Часть первая 17 страница

Тяжело дыша, генерал-майор Гудзь подошел к Мостовскому. Он шаркалногами, кряхтел, выпячивал нижнюю губу, коричневые складки кожи шевелилисьна его щеках и шее, - все эти движения, жесты, звуки сохранил он от своейбылой могучей толщины, и странным все это казалось при его нынешнейнемощи. - Дорогой отец, - сказал он Мостовскому, - мне, молокососу, делать вамзамечания все равно, что майору учить генерал-полковника. Прямо говорю:зря вы с этим Ершовым установили братство народов - неясный он до концачеловек. Без военных знаний. По уму лейтенант, а метит в командующие,лезет в учителя полковникам. Следует с ним поосторожней. - Чепуху порете, ваше превосходительство, - сказал Мостовской. - Конечно, чепуху, - кряхтя, произнес Гудзь. - Конечно, чепуха. Мнедоложили - в общем бараке вчера двенадцать человек записались в этублядскую освободительную русскую армию. А посчитать, сколько из них - изкулачья? Я вам не только свое личное мнение говорю, уполномочен ещекое-кем, имеющим политический опыт. - Это не Осиновым, часом? - спросил Мостовской. - А хоть и он. Вы человек теоретический, вы и не понимаете всего навозаздешнего. - Странную беседу вы затеяли, - сказал Мостовской. - Мне начинаетказаться, что от людей ничего здесь не остается, одна бдительность. Кто бымог предугадать! Гудзь прислушался, как бронхит скрипит и булькает в его груди, и сострашной тоской произнес: - Не видать мне воли, нет, не видать. Мостовской, глядя ему вслед, с размаху ударил себя ладонью по коленке,- он вдруг понял, почему возникло тревожное и томительное ощущение, - приобыске пропали бумаги, данные ему Иконниковым. Что он там, черт, написал? Может быть, прав Ершов, жалкий Иконниковстал участником провокации, - подкинул, подсунул эти странички. Что он тамнаписал? Он подошел к нарам Иконникова. Но Иконникова не оказалось, и соседи незнали, куда он делся. И от этого всего, - от исчезновения бумаг, от пустыхнар Иконникова - ему вдруг стало ясно, что вел он себя неверно, пускаясь вразговоры с юродивым богоискателем. С Чернецовым он спорил, но, конечно, не стоило и спорить, какие уж тутспоры. Ведь при Чернецове юродивый передал Мостовскому бумаги - есть идоносчик, есть и свидетель. Жизнь его оказалась нужна для дела, для борьбы, а он может бессмысленнопотерять ее. "Старый дурень, якшался с отбросами и провалил себя в день, когдаделом, революционным делом должен заниматься", - думал он, и горькаятревога все росла. В вашрауме он столкнулся с Осиповым: бригадный комиссар при тускломсвете худосочного электричества стирал портянки над жестяным желобом. - Хорошо, что я вас встретил, - сказал Мостовской. - Мне надопоговорить с вами. Осипов кивнул, оглянулся, обтер мокрые руки о бока. Они присели нацементированный выступ стены. - Так я и думал, наш пострел везде поспел, - сказал Осипов, когдаМостовской заговорил с ним о Ершове. Он погладил руку Мостовского своей влажной ладонью. - Товарищ Мостовской, - сказал он, - меня восхищает ваша решимость. Выбольшевик ленинской когорты, для вас не существует возраста. Ваш примербудет поддерживать всех нас. Он заговорил негромко: - Товарищ Мостовской, наша боевая организация уже создана, мы решили допоры не говорить вам об этом, хотели сберечь вашу жизнь, но, видно, длясоратника Ленина нет старости. Я скажу вам прямо: Ершову мы не можемдоверять. Как говорится, объективка на него совсем плохонькая: кулачок,озлоблен репрессиями. Но мы реалисты. Пока без него не обойтись. Нажилсебе дешевую популярность. Приходится считаться с этим. Вы лучше менязнаете, как партия умела использовать на известных этапах подобных людей.Но вы должны знать наш взгляд на него: постольку поскольку и до поры довремени. - Товарищ Осипов, Ершов пойдет до конца, я не сомневаюсь в нем. Слышно было, как стучат капли, падая на цементный пол. - Вот что, товарищ Мостовской, - медленно сказал Осипов. - От вассекретов у нас нет. Здесь находится заброшенный из Москвы товарищ. Могуназвать его - Котиков. Это и его точка зрения на Ершова, не только моя.Его установки для всех нас, коммунистов, закон - приказ партии, приказСталина в чрезвычайных условиях. Но мы с этим вашим крестником,властителем дум, будем работать, решили и будем. Важно лишь одно: бытьреалистами, диалектиками. Да не вас нам учить. Мостовской молчал. Осипов обнял его и трижды поцеловал в губы. Наглазах его заблестели слезы. - Я вас целую, как отца родного, - сказал он. - А хочется мне васперекрестить, как в детстве меня мать крестила. И Михаил Сидорович почувствовал, что невыносимое, мучительное ощущениесложности жизни уходит. Вновь, как в молодое время, мир показался ясным ипростым, разделился на своих и чужих. Ночью в особый барак пришли эсэсовцы и увели шесть человек. Среди нихбыл Михаил Сидорович Мостовской.

Дата добавления: 2015-06-28