Временное свидетельство о браке 5 страница

– Отбросит. Располагайтесь.

Под сине– белым тентом стояли, как в уличных кафе, несколько белых пластмассовых столиков с креслами. Доберманы следили за каждым движением Турецкого и, лишь когда он опустился в одно из кресел, улеглись на пол у ног хозяина.

– Я вот о чем хотел с вами поговорить… Что творится, Александр Борисович! Что ни день: стрельба среди бела дня, взрывы, поджоги, захват в заложники детей, беременных женщин. Трупы без глаз, со следами ожогов утюга. Младенцу разбивают голову о стену на глазах у матери. Полный беспредел. Это же ужас.

Появилась блондинка с подносом, поставила перед ними высокие стаканы богемского стекла с опадающими шапками пены. Турецкий залпом выпил свое пиво и с наслаждением закурил. Бурбон лишь сделал глоток и поставил стакан на стол.

– Да, ужас, – повторил он, когда блондинка ушла. – И не только для законопослушных граждан, но и для нас, воровского народа. Было как. Попалась такая мразь, беспредельщик – его тут же поставит на место вор. Как вы говорите – вор в законе. Загонит в стойло. Каждый должен иметь право на свое место в жизни, на защиту и кусок хлеба. На этом стоял и стоит воровской закон. Если преступник – бык, тупой, он возьмет пистолет и убьет. Но если будет знать, что с него за это спросится, остережется. У нас спрос конкретный. А сейчас? Воров отстреливают. Другие, видя такое дело, уезжают на Запад. И скоро вообще некому будет дать укорот беспредельным рожам, всем этим шерстяным, у которых в руках гранатомет, в башке наркота, а в душе ни понятия, ни чести. И если так и дальше пойдет, что будет? Воровской уклад рухнет. Но рухнет и ваш мир. Все захлестнет беспредельщина. Неужели власти этого не понимают?

– Что именно должны понимать власти? – спросил Турецкий, отметив, что отвлеченность покинула хмурое лицо Бурбона. Судя по всему, то, о чем он говорил, было для него действительно важным.

– Реальность. Выньте из дома несущие балки – дом развалится. А есть ли сейчас в России хоть что-нибудь, что держится не на криминальных связях? Промышленность? Энергетика? Про финансы и торговлю не говорю. Уберите эти связи, что останется? Развалины. Под ними будут и медицина, и образование, и культура. Реальность в том, что мы, воры, помогаем государству стоять. И нас не отстреливать надо, а признать как реальность. Идти с нами на компромисс.

– А как насчет места в Государственной Думе? – поинтересовался Турецкий. – "Слово предоставляется руководителю фракции «Воры России» господину Ермолаеву по кличке Бурбон. Подготовиться лидеру ЛДПР Жириновскому. За ним выступит представитель фракции «Наш дом Россия». Неплохо? Кстати, откуда у вас это погоняло – Бурбон? От сорта кукурузного виски или от французской королевской династии?

– Не знаю. Как-то в спортшколе тренер после моего боя сказал: «Ну ты и бурбон!» Так и пошло… Несерьезный вы, Александр Борисович, человек.

– Этим я отличаюсь от вас.

– А вы ведь не уважаете меня.

– Разумеется. За что мне вас уважать?

– Считаете, не за что?

– В лучшем случае я могу отдавать вам должное. За твердость характера, скажем. Или за вашу верность идеям «воровского братства». Но отдавать должное – это одно. А уважать – совсем другое. Кстати, о каком отстреле вы говорите? Кто вас отстреливает?

– «Белая стрела». Только не делайте вид, что вы ничего о ней не слышали.

– Слышал. Больше того, мы занимались этим делом – См. роман Ф. Незнанского «Синдикат киллеров» (М., 1995). Миф. Никакой «Белой стрелы» нет и никогда не было. Вы сами себя и отстреливаете. Если бы это было поручено спецподразделению МВД или ФСБ, вас бы давно уже не было. Ни одного. Все ваши базы и явки известны. Почти все ваши дела – тоже. Досье ломятся от оперативной информации.

– Что ж не вяжете?

– Закон есть закон. Оперативные и агентурные сведения в суд не представишь. А веских доказательств, как правило, бывает мало. Поэтому мы и разговариваем сейчас с вами здесь, а не в следственном корпусе Бутырки или «Матросской тишины». И еще – о каком компромиссе вы упомянули? Компромисс кого с кем? Властей с ворами?

– Да, – подтвердил Бурбон. – В современном бизнесе есть проблемы, которые власть принципиально не может решить. Решаем мы. Или беспредельщики. Как они решают – знаете. А мы считаем, что любую самую сложную проблему можно изучить, договориться и избежать крови, избежать насилия. Мы посылали об этом сигналы наверх. Ответа не получили. Я хотел бы понять почему.

– Попробую объяснить, – сказал Турецкий. – Избежать крови – чьей? Насилия – над кем? Вы считаете нас недоумками, которые поверят, что воровской сходняк волнует кровь от пуль и ножей ваших же боевиков и «шестерок»? Насилие, которому ваши же бандиты подвергают всех подряд – от бизнесмена до одинокого старика, владельца приватизированной хрущобы? Полноте, Николай Иванович! Вас волнует только собственная кровь, собственная безопасность, вас ввергает в ужас беспредел, который распространился на вас самих. Вы предлагаете компромисс? Нет. Ваши сигналы – всего лишь вопль о помощи, о защите законом, нашим законом, который вы всю жизнь попирали. И я вам вот что скажу: закон защитит вас. Как любого гражданина. И не больше. Но и не меньше. И это мнение разделяют все мои коллеги. Поэтому вы не получили никакого ответа. И не получите.

Бурбон задумался. Потом спросил:

– Хотите еще пива?

– Нет, спасибо.

– Есть еще какие-нибудь желания?

«Вон даже как!» – подумал Турецкий, и на мгновение его охватило бешенство от наглой уверенности в своем праве распоряжаться чужой жизнью, прозвучавшей в словах этого выродка. Но он сдержался.

– Если это последнее мое желание перед смертью, вы не можете его не исполнить. Кто вам заказал Очкарика?

– Никто.

– Значит, вы сами? Почему?

– Он засветился.

– Кто вам дал «жучок», который Очкарик должен был сунуть Никитину?

– Один человек.

– Вы его не знаете?

– Он передал мне привет от моего друга из Штатов.

– От Корейца? Но он же сидит в Атланте.

– У меня там много друзей.

– Откуда вы знаете, что Очкарик засветился?

– «Жучок».

– «Жучки» с таким радиусом действия сбрасывают информацию импульсами. Даже если вы нашли частоту, вы не смогли ничего расшифровать. Значит, вы дали Никитину свой «жучок»? А что сделали с тем?

– Вы быстро соображаете. Разбил.

– А заказчику сказали, что Очкарик засыпался и его пришлось убрать?

– Да.

– Для чего вы подменили «жучок»?

– Чтобы знать, что происходит.

– Для чего вам это было нужно знать?

Бурбон не ответил, поднялся и ушел в зал, оставив Турецкого под присмотром доберманов. Через минуту вернулся, положил на стол магнитофон и нажал кнопку с надписью «Плей»:

"– Господин Дорофеев? Здесь Шпиллер. Доброе утро.

– Рад слышать вас, господин Шпиллер.

– У меня только что был господин Никитин, американец. Завтра он вылетает в Москву. Просил рекомендовать его вам. Что я и делаю. У него какое-то серьезное предложение.

– Какое?

– Я не стал спрашивать. Он хочет вложить в ваш банк сто двадцать четыре миллиона долларов. Эти деньги уже поступили на его счет в нашем банке. Переведены из Чейз-Манхэттен-банк.

– Это действительно серьезное предложение.

– Я рад, что могу рекомендовать вам такого солидного клиента. Вы найдете для него время?

– Как только он прилетит в Москву…"

Бурбон остановил запись. Объяснил:

– Сто двадцать четыре миллиона «зеленых». Мы не можем допускать, чтобы такие сделки шли мимо нас.

– Вы узнали, что за сделка? – спросил Турецкий.

– Нет.

– А «жучок»?

Бурбон поставил другую пленку и включил воспроизведение:

" – Рад познакомиться с вами, господин Никитин. Директор франкфуртского филиала Дойче-банка господин Шпиллер предупредил меня о вашем приезде. Он назвал сумму, которую вы хотите инвестировать в нашу промышленность, и сказал, что эти деньги уже поступили на ваш счет в Дойче-банке. Как я понял, он это сделал по вашей просьбе.

– Совершенно верно.

– Проходите, пожалуйста. Устраивайтесь поудобней. Что-нибудь выпьете?

– Спасибо, нет. Я за рулем.

– Может быть, кофе?

– Ничего не нужно, спасибо. И за то, что послали своих людей встретить меня, – тоже спасибо. Правда, мы каким-то образом разминулись.

– Я никого не посылал встретить вас. Непременно послал бы, но я не знал, каким рейсом вы прилетаете.

– А тогда какой же молодой человек… Впрочем, это не важно.

– Итак, слушаю вас… Только, ради Бога, господин Никитин, не курите, если это вас не очень затруднит. У меня больное горло, совершенно не переношу табачного дыма. Как видите, у меня даже пепельницы нет.

– Извините, не знал. Разумеется, я не буду курить.

– Итак…

Пауза".

"Здесь он, наверное, и написал: «Нас слушают», – подумал Турецкий.

Когда разговор Дорофеева с Никитиным закончился, Бурбон хотел остановить запись, но Турецкий спросил:

– А дальше что?

Бурбон только пожал плечами.

– Да ничего. – Но магнитофон не выключил.

Судя по всему, «жучок» включался только при звуках голоса, перерывы между разговорами отбивались короткими металлическими щелчками.

" – Чем могу быть полезна, сэр? Вам нужен номер?

– Да. Одноместный. Люкс. На месяц.

– Нет проблем. Ваш паспорт.

– У вас есть охраняемая стоянка? Я хотел бы поставить свою машину.

– Спуститесь вниз. А я пока оформлю документы. Скажите, что вы из шестьсот тридцать четвертого номера. Для наших клиентов стоянка бесплатная".

Щелчок.

" – Вот сюда заезжайте, мистер… А выход – там. Лучше через двор, ближе.

– Ключи оставить?

– Нет-нет. И заприте машину".

Щелчок.

" – Эй, мужик, глянь-ка сюда! Слышь, чего говорю? Купи одну вещь, по дешевке отдам. Всего двадцатник, делов-то!

– Это же кирпич. Даже половинка.

– Зато какая! Огнеупор, износу нет. Ну не жмись. Двадцатник, было бы о чем говорить. Выручи, браток!

– У меня деньги только по пятьдесят тысяч.

– А это ничего. Я сдачи дам. Давай твой полтинник, сдача сейчас будет…

– Товар-то давай.

– Какой товар? Так это ж кирпич. Даже половинка.

– Я его купил.

– А? А! На, держи. Шутник ты. А сдачу сейчас дам…

Пауза. Шум падающего тела.

– Сдачи не надо…"

Щелчок.

– А это еще что? – спросил Турецкий.

– Местный ханыга. Вася-Бугай.

– Он убил этого Бугая?

– Нет. Но с месяц в больнице проваляется.

«Ай да Гарри К. Никитин! – снова, уже во второй раз за этот день подумал Турецкий. – Настоящий полковник!»

– А что дальше?

– Почти ничего. Снял номер, сдал пиджак в химчистку. – Бурбон выключил магнитофон. – Выполнил я твое желание?

– Да, спасибо.

– Тогда пошли.

– Прямо так? Без капеллана? Без барабанного боя?

– Кончай базар. Отсмеялся ты свое, ментяра!

– Да? – насмешливо спросил Турецкий. – Ты бы лучше сказал своим серым, чтобы они не в карты играли, а на мониторы смотрели.

Бурбона как подменили. Куда только подевался поклонник Штирнера и любитель Бальзака! Он угрожающе поднялся из-за стола, еще больше ссутулился, в обвисших, как у гориллы, руках не хватало только финки. Но не успел он сделать и шага к двери, как из зала выбежал охранник, дежуривший у лифта.

– Менты!

– Где?

– Везде! Спецназ! Все выходы обложили!

– Коллектор тоже перекрыт, – подсказал Турецкий.

– Прячутся? – спросил у охранника Бурбон.

– Нет! Внаглую стоят! Ждут.

– Чего?

– Меня, – снова вступил в разговор Турецкий. – Если через пять минут я не выйду, начнется штурм. И тебе, Бурбон, конец.

– На мне ничего нет!

– А Качок?

– Где Качок? Какой Качок? Нет трупа – нет дела.

– Стволы.

– А я при чем? Охрана офиса. Я здесь только консультант.

– Ну, при штурме чего не бывает. Могут подстрелить случайно. Народ в спецназе молодой, горячий. Ну, вник в ситуацию? А теперь передай всем серым, чтобы ни одна сволочь мне на глаза не попадалась. И шавок своих придержи. Пока, Бурбон!

Турецкий, не оглядываясь, вошел в зал, сгреб с письменного стола свой бумажник, фотографии и документы и направился к лифту по пустому, будто вымершему коридору. Двор тоже был пуст. Турецкий миновал проходную и оказался в крепких объятиях полковника Грязнова.

– Ну, Сашка! Ты даешь! С тобой запросто инфаркт схватить можно. Весь МУР на уши поставил. Ты в порядке?

– В полном. Только будто в дерьмо по уши угодил.

Тут же крутился Денис:

– Знаете, дядя Саша, когда тот бык сказал: сними с него часы, я прямо обмер. Все, думаю, конец связи. Информацию вы передавали как Штирлиц. «Бронированная дверь. Лифт. Люк. Коллектор».

Турецкий снял с руки металлический браслет с часами «Слава» и отдал Денису.

– Держи свою радиостанцию.

Денис никак не мог успокоиться:

– А как этот сказал: «Слава» – дешевка!" Знал бы он, что эта дешевка восемь тысяч баксов стоит.

Подошел старший спецназа.

– Ну что, товарищ полковник, отбой?

– Отбой. Сворачивайтесь. Спасибо.

– А может, взяли бы?

– Дай срок, возьмем.

Спецназовцы разбежались по машинам, их «Жигули» и «рафик» втянулись в арку внутреннего двора под взглядами сотрудников внешнеторговой ассоциации «Восход», лица которых белели за стеклами окон.

– Домой поедешь? Или ко мне заскочим? – спросил Грязнов-старший. – Я велел своим прогнать все происшествия за неделю через компьютер. Отобрать те, которые хоть каким-нибудь боком связаны с Норильском.

– Есть что-нибудь?

– Есть.

– Обязательно заскочу, – пообещал Турецкий. – Попозже. А сейчас нам нужно в Народный банк, к Дорофееву.

– Зачем? – поинтересовался Денис.

– Отчитаться. Он же наш клиент. Нужно предупредить, что его сделка с Никитиным привлекает нездоровый интерес по крайней мере двух сторон.

– Одна – Бурбон. А вторая?

– Тот, кто передал Бурбону привет от Корейца и чей «жучок» Бурбон подменил своим.

– Кто это может быть?

– Вопрос. Может быть, самый главный. Обозначим его пока – мистер Икс.

– Ладно, разбирайтесь. – Грязнов-старший втиснул свое грузное тело на сиденье муровского «форда» и уехал. Турецкий и Денис прошли за угол, где Денис – на случай штурма офиса ассоциации «Восход» и вполне возможной при этом перестрелки – оставил свою малолитражку «фиат-уно».

– Съездили наши в «Космос», – рассказывал он, выводя машину на Лесную. – Выяснили у горничной. Она сама решила почистить пиджак Никитина, не отдавать в химчистку, испачкано было совсем немного. Начала чистить – укололась. Булавка была воткнута с изнанки лацкана, в самый изгиб. Выбросила в мусор. Так что теперь Бурбон слушает разговоры бомжей на свалке. Если, конечно, булавку не закатали бульдозерами слишком глубоко… Но самое главное – нашли «форд» Никитина. На платной автостоянке во Внукове…

– Случайно наткнулись?

– Почему случайно? Специально искали. Я так рассуждал: если он не на машине уехал, а на поезде или улетел – значит, «форд» где-то оставил. Объехали все вокзалы, аэропорты. И нашли. Оставил два дня назад, в пятнадцать тридцать. Это по копии квитанции выяснили. А в восемнадцать из Внукова – рейс на Норильск. Рейс тысяча двести сорок седьмой. Но среди пассажиров Никитина не было.

– Точно? – спросил Турецкий.

– Да. Два раза список проверили. Даже переписали на всякий случай. Никакого Никитина… Что вы на это скажете?

Турецкий не ответил. Денис взглянул в его хмурое лицо и не стал повторять вопроса. Чтобы не мешать ему думать. Но думал Турецкий совсем о другом.

За окошками «фиата» проплывали людные тротуары, ряды палаток, набитых импортной дребеденью, торговцы книгами, газетами, фруктами, цветами, туалетной бумагой, сигаретами и всем, что только можно было продать. Призывно сияла реклама ресторанов и баров, солидно отблескивали на солнце бронзой и позолотой вывески банков и крупных торговых фирм. Москва ожила, будто очнулась. Кончилась мертвечина ее улиц, неприятно поражавшая всякого, кто приезжал из-за границы – не важно, после вымытых щеткой тротуаров европейских городов или после по щиколотку заваленного мусором, задымленного, но живого в любое время суток Каира. Но как архитектор видит за пышным фасадом конструкцию здания, так и Турецкий угадывал за уличным оживлением зловещую тень Бурбона.

Да, все было куплено, схвачено, поделено и подчинено, туго завязано между собой наглой коррупцией и уголовщиной. От продавца газет и лоточника, отстегивающих Качку, до бывшего и. о. Генерального прокурора России, кукующего сейчас в Лефортове, и крупного политического деятеля Станкевича, объявленного в федеральный розыск. И если вдруг в одночасье исчезнут эти криминальные стяжки, пронизавшие всю конструкцию жизни обновленной России, может, и в самом деле все рухнет и погребет под обломками робкую надежду на лучшие времена? Но это вряд ли, подумал Турецкий. Даст на секунду сбой, ахнет, возможно, как человек, у которого рвут гнилой зуб, и все покатится дальше. И перестанет опасливо оглядываться саксофонист в подземном переходе. И банкир бросит в чулан ненужный бронежилет.

Да и невозможно такое вдруг, враз. Чтобы это произошло – пахать и пахать. Годы. Десятилетия. И только одно утешение тому, кто идет за плугом: глаза боятся, а руки делают.

«Господи, дай мне мудрости и сил, чтобы сделать то, что я могу сделать, не браться за то, чего не могу, и всегда отличать одно от другого…»

Денис остановил машину возле чугунной литой ограды Народного банка и сказал:

– Приехали.

* * *

Из оперативной сводки МВД РФ:

"19 июля с. г. в 5 часов 30 минут утра произошел взрыв в машинном отделении грузового судна полуледокольного типа «Восток-5», стоявшего на внешнем рейде Мурманского морского порта. Груз – продовольствие для г. Дудинки и г. Норильска Красноярского края. Судно должно было выйти в рейс утром 20 июля с. г. и обеспечить проводку по Севморпути девяти крупнотоннажных рефрижераторов и контейнеровозов, также груженных продовольствием для г. Норильска.

По заключению экспертов из экспертно-криминалистического отдела Мурманского УВД, в машинное отделение полуледокола «Восток-5» было заложено безоболочковое взрывное устройство, эквивалентное примерно 400 граммам тротила, снабженное часовым механизмом. Человеческих жертв нет. Силовая установка судна практически уничтожена. При взрыве в кормовом отсеке судна образовалась пробоина, однако благодаря действиям команды течь удалось устранить, судно осталось на плаву. В настоящее время оно отбуксировано в доки Мурманского порта и поставлено на ремонт…

Анализ материалов оперативно-следственной группы дает основания предположить, что взрывное устройство было доставлено на борт судна во время его погрузки кем-либо из членов бригады грузчиков или посторонним человеком, который проник на борт, воспользовавшись тем, что территория морского порта не снабжена надлежащей охраной. В настоящее время эта версия прорабатывается…"

Из оперативной сводки ГУВД г. Москвы:

"20 июля с. г. в дежурную часть ГУВД поступило сообщение по телефону от капитана самоходной баржи СТ-34, перевозящей песок из Южного речного порта в г. Химки, о том, что матросами его команды в 14. 20 из Москвы-реки в районе Краснопресненской набережной выловлен труп неизвестного мужчины с глубокой раной в затылочной части головы. Прибывшей на баржу оперативно-следственной группой было установлено, что в карманах убитого отсутствуют документы и деньги, но в брючном кармане был обнаружен ключ с биркой гостиницы «Россия» от номера 1166.

Как пояснила администратор гостиницы «Россия», в этот номер 19 июля с. г. вселился гражданин Кузнецов Олег Яковлевич, прибывший в командировку из г. Норильска Красноярского края. Дежурная по этажу и горничная опознали в убитом гр-на Кузнецова О. Я. Дежурная по этажу показала, что накануне, около 23 часов, гр-н Кузнецов вышел из своего номера в сопровождении неизвестного ей человека, не проживающего в гостинице, и сказал, что он проводит товарища и через пятнадцать минут вернется, поэтому не оставляет ключа. Но до конца смены дежурной по этажу гр-н Кузнецов не вернулся.

По заключению судмедэкспертизы, смерть Кузнецова О. Я. наступила в результате сильного удара тупым предметом, предположительно – рукоятью пистолета, в затылочную часть головы. Время смерти – между 23 и 24 часами 19 июля.

На запрос, отправленный по факсу в УВД г. Норильска, поступил ответ: Кузнецов О. Я., 1954 г. р., инженер-шахтостроитель, женат, двое детей, постоянно проживает в г. Норильске, является председателем забастовочного комитета горняков. 18 июля с. г. вечерним рейсом вылетел в Москву по вызову председателя объединенного комитета свободных профсоюзов России. В секретариате объединенного комитета копии телеграммы с вызовом не оказалось, сам председатель и его заместители утверждают, что никто из них Кузнецова в Москву не вызывал.

В объединенном комитете Кузнецова О. Я. характеризовали как талантливого организатора, человека волевого, пользующегося большим авторитетом среди горняков и металлургов концерна «Норильский никель». Он занимал умеренную позицию. Благодаря его влиянию в период перед первым туром президентских выборов и между первым и вторым турами удалось избежать забастовок норильских горняков, на чем настаивала часть наиболее экстремистски настроенных членов забастовочного комитета.

По показаниям дежурной по этажу и горничной гостиницы «Россия» был составлен композиционный портрет (фоторобот) неизвестного мужчины, с которым Кузнецов О. Я. вышел из своего номера. Идентифицировать его личность пока не удалось…"

Из телеграммы агентства «Интерфакс»:

«Будут ли бастовать в Норильске? Состоялось совместное заседание забастовочных комитетов норильских горняков, металлургов и строителей. Большинством было принято решение объявить предзабастовочное положение на всех рудниках, стройках и предприятиях Норильского горно-металлургического комбината им. А. П. Завенягина, входящих в концерн „Норильский никель“. Требования трудящихся заполярного города: немедленно погасить задолженность по зарплате, обеспечить снабжение Норильска продуктами питания, решительно усилить борьбу с преступностью. Внесение в резолюцию последнего пункта вызвано известием об убийстве в Москве председателя забастовочного комитета горняков О. Я. Кузнецова. Руководители забастовочных комитетов не исключают, что в случае объявления всеобщей забастовки, помимо экономических требований, в числе лозунгов забастовщиков будет и требование отставки правительства Черномырдина как не сумевшего противостоять падению производства, снижению жизненного уровня трудящихся и оказавшегося не в состоянии навести порядок в стране…»

Из газеты «Коммерсантъ дейли»:

«За последние три дня котировка акций концерна „Норильский никель“ снизилась в 2,2 раза. Если предзабастовочное состояние, решение о котором принято в Норильске, перерастет во всеобщую забастовку, обвальное падение стоимости акций „Норильского никеля“ неизбежно продолжится…»

Из еженедельника «Экономический вестник»:

"Странный тендер. 23 июля с. г. Госкомимуществом РФ были объявлены конкурсные торги на право приобретения лицензии на разработку Имангдинского месторождения медно-никелевых руд, находящегося в 120 км к северу от Норильска. Единственная заявка на участие в тендере была подана одной из дочерних компаний Народного банка. Предложенная ею стартовая цена 24 миллиона а. д. останется, видимо, неизменной, так как других претендентов на приобретение лицензии нет и они вряд ли появятся в течение месяца, отведенного для подачи заявок. Традиционные конкуренты Народно-го банка, такие, как «Менатеп», Инкомбанк, Мост-банк и др., не проявили практического интереса к тендеру, хоть и прислали своих наблюдателей.

Как заявил генеральный директор Народного банка господин Дорофеев, лицензия на разработку Имангды приобретается им для одного из иностранных инвесторов, имя которого будет обнародовано после официального объявления результатов конкурса.

Наша справка. Геологоразведочные работы на Имангде были начаты в 1958 году и значительно расширены к 1960 году, когда Норильский горно-металлургический комбинат (ныне входящий в состав концерна «Норильский никель») переживал острейший кризис рудной базы, связанный с истощением старых месторождений «Норильск-1» и «Норильск-2». Об остроте кризиса говорит тот факт, что в 1960 году было подготовлено постановление Совмина СССР о замораживании производства на прежнем уровне, что, как известно, является первой стадией консервации предприятия. Положение усугублялось тем, что Норильский горно-металлургический комбинат – единственное предприятие Норильска, и тем самым на повестку дня ставился вопрос о существовании всего города с населением более 120 тысяч человек.

Разведочным бурением, проведенным на Имангде Норильской комплексной геологоразведочной экспедицией, была вскрыта интрузия с вкрапленными медно-никелевыми рудами, аналогичными по содержанию металла в породе бедным рудам месторождений «Норильск-1» и «Норильск-2». В 1961 году, после сенсационного открытия на Талнахе, в непосредственной близости от Норильска, богатейших залежей медно-никелевых сульфидных руд, разведочные работы на Имангде были прекращены.

В этой связи интерес анонимного иностранного инвестора к Имангдинскому месторождению представляется весьма странным. Эксперты «Экономического вестника» сходятся во мнении, что он может быть оправдан лишь в том случае, если будущий обладатель лицензии имеет в своем распоряжении какую-то принципиально новую технологию переработки и обогащения бедной медно-никелевой руды, при помощи которой может быть произведена конкурентоспособная продукция. Как показал опрос ведущих специалистов в области цветной металлургии, о такой технологии им ничего неизвестно. Либо этой технологии вообще не существует, либо она держится в глубочайшем секрете…"

Глава третья. КРУГ РАССЛЕДОВАНИЯ

– Алло, Нью-Йорк? Могу я попросить к телефону мисс Кэт Вильсон?

– Кэт Вильсон слушает.

– Хай, Кэт! Это Александр Турецкий.

– Алекс? Ты в Нью-Йорке?

– Нет, в Москве.

– Почему же так хорошо слышно? Говорили, что у вас проще докричаться, чем дозвониться по телефону!

– Это в прошлом.

– Хай, ковбой! Я рада тебя слышать. Как поживаешь?

– Почему ковбой?

– Нет? Рейнджер? Мы о тебе вспоминаем. Джеймс Бонд без лицензии на убийство! Нарушитель спокойствия. Говорят у тебя проблемы?

– О Господи! А ты-то откуда знаешь? Это что, по Си-Эн-Эн передавали?

– У нас свое радио. Какие дела, Алекс?

– Тут у нас выросло несколько сот баксов. Не хочешь наклониться и сорвать их? Чему ты смеешься?

– Ты смешно сказал. Бакс – это уже много. Один бакс – это все равно что сказать один ножницы.

– Как же у вас говорят «один доллар»?

– Так и говорят. А если наличные – «кэш». Ты хочешь дать мне работу?

– Вроде того. Примерно на неделю.

– Но у меня есть работа.

– А немного лишних «кэш» – помешают?

– Это никому еще не мешало. Ты стал такой богатый, что можешь нанять лейтенанта нью-йоркской полиции?

– Сколько ты зарабатываешь?

– Фи, Алекс! У нас в Штатах спрашивать об этом считается неприличным.

– Но я живу не в Штатах. В России.

– Тебе скажу: пять тысяч в месяц. А ты?

– Можно я промолчу?

– Ага, значит, и у вас этот вопрос считается неприличным?

– Вопрос? Нет. Боюсь, что неприличным тебе покажется ответ.

– И все-таки?

– Чуть больше двухсот.

– В день?

– В месяц.

– Ты шутишь?

– Если бы! Но тебе мы будем платить по триста в день. Плюс расходы.

– Ты разоришься.

– Платит мой клиент. Его это не разорит.

– Двести в месяц. Ты меня огорчил. А расплачивался за меня в барах в Гармише как внук Генри Форда. Почему бы тебе самому не сделать эту работу и не получить по триста в день?

– У меня нет времени. Дела тут у нас разворачиваются слишком быстро.

– Тебе важно, чтобы я за это взялась?

– Очень, Кэт. Мне больше не к кому обратиться. Может, и я когда-нибудь смогу оказать тебе услугу.

– Надеюсь, у меня не возникнет необходимости в ней.

– Как знать. Связи между нашими странами расширяются не по дням, а по часам.

– Мафиозные?

– Я об этом и говорю.

– Что за работа?

– Возьми ручку, пиши.

– Я включила запись. Диктуй.

– Гарри К. Никитин. Игорь Константинович. Натурализованный гражданин США. Адрес: Южно-Африканская Республика, Претория, Парк-лейн, двести двадцать четыре. Шеф-менеджер Северной геологоразведочной экспедиции. Пятьдесят лет. Вопросы. Семейное положение: есть ли жена, дети. Кто жена, сколько детей, возраст. Отношение к жене и детям. Пристрастия: алкоголь, наркотики, женщины, азартные игры. Этапы карьеры. Положение на работе сейчас, отношения с коллегами. Прошла информация об открытии в ЮАР крупного месторождения медно-никелевых руд. В каком состоянии работы по доразведке и подсчету запасов. В начале июля Никитин вылетел в Нью-Йорк, оттуда во Франкфурт-на-Майне, сейчас в России. Делился ли перед отъездом своими планами. Материальное положение. На его счет в московский Народный банк поступило сто двадцать четыре миллиона долларов…

Дата добавления: 2015-06-28