Книга вторая. 5 страница

16. Антиохийский предстоятель Каландион, в своих письмах к царю Зенону и константинопольскому предстоятелю Акакию, Петра называл прелюбодеем и говорил, что он в бытность свой в Александрии предал анафеме и Халкидонский Собор. Но, спустя несколько времени, сам он был осужден на заключение в Оазис; так как его подозревали в соучастии с Иллом,[30] Леонтием [31] и Пампрепием,[32] которые домогалась похитить власть у Зенона. А Петр Сукновал, бывший Антиохийским епископом до Каландиона и Стефана,[33] опять, как было сказано, получил свой престол. Он подписал Энотикон Зенона, и соборное послание, прежде всего, послал епископу александрийскому. К нему присоединился и константинопольский предстоятель Акакий; к нему же послал соборное свое послание и иерусалимский епископ Мартирий.[34] Но некоторые впоследствии отпали от общения с ним, и потому-то он всенародно предал анафеме Халкидонский Собор. Узнав об этом, Акакий Константинопольский сильно вознегодовал и послал некоторых людей произвести расследование случившегося. Но Петр, желая уверить их, будто он ничего подобного не делал, составил бумаги, в которых кое-что засвидетельствовал, что они ничего подобного не знают за Петром.

17. Этот Петр, как человек переметчивый, непостоянный и применяющийся к обстоятельствам, вовсе не держался известного образа мыслей. Он то предавал анафеме Халкидонский Собор, то говорил противное и всячески вступался за него. Этот-то Петр, наконец, написал послание константинопольскому предстоятелю Акакию. Оно от слова до слова таково: "Вышний Бог да вознаградит твой святыню за столь многие труды и беспокойства, которыми ты в течение долгого времени охранял веру св. отцов, утверждая ее непрестанным проповедованием. В ней мы последовательно находим Символ 318 св. отцов, в который крестились, и в который веруем, и который утвержден собравшимися в Константинополе 150 св. отцами. Непрестанно руководя всех, ты привел к единению святую Церковь Божью; ибо самыми сильными доказательствами убедил нас в том, что на святом и вселенском Соборе, в Халкидоне, не было допущено ничего противного, что он согласен с постановлениями св. отцов никейских и подтвердил их, - и мы, не найдя ничего нового, согласились с ним и приняли его. Однако нам сделалось известным, что некоторые монахи, по ненависти к нашему братству, довели до вашего святого слуха некоторые клеветы, не мало огорчивши вашу святыню. И во-первых - будто мы останки святого отца нашего, блаженного архиепископа Тимофея, перенесли в другое место, что противно и Богу и законам. Потом они перешли и к другой клевете, самой невероятной, которая еще злее первой. В самом деле, как мы могли предать анафеме святой Халкидонский Собор, который с верой утвердили. Но вашему боголюбию не неизвестно, от вас не утаилось, как склонен к подозрениям и легкомысленен наш народ и как любит новости наши монахи. Из них-то некоторые, соединившись с людьми злонамеренными, отступившими от Церкви, стараются увлечь за собой и мирян. Но мы, при содействии ваших молитв, против этого зла придумали средство врачевания - средство, нимало не враждебное святому Халкидонскому Собору, зная, что на нем не допущено никакого нововведения. Кроме того, для убеждения людей простых и в защиту себя, мы позаботились, чтобы тоже - самое говорили и те, которые собираются вместе с нами. Таким образом, это зло, при усиленных моих стараниях, скоро было прекращено. Уведомляю также твою святыню, что монахи даже и теперь не перестают посевать плевелы: они избирают в орудие себе людей, никогда не живших ни в одном монастыре; бродят там и сям, распространяя различные толки и о нас и о мире в Христовой Церкви; и не дают нам никакой возможности действовать в святой Божьей кафолической Церкви канонически и благоприлично. Они производят то, что вверенный нам народ скорее управляет нами, чем повинуется нам, и (вообще) хотят делать то, чего не терпит Бог. Мы уверены, что ваша святыня сообщит обо всем священнейшему владыке вселенной и устроит то, что его тихость предпишет им, ради церковного мира, образец достойный и Бога и царя, дабы таким образом все успокоились.

18. Между тем, убежавший в Рим Иоанн не переставал перетолковывать преемнику Симплиция епископу Римскому, Феликсу [35] дела Петра и наконец, как говорит Захария, убедил его послать Акакию отлучение [36] за общение его с Петром. Это отлучение, как повествуется у того же Захарии, передали Акакию и некоторые из людей, проводивших монашескую жизнь в обители так называемых неусыпающих; но Акакий не принял его, так как оно было произведено неканонически. Так пишет Захария; но, мне кажется, он ничего не знал о ход сих дел, а передавал только неверные слухи. Поэтому и постараюсь изложить дело, как оно было. Когда Иоанн представил Феликсу донос на Акакия, будто он незаконно находился в общении с Петром и дозволял себе другие неканонические действия; тогда Феликс послал к Зенону епископов Виталия и Мизина с просьбой - утвердить Халкидонский Собор и изгнать Петра, как еретика, также послать к Феликсу Акакия для оправдания в обвинениях, представленных на него Иоанном, о котором мы часто упоминали.

19. Прежде чем те епископы прибыли в столицу, игумен обители, так называемых, неусыпающих, Кирилл, послал кого-то к Феликсу, укоряя его за бездействие в такое время, когда допускаются столь важные погрешности против правой веры. Феликс написал Лизину и его товарищам, чтобы они ни на что не решались прежде, чем переговорят с Кириллом и узнают от него, что им нужно делать.

20. Феликс, писал им и другие замечания, писал и Зенону как о Халкидонском Соборе, так и о гонении, которое Гонорих воздвиг в Африке,[37] отправил также послание и Акакию. Но Зенон отписал ему, что напрасно тревожат его слова Иоанна, - человека, который, дав клятву никогда и никоим образом не восходить на александрийский престол, и презрев ее, вменив ее ни во что, дозволил себе всякое святотатство; - что Петр восстановлен не без испытания, но после того, как собственноручно подписался, что принимает веру собиравшихся в Никее 318 св. отцов, которой последовал и святой Халкидонский Собор. Вот собственные слова Зенона: "Ты должен признать за несомненное, что и наше благочестие, и упомянутый святейший Петр, и все святейшие церкви принимают и чтут святейший Халкидонский Собор, который в вере согласен с Собором Никейским". В тех же деяниях находятся послания к Феликсу как от вышеупомянутого Кирилла и других архимандритов столицы, так и от епископов и клириков египетской области, - о Петре, как еретике, и его сообщниках. Между тем монахи обители неусыпающих, прибыв к Феликсу, обвинили Мизина и его товарищей в том, что до прибытия их в Византию имя Петра тайно читали в священных диптихах, а после прибытия и до сих пор провозглашают его явно, и что, таким образом, Мизин и бывшие с ним вошли в общение с Петром. Тоже, в своем послании, говорили и египтяне - как о Петре, так и об Иоанне, что он, будучи православным, рукоположен законно, а Петр только двумя подобными ему злочестивыми епископами, и что, с бегством Иоанна, православные подверглись всякого рода угнетениям, что об этом Акакий был извещен некоторыми приходившими в столицу людьми, и что он во всем содействовал Петру.

21. Эти доносы, в преувеличенном виде, представил Феликсу Симеон, посланный Кириллом, монах обители неусыпающих. Он обвинил Мизина и Виталия в общении с еретиками,[38] так как (при них) имя Петра было всенародно провозглашаемо в священных диптихах, и говорил, что еретики много людей простых ввели этим в обман, разглашая, что Петр принят в общение и римским престолом. На разные вопросы Симеон отвечал, что бывшие с Мизином не хотели входить в сношения ни с одним из православных, не дозволяли, чтобы последние подавали им какие-нибудь грамоты, и не производили никакого следствия о том, что было дерзко допущено против правой веры. Приведен был и пресвитер Сильван, находившийся при Мизине и Виталии в Константинополе, и подтвердил слова монахов; было также прочитано послание Акакия к Симплицию, в котором сказано, что Петр давно отлучен и стал сыном ночи. По этим причинам Мизин и Виталий были лишены священства и отлучены от святого общения, о чем приговор всего собора состоялся слово в слово такой: "Петра, как еретика, давно осужденного определением священной кафедры, отлученного и преданного анафеме, церковь римская не принимает. Да если бы он и не был виновен ни в чем другом, все не мог бы управлять православными даже потому, что получил рукоположение от еретиков". К этому было присоединено и следующее: "из самого дела видно, что Акакий Константинопольский заслуживает величайшую укоризну; так как в письме к Симплицию, назвав Петра еретиком, он не объявил об этом царю; хотя должен был сделать это, если только имел расположение к Зенону. Впрочем, он гораздо более любит Зенона, чем веру ". Но обратимся к дальнейшим событиям. Акакий написал послание к египетским предстоятелям, клирикам, монахам и всему народу, пытаясь тем прекратить раскол. Об этом он писал и александрийскому епископу Петру.

22. С усилением раскола в Александрии Петр не замедлил предать анафеме - как послание Льва и деяния Халкидонского Собора, так и тех, которые не принимали сочинений Диоскора и Тимофея, и стал убеждать некоторых епископов и архимандритов - присоединится к нему. Не могши же иных склонить к этому, он весьма многих изгнал из их монастырей. Из числа их Нифалий, прибыв в столицу, рассказал обо всем Зенону, который чрезвычайно смутился и послал в Александрию одного из своих телохранителей Козьму с тем, чтобы он, ради единения в Церкви, представил Петру как можно более угроз, что, то есть Петр своей жестокостью произвел (в Церкви) великое разделение. Козьма, нимало не преуспев в выполнении своего назначения, возвратился в столицу, и только изгнанных, монахов возвратил в их жилища. Тогда император немедленно послал (в Александрию) Арсения, назначенного правителем Египта и военачальником. Прибыв в Александрию вместе с Нифалием, Арсений начал, говорить александрийцам о единении и, не могши склонить их к тому, отправил некоторых в столицу. Перед Зеноном много было толков о Халкидонском Соборе; однако же из этого ничего не вышло; потому что Зенон вовсе не был согласен с Халкидонским Собором.

23. В это время Акакий Константинопольский отошел в общий всем путь, - и епископскую его кафедру занял Фравит.[39] Он отправил к александрийскому Петру соборное послание, - и Петр, отвечал ему взаимно, говоря то же самое о деяниях Халкидонского Собора, что было выше упомянуто. Но, после четырех только месяцев епископствования, Фравит перешел отсюда, - и на его место рукоположили Евфимия.[40] Он-то уже получил соборное послание Петра к Фравиту, и анафему деяниям Халкидонского Собора, которую он нашел в этом послании, сильно встревожила его, и заставила отречься от общения с Петром. То и другое послание, т. е. Фравита к Петру, и Петра к Фравиту, сохранились: но по причине длинноты их текста, я не даю им места. Тогда как Евфимий и Петр противостали друг другу и готовились друг против друга созвать соборы, Петр скоропостижно умер, и его престол занял Афанасий.[41] Он пытался соединить разномыслящих, но не мог, потому что партии разделялись различными мнениями. После сего Афанасий отправил соборное послание к Палладию,[42] который был епископом в Антиохии после Петра и в отношении к Халкидонскому Собору поступал подобно ему. Точно так же делал и Иоанн,[43] получивший александрийский престол после Афанасия. Когда же, по смерти предстоятеля антиохийской Церкви Палладия,[44] престол его занял Флавиан, то послал в Александрию антиохийского священника Соломона - с тем, чтобы тот доставил Иоанну соборное послание и испросил у него обратно такое же для себя. После этого Иоанна александрийский престол получил другой Иоанн.[45] В таком положении находились дела до времен Анастасия, который низложил Евфимия. Я должен был предоставить все это в связи, для ясности и удобнейшего припоминания.

24. Между тем Зенон, по наущению Илла, умертвил и родственника царицы Верины Армата,[46] которого, когда он был послан Василиском против Зенона, последний подкупил дарами, и приобрел себе в нем союзника, вместо врага, а его сына Василиска в городе Никее провозгласил кесарем.[47] Но, как скоро Армат прибыл в Византию, Зенон коварно лишил его жизни, а сына его, Василиска из Кесарей произвел в священники, - и этот священник впоследствии удостоен был сана архиепископского.

25. Против Зенона восстал Теодорих,[48] родом скиф. Собрав свои войска во Фракии, он отправился в поход против Зенона и, опустошив все, что ни встречалось ему, почти до пролива Понтийского, едва не овладел столицей. Он, конечно, и овладел бы ею, если бы некоторые из самых приближенных к нему людей, будучи подкуплены,[49] не замыслили умертвить его. Узнав о злодейском замысле своих подданных, он отправился в обратный путь; но, спустя немного времени, присоединился к числу отошедших (из этой жизни) Я расскажу и то, как он умер. По обычаю варваров, перед его шатром было повешено копье. Однажды, для упражнения телесных сил; он приказал привести себе лошадь и, по привычке обходиться без конюха, сам бросился на нее. Но лошадь - неукротимая и ретивая - в то время, как Теодорих еще не успел сесть на нее верхом, став на дыбы, начала пятится назад. Тогда Теодорих, борясь с ней, и однако, не смея осадить ее уздой, чтобы не упасть, сидел на седле не твердо и, качаясь туда и сюда, наткнулся на острие копья, так, что оно вошло в него и ранило его в бок. От этого он слег в постель и через несколько дней скончался от раны.

26. После сего, поссорившись с Зеноном, хотел лишить его власти Маркиан,[50] сын Анфимия, который был правителем Рима, родственником Льва, царствовавшего до Зенона, потому что имел в замужестве за собой младшую его дочь - Леонтию. Около дворца произошла сильная схватка и, хотя многие пали как с той, так и с другой стороны, Маркиан однако же обратил в бегство своих противников и мог бы овладеть дворцом, если бы не упустил удобного случая, отложив дело до завтра. А случай, что - птица; пока у ног, может быть, и поймаешь ее. Но лишь вырвалась из рук, улетает в воздух и смеется над своими ловцами, не думая когда-либо возвратиться к ним. Вот почему живописцы и ваятели, изображая случай, спереди покрывают его волосами, а сзади обривают голову до кожи. Этим они очень остроумно выражают, что случай удобно схватить за волосы, когда настигает нас; а находясь впереди, он решительно не уловим, потому что тогда гонящемуся не за что ухватить его. Тоже случилось, и с Маркианом. Упустив благоприятный случай, он после уже не мог возвратить его; потому что на другой день был выдан сообщниками и, оставшись один, убежал в храм св. Апостолов. Отсюда однако же извлекли его силой и сослали в Кесарию каппадокийскую. Здесь он собрал около себя несколько монахов и был обличен в намерении уйти. Посему император выслал его в Тарс Киликийский, там он был пострижен и рукоположен в пресвитеры. Это происшествие красиво описано Евстафием Сирским.

27. Тот же Евстафий пишет, что Зенон строил множество козней теще своей Верине[51] и наконец выслал ее в Киликию. Впоследствии же, когда Илл устремился к верховной власти. Верина переселилась в так называемую Папириеву крепость и там скончалась. Дела Илла весьма красноречиво описал Евстафий. Он рассказывает, как Илл избегал замыслов Зенона и как Зенон отдал Илла на смерть тому, кого поручено было умертвить самому Иллу [52] - в возмездие за неудачу в отсечения ему головы; как он, желая скрыть свои замыслы против Илла, объявил его начальником восточных войск; и как Илл, приняв к себе в дружбу Леонтия, знатного человека Марса и Пампрепия, жил в восточных областях. Потом Евстафий рассказывает о происходившем в Тарсе Киликийском провозглашении Леонтия и о том, чего достигли они своим тиранством, когда против них с войском римским [53] и чужеземным выслан был Теодорих,[54] родом гот, человек, у римлян знаменитый. Евстафий же очень искусно описал и то, что Зенон подверг некоторых людей страшной казни, за их приверженность к себе,[55] и что Теодорих, заметив устроенные Зеноном против себя козни, пошел на старейший Рим.[56] Другие же говорят, что он предпринял этот поход по совету Зенона, и одержав в битве верх над Одоакром,[57] покорил Рим под свою власть и назвал себя царем.

28. Во время царствования Зенона, рассказывает ритор Иоанн, некто Маммиан из простого ремесленника сделался человеком знатным и достиг сенаторского достоинства. Он в городском предместье Дафне, где прежде были виноградники и годные для хлебопашества земли, прямо против публичной бани, построил так называемый антифорон и поставил в нем медную статую с надписью: "Маммиан друг города"; потом в самом городе воздвиг два царских портика чрезвычайно изящной архитектуры и отделал их блестящими, полированными камнями; между портиками же, и как бы для соединения их, построил тетрапилон, величественно украсив его колоннами и медными изваяниями. Царские портики уцелели и до нас, и вместе со своим именем доныне сохраняют остатки прежних своих украшений; ибо пол в них настлан проконнесским мрамором. Впрочем, остальные части этих зданий не имеют ничего значительного. Хотя прежние развалины их недавно еще восстановлены, но это нисколько не прибавило им красоты. Что же касается до построенного Маммианом тетрапилона, то мы не находим и малейших следов его.

29. Когда Зенон, после восемнадцатилетнего царствования, умер от падучей болезни бездетным;[58] тогда брат его Лонгин, достигший высокого значения [59] (в государстве), возымел надежду получить верховную власть. Однако надежда его не исполнилась; потому что Ариадна возложила венец на Анастасия, который в то время еще не достиг сенаторского достоинства, но принадлежал к так называемой схоле силенциариев.[60] Евстафий повествует, что от начала царствования Диоклетиана до смерти Зенона и наречения царем Анастасия прошло 207 лет;[61] от единодержавия Августа 532 года и 7 месяцев;[62] от владычества Александра Македонского 832 года и около 7 месяцев;[63] от основания римского царства и от Ромула 1052 года и 7 месяцев;[64] наконец от взятия Трои 1636 лет и 7 месяцев.[65] Этот Анастасий, родом из Эпидамна, что ныне называется Диррахий, вместе с престолом Зенона получил и руку его супруги Ариадны. Первым его делом было - выпроводить на родину брата Зенона Лонгина, который был в достоинстве магистра или, как говорили в старину, начальника дворцовой стражи; потом - и многих других исавров, которые будто бы просили его об этом.[66]
30. Анастасий, как человек, расположенный к миру, решительно не хотел никаких нововведений,[67] особенно в положении церквей, и всеми мерами старался о том, чтобы святейшие церкви не были возмущаемы и чтобы все его подданные, с прекращением всяких распрей и споров за церковные ли то дела или гражданские, наслаждались глубоким миром. Халкидонский Собор в то время не был ни явно признаваем в святейших церквах, ни вовсе отвергаем, - и каждый из предстоятелей распоряжался так, как ему заблагорассудилось. Только некоторые из них весьма мужественно отстаивали, что было изложено на том Соборе, и не дозволяли ни выбросить какой-нибудь слог из его определений, ни допустить в них перемену хотя бы одной буквы, и с великой горячностью волнуясь, никак не принимали в общение тех, которые отвергали его постановления. Другие же не только не признавали Халкидонского Собора и его определений, но и предавали анафеме как самый Собор, так и томос Льва. А некоторые основывались на Энотиконе Зенона и также вели между собой распри то об одном, то о двух естествах, - те, увлекшись в обман изложением царских грамот, а эти с особенным усердием стараясь о мире; так что все церкви распались на части и их предстоятели не хотели иметь общение друг с другом. Отсюда произошло чрезвычайное множество разделений и на востоке и на западе и в Ливии: ни восточные епископы не имели единения с западными и ливийскими, ни те - взаимно с восточными. Дело дошло до величайшего беспорядка; ибо как восточные предстоятели не входили в общение между собой, так и распоряжавшиеся престолами в Европе и Ливии и не благоприятствовали ни взаимному единению, ни единению с предстоятелями вне их границ. Видя это, император Анастасий стал изгонять из церквей тех епископов, которые вводили что-либо новое, если то есть открывал, что кто-нибудь или провозглашает Халкидонский Собор вопреки местному обычаю, или предает его анафеме. Поэтому-то из столицы, как написано, он изгнал сперва Евфимия,[68] потом Македония,[69] которого место занял Тимофей,[70] а из Антиохии - Флавиана.[71]

31. О Македонии и Флавиане палестинские монахи писали к Алкисону слово в слово так: Со смерти Петра, они опять разделились между собой: Александрия, Египет и Ливия остаются при своем образе мыслей, а весь прочий Восток - также при своем; потому что западные не иначе соглашаются принять восточных в общение с собой, как если последние, предав анафеме Нестория, Евтихия и Диоскора, присоединят к этим Петра Монга и Акакия. При таком состоянии церквей, рассеянных по всему миру, число последователей Евтихия и Диоскора до крайности уменьшилось и, когда оно было готово исчезнуть с лица земли, так чтобы вовсе не существовать, - некто Ксений, по истине отчужденный от Бога, не знаю, с какой целью или по какой вражде с Флавианом, - многие говорят, будто по поводу веры, - возмутился против него и стал поносить его несторианином. Когда же Флавиан провозгласил анафему как Несторию, так и его мудрованию, Ксений, оставив Нестория, стал указывать на Диоскора, Феодора, Феодорита, Иву, Кира, Елевферия, Иоанна и других, не знаю, где и откуда собранных, из которых одни действительно остались верными учению Нестория, другие же, одумавшись, предали его анафеме и умерли в общении с Церковью. Если не предашь, говорил Ксений, анафеме всех их, как единомышленников Нестория; то ты - несторианин, хотя бы тысячу раз изрекал анафему Несторию и его мудрованию". Между тем посредством писем он убеждал сообщников Диоскора и Евтихия, соединиться с ним против Флавиана и требовать от него анафемы не самому Собору, а вышеупомянутым лицам. Флавиан долго противился и этим, и другим, к ним присоединившимся, именно - епископу второй Каппадокии Елевсину, епископу Лаодикии Сирийской, Никию и предстоятелям иных мест. Какие были причины их нерасположения к Флавиану, рассказывать не наше дело, а других. Наконец Флавиан уступил вздорчивости своих противников, думая тем успокоить их, и письменно предав анафеме означенные выше лица, отослал анафематизм к царю; потому что против него, будто против последователя учения Нестория, враги успели восстановить и императора. Ксений не удовольствовался и тем, но стал требовать от Флавиана другой анафемы самому Собору и тем, которые допускали два естества в Господе: - естество плоти и естество Божества. Когда же Флавиан не внял ему, Ксений начал снова обвинять его в ереси Нестория. По этому случаю происходило много смут, - и патриарх издал изложение веры, в котором объявил, что принимает Собор в отношении к отлучению Нестория и Евтихия, а не в отношении к определению и учению веры. Однако опять стали порицать его за то, будто он втайне держится учения Нестория, если только не предаст анафеме сам Собор и тех, которые допускали в Господе два естества - плоти и Божества. Кроме того льстивыми речами они переманили к себе исавров и, издав краткий образец веры, в котором, объявляли анафему: Собору и епископам, допускавшим во Христе двойство естеств и свойств, отказались от общения с Флавианом и Македонием и присоединились к другим, подписавшим краткое их исповедание. В тоже время требовали они письменного изложения веры и от епископа иерусалимского,[72] - и этот, изложив свое верование, отослал его к царю через самих последователей Диоскора; а они представили Анастасию то изложение веры, в котором заключалась анафема допускавшим во Христе двойство естеств. Посему иерусалимский епископ, утвердившись в той мысли, что ими сделан подлог, издал другое изложение веры без анафемы. Да и неудивительно; они часто подделывали даже книги св. отцов,[73] и немало книг Аполлинария [74] ложно надписали именем Афанасия,[75] Григория чудотворца [76] и Юлия.[77] Этими-то особенно книгами и вовлекают они многих в свое нечестие. Требовали они также письменного изложения веры и от Македония, - и Македонией изложил ее, утверждая, что знает одну только веру 318 и 150 св. отцов, и предавая анафеме Нестория, Евтихия и тех, которые допускают в учении двух сынов или двух Христов, и разделяют естества, не упоминая впрочем ни о Эфесском Соборе, низложившем Нестория, ни о Соборе Халкидонском, низложившем Евтихия. Монастыри, находившиеся в окрестностях Константинополя, вознегодовали на это и отложились от епископа Македония. Вместе с этим Ксений и Диоскор, присоединив к себе множество епископов, сделались крайне упорными в нападении на тех, которые отказывались анафематствовать Собор; так что не уступавших им до последней крайности, разными кознями подвергли ссылке. Через них-то именно сосланы были Македоний, епископ Пальты Иоанн и Флавиан. О всем этом говорится в том послании.

32. Но были и другие причины, втайне тревожившие Анастасия. В то время, когда Ариадна хотела облечь его в порфиру, управлявший архиерейской кафедрой Евфимий не прежде на это согласился, как Анастасий представил ему собственноручно написанное, страшными клятвами утвержденное удостоверение в том, что он, получив скипетр, сохранит веру в целости и не произведет никакого нововведения в святой Божьей Церкви. Это удостоверение Евфимий отдал Македонию, доверенному хранителю священных сосудов, и произвел то, что в народе стала носиться молва, будто Анастасий держится манихейского образа мыслей. Посему, как скоро Македоний взошел на епископский престол, Анастасий хотел было обратно получить свое исповедание - под тем предлогом, что унижает его власть, когда упомянутый автограф скрывают в церкви. Но Македоний весьма смело воспротивился этому и утверждал, что не предаст веры. Тогда император прибег ко всевозможным проискам, чтобы лишить его кафедры. В самом деле на суд, в качестве клеветников, приведены были дети, которые себя самих и Македония ложно обвинили в блудодеянии. Однако обнаружилось, что Македоний был оскоплен, и клеветники обратились было к другим уловкам, но наконец, по совету начальника дворцовой стражи, Келера, Македоний был тайно низложен со своего престола. Что же касается до низложения Флавиана, то прибавляют и нечто другое. Есть у нас глубокие старцы, у которых сохранилось в памяти то, что случилось с Флавианом. Они говорят, что монахи области, по имени Кинигия и те, которые жили в первой Сирской провинции, по убеждению Ксения (а Ксений был предстоятелем Иераполиса, соседственного с Антиохией, и по-гречески назывался Филоксеном), собравшись вместе, в большом смятении и беспорядке ворвались в город и стали насильно требовать от Флавиана, чтобы он предал анафеме Халкидонский Собор и томос Льва. Между тем как Флавиан отказывался от этого, а монахи с большим усилием настаивали, - городская чернь поднялась и перебила множество монахов; так что они в огромном числе нашли себе гроб в Оронте, и их трупы погребены были в волнах его. Случилось и другое происшествие, не менее важное. Монахи Кейлесирии, которая теперь зовется второй Сирией, принимая участите во Флавиане, потому что он проводил монашескую жизнь в одном монастыре, находившемся в поле, и называвшемся Тилмогнон, неожиданно явились в Антиохию с намерением защищать Флавиана; вследствие чего произошло немало зла. И так, за первое ли собрание, или за второе, или за то и другое вместе, Флавиан был изгнан и осужден на жительство в городе Петры, лежащем на самых крайних пределах Палестинских.

33. После изгнанного Флавиана, на епископский престол Антиохии взошел Север в 56м году от основания города, в месяц дие, 6 индикта текшего тогда круга; а в настоящее время, когда мы пишем это, идет 64-й год. Север был родом из Созополиса, одного писидийского города. Первоначально он обучался правоведению в Берите;[78] потом, оставив изучение законов, принял св. крещение в храме Леонтия, дивного мученика, которого с особенным усердием чтут в городе Триполисе, находящемся в приморской Финикии, - и стал проводить монашескую жизнь в одном монастыре, лежавшем между городом Газа и крепостью Маюма, где Петр Ивериец, бывший предстоятелем Газы и посланный вместе с Тимофеем Элуром в ссылку, вел тот же образ жизни и заставил много говорить о себе. И вот однажды Север вступил в состязание с Нифалием который, хотя поначалу был на его стороне, что то есть во Христе одно естество, но потом последовал Халкидонскому Собору и тем, которые проповедовали два естества в Господе нашем Иисусе Христе. Нифалий и находившиеся при нем из своего монастыря изгнали Севера со многими другими, которые держались его мыслей. Север отсюда отправился в столицу ходатайствовать как за себя, так и за тех, которые подверглись изгнанию вместе с ним, и по этому случаю, как заметил описатель его жизни, стал известен царю Анастасию. Потом он написал соборное послание, в котором определенно предал анафеме Халкидонский Собор. Об этом палестинские монахи пишут к Алкисону так: "соборное послание Тимофея, ныне епископа константинопольского, здесь в Палестине было принято, отлучение же Македония и Флавиана не принято. Не принято и соборное послание Севера: напротив те, которые принесли его сюда, справедливо подвергшись бесчестью и оскорблениям, предались бегству; потому что против них восстала вместе с монахами и городская чернь". В таком положении находилась Палестина. Что же касается до антиохийцев, то некоторые из них вдались в обман, в том числе и епископ Берита, Марин; другие, будучи только вынуждены необходимостью и насилием, согласились с соборным посланием Севера, в котором содержалась анафема как Собору Халкидонскому, так и прочим лицам, исповедовавшим два естества или свойства в Господе - плоти и божества; иные хотя и уступили необходимости, но потом опять обратились к своим убеждениям, и между ними были епископы, подчиненные Апамее; а некоторые и вовсе отказались от согласная с Севером, и в числе их были Юлиан Бострийский, Епифаний Тирский и, как говорят, некоторые другие епископы. Ныне и исавры, одумавшись, сознаются в прежнем своем заблуждении и Севера с его сообщниками предают анафеме. Некоторые же из подчиненных Северу епископов и клириков, оставив свои церкви, бежали, и в числе их - живущие здесь Юлиан Бострийский и Петр Дамасский, также и Мамма, когда он узнал самолюбие этой партии, хотя был, кажется, одним из двух Диоскоровых экзархов, которые оглашали Севера. И не много ниже: "а здешние монастыри и самый Иерусалим, да и другие многие города с их епископами касательно правой веры пребывают, слава Богу, в единомыслии. Обо всех их и о нас, святейший владыка и честнейший отец наш, моли Господа, да не впадем в искушение".

Дата добавления: 2015-06-28