Poznaс 2006 11 страница

Неудивительно, что заявление Баба раскололо Персию на два лагеря. Духовенство объявило последователей Баба еретиками и врагами ислама и за несколько лет было убито свыше двадцати тысяч первых бабидов[86]. По улицам Тегерана рекой текла кровь. Весть о новом пророке во скоростью ветра разносилась по Персии. Толстой внимательно следил за распространением бабидского движения и морально поддерживал его. Всех, кто принимал Веру Баба подвергали жестоким преследованиям. Австрийский офицер, капитан фон Гуменс, состоявший в те дни при шахском дворе, не вынеся вида творившихся на его глазах зверств, вынужден был просить отставки. "Попытайтесь представить себе, мой друг, -свидетельствует сам австриец в письме, опубликованном в газете "Soldatenfreund",- вы, в чьем сердце живы заповеди европейской нравственности, попытайтесь представить несчастных, с выколотыми глазами, которых тут же, после перенесенной пытки, потчуют собственными отрезанными ушами; чьи черепа пробивают насквозь ударами молотка; чьи зубы с нечеловеческой жестокостью вырывают руками; представьте базары, ярко освещенные пламенем свечей, воткнутых в глубокие раны несчастных жертв. Я сам видел закованного в цепи человека, которого в сопровождении военного оркестра вели по базару, и фитили свечей, догорев до живого мяса, трещали и вспыхивали в пузырящемся жиру этого живого светильника. Зачастую восточная неутомимая изобретательность по части пыток заставляла людей выдумывать нечто поистине неслыханное. Срезав кожу со ступеней жертвы, их окунали в кипящее масло, а затем, набив подковы, заставляли бежать по улице. В мрачном молчании свершалась пытка; ни крика из груди словно впавшего в забытье бабида; теперь ему предстоит бежать, однако тело не способно вынести то, что вынес дух, - и он падает. Будьте милосердны, добейте упавшего! Избавьте его от мук! Но нет! Палач взмахивает бичом, и - я видел это собственными глазами - несчастная жертва, перенесшая тысячу мучений, поднимается с земли и бежит. Но это лишь начало конца. Конец же обычно бывает таков: исколотое, искромсанное тело подвешивают к дереву вниз головой, давая возможность любому уважающему себя персиянину вволю поупражняться в меткости стрельбы по живой мишени. Я сам видел тела, пробитые сотней и более пуль» [87].

Таким образом под одобрением «истиных» служителей ислама были убиты и казнены тысячи бабидов Персии, людей миролюбивых, послушных законам своего государства, проповедущих добро и справедливость. Эти события по своему варварству и жестокости напоминают средневековую ситуацию в Европе. Что касается европейцев, то великий Бенджамин Джоуэтт из Оксфорда так отозвался об этом новом учении: "Эти события слишком значительны и слишком мало удалены от нас по времени, чтобы мы могли оценить их истинное значение. Лишь будущее раскроет их смысл". Сара Бернар уговаривала Катюля Мендеса написать пьесу на тему этой исторической трагедии [88]. Даже в конце ХХ века, в 1979 году, Аятоллы, пришедшие к власти в Иране, благословили физическое истребление миролюбивых бахаи[89]. Максим Горький в статье «Две Души» пишет о бабидах и бахаи. Их учение, призывающее любить род человеческий и советующий каждому ее последователю заниматься ремеслом, было самое прогрессивное в восточном мире, считает он, цитируя священную книгу бахаи Китаб-и-Агдас[90].

Хотя выступавший на политической арене Баб, не был ни социальным реформатором, ни тем более революционным деятелем. Его учение не содержало политических лозунгов и призывов, не выходило за рамки религиозной догматики. Баб учил о приближении новой духовной эры. Он страстно порицал лицемерие и интеллектуальное ханжество служителей Ислама. Он призывал к очищению нравов. Несмотря на это бабидское движение было жестоко подавлено. Но не прекратило свое существование. В 1852 г. Баб был расстрелян по распоряжению шаха[91]. Баб, словно тот репейный куст «татарина», цветущий малиновым цветком, описанный в Хаджи Мурате:

«...Мне вздумалось сорвать этот репей и положить его в середину букета. Я слез в канаву и, согнав впившегося в середину цветка и сладко и вяло заснувшего там мохнатого шмеля, принялся срывать цветок. Но это было очень трудно: мало того что стебель кололся со всех сторон, даже через платок, которым я завернул руку, — он был так страшно крепок, что я бился с ним минут пять, по одному разрывая волокна. Когда я, наконец, оторвал цветок, стебель уже был весь в лохмотьях, да и цветок уже не казался так свеж и красив. Кроме того, он по своей грубости и аляповатости не подходил к нежным цветам букета. Я пожалел, что напрасно погубил цветок, который был хорош в своем месте, и бросил его. «Какая, однако, энергия и сила жизни, — подумал я, вспоминая те усилия, с которыми я отрывал цветок. — Как он усиленно защищал и дорого продал свою жизнь» [92].

Не сдавались и первые бабиды, даже несмотря на столь жестокое гонение. Ученик Баба Мирза Хусейн Али (1817-1892), иранский дворянин, позже принявший имя Бахауллa (Слава Божия или Величие Бога), получил Откровение в 1853 году и только в конце апреля 1863 года впервые открыто объявил миру о своей Миссии[93] - Пророка для современного человечества.

Дата добавления: 2015-07-13