Глобальная биоэтика В.Р. Поттера

В.Р. Поттер (1911-2001) — американский ученый-биохимик, многие годы проработал в Висконсинском университете г. Мадисон сначала профессором, а затем — помощником директора лаборатории МакАрдла, занимаясь исследованием биохимических механизмов развития онкозаболеваний. В 50-е годы он одним из первых проде­монстрировал положительный терапевтический эффект комбинации ингибиторов клеточного роста и химиотерапии при лечении рака. Он — автор более 300 научных работ в области биохимии, этики науки и биоэтики, включая две фундаментальные монографии: «Биоэтика — мост в будущее» (1971) и «Глобальная биоэтика, основанная на наследии Олдо Леопольда» (1988).

В конце 60-х – начале 70-х годов Поттер предлагает концепцию биоэтики ―этики выживания человечества, призывающей к при­нятию ответственных решений в сферах охраны здоровья человека и сохранения естественной природной среды. Биоэтика видится Поттером как «мост в будущее», объединяющий объективные науч­ные знания и общечеловеческие ценности, естественные и гумани­тарные науки, теорию и практику, знание и мудрость с целью создания необходимых условий для выживания человечества.

Постепенно ученый приходит к идее глобальной биоэтики, в качестве предпосылок и оснований которой он предлагает рассмат­ривать медицинскую и экологическую этику. Став еще при жизни признанным лидером биоэтического движения, Поттер до конца своих дней не прекращает работу по совершенствованию концепции глобальной биоэтики: пишет статьи, дает интервью, ведет активную переписку с коллегами, возглавляет Международную организацию «Гло­бальная сеть биоэтики» (Global bioethics net).

Его идеи, на наш взгляд, сыграли определяющую роль в становлении биоэтики, создали необходимые метаэтические и миро­воззренческие предпосылки для артикуляции ее принципов и норм, подготовили теоретическую и методологическую почву для прак­тической реализации ее принципов и идей, способствовали форми­рованию социального института биоэтической экспертизы научных проектов.

Биоэтика — мост в будущее

В 1970 году в статье «Биоэтика — наука выживания» В.Р. Поттер предлагает понятие «биоэтика» для обозначения комплексного меж­дисциплинарного знания, цель которого — выживание человечества[430]. В следующем году выходит в свет его фундаментальная для пони­мания истоков и природы биоэтики монография «Биоэтика — мост в будущее», в которой им обозначаются основные положения, предмет, цели и задачи биоэтики[431].

В основании поттеровской концепции лежит идея о том, что выживание человеческой цивилизации невозможно без нового меж­дисциплинарного подхода к оценке науки и технологий, который смог бы интегрировать разъединенные научные миры, прежде всего, естест­веннонаучное и гуманитарное знание.

Эта концепция основывается на представлениях о современном знании как синкретическом, которое, с одной стороны, не может и далее рассматриваться изолированно от существующих биологических фактов, свидетельствующих о природном происхождении человека и его потребностей, с другой — должно быть трансформировано таким образом, чтобы объединить познавательные цели и задачи науки с общечеловеческими ценностями.

Этические ценностине должны рассматриваться вне биологи­ческих фактов, считает Поттер. Человек находится в большой зависимости от витальных биологических потребностей, он легко уязвим в мире «инженеров, технологов и политиков», забывших простую истину: «если растения высохнут и погибнут, а животные не смогут размножаться, то и человек вскоре заболеет и умрет, не сможет продолжать свой род»[432].

Поттер перечисляет разнообразные контексты, в которых реа­лизуются витальные потребности человека. Мы испытываем большую потребность в «этике земли, этике живой природы, популяционной этике, этике потребления, урбанистической этике, интернациональной этике, гериатрической этике и т.д. Проблемы, которые ими рас­сматриваются, призывают к действиям, основанным на знании цен­ностей и биологических фактов»[433].Все эти этики, подчеркивает он, включают биоэтику, ибо она предлагает некоторый архетип, схему, систему фундаментальных этических принципов и ценностей, выпол­няя функции метаэтики для интеграции многочисленных предметных областей.

Сегодня общая сумма природных инстинктов человека уже недо­статочна для того, чтобы гарантировать выживание человеческого рода в той форме, которую бы одобрил и принял каждый из живущих на земле людей. Если ранее на страже сохранения человека как биоло­гического вида стояли естественные инстинкты и законы выживания, то сегодня им на смену приходят законы и этические механизмы культурной адаптации и социального отбора. В условиях минимизации действия естественных законов природы человеку необходимы новые подходы и методы сохранения и развития индивидуальной жизни, а ученым, врачам, психологам, философам — новые концепции популя­ционного и индивидуального выживания.

Поттер, как и многие его современники, констатирует, что поли­тические и социальные решения в ХХ веке часто принимались без учета не только философских, но и биологических знаний (биологии, медицины, экологии). В 60-е годы ХХ века приобрели популярность представления о приоритете экономического роста над всеми осталь­ными сферами жизни человека (frontier economics), согласно которым природные ресурсы считались практически неограниченными, а потенциал социального и экономического прогресса достаточным для получения «больше и лучше» всего того, в чем нуждается чело­ве­чество. Однако вскоре эти взгляды были подвергнуты критике как несостоятельные с точки зрения их научной обоснованности и эффек­тивности в предотвращении экологических и социально-экономи­чес­ких кризисов.

По мнению Поттера, неудача подхода, основанного исключи­тель­но на прогнозах какой-либо одной науки (в данном случае экономики), закономерна, ибо истинные знания о природе человека и общества должны учитывать данные о природе человека, предоставляемые раз­лич­ными науками.

Решения, принимаемые человечеством на основе редукцио­нист­ского подхода, а также прогнозов, имеющих исключительно науч­ное обоснование, зачастую имеют краткосрочный характер и прак­тически не учитывают интересы и потребности будущих поколений. В качест­ве примера Поттер приводит историю широкомасштабной борьбы с малярией, предотвратившей многочисленные эпидемии и способство­вав­шей впечатляющему снижению детской смертности в Африке в 60-е годы ХХ столетия. «Спасенные» дети выросли, создали собст­венные семьи. В условиях экономической отсталости африкан­ских стран это привело к возникновению нового круга социальных проблем — необ­ходимости обеспечения «спасенного» поколения работой, жильем, одеждой, продовольствием. Другим примером может служить история с талидомидом — препаратом, обладающим седа­тивным эффек­том, применение которого беременными женщинами стало при­чиной рождения 10 000 детей с тяжелыми нарушением физического развития и последующей инвалидностью[434]. Обнару­женный терато­генный эффект талидомида стал неожиданностью для ученых-разра­ботчиков, не подозревавших, какие опасности для чело­веческого здо­ровья могут таить в себе подобные соединения.

Вывод очевиден: знания могут представлять опасность, а наука и технологии могут иметь последствия, которые трудно предвидеть, если не изменить присущий ученым и всему обществу (в лице его институтов) традиционный способ мышления.

Для выхода из кризиса человечество нуждается в экологическом и этическом холизме, в возрождении утраченного когда-то холи­сти­чес­кого взгляда на мир природы и общества, ему срочно требуется новая мудрость, которая бы являлась «знанием о том, как использовать уже имеющееся знание»: «Целью биоэтики — науки выживания — должно стать улучшение качества жизни индивида и общества в целом, она должна предложить соответствующие модели образа жизни людей в социуме, способствовать формированию новой общественной поли­тики. Эта наука должна строиться на междисциплинарном подхо­де: включать в сферу своего рассмотрения наиболее существенные эле­мен­ты биологии, а также социальных и гуманитарных наук, среди которых особое значение принадлежит философии, понимаемой как «любовь к мудрости»[435].

Начало ХХ века совпало с «кризисом метафизики», а вторая его половина — с кризисом естественных наук. Если философию и этику упрекали в их метафизичности, оторванности от жизни, то естест­венные науки и технологии — в их нежелании считаться с «нена­учными» ценностями и идеалами человека, такими как счастье, любовь, свобода, справедливость, религиозная вера.

По мнению Поттера, этика может быть более действенной, а наука — более нравственной благодаря объединению двух областей теории и практики — естественнонаучной и гуманитарной: «Если… существуют «две культуры», которые, по-видимому, не способны к диалогу, — естественные науки и гуманитарное знание, и если это является одной из причин того, что будущее представляется скорее сомни­тельным, то возможно, при помощи этой новой дисциплины (биоэтики — прим. Пустовит С.В.) нам удастся построить мост, соединяющий две культуры, — «мост в будущее»[436].

Представления о том, как бороться с «опасным знанием», ука­зывает Поттер, традиционно отражают сциентистскую позицию, согласно которой необходим постоянный прирост знаний и между­народная кооперация. Чтобы выйти из порочного круга, когда все новые и новые знания служат очередными источниками многочис­ленных опасностей, следует разделить такие понятия как опасность и непредсказуемость.

Опасность новых знаний возникает в процессе их применения, и может быть устранена при помощи более точных научных прогнозов; тогда как непредсказуемость имеет тотальное измерение и связана с определенным образом мышления, рационализацией теории и прак­тики, а также бездействием, отсутствием каких-либо особенных шагов для того, чтобы изменить эту ситуацию.

В основании непредсказуемости лежит фактор случайности, являющийся важным моментом не только биологической, но и куль­турной эволюции. Соединение порядка и случайности происходит ежедневно в жизни каждого человека, создающего свой образ жизни, свой собственный порядок и правила, что очень ценно для вида в целом, ввиду уникальности каждой человеческой личности. В силу непохожести людей и индивидуально приобретенных привычек, чело­веческий род хорошо адаптируется к окружающей среде. Однако такие же закономерности присущи и различным видам коллективной деятельности человека, обществу и универсуму. Универсум может существовать только как чередование повторяемости, случайности и упорядоченности (порядка и беспорядка). В целом человеческое пове­дение характеризуется упорядоченным беспорядком, необходи­мым для эволюции культуры[437].

Борьба с непредсказуемостью, случайностью и беспорядком воз­можна, и состоит она в том, чтобы закладывать определенные механизмы, которые могли бы направлять в необходимое русло, «канализировать», упорядочивать случайное, непредсказуемое, часто деструктивное поведение человека. Одним из таких механизмов высту­пают этические принципы и ценности, возможность общения и обсуждения этических проблем с другими людьми.

Эффективными механизмами решения глобальных проблем чело­вечества, предотвращение нежелательных для человека послед­ствий глобальных технологий, становятся публичное обсуждение этих проблем на основе имеющихся всесторонних знаний о характере технологий и биоэтическая экспертиза научных проектов (от дизайна до конечных результатов). Поттер предлагает создание специального органа, особого социального института для этих целей — междис­циплинарного Совета по вопросам будущего: «Я предлагаю создать орга­низацию, которая бы занималась предсказанием возможных по­след­­ствий, возникающих в результате практического применения новых знаний. Эта организация должна быть вне политики, быть междисциплинарной и состоять «не из посторонних», а из заин­тере­сованных людей, представляющих различные объединения, орга­низации и учреждения в области естественных и гуманитарных наук»[438]. Такой Совет, созданный для рассмотрения последствий глав­ных исследовательских программ и выработки необходимых рекомен­даций в соответствии с национальными нуждами, может стать четвер­той ветвью власти (наряду с законодательной, исполнительной и судеб­­ной). Его целью станет разработка предложений и рекомендаций законодательным органам и правительству, помощь в формировании политики государства и общества в отношении новейших технологий.

Через три года после опубликования В.Р. Поттером книги «Био­этика – мост в будущее» в США была создана первая Национальная комиссия по защите человека, субъекта биоме­ди­цинских и поведен­ческих исследований (National commission for the protection of human subjects of biomedical and behavioral research). В 70-80-х годах ХХ века в Америке и Западной Европе были созданы многочисленные эксперт­ные советы, национальные и локальные комитеты по этике, которые стали практическим воплощением поттеровской идеи о «мультидис­циплинарных советах по вопросам будущего».

Холистический, биоэтический, взгляд на мир предполагает вклю­чение в краткосрочные планы человечества также и «долго­срочных целей», среди которых: доступность образования, нравствен­ное совер­шен­ствование человека, улучшение качества индивидуаль­ной жизни, сохранение и развитие окружающей среды и собственно человеческой природы, совершенствование коммуникации между людь­ми в реше­нии глобальных проблем человечества.

Развивая идеи Просвещения, в частности политической фило­софии Т. Джефферсона, Поттер делает вывод о необходимости как можно более широкой доступности для населения естественнонаучных и гуманитарных знаний, ибо без знаний человек не может осу­ществлять свободный выбор жизненно важных для себя целей, предполагающих налаживание устойчивых, стабильных отношений с окружающей средой. Судьба мира во многом зависит от распро­странения знаний, которыми обладает относительно небольшое число людей. Знания не должны принадлежать только узкой группе специа­листов и иметь исключительно информационные, «количественные» характеристики. Рост компетентности индивидов и общества в целом, их инициатива и ответственность должны способствовать увеличению жизнеспособности и стабильности цивилизации.

Однако естественные и гуманитарные науки не выражают всего спектра человеческих ценностей, за бортом остается еще достаточно большой пласт человеческой культуры, имеющей вненаучное проис­хождение и измерение, — это религия.

Через все работы Поттера красной нитью проходит тема диалога науки и религии. Так, в книге «Биоэтика — мост в будущее» он отводит целую главу анализу взглядов П.Тейяра де Шардена —тео­лога-эволюциониста, попытавшегося синтезировать науку и христи­анский гуманизм. «Тейяр де Шарден смог реализовать нашу общую цель, — пишет Поттер, — соединить биологическое знание и тради­ци­он­ные человеческие ценности таким образом, чтобы на этой основе стремиться к осознанному будущему человечества»[439].

Идее пантеизма П. Тейяр де Шарден противопоставляет идеи диф­фе­ренцированного единства и системы духовных монад. Чело­ве­ческий индивид — это часть целого, поэтому его постоянно влечет внутренняя необъяснимая сила к творческому единению с такими же, как и он. Вместе с тем, становясь частью общего уни­вер­сума, каждое отдельное сознание не утрачивает своей инди­видуальности а, напро­тив, посредством конвергенции и универса­лиза­ции возвеличивается до Точки Омега, выступающей вершиной духов­ного и нравственного совершенства как человечества, так и каждого отдельного индивида: «…венец нашей оригинальности — не наша индивидуальность, а наша личность, а эту последнюю мы можем найти в соответствии с эво­люционной структурой мира, лишь объеди­няясь между собой. Нет духа без синтеза»[440]. Культурный прогресс, согласно Тейяру де Шарде­ну, осуществляется исходя из принци­пов персонализма и монадности.

Поттера и Тейяра де Шардена объединяет вера в посту­пательное развертывание культурной эволюции. Человек — единст­венный, кто может знать ее направление и цель. Путем соединения христианской веры и научного гуманизма он может (и должен) сделать нравственный выбор в пользу лучшего будущего.

На взгляды Поттера большое влияние оказали идеи таких био­логов как О. Леопольд, Ф.Г. Добжанский, К. Уаддингтон.

Творчество выдающегося генетика Добжанского, который в 1927 году покинул Россию и впоследствии стал профессором ряда престиж­ных американских университетов, способствовало популя­риза­ции в Америке ряда идей, высказанных русскими учеными-биологами: В.И. Вернадским, Н.В. Тимофеевым-Ресовским, С.С. Чет­вериковым, С.М. Гершензоном.

Влияние Добжанского на американскую науку и интеллек­ту­альную жизнь было достаточно значимо, так как его взгляды не огра­ничивались генетикой, а затрагивали более глобальные проблемы нау­ки как социального института, природы и существования человека и человечества. В середине 50-х годов он пришел к выводу о том, что: 1) ни один биологический закон не дает надежных гарантий, что чело­ве­ческий род будет существовать и процветать; 2) человечество — един­ственный продукт эволюции, который продолжает эволюци­онировать; 3) цель коллективной человеческой мудрости — пред­ложить програм­му для дальнейшего «эволюционного развития» чело­вечества[441].

Именно знакомством Поттера с работами Добжанского можно объяснить факт созвучия его взглядов идеям ноосферного единства В.И. Вернадского: «Я убежден, что людские души являются про­дуктом культуры, а культурная эволюция — отчасти аналогом био­логической эволюции. Роль одной единственной идеи в концепции культурной эволюции может быть подобна значению молекулы ДНК в биологической эволюции. Разум человека находит общий язык с науч­ным гуманизмом, объединяется с ним, подобно тому «как когда-то гены человека были объединены в общий генофонд человеческого рода»[442].

Идеи Поттера во многом близки идеям В.И. Вернадского: челове­чество вошло в качественно новую стадию своего развития (ноосферу, по В.И. Вернадскому), в которой перестают работать классические законы биологической эволюции и вступают в силу ноосферные законы контроля и саморегуляции, основным ком­понентом которых выступает человеческая культура и научная мысль. Но в отличие от В.И. Вернадского и Ф.Г. Добжанского, которые сосредоточили свои усилия на естественнонаучных доказательствах существования «науч­ной мысли как планетарного явления», Поттер, признавая величайшую роль естественнонаучных открытий, фактов и технологий в эволюции биосферы и ноосферы, обратился за помощью к гума­нитарному знанию, к этическим механизмам и принципам. Он одним из первых «увидел» универсальную направляющую и движущую силу этики в ноосферной эволюции.

Термин «биоэтика», по мнению исследователей наследия Пот­тера, был предложен им под влиянием Конрада Уаддингтона — из­вест­ного шотландского эмбриолога и зоолога, считавшего, что каждое новое поколение человечества нуждается не в этике, как теории или особом роде философского дискурса, а в «биологической мудрости», которая определяла бы наш выбор этических правил. Он полагал, что сам по себе процесс поиска мудрости также является этическим.

Концепция биоэтики как «биологической мудрости» в после­дующих работах Поттера была трансформирована в концепцию гло­бальной биоэтики, объединяющей медицинскую и экологическую сферы человеческой деятельности.

Глобальная биоэтика и приемлемое выживание

В конце 80-х годов ХХ века В.Р. Поттер предлагает повернуть «биоэтику на 180 градусов». Он разрабатывает концепцию глобальной биоэтики как всеохватывающей и всеобъемлющей этики, цель которой — приемлемое выживание (acceptable survival) человечества[443]. При­ем­­лемое выживание — это не только биологическое выживание, но и соци­альная стабильность, устойчивое развитие общества (sustainable society), сохранение и развитие здоровой экосистемы (healthy eco­system). В основании поттеровской глобальной биоэтики лежат концепция индивидуального здоровья и экоцентрическая этика земли О. Леопольда.

Поттер вводит термин глобальная биоэтика не только для того, чтобы избежать путаницы, так как биоэтика в США стала синонимом медицинской этики, но и для того, чтобы подчеркнуть ее тотальный, всеохватывающий характер. Он призывает ученых обратить внимание на глобальные задачи, стоящие перед этикой, в которой нуждается чело­вечество; на то, что биоэтика не должна ограничиваться исклю­чительно сферой человеческих отношений, ее следует распространить на всю биосферу как целое с целью регуляции и контроля вмеша­тельства человека в область разнообразных проявлений жизни [444].

Глобальная биоэтика должна объединить две этики: медицин­скую и экологическую (Рис. 2). «Ясно, — указывает В.Р. Пот­тер, — что биоэтика должна строиться на междисциплинарной и мульти­дисциплинарной основе. Я предлагаю две области, интересы которых, казалось бы, различны, но которые нуждаются друг в друге: меди­цинская и экологическая биоэтика» [445].

С одной стороны, медицинская и экологическая этики могут выступать как самостоятельные сферы теории и практики, с другой — как дополняющие друг друга. Они не пересекаются в том смысле, что первая заинтересована, главным образом, в краткосрочных решениях: обеспечении свободы выбора индивидов в вопросах улучшения ка­чест­ва их здоровья, тогда как вторая преследует долгосрочные цели, ее интерес состоит в сохранении экосистемы, необходимой для дли­тель­ного существования человеческого рода.

Рис. 2. Становление глобальной биоэтики.

Медицинская этика Инвайронментальная этика

Медицинская биоэтика Инвайронментальная биоэтика

Биомедицинская этика Экологическая биоэтика

Глобальная биоэтика

В то же время, становясь частью глобальной биоэтики, меди­цинская и экологическая этики приобретают новые качества, так как формируется общая область проблематики и, соответственно, новые методологические подходы и механизмы решения.

По мнению Поттера, их начинает объединять принципиально иной взгляд на, казалось бы, привычные вещи. Оказывается, что главная цель медицинской этики (здоровье и качество жизни) не мо­жет быть достигнута без учета экологических факторов, разнообраз­ных влияний окружающей среды. В то же время, многие экологически важные вопросы решаются при помощи биомедицинских технологий. Одним словом, существуют однозначные параллели между защитой человеческого здоровья и защитой экосистемы. Например, контроль за выращиванием и использованием генетически модифицированных сельскохозяйственных видов имеет не только экологические цели, но и медицинские, — он направлен на снижение риска неблагоприятного воздействия на здоровье человека продуктов питания, содержащих генетически модифицированные организмы. Другим примером может служить ограничение экспоненциального роста человеческой попу­ляции при помощи медицинских технологий, ограничивающих репро­дукцию человека, включая использование гормональных и других проти­во­­зачаточных средств[446].

Цель глобальной биоэтики — приемлемое выживание. Его неже­лательными альтернативами являются: элементарное (mere), мини­мальное (miserable), идеалистическое (idealistic), безответствен­ное (irresponsible) выживание.

«Приемлемость» характеризует качественную новизну предла­гаемой Поттером концепции, которая, преодолевая недостатки выше­перечисленных подходов, предлагает холистический взгляд и содер­жательную оценку жизнедеятельности человека как существа, не только живого, разумного, чувствующего, но и ответственного за реализацию разнообразных планов бытия. Это не просто выживание человека как биологического вида, страдающего от бесконечных болезней, голода, неустроенности и бедности. Это такая форма его бытия, которая включает в себя создание условий не только для обеспечения элементарной жизнедеятельности (наличие пищи, жили­ща), но и нравственного, духовного роста личности. Современ­ный человек испытывает потребность в библиотеках, больницах, средствах коммуникации, идеалах и ценностях религии и других достижениях науки и культуры[447].

Иными словами, приемлемое выживание — это выживание на уровне, достойном устремлений и интеллектуального потенциала со­вре­­менного человека, который ощущает свою неразрывную связь с окружающим миром, природой, представляющей для него не только инструментальную, но и духовную ценность. Для достижения и сохра­нения достойного уровня жизнедеятельности люди должны не только осознать опасность глобальной экологической катастрофы и перенасе­ления планеты, но и взять на себя обязательства: по изменению своего образа жизни, мыслей, улучшению качества своего здоровья, воспи­танию молодого поколения, развитию экономики и политики, реализа­ции всего того, что отвечает целям глобальной биоэтики.

Как видим, в своей концепции В.Р. Поттер стремится гар­мо­низировать позиции антропоцентризма и экоцентризма. Но в отличие от эколога О. Леопольда, природа рассматривается им шире: не только как биот а, биологическое сообщество, куда входит и человек как ее равноправный член, но и как собственно человеческая «вторая» природа, которой также, как и «первой природе», угрожает опасность. И вместе с тем, он не противопоставляет человеческое природному; напротив, в его концепции понимание биологических фактов и биоло­гической природы человека становится необходимой частью культуры и приемлемого выживания. Многочисленные биологические факты, данные физиологии, биохимии, экологии, эволюционной теории, гене­тики указывают на тесную связь человека с природой и жизнью планеты Земля. Однако, прогресс человечества и культурная эволюция не являются само собой разумеющимися процессами, для их вос­про­изводства необходимы постоянные нравственные усилия. Призыв глобальной биоэтики можно выразить следующими словами, принад­ле­жащими Г. Йонасу: «Действуй так, чтобы последствия твоей дея­тельности были совместимы с поддержанием подлинно челове­ческой жизни на Земле»[448].

Глобальная биоэтика — это реалистическая этика, способная «смот­реть в глаза биологическим фактам». «Главное, что нам необходимо, — указывает Поттер, — это не консерватизм или либера­лизм, а реализм взглядов на природу человека и того мира, в котором мы живем»[449]. Вслед за И. Кантом, Поттер считает, что мудрость в большей степени состоит в образе действий, чем в знании, роль же последнего заключается в обосновании предписаний морали. Муд­рость биоэтики состоит в том, что, избегая чистой, оторванной от жизни, умозрительности, она стремиться стать «руко­водством к действию», предложить этические нормы для регуляции всех сфер деятельности человека[450].

Глобальная биоэтика Поттера строится на объединении прав и ответственности, на соединении маскулинного и феминного образов мира[451]. Поттер высоко оценил вклад в биоэтику психолога Кэрол Джиллиган, показавшей, что распространенные в обществе модели понимания и оценки женского поведения обусловлены стигматизацией феминного[452]. Эта стигматизация связана с тем, что женщины не похожи на мужчин; они другие, имприсущ другой, отличный от мужского, тип мировосприятия, носящий в большей степени контекс­туальный и нарративный характер, в отличие от формального и абстрактного маскулинного типа восприятия.

В современном обществе мачо-моральность, мораль мужской автономии и соперничества, мораль доминирования силы над сла­бостью, мужчины над женщиной, человека над природой, по-преж­нему выступает барьером для реализации многих идей глобальной биоэтики. И если «мужской голос» — это голос привилегированного в социальном отношении пола, голос в защиту своих социальных прав и свобод, то «женский голос» — это голос ответственности и заботы об окружающих. Женщина не только формирует и оценивает себя как личность в контексте человеческих взаимоотношений, но также, исходя из способности помочь другим. Иными словами, женщинам присущ особый, отличный от мужского, другой « моральный язык». Для них, в большей степени, характерна концентрация на нарра­тивах[453], контекстах и взаимоотношениях, нежели на связанности моральными принципами, отражающими иерархические социальные порядки[454].

Женщины, занимая все более высокое положение в социальной иерархии, получают таким образом все больше возможностей ока­зывать влияние на управление производством товаров, услуг, мораль­ных и духовных ценностей, все больше шансов «быть услышанными», отдавая «свой голос» в защиту уязвимых, слабых, социально неадап­тированных, в защиту объектов природного мира. Женщины, полу­чившие право распоряжаться своим собственным телом и репро­дуктивными функциями, могут своими решениями способ­ст­вовать укреплению индивидуальной ответственности за демогра­фические процессы и сохранение здоровой экосистемы. Поэтому достижение главных приоритетов глобальной биоэтики — здоровья человека, сохранение экосистем и ограничение прироста населения невозможно, в частности, без гарантий обеспечения прав женщины.

Глобальная биоэтика рождается из тревоги и критической озабоченности, связанных с беспрецедентным научно-технологи­чес­ким прогрессом. Она, в первую очередь, выполняет функции этики предостережения, так как в ее основе лежит страх человека перед безобразным, потерей собственного образа, разрушением самих основ жизни. Ее основная задача — контроль за использованием знаний, тем джинном, которого взрастило и освободило естествознание ХХ века. Чувство страха способствует переоценке имеющихся ценностей, а имманентная ответственность индивида за будущее делает это чувство источником долженствования, моральным актом.

Но может ли быть страх ценностью и основанием всех других ценностей? По мнению немецкого социолога Ульриха Бека, безраз­дельному господству страха как социально-культурного и психоло­гического феномена, пронизывающего всю историю человечества, приходит конец. Мы являемся свидетелями зарождения нового общества эпохи постмодерна — общества риска [455].

Желание рисковать не просто дополняет чувство страха, но и является способностью, сопоставимой с такими базовыми для чело­века характеристиками как, например, свобода или рациональ­ность. По-видимому, жизнь, лишенная риска, была бы невозможна: страх и риск позволяли человеку, преодолевая многие опасности, выполнять свое предназначение. Однако в современном контексте риск приобре­тает еще и другой, дополнительный смысл — глобальный риск утраты биологических основ существования Homo cultura. «Разуме­ется, — пишет У. Бек, — риски не изобретение нового вре­мени. Кто, как Колумб, пускался в путь, чтобы открывать новые страны и части света, тот мирился с неизбежностью риска. Но это был личный риск, а не глобальная угроза для всего человечества, которая возникает при расщеплении атомного ядра или складировании ядерных отходов. Слово «риск» в те времена имело оттенок мужества, приключения, а не возможное самоуничтожение жизни на Земле»[456].

Нам представляется, что в современном мире на смену чувству страха должно приходить чувство предосторожности, чувство осоз­нанного риска, основанное не на своеволии и своевластии индивидов или сообществ, а на изучении рисков, на понимании природы ошибок и случайностей, наполняющих нашу жизнь, и умении предвидеть и минимизировать их неблагоприятное воздействие на нас.

Глубинная и экуменическая биоэтика

Многие американские ученые — биологи и экологи, такие как Дж. Платт, Р. Карсон, Л. Мумфорд, Е. Одум, П. Эрлих, Б. Калликот и другие, подобно Поттеру, в своих трудах разрабатывали идеи этики выживания человечества и сохранения окружающей среды. Однако, в отличие от них, Поттер не рассматривал природу как ноумен[457], обла­да­ющий внутренней ценностью, безотносительно к целям развития человеческой цивилизации. Критикуя взгляды одного из них — Б. Кал­ликота[458] и его идею метафизической внутренней ценности при­роды, он пишет: «Вопрос не в том, обладают ли прерии Айовы внутренней ценностью, а в том, что дает эта вера для длительной устойчивости и устойчивого сельского хозяйства»[459].

В конце 90-х годов Поттер, воодушевленный исследованиями «глубинных экологов»[460], расширяет концепцию глобальной биоэтики, включая в нее идеи глубинной экоэтики[461]. Он обнаруживает, что их идеи достаточно близки его собственным. «Попытка, предпринятая авторами, — подчеркивает он, — прекрасное дополнение к сущест­вующему сегодня стремлению развивать идеи глобальной биоэтики, имеющей дело и с медицинскими дилеммами в том числе»[462]. В свою очередь, по мнению Поттера, глобальная биоэтика, отвечающая на вопрос: «Какого рода общество «лучше» для поддержания отдельных экосистем?», должна стать важным и необходимым компонентом глубинной экологии.

Глубинная и глобальная биоэтика (deep and global bioethics) центрирована на индивидуальном образе жизни. Ее задача — раз­работать и предложить современному человеку такие его модели, которые были бы «приемлемы для демократических обществ» третье­го тысячелетия и совместимы с «устойчивой биосферой»[463].

«Глубинный» подход к решению биоэтических проблем заключа­ется в синтезе секулярных идей, эволюционизма и религи­озного эку­ме­низма, интуитивистски ориентированной моральной философии и практических усилий по созданию необходимых условий для длитель­ного выживания человеческих индивидов в цивили­зованном обществе.

Глубинная биоэтика достаточно «социальна» и базируется на таких приоритетах социального развития как здоровье, образование и трудовая занятость членов общества.

В то же время, она расширяется от задачи простого создания картин объективного мира (прикладная этика) до исследования струк­тур сознания, ментальных конструкций самого субъекта, которые и обеспечивают возможность создания самих картин (мировоззрение). Ее идеи свидетельствуют о существовании коррелятов разнообразных уровней нашего сознания и наших нравственных императивов и целей, которые проявляются в ежедневном поведении, культуре, социуме. Это означает, что выполнение наших чувств и мыслей происходит постоянно в материи особого рода. Изменяя себя, свое сознание, мы изменяем реальность, и, напротив, неизвлеченные смыслы, предложен­ные нам жизнью, и недоделанные дела неизбежно повторяются и порождают зло.

Высокую оценку Поттера получает книга немецкого теолога Ган­са Кюнга «Глобальная ответственность: в поисках новой все­мирной этики»[464] (1991). В качестве предпосылки и основания между­народ­ного мира и гармонии, глобального выживания, Кюнг рассмат­ривает межрелигиозный экуменизм и «базовую этику», основанную на «мини­мальном базовом консенсусе»[465].

Позднее в 1993 году Парламентом религий мира принимается «Декларация о глобальной этике», во многом основанная на идеях Кюнга. Главное требование Декларации состоит в том, чтобы «с каждым человеческим существом обращаться по-человечески, в согласии с неотчуждаемым и неприкосновенным достоинством всех человеческих существ». В Декларации данный принцип дополняется рядом других требований: ненасилия и уважения жизни, солидарности и справедливого экономического порядка, терпимости и правдивости, равных прав и сотрудничества между мужчинами и женщинами.

Идея Кюнга о необходимости разработки всемирной этики, осно­ван­ной на межрелигиозном экуменизме, находит поддержку у Пот­тера[466]. Согласно Кюнгу, стратегия морального возрождения должна быть нацелена на формулировку глобально значимых и глобально приемлемых нормативных стандартов. Единый мир имеет шанс выжить только в том случае, если в нем не останется места для анта­гонизма различных этических систем. Поэтому межрелигиозный экуме­низм выступает важнейшей предпосылкой мира и выживания человечества: мир во всем мире невозможен без мира между рели­гиями. Единый мир нуждается в единой «базовой этике». Если этика по своей природе имеет глобальное, универсальное измерение, то она призвана служить всем и не может делиться на отдельные этики тех или иных религий.

Тема религиозного, культурного, экологического экуменизма сопряжена с неклассической постановкой проблем гуманизма, нравст­венности и свободы[467]. В этой связи Надежда Маньковская указывает: «Быть может, наиболее существенным философским отличием пост­мо­дернизма является переход с позиций классического антропо­цент­ри­ческого гуманизма на платформу современного универсального гуманизма, чье экологическое измерение обнимает все живое — чело­ве­чество, природу, космос, вселенную…».

В то же время, по мнению ученика и соратника Поттера амери­канского биолога Джеральда Лойера[468], мировоззренческая позиция самого Поттера может быть охарактеризована как деистическая [469]. Истоками американского деизма являются протестантизм и поли­тическая философия основателей американской демократии Томаса Пейна и Томаса Джефферсона, которая легла в основу концепции «гражданской религии» и Декларации о независимости США (1776). Эта концепция базируется на признании естественных прав и свобод человека и идее гражданского общества, выступающих воплощением «законов природы и ее Творца»[470]. В деизме происходит синтез, соеди­нение понятий «природы» и «Бога», природного и сакрального, естест­венного и божественного.

Обращаясь к Декларации о независимости США, Поттер ука­зы­вает: «Так, ее первый параграф декларирует стремление тринад­цати британских колоний образовать новое государство и «занять само­стоятельное и равное место среди держав мира, на которое он (народ) имеет право по законам природы и ее Творца» [471]. Видные амери­канские политические деятели, основатели США[472], приравняли при­род­ного Бога к Творцу, что в дальнейшем позволило рассматривать его в качестве источника власти. Они провозгласили тезис, не тре­бующий доказательств: «все люди (sic) созданы равными и наделены Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью»[473].

По мнению Поттера, Бог-Творец, о котором идет речь в Декла­рации, представляет собой своеобразный вариант естественной рели­гии и не должен отождествляться с христианским Богом или Богом Авраама.

Деизм не является религией в традиционном понимании этого слова, так как он не признает сверхъестественного объяснения проис­хождения мира и могущества Бога. В данном случае Бог — не высший авторитет, он — воплощение того, что человек знает и о чем забо­тится, а Иисус — не богочеловек, а историческая личность (человек, который когда-то жил, был философом и учителем и умер в борьбе за истину, как Сократ). Деизм принимает тот факт, что жизнь имеет каузальные, трансцендентные и духовные измерения, однако эти атрибуты могут быть познаны каждым: чтобы познать себя в Боге, необходимы лишь творческая мысль и усилие. Моральность основана на человеческих знаниях: Бог не на небесах, а на Земле.

Деистическая позиция позволила Поттеру соединить научные идеи и веру в лучшее будущее, концепцию природного и божест­венного происхождения человека, секулярные и религиозные взгляды на содержание и цели глобальной биоэтики.

Анализируя дилеммы медицинской биоэтики, связанные с подростковой беременностью, неврологическими патологиями ново­рож­денных, трансплантацией органов и тканей, эвтаназией, абортами, Поттер одним из первых в научном сообществе подвергает критике взгляды, пропагандирующие приоритет индивидуальных прав и авто­номии личности над ее обязательствами перед обществом. Он при­ходит к выводу, что идеалы правового индивидуализма, хотя и подра­зумевают социальный порядок и ценности, к которым стремится глобальная биоэтика, но все же недостаточны для того, чтобы их реализовать. Во многих странах так называемой «развитой демокра­тии», основанной на приоритете автономии и индивидуализма, само­достаточности и правового позитивизма, эти идеи привели к ряду антисоциальных результатов, среди которых — рост мирового капи­тала за счет ухудшения качества окружающей среды, увели­чиваю­щийся разрыв между бедными и богатыми, перенаселение, истощение природных ресурсов.

Вывод очевиден: демократические идеалы «автономии» и «прав личности» не являются единственными и достаточными в качестве ценностных ориентиров для глубинной и глобальной биоэтики и должны быть дополнены «ответственностью» врачей, пациентов, роди­телей, отдельных индивидов перед обществом не только за меди­цинские решения, но и за тотальную биологическую реальность[474].

Построение приемлемого общества, согласно Поттеру, возможно только в соответствии с «коммунитаристской повесткой дня», требу­ющей восстановления приоритета социальных добродетелей и инте­ресов и, более того, — социальной ответственности, способ­ству­ющей международному сотрудничеству. В то же время, оценка соци­ального блага должна исходить из принципов уважения чело­веческого достоинства, справедливости и толерантности.

Проведенный нами философский анализ позволяет выделить несколько ключевых идей глобальной биоэтики Поттера:

- будущее человечества нельзя полагать как само собой разу­меющееся — прогресс человечества не гарантирован дарви­новской эволюцией, для него необходимы сознательные усилия личности по изменению морального сознания и образа жизни; ее непрерывное нравственное и духовное развитие;

- биоэтика должна стать наукой выживания человечества, руко­водством к действию, новой мудростью о том, как исполь­зовать уже имеющиеся знания и о том, как сделать их доступными для общест­венности;

- биоэтика, будучи междисциплинарным знанием, призвана объе­динить естественные и гуманитарные науки, медицинскую и эко­ло­гическую этику, биологические факты и человеческие цен­ности;

- счастливая и продуктивная жизнь каждого отдельного чело­века и человечества в целом невозможна без выполнения обяза­тельств личности перед обществом;

- опасные тенденции и результаты применения современных технологий должны оцениваться с точки зрения биоэтики мульти­дисциплинарными экспертными группами, куда должны входить специалисты естественных, социальных и гумани­тарных наук.

И все же взгляды Поттера на природу биоэтики достаточно про­ти­воречивы. Главное противоречие состоит в том, что, признавая и развивая идеи американских природоохранников и экологов, пред­лагая в качестве предмета глобальной биоэтики достаточно широкий круг проблем и взаимоотношений человека с обществом и природным миром, он, по сути, остается на позициях антропо­центризма.

Кроме того, Поттер так и не смог предложить удовле­тво­ри­тель­ного методологического основания для: соединения парти­кулярного и универсального, практического и теоретического под­ходов, объедине­ния медицинской и экологической этики. Может быть поэтому, в своих последних статьях Поттер рассматривает биоэтику как опреде­ленного рода утопию [475].

Поттеровская биоэтика, с одной стороны, ориентирована на практические цели — решение проблем перенаселения планеты, улуч­шения здоровья человеческой популяции. C другой — она недоста­точно структурирована для того, чтобы выполнять прикладные функции, ее этические принципы недостаточно артикулированы и систе­матизированы. Она представляет собой скорее метаэтику и миро­воззренческую позицию, чем структурированную нормативную этику.

***

В самой Америке поттеровская идея объединения медицинской и экологической этики в виде глобальной биоэтики оказалась невостребованной, а термин «биоэтика» стал употреб­ляться как синоним медицинской этики. Этот факт можно объяснить, во-первых, существованием достаточно влиятельной и богатой тра­ди­циями аме­риканской школы инвайронментальной этики[476] как самостоятельного и самодостаточного направления; во-вторых, гос­подством прагма­тиз­ма, присущего американской куль­туре. В результате инвайронмен­тальная этика «пошла своим путем», не при­бегая к наработкам специалистов по медицинской этике. А прагма­тически ориентиро­ванная медицинская этика сосредоточилась на соб­ст­венных пробле­мах. Как следствие, в американском социокуль­турном прост­ранстве нашла свое развитие преимущественно прагма­тическая версия био­этики — биомедицинская этика, ставшая предметом и на­прав­лением работы целого ряда крупных научных центров: Центра био­этики при Джорджтаунском университете, Института Кеннеди и др.

Дата добавления: 2015-07-13