описывают влюбленного юношу. В таком случае его безразличие к еде и духовным наслаждениям понятно, так как секс — это второй по силе раздражитель, стучащийся в двери инертности. Если юноша разочаровался в любви, если его страстно рвущееся наружу либидо потерпело сокрушительный крах, то депрессия совершенно естественна для него. Но существуют люди, у которых направленное вовне либидо не встретило никакого отпора, тем не менее они постоянно пребывают в состоянии летаргии и депрессии. В этом случае недостаточно самого побуждения к жизни или, возможно, претерпев фрустрацию в психике, оно обернулось против ее самой. Такие индивиды не могут найти подходящего места в жизни. Есть представители рода человеческого и третьего типа, либидо которых кажется замкнутым в бессознательном, проглоченным «заса-

Источник психической энергии

сьшающей пастью пустоты» или завлеченным, подобно Персефо-не, из света верхнего мира томиться в мрачном царстве Тартара. Однако для многих, таким образом завороженных, исход оказывается менее благоприятным, чем в случае богини весны.

Ибо все эти люди в различной степени страдают психическим заболеванием. У одних искра сознания не загоралась никогда. У других либидо ушло из жизни лишь временно, в результате физического заболевания или эмоциональной фрустрации. Между этими двумя крайностями можно обнаружить множество промежуточных стадий психического заболевания, состояний abaisse-ment du niveau mental* и упадочных или депрессивных настроений. Иногда такие расположения духа бывают мимолетными, а иногда продолжительными или повторяющимися. Время от времени подобным образом страдает большинство из нас, если не все. Несомненно, каждый испытывал помрачение света, следующее за фрустрацией, и страдал от депрессии, сопровождающей физическое заболевание или эмоциональную потерю. Кто не противился или не поддавался лени, которая со своим холодным и тяжелым дыханием накатывает на человека, когда тот оказывается перед лицом неприятного задания? Но у многих индивидов подобная или даже большая депрессия может возникать спонтанно, без всякого ощущения фрустрации или несчастья, которые могли бы объяснить ее. В таких случаях либидо выпадает из сознания через расщелину, ведущую прямо в неизведанные глубины бессознательного.

Ибо психика индивида, как мы уже видели, появилась из тьмы и до сих пор плавает, так сказать, на поверхности того обширного водного пространства неизвестного, которое Юнг назвал коллективным бессознате;гьным. И если в психическом механизме, предназначенном оберегать сознательную личность от полного погружения в коллективное бессознательное и содержательным образом связывать ее с ним, наличествует дефект, то либидо может очень легко просочиться в бессознательное и потеряться там. Столетиями эта проблема связи индивида с коллективным бессознательным была прерогативой религии, ибо психическая область является сферой духовной. Однако со становлением исключительно рационального и интеллектуального

*Снижение плато интеллекта, понижение уровня сознания (фр.). — Прим. ред.

М.Э. Хардинг

подхода к жизни это поле человеческих переживании почти целиком было исключено из сознательного внимания. Оно не считалось достойной изучения или воспитания областью. В результате все проблемы, связанные с этой стороной жизни, почти полностью были оставлены бессознательному. До появления глубинной психологии мы верили, что разумного и рассудительного отношения к внешнему миру достаточно для психического здоровья, а что касается остального, то природа сама справится с любыми трудностями. Поэтому неудивительно, что психологическая функция опеки и регулирования отношения индивида к странному миру коллективного бессознательного слишком часто оказывалась неадекватной и допускала бреши, через которые либидо могло проваливаться в неизмеримые психические глубины.

Внешне исчезнувшая психическая энергия не пропала бесследно; она продолжает существовать, хотя на некоторое время и недоступна для эго-сознания. По-видимому, психическая энергия подчиняется закону, аналогичному принципу сохранения энергии в физике⁷. Недостаток доступной сознанию энергии обычно обусловлен одним из двух факторов: либо часть ранее находившейся в распоряжении сознания энергии снова ушла в бессознательное, либо ее достаточное количество никогда не высвобождалось из ее источника и энергия оставалась связанной притягательной силой бессознательного, которая оставалась мощнее всего, что могло противопоставить ей сознание.

Но поскольку энергия неразрушима, на месте бывшей активности неизбежно должны возникнуть какие-нибудь другие ее проявления. Один из самых важных вкладов современной глубинной психологии в решение проблемы понимания жизни состоит в принципе эквивалентности, который постулирует, что при исчезновении энергии из одной психологической ипостаси она появляется в другой, имеющей эквивалентное значение. Как отмечает Юнг, во многих случаях это эквивалентное значение налицо; в отношении других он говорит:

«Часто встречаются примеры, когда некоторое количество либидо внешне исчезает, не оставляя никакой замены. В этом случае заменой является бессознательное, и обычно пациент не осознает, что какой-то новый психический факт соответствует заменяющей формации. Но бывает также, когда значительное количество либидо исчезает без появления вместо него какой-либо новой величины, как если бы бессознательное полностью поглотило его. В та-

Источник психической энергии

ких случаях желательно твердо придерживаться принципа эквивалентности, так как тщательное наблюдение за пациентом вскоре позволит обнаружить признаки бессознательной активности, например, усиление выраженности некоторых симптомов или появление нового симптома, необычных сновидений или странных, мимолетных обрывков фантазии и т.д»⁸.

Далее Юнг демонстрирует, как картины этих фантазий или сновидений постепенно складываются в символический образ, вмещающий в себе утраченную сознанием энергию вместе с дополнительным количеством энергии, притягательная сила которой ответственна за первоначальную потерю. Если предшествующее состояние инертности было обусловлено нежеланием выполнять неприятное, но нужное задание или неспособностью решить преподнесенную жизнью проблему, то созданный в бессознательном регрессивным либидо символ окажется средством для преодоления затруднения. Такой символ не может быть сформирован сознательным усилием и намерением; с другой стороны, формирование созидательного или компенсирующего символа не может

«осуществиться до тех пор, пока мозг достаточное время не сосредоточится на элементарных фактах, то есть, пока внутренние или внешние потребности жизненного процесса не вызовут трансформации энергии. Если человек жил абсолютно инстинктивно и автоматически, то трансформация может произойти в соответствии с чисто биологическими законами. Нечто подобное мы до сих пор можем наблюдать в психике людей примитивной культуры, психическая жизнь которых одновременно полностью конкретна и символична. У цивилизованного человека рационализм сознания, столь полезный во всех остальных отношениях, оказывается самым огромным препятствием для плавной трансформации энергии. Разум, всегда стремящийся избежать того, что представляет для него невыносимое противоречие, занимает позицию исключительно одной из сторон и судорожно цепляется за однажды выбранные ценности»*.

В отсутствие сознательной работы и волевой концентрации внимания на всплывающих из глубины образах, бессознательная активность будет оставаться на уровне фантазирования или снов наяву. Принять адекватное участие в своей собственной жизни индивиду мешает праздная поглощенность собственными грезами. Это наблюдение дает ключ к способу борьбы с апатией, инертностью и депрессией. В обычной, повседневной ситуации, когда

3-7325

М.Э. Хардинг

утечка либидо не очень серьезна, решительная мобилизация всей наличной энергии может быть достаточна для первого шага в выполнении неприятной работы, и может оказаться, что се nest que le premier pas qui coute*, как справедливо утверждает поговорка. Если начало положено, дальше дело может пойти споро и гладко, неся с собой интерес и удовлетворение. Существуют ситуации, когда предписывается игнорирование и «забывание» проблемы или, если это невозможно, отвлечение внимания и занятие мыслей чем-то другим. Эти меры могут оказаться успешными, хотя даже в лучшем случае они не затрагивают сути дела.

Однако в более серьезных ситуациях рекомендации такого рода просто не оправдывают себя. Многие пациенты, искорка жизни которых внешне угасла, были отосланы своими врачами скитаться по миру как привидения в поисках неизвестно чего. Если бы они знали, что утерянное ими сокровище — их собственные души, погрузившиеся сейчас во внутренние глубины, то совершили бы паломничество в эту внутреннюю вселенную: там, следуя по стопам легендарных героев прошлого, они смогли бы отправиться в «ночное плавание» в поисках «восходящего солнца», символа возрождения либидо.

Когда свет жизни тускнеет и человек остается во тьме депрессии, более эффективно на некоторое время прекратить выполнение предметной задачи и сосредоточить внимание на том, что происходит внутри, вместо того, чтобы огромным усилием воли заставлять себя продолжать работу. Ибо когда либидо исчезает из сознания, сила воли может быть эффективно использована лишь для преодоления естественного нежелания последовать за утраченной энергией в тайные уголки психики посредством творческой интроверсии.

Обнаруженные там образы фантазий или сновидений обязательно подскажут ключ к решению проблемы, при условии, что человек обладает специальными знаниями, необходимыми для их понимания. Поэтому непрофессионал обычно нуждается в помощи аналитика, сведущего в интерпретации символов.

Бессознательные образы раскроют причину тупикового положения. Возможно, инертность окажется следствием сильного регрессивного стремления, желания смерти и забытья, скрытого в каждом человеке. Временами это стремление может набирать

Труден только первый шаг (фр.); русский эквивалент — лиха беда начало. — Прим. перев.

Источник психической энергии

такое количество энергии, что она начинает превосходить ту часть, которая остается для жизни и решения ее задач. Некоторые люди особенно подвержены действию этого направленного в прошлое фактора. Стоящую перед ними жизненную проблему досконально описал Бейнс в своей блестящей научной работе Mythology of the Soul¹⁰, где он называет этот регрессивный элемент «ренегатом». Именно этот компонент психики всегда отказывает в содействии человеческому усилию приручить природу, внутри и снаружи, и организовать более цивилизованную жизнь для человечества. Ренегатская тенденция представляет вечного преступника, человека, который хочет иметь то, что желает, но отказывается платить за это должную цену и всегда стремиться воспользоваться плодами труда других. Она включает в себя жадность во всем ее многообразии — жадность в еде, страсть к сексуальному удовлетворению, жажду власти, стремление к легкой и приятной жизни, невзирая на цену, которую заплатит кто-то другой. В этом состоит негативный аспект инстинктивных влечений, на которых зиждется мир.

Ренегат — это деструктивный аспект регрессивного либидо. Он представляет позицию ребенка, ожидающего заботы и кормления независимо от собственного желания или нежелания содействовать этому и использующего свои силы только для требования удовлетворения, никогда не участвуя в получении средств для этого удовлетворения — как если бы жизнь была потакающей матерью, единственная забота которой состоит в беспокойстве о благополучии именно этого ребенка. Такая позиция простительна для ребенка, но у' взрослого — это нетерпимая инфантильность. В данном случае «матерью» выступает уже не женщина, уступающая уговорам или требованиям, а сама Мать-Природа, действующая беспристрастно и не имеющая сердца, откликающегося на просьбу. Такой взрослый будет все более и более асоциален и тиранически требователен до тех пор, пока не осознает заблуждение, на котором бессознательно основывается его позиция.

Но обратное стремление души к источнику ее бытия, истокам, материнским глубинам, может иметь и другое значение, а потому и иной исход. Если его использовать положительным образом, оно может привести душу к обновлению и возрождению. Так, всплывающий во время депрессии из бессознательного образ может быть образом матери в ее милосердной или деструк-

з«

М.Э. Хардинг

тивной форме. Форма образа прямо обусловлена сознательной установкой и волей сновидца. Если он инфантилен, образ матери в его сновидении будет угрожающим. Он задавит его удушающей добротой или завлечет к краху. Однако если человек искренне ищет обновления, которое позволит ему совершить образ Великой матери, — истока всего сущего, — из ее лона он сможет возродиться вновь.

В других случаях сформированный фантазией или сновидением образ может принимать одну из множества форм образа отца. Отец — это человек, который прошел впереди нас. Он справлялся с жизнью и ее проблемами до того, как мы обрели сознательное понимание. В детстве мы не раз ощущали, что «отец знает все». Если не позаботиться о развитии инициативы и природных творческих способностей ребенка, его дух вполне может быть сломлен постоянной опекой. Это одно из самых серьезных последствий влияния цивилизации на представителей примитивных культур. С появлением западного человека со всеми его механическими приспособлениями и техническим умением человеку примитивной культуры кажется, что работа, которая веками выполнялась с использованием несовершенных инструментов, уже не стоит затраченного времени. Его цивилизация просто разваливается, уничтоженная одним присутствием культуры, намного превосходящей все, о чем он когда-либо мечтал. В результате он предается лени и впадает в депрессию.

Такая же реакция может лежать в основе депрессии современного мужчины или женщины. Ибо когда мы оказываемся перед необходимостью что-то сделать или что-нибудь организовать для себя без помощи родителей, то вполне можем быть остановлены ощущением, что «отец может сделать это намного лучше». Эта позиция может показаться невероятной человеку, давно расставшемуся с родительским домом и своими детскими установками; но даже для него эта проблема может оказаться не такой далекой, как он полагает. Ибо кроме влияния реальных родителей, в психике остается образ отца как человека, который может сделать то, чего я, сын, сделать не могу. Так, при возникновении необходимости в чем-то новом, на что я неспособен, бессознательное как бы шепчет: «Вот если бы здесь был отец, он смог бы справиться с этой ситуацией». Этот образ отца двулик. С одной стороны, он говорит: «Только отец сможет сделать это, поэтому сам можешь и не пытаться», тогда как с другой стороны — он подсказывает: «В твоей

Источник психической энергии

психике скрыто то, что говорит голосом "старика", породившего все, когда-либо изобретенное человеком. Ты можешь найти его внутри себя и научиться у него всему тому, что он знает».

Когда жизнь ставит перед нами новую проблему, открывает новую главу, для которой старого опыта недостаточно, обычно наблюдается уход либидо. Один этап жизни закончился, а того, что необходимо для другого, непосредственно под рукой нет. Этот уход ощущается в сознании как чувство пустоты, зачастую как депрессия и, несомненно, как инертность с оттенком укора в отношении того, что кажется ленью или апатией. Не понимая, что для овладения новыми ситуациями требуется мобилизация новых сил, мы суеверно ожидаем волшебного появления новой позиции. Однако для того, чтобы появилась эта пригодная для жизненной ситуации новая позиция, она прежде должна всплыть из бессознательного, а для этого требуется творческое действие, занимающее определенное время.

Новую позицию, открывающую следующую главу жизни индивида, будет представлять сформированный в бессознательном символ. На принятие символа и его постепенное раскрытие посредством той сознательной работы, которую человек готов проделать, могут уйти годы. Тем не менее, возникший в период депрессии в сновидении образ будет предвещать результирующий облик судьбы. При таких обстоятельствах, очевидно, необходимо без какого-либо самопорицания принимать этот уход либидо из сознания и концентрировать свое внимание на внутренней сцене. Это единственный способ, которым в конце концов можно вернуть утерянную энергию и восстановить способность выполнять творческую задачу бытия.

1. R. Wilhelm and C.G. Jung, The secret of the Golden Flower: A Chinese Book of Life, p. 114. Эта книга — перевод с пояснением эзотерического даосского текста, датируемого примерно восьмым столетием. [Рус. пер. — Юнг К.Г. Йога и Запад.— Львов, К.: Инициатива, Airland, 1994.]

2. Evans-Wentz, Tibetan Yoga and Secret Doctrines, p. 8.

3. Следуя примеру Юнга, я использую термин либидо для обозначения всех форм психической энергии, проявляющихся как интерес или желание. Я не ограничиваю его употребление исключительно сексуальным интересом, как это принято у последователей Фрейда.

М.Э. Хардинг

4. The Integration of the Personality, chap. II, p. 31.

5. The Secret of the Golden Flower, p. 47.

6. R.L. Stevenson, Poems, p. 115.

7. Юнг очень подробно обсуждал вопрос динамики психической энергии в работе «On Psychic Energy» in The Structure and Dynamics of the Psyche (C.W. 8), pp. 3 ff.

8. Ibid., pp. 19-20.

9. Ibid., p. 25.

10. См. с 17, 107 и слл.

ГОЛОД

Нужда и жадность

Насколько нам известно, впервые жизнь на земле появилась в форме одиночных живых клеток. Из этих простейших начал развились все остальные жизненные формы. Сегодня земля кишит живыми организмами, составляющими совокупность растительного и животного царств. Все они — потомки тех маленьких, но очень важных первоначальных клеток, которые жили и умерли миллионы лет тому назад. Те же самые физические и химические законы, что контролировали жизненные процессы предшествующих форм, до сих пор управляют физиологией сложных животных современности. В психической сфере, как бы далеко она не отстояла от этих простейших начал, тоже сохранилось множество отпечатков древнего образа жизни, оказывающих свое влияние на позиции и привычки современного человека, хотя обычно он остается в полном неведении относительно их воздействия.

Из всех характеристик, отличающих растительное царство от животного, наиболее выразительным является тот факт, что растение неподвижно и питается элементами, доставляемыми ему воздухом или водой, в которой оно обитает, либо солями почвы, в которой оно укоренено. Таким образом, растение полностью зависимо от своего окружения: если оно благоприятно, растение процветает; если нет — увядает и погибает. Какой бы плачевной ситуация ни была, растение не в силах изменить ее; оно не может переместиться на другое место, даже если на расстоянии в несколько футов условия идеальны.

Некоторые из самых примитивных животных организмов тоже ведут неподвижный образ жизни. Однако постепенно развились и свободно передвигающиеся формы. Эта адаптация отмечает са-

М.Э. Хардинг

мый важный шаг в эволюции. Далее способность передвигаться в поисках пиши и по другим биологическим нуждам стала отличительной чертой животной жизни.

Поначалу свободно живущие организмы плавали по воле окружающих их течений; однако постепенно у них появилась возможность перемещаться вследствие собственной активности. Намного позднее развилась способность к целенаправленному передвижению. Но характер их поведения продолжал отличаться пассивностью и бездеятельностью, которые прерывались только в случае необходимости поиска пищи, опасности для жизни или вследствие проявления влечения к воспроизведению. Эти потребности действовали как стимулы к активности, которая сперва была не более чем механической или химической реакцией и только намного позднее стала достаточно дифференцированной для возникновения организованного рефлекса. На этой стадии пассивность была нормальным состоянием, активность — необычным.

Когда человек обнаружил, что условия жизни не адаптированы к его нуждам и необходимость защитить себя от голода толкает его на выполнение сложных задач, присущая всем организмам склонность к бездействию приобрела иной аспект. Из «естественного образа жизни» она превратилась в его случае в величайшую помеху выживанию. Вероятно, борьба с собственной инертностью была самым тяжелым сражением человека в его истории.

Однако Мать-Природа наделила всех своих детей, как растения так и животных, стремлением выжить во что бы то ни стало, называемым инстинктом самосохранения. Этот инстинкт отвечает за удовлетворение естественных нужд, обеспечивающее нормальное состояние и продолжение жизни организма. Эти нужды разделяются на два типа: во-первых, потребность в утолении жажды и голода; во-вторых, необходимость защиты от неблагоприятных внешних условий, включая жару и холод, повреждения и заболевания, а также опасность от враждебно настроенных животных и людей. Для того чтобы человек мог отвечать этим фундаментальным требованиям, ему было необходимо преодолеть свою примитивную инертность.

Потребности в воде и пище, укрытии и защите от врагов настолько фундаментальны, что природа вознаграждает их удовлетворение, так сказать, ощущением блаженства. Голод и холод вызывают дискомфорт задолго до того, как возникает угроза самой жизни. Состояние сытости, ощущение тепла и защищенности от

Источник психической энергии

стихий доставляют величайшее удовольствие. Если бы это было не так, вряд ли человек и животные предпринимали усилия для обеспечения благоприятных условий жизни, так как недоставало бы стимулов, необходимых для пробуждения от летаргии. Побуждающий к активности импульс¹, наблюдаемый даже у очень низко организованных животных форм, по всей вероятности не приводил бы к целенаправленному усилию по обеспечению еды и укрытия, если бы не управлялся фактическим неудобством или опасением дискомфорта. Эти соображения, очевидно, определяют активность людей примитивной культуры. Без таких стимулов даже современному человеку может недоставать инициативы, требуемой для преодоления летаргии и выполнения необходимой задачи, даже если разум подсказывает, что ее желательно выполнить.

Врачам хорошо известно, как нелегко убедить пациента продолжить лечение болезни, если она больше не вызывает боли или дискомфорта, даже если его неоднократно предупреждают о том, что это крайне необходимо. Если это верно по отношению к цивилизованным и образованным людям, то едва ли стоит удивляться, что представители примитивной культуры редко предпринимают какие-либо усилия в отношении заботы о собственном здоровье до тех пор, пока они не оказываются больны настолько, что не могут передвигаться, и откладывают поиски пищи до того момента, пока не ослабевают от голода. Совсем недавно отдельные, на первый взгляд совсем не примитивные народы, не смогли заставить себя подготовиться к своей защите вплоть до момента фактического нападения на них, даже несмотря на то, что их соседи уже подверглись опустошению со стороны агрессивного и воинственного противника. Эти реакции показывают, что инстинкт самосохранения еще не модифицировался под влиянием сознания² до такой степени, чтобы адекватно соответствовать сложным требованиям современной жизни. Вышеупомянутые народы — представляющие практически все нации мира — фактически далеко не сознательные и саморегулирующиеся организмы; тем не менее, они все же зависимы от грубо действующего инстинкта сохранения жизни.

В примитивных сообществах, где искра сознания едва тлеет и люди еще мало способны инициировать добровольные действия с целью улучшения своего положения, преодолеть внутреннюю лень их заставляет, главным образом, голод. В нашем собственном случае, во времена достатка и процветания, принято считать,

М.Э. Хардинг

что первостепенной внутренней движущей силой служит сексуальность. Но это обусловлено лишь тем, что в результате организованной работы и разумного распределения достаточного количества продовольствия была снята безотлагательность давления голода. Подобные условия абсолютно неведомы народам примитивной культуры. Голод оказался строгим учителем, научившим человека возделывать поля и браться за многие утомительные дела, совершенно чуждые его естеству, которые не приносят немедленного удовлетворения, а лишь позволяют запастись продуктами, надобность в которых появится много позднее.

Для нас, как и для буддистов, олицетворением голода и жадности служит свинья, алчно пожирающая пищу. Однако в периоды голода эта человеческая потребность уже не представляется сознанию как собственный голод. В условиях крайней нужды образ свиньи, жадно набивающей свою утробу обильной едой, не может представлять внутренние ощущения и страдания. Голодающий человек ощущает, что его самого преследует и поедает демон, грызущий его внутренности и не дающий ему покоя. В народных сказках и мифах инстинкт голода при таких обстоятельствах изображается волком: голод, подобно прожорливому хищнику, крадется по земле и угрожает поглотить все живое. Но человек примитивной культуры не понимает, что этот волк, которого он любой ценой должен «не подпустить к своей двери», в действительности является его собственным неудовлетворенным инстинктом, видимым в противоположной или проецированной форме. Когда голод уже не служит дружеским напоминанием, что пришло время принятия пиши, а из-за крайней нужды становится абсолютно безотлагательным, тогда инстинкт проявляется во всей ярости и мощи безличной силы. Он либо пожирает человека, и тот лишается сил и умирает, либо пронизывает его душу, и человеком овладевает демон, превращая его в хищного зверя, способного на крайнюю жестокость в поисках пищи.

Это двойственное лицо голода поразительно отображено в легендах и народных обычаях во всех уголках земли. Некоторые из этих обычаев связаны с мобилизацией энергии всего племени и с нацеливанием ее на охоту: например, танец медведя у американских индейцев³. В других случаях танец предназначен вызвать магическую силу, способную загипнотизировать оленя так, чтобы он позволил заманить себя в ловушку, либо же магия может быть использована для того, чтобы заставить стада остаться на

Источник психической энергии

близлежащих пастбищах и не позволить им уйти в отдаленные районы. Или, если выслеживаемое животное опасно, магический ритуал должен успокоить его и убедить, что человек убивает своего «брата» только по необходимости, и тогда зверь не нападет на охотника и не разорвет его. Другие обряды связаны с умилостивлением духа убитого животного, чтобы он не преследовал своих убийц и не предупредил своих животных собратьев оставить окрестности. Обычаи такого типа характерны для народов, пропитание которых в основном или полностью зависит от охоты.

Общины людей, научившиеся возделывать землю, сеять и убирать урожай, а также разводить домашних животных для обеспечения себя мясом, имеют иные обычаи. Самые ранние религиозные церемониалы народов, занимающихся сельским хозяйством, — это ритуалы и магические обряды, связанные с севом и сбором урожая. Фрэзер⁴ описал многие из них, распространенные в районе Средиземноморья, в Греции, Центральной Европе, Франции и на Британских островах, а также у индейцев обеих Америк, в Африке, на островах Тихого океана и в Индии. У всех этих народов зерно, т.е. зерновые — пшеница, ячмень или овес в Европе, кукуруза в Америке и рис в Индии и других восточных странах — почти повсеместно считалось божеством. Во многих местах оно персонифицировалось как Мать; вполне естественное представление, ибо как мать является источником первой пищи младенца, так и зерно служит основой хлеба для человека.

Дата добавления: 2015-06-27