Путевка на неделю на озеро Адриана, Монтана (во­семь ночей) — мистер и доктор Грей 3 страница

Зал пустой. Его освещают лишь три подвесные лампы над баром. Но дверь в кабинет приоткрыта, и я слышу, как Кристиан разговаривает по телефону.

— Я не понимаю, почему ты звонишь в такой поздний час. Мне нечего тебе сказать. Ну, впрочем, ответь мне ты... Тебе не надо было передавать письмо.

Я неподвижно стою возле двери и, сгорая от стыда, подслушиваю. С кем это он говорит?

— Нет, ты послушай. Я просил тебя, а теперь приказы­ваю. Оставь ее в покое. У вас с ней нет ничего общего. Понятно?

Он говорит сердито и агрессивно. Я хочу постучать в дверь, но не решаюсь.

— Я знаю. Но я серьезно говорю, Элена. Оставь ее в покое, мать твою. Или мне нужно повторять это несколь­ко раз? Слышишь меня?.. Ладно. Спокойной ночи. — Он швыряет телефон на стол.

Ох, черт! Я робко стучусь в дверь.

Что? — рычит он, и мне хочется убежать и спря­таться.

Он сидит за столом, уронив голову на руки. Поднимает голову, и суровое выражение лица сразу смягчается, когда

OH пилит меня. В глазах читается настороженность и та-• II ужасная усталость, что у меня сжимается сердце.

Он озадаченно моргает и обводит меня взглядом с го-Ювы до ног. Я явилась в его майке.

— Тебе больше подходят атлас или шелк, Анастейша, — пi\ гит он. — Но даже в моей майке ты прелестна.

Ах, какой неожиданный комплимент.

— Я соскучилась без тебя. Пойдем спать.

Он медленно встает со стула, все еще одетый в белую рубашку и костюмные брюки. Теперь его глаза сияют и полны обещания... хотя в них видна и грусть. Он стоит передо мной, устремив на меня пронзительный взгляд, но КО мне не прикасается.

— Знаешь ли ты, что ты значишь для меня? — спра­шивает он. — Если по моей вине с тобой что-нибудь слу­чится.

Его голос обрывается, на лице — болезненная гримаса. Он выглядит таким беззащитным, он боится за меня...

— Ничего со мной не случится. — заверяю я его ласко­вым голосом и глажу его по лицу, провожу пальцами по щетине на щеке. Она неожиданно мягкая на ощупь. — Как быстро у тебя растет борода, — шепчу я, не в силах убрать из своего голоса восхищение этим красивым, ис­порченным мужчиной, который стоит передо мной.

Я провожу пальцем но контуру его нижней губы, потом веду пальцы вниз по его горлу, к полустертой красной черте у основания его шеи. Он глядит на меня сверху с приоткрытыми i-убами и все еще не дотрагивается до ме­ня. Я веду пальцем по этой черте, он закрывает глаза. Его спокойное дыхание делается неровным. Мои пальцы за­мирают у бортика рубашки, и я берусь за ближайшую за­стегнутую пуговицу.

— Я не буду дотрагиваться до тебя. Только сниму с тебя рубашку, — шепчу я.

Его глаза широко раскрылись и глядят на меня с трево­гой. Но он не шевелится и не останавливает меня. Я очень медленно расстегиваю пуговицу, держа ткань подальше от его кожи, потом неторопливо перехожу к следующей и повторяю весь процесс — тщательно и сосредоточенно.

Я не хочу дотрагиваться до него. Вернее, хочу, но не дотрагиваюсь... После четвертой пуговицы вновь появ­ляется красная линия, и я поднимаю лицо и робко улы­баюсь.

— Вот и разрешенная территория. — Я провожу паль­цами по линии и расстегиваю последнюю пуговицу. Рас­пахиваю полы рубаижи, перехожу к манжетам, поочеред­но вынимаю запонки из черного отшлифованного камня.

— Можно я сниму с тебя рубашку? — тихо спрашиваю я. Он кивает; я поднимаю руки и стаскиваю рубашку с его

плеч. Он вытаскивает руки из рукавов и вот уже стоит пе­редо мной голый до пояса. Избавленный от рубашки, он, кажется, восстановил душевное равновесие и лукаво улы­бается.

—Теперь займемся брюками, мисс Стил? — спраши­вает он, поднимая брови.

—В спальне. Я хочу, чтобы ты лег в постель.

—Неужели? Мисс Стил, вы ненасытная особа.

—Интересно, почему? — Я хватаю его за руку, вытас­киваю из кабинета и веду в спальню. Там прохладно.

—Ты открывала балконную дверь? — спрашивает он, нахмурив брови, когда мы входим.

—Нет. — Я не помню этого. Помню только, как я об­вела взглядом комнату, когда проснулась. Тогда дверь была закрыта.

О черт! Кровь отхлынула от моего лица; разинув рот, я гляжу на Кристиана.

—Что? — отрывисто спрашивает он.

—Когда я проснулась, здесь кто-то был, — шепчу я. — Только тогда я решила, что мне почудилось.

—Что? — На его лице отражается ужас. Он бросается к балконной двери, выглядывает из нее, потом возвраща­ется в комнату и запирает за собой дверь. — Точно? Кто?..

—Женщина, кажется... Было темно. И я только что проснулась.

Одевайся, — рычит он. — Немедленно!

— Моя одежда вся наверху, — жалобно сообщаю я. Он выдвигает ящик комода и выуживает из него спор­тивные штаны.

— Вот, надевай. — Штаны велики, но сейчас с ним не поспоришь.

Он хватает майку и торопливо натягивает на себя. Хва­тает телефон и нажимает две кнопки.

— Она все-таки здесь, мать ее так, -- шипит он в трубку.

Через три секунды Тейлор и один из секьюрити вбега­ют в спальню Кристиана. Тот кратко сообщает о случив­шемся.

—Давно? — спрашивает Тейлор деловым тоном. На нем, как всегда, его куртка. Спит когда-нибудь этот че­ловек или нет?

—Минут десять назад, — бормочу я, почему-то чувст­вуя себя виноватой.

—Она знает квартиру как свои пять пальцев, — гово­рит Кристиан. — И прячется где-то здесь. Найдите ее. Сейчас я увезу Аиастейшу. Когда вернется Гейл?

—Завтра вечером, сэр.

—Пусть не возвращается, пока здесь не станет безо­пасно. Ясно? — резко говорит Кристиан.

—Да, сэр. Вы поедете в Белвью?

—Я не хочу привозить проблему своим родителям. За­бронируй мне где-нибудь номер.

—Да. Я вам позвоню.

—Мы не преувеличиваем опасность? — спрашиваю я. Кристиан сердито сверкает глазами.

—Возможно, у нее пистолет.

— Кристиан, она стояла возле кровати и могла меня застрелить, если бы хотела.

Он замирает на мгновение, вероятно, чтобы взять себя в руки. Потом зловеще ласковым голосом говорит:

— Я не готов рисковать. Тейлор, Анастейше нужна обувь.

Кристиан заходит в шкаф-купе, а я остаюсь под охра­ной секьюрити. Не помню его имя, кажется, Райан. Он смотрит поочередно то на холл, то на балконную дверь. Через пару минут возвращается Кристиан с кожаной сум­кой; на нем джинсы и блейзер в тонкую полоску. Он на­брасывает мне на плечи джинсовую куртку.

—Пойдем. — Кристиан крепко сжимает мне руку, и я почти бегу за ним через большую комнату.

—Мне не верится, что она может быть где-то здесь, — бормочу я, глядя на балконную дверь.

— Квартира большая. Ты не все еще здесь видела.

—Почему бы тебе просто не позвать ее? Скажешь, что хочешь с ней поговорить.

—Анастейша, она не в себе и, скорее всего, вооруже­на, — раздраженно отвечает он.

—Так мы просто сбегаем?

—Пока что да.

—А если она попытается застрелить Тейлора?

—Тейлор знает толк в таких делах. Он опередит ее.

— Рзй был в армии. Он научил меня стрелять. Кристиан удивленно поднимает брови и едва ли не сме­ется.

— Ты, с оружием? — недоверчиво переспрашивает он.

Да, мистер Грей, — с вызовом заявляю я. — Береги­тесь, я умею стрелять. Так что вам нужно опасаться не только ваших свихнувшихся саб.

—- Приму это к сведению, мисс Стил, — сухо отвечает он, но улыбается. Мне приятно сознавать, что я могу за­ставить его улыбнуться даже в такой напряженной си­туации.

Тейлор встречает нас в фойе и вручает мне мой малень­кий чемодан и черные кеды. Я поражена — он упаковал для меня что-то из одежды — и робко улыбаюсь ему в знак благодарности. Он тоже ободряюще улыбнулся мне. Не удержавшись, обнимаю его. Он удивляется и густо краснеет.

— Будьте осторожны, — говорю я.

— Да, мисс Стил, — смущенно бормочет он. Кристиан хмуро смотрит на меня и вопросительно на

Тейлора, а тот, чуть улыбаясь, поправляет галстук.

Сообщите, куда мне ехать, — говорит Кристиан. Тейлор лезет в карман, достает бумажник и протягива­ет Кристиану кредитную карточку.

— Возможно, она вам пригодится, когда вы приедете на место.

— Верно, — кивает Кристиан. К нам подходит Райан.

— Сойер и Рейнолдс никого не обнаружили, — докла­дывает он Тейлору.

— Проводите мистера Грея и мисс Стил до гаража, — приказывает Тейлор.

Гараж опустел. Что ж, ведь почти три часа ночи. Кри­стиан сажает меня на пассажирское кресло «Ауди R8» и кладет мой чемодан и свою сумку в багажник, располо­женный спереди. На «Ауди», стоящую рядом, страшно смотреть — все шины проколоты, кузов залит белой крас­кой. Зрелище не для слабонервных. Я радуюсь, что Кри­стиан увозит меня в другое место.

—Замена прибудет в понедельник, — бесстрастно со­общает Кристиан, садясь рядом со мной.

—Как она узнала, что это моя машина?

Он с беспокойством глядит на меня и вздыхает.

— У нее была «Ауди A3». Я покупаю такую тачку всем моим сабмиссив — это наиболее безопасная машина в своем классе.

Ага.

—Так, значит, ее нельзя считать подарком в честь окон­чания учебы.

—Анастейша. вопреки моим надеждам ты никогда не была сабмиссив, так что технически это подарок к окон­чанию колледжа. — Он трогается с парковочного отсека и мчится к выходу.

«Вопреки его надеждам. О нет...» Мое подсознание грустно качает головой. Мы все время возвращаемся к этой фразе.

—Ты все еще надеешься? — шепчу я. В салоне оживает телефон.

—Грей, — рявкает Кристиан.

—«Фермонт Олимпик». На мое имя.

—Спасибо, Тейлор. И, Тейлор, будьте осторожны. Тейлор молчит.

— Да, сэр, — спокойно говорит он потом, и Кристиан кладет трубку.

Улицы Сиэтла абсолютно пустые, и Кристиан мчится по Пятой авеню в направлении 1-5. Выехав на федераль­ную трассу, он вдавливает в пол педаль газа и берет курс на север. Он делает рывок так быстро, что меня вдавлива­ет в спинку кресла.

Я поглядываю на него. Кристиан занят своими мысля­ми и излучает смертельное спокойствие. Не отвечает на мой вопрос. Часто поглядывает в зеркало заднего вида, и я понимаю, что он проверяет, не едет ли кто-нибудь за нами. Вот почему мы оказались на 1-5. А я думала, что «Фермонт» находится в Сиэтле.

Я гляжу в окно, пытаюсь взять под контроль свой утом­ленный, перевозбужденный разум. Если она хотела меня убить, у нее были все возможности для этого в спальне.

Кристиан прерывает мои размышления.

— Нет. Я не на это надеюсь, уже не на это. Я думал, что это очевидно, — мягко говорит он.

Я гляжу на него, запахиваю плотнее его джинсовую куртку и не понимаю, откуда исходит холод, от меня или от окна.

—Я беспокоюсь, что... понимаешь... что я недостаточно...

—Более чем достаточно, Анастейша. Ради бога, что я еще должен сделать?..

«Расскажи мне о себе. Скажи мне, что ты любишь меня».

— Почему ты решил, что я уйду, когда я пошутила, что доктор Флинн рассказал мне все, что знает о тебе?

Он тяжко вздыхает, на мгновенье прикрывает глаза и очень долго не отвечает.

— Тебе трудно понять всю глубину моей порочности. И мне совсем не хочется делиться этим с тобой.

— И ты действительно подумал, что я бы ушла, если бы узнала? — Срываюсь на крик. Неужели он не понимает, что я люблю его? — Ты так плохо думаешь обо мне?

— Я знаю, что ты уйдешь, — грустно произносит он.

—Кристиан... Я думаю, что это невозможно. Я не могу представить себе жизни без тебя... — «Совершенно не могу».

—Однажды ты уже от меня уходила — я не хочу по­вторения.

—Элена сказала, что видела тебя в прошлую субботу.

—Нет, не видела. — Он хмурится.

—Ты не ездил к ней, когда я ушла?

— Нет, — раздраженно отрезает он. — Я уже сказал те­бе — и я не люблю, когда кто-то не верит моим словам. Я никуда не ездил и не ходил в минувшие выходные. Я сидел и мастерил планер, который ты мне дала. Так и провел время, — спокойно добавляет он.

У меня опять сжимается сердце. Миссис Робинсон ска­зала, что видела его.

Видела или не видела? Она солгала. Зачем?

— Вопреки уверенности Элены, я не бегаю к ней со все­ми своими проблемами. Я вообще не бегаю ни к кому. Возможно, ты заметила, я не слишком разговорчив. — Он еще крепче сжимает баранку.

— Каррик сказал мне, что ты не говорил почти два года.

—Правда? — Рот Кристиана сжимается в жесткую ли­нию.

—Я... ну... вытянула из него эту информацию. — Я сму­щенно потупилась.

— Что еще сказал тебе папочка?

— Что твоя мама была доктором, осматривавшим тебя. После того как тебя обнаружили и привезли в госпиталь.

Лицо Кристиана походит на маску.

— Он сказал, что тебе помогла игра на фортепьяно. И Миа.

При упоминании ее имени его губы расплылись в неж­ной улыбке.

— Ей было шесть месяцев, когда она появилась у нас. Я был в восторге, Элиот — не очень. Ведь ему пришлось до этого привыкать ко мне. Она была прелестна. — Меня поражает ласковая грусть в его голосе. — Теперь, конеч­но, меньше, — добавляет он, и мне приходят на ум ее ус­пешные попытки нарушить наши похотливые намерения. Я невольно смеюсь.

Кристиан удивленно косится на меня.

—Вам это кажется смешным, мисс Стил?

—Мне показалось, что она была полна решимости раз­лучить нас.

—Он невесело хмыкнул. Да, она это умеет. — Он кладет руку на мое колено и сжимает его. — Но мы не поддались, — с улыбкой добав­ляет он и снова смотрит в зеркало заднего вида. — По-моему, за нами никто не гонится. — Он сворачивает с 1-5 и возвращается в центр Сиэтла.

—Могу я спросить у тебя кое-что про Элену? — Мы стоим перед светофором.

—Попробуй, — недовольно бормочет он, но я игнори­рую его раздражение.

—Когда-то давно ты сказал мне, что она любила тебя так, как ты считал приемлемым. Как это понимать?

—Разве непонятно?

—Мне — нет.

—Я был неуправляемым. Я не выносил, когда ко мне прикасаются. И сейчас не переношу. Для четырнадцати­летнего подростка с бушующими гормонами это было трудное время. Она научила меня выпускать пар.

А-а-а.

—Миа сказала, что ты был драчуном.

—Господи, что за болтливая у меня семья? Впрочем, это ты виновата. — Мы снова стоим перед светофором, и он, прищурившись, смотрит на меня и с шутливым осуж­дением качает головой. — Ты умеешь выуживать инфор­мацию из людей.

—Миа сама рассказала мне об этом. Она беспокои­лась, что ты затеешь драку, если не выиграешь на аукцио­не мой первый танец.

—Ой, детка, тут не было никакой опасности. Я ни при каких условиях не позволил бы никому танцевать с тобой.

—Ты позволил доктору Флинну.

—Он всегда исключение из правила.

Кристиан подъезжает к отелю «Фермонт Олимпик» по красивой аллее и останавливается перед входом, возле причудливого каменного фонтана.

—Пойдем. — Он вылезает из машины и достает наш багаж. Навстречу нам бежит служащий гостиницы — не­сомненно, он удивлен нашим поздним появлением. Кри­стиан бросает ему ключи от машины.

—На имя Тейлора, — говорит он.

Парень кивает, сияя от восторга, прыгает в R8 и отъез­жает. Кристиан берет меня за руку и входит в вестибюль.

Я стою рядом с ним у стойки администратора и чувст­вую себя ужасно нелепо. Вот я нахожусь в самом пре­стижном отеле Сиэтла, одетая в мужскую джинсовую куртку, тренировочные штаны, которые мне велики, и старую майку, — рядом с элегантным греческим богом. Не удивительно, что администраторша недоуменно пере-водит взгляд с меня на Кристиана и обратно, словно у нее в мозгу не складывается уравнение. Конечно, она благо­говеет перед Кристианом, запинается и краснеет. У нее даже руки дрожат...

—- Вам нужен носильщик... для багажа, мистер Тей­лор? — спрашивает она и снова заливается краской.

— Нет, мы с миссис Тейлор сами справимся. Миссис Тейлор!.. Но я не ношу кольцо. И я незаметно

прячу руку за спину.

— Вы будете жить на одиннадцатом этаже в номере «каскад», мистер Тейлор. Наш посыльный поможет вам донести вещи.

- Все нормально, — отрезает Кристиан. — Где лифты?

Мисс Застенчивость объясняет, и Кристиан опять хва­тает меня за руку. Я быстро обвожу взглядом помпезный вестибюль с мягкими креслами. Сейчас он пуст, если не считать темноволосой женщины, которая сидит на диване и кормит своего терьера. Она улыбается нам, когда мы идем к лифтам. Так, значит, в этом отеле позволено при­езжать с домашними животными? Странно для такого роскошного заведения.

В нашем номере две спальни, гостиная, а в ней — рос­кошное фортепьяно. Зажжен камин. Этот номер больше, чем вся моя квартира.

— Ну, миссис Тейлор, не знаю, как вы, а я бы выпил чего-нибудь, — заявляет Кристиан, надежно заперев входную дверь.

В спальне он ставит мой чемодан и свою сумку на отто­манку, стоящую в изножье огромной кровати с балдахи­ном, и ведет меня в гостиную, где ярко горит огонь. Как приятно! Я грею возле камина руки, а Кристиан готовит нам выпивку.

—Арманьяк?

—Да, пожалуйста.

Через минуту он тоже подходит к огню и протягивает мне хрустальный коньячный бокал.

— Ну и денек был, а?

Я киваю и вижу в его глазах озабоченность.

—Да все нормально, — успокаиваю я его. — Как ты сам?

—Ну, прямо сейчас я хочу выпить, а потом, если ты не слишком устала, лечь с тобой в постель и раствориться в тебе.

—Все в нашей власти, мистер Тейлор. — Я робко улыба­юсь ему, а он сбрасывает с себя обувь и стаскивает носки.

—Миссис Тейлор, перестаньте прикусывать губу, — шепчет он.

Я краснею и загораживаюсь от него бокалом. Арманьяк восхитителен; он скользит, как шелковый, по глотке, ос­тавляя за собой теплый след. Когда я поднимаю глаза на Кристиана, он допивает свой бокал и смотрит на меня го­лодным взглядом.

—Анастейша, ты не перестаешь меня удивлять. После такого дня, как сегодняшний, вернее, уже вчерашний, ты не ноешь и не убегаешь прочь от меня. Ты очень сильная. Я преклоняюсь перед тобой.

—Между прочим, ты — очень веская причина для то­го, чтобы я осталась, — возражаю я. — Кристиан, я уже говорила тебе, что никуда не уйду, что бы ты ни делал. Ты ведь знаешь мои чувства к тебе.

Он кривит губы, словно сомневается в моих словах. Он морщит лоб, словно ему больно слышать мои слова. Ах, Кристиан, что мне сделать, чтобы ты поверил моим сло­вам?

«Позволь ему побить тебя», — усмехается мое подсоз­нание. Я хмуро отмахиваюсь.

—Где ты собираешься повесить мои портреты, сделан­ные Хосе? — Я пытаюсь повысить наше настроение.

—Это зависит от... — Он улыбается. Очевидно, для него эта тема более приятная.

—От чего?

—От обстоятельств, — загадочно говорит он. — Его вернисаж еще не закончился, поэтому у меня еще есть время подумать.

Я наклоняю голову набок и щурю глаза.

— Миссис. Тейлор, вы можете строго смотреть на меня сколько угодно. Я ничего не скажу, — усмехается он.

— Я могу пытками добиться от вас правды. Он поднимает брови.

— Знаешь, Анастейша, не надо обещать того, чего не сможешь выполнить.

Ого, он в этом уверен? Я ставлю мой бокал на камин­ную полку, протягиваю руку и, к удивлению Кристиана, беру его бокал и ставлю рядом с моим.

— Вот мы сейчас и проверим, — бормочу я. Храбро, осмелев от арманьяка, несомненно, я беру Кристиана за руку и тащу его в спальню. Возле кровати я останавлива­юсь. Кристиан пытается скрыть свое веселое изумление.

—Ну, мы пришли. Что ты будешь делать дальше? — с насмешкой спрашивает он вполголоса.

—Прежде всего, я тебя раздену. Завершу начатое. — Я берусь за лацканы его блейзера, стараясь не прикасать­ся к телу. Он не морщится, но все же задерживает ды­хание.

Я бережно снимаю блейзер с плеч Кристиана. Он не отрывает от меня глаз, теперь в них горит огонь, а все ве­селье исчезло без следа. Еще я вижу осторожность и... жажду? Как много всего можно прочесть в его взгляде... О чем он думает? Я кладу блейзер на оттоманку.

— Теперь снимем майку, — шепчу я и берусь за ее нижний край. Он помогает, поднимает руки и пятится назад, чтобы я быстрее стянула ее с него. Оставшись без майки, он выпрямляется и пристально глядит на меня с высоты своего роста. Сейчас на нем только джинсы, кото­рые так провокационно сползли с его бедер. Из-под них выглядывает резинка трусов-боксеров.

Мой голодный взгляд поднимается по его плоскому животу к смазанным остаткам красной линии, потом к груди. Больше всего мне сейчас хочется провести языком по растительности на его груди, наслаждаться вкусом этих упругих волос.

— Что теперь? — шепчет он. Его глаза пылают.

— Хочу поцеловать тебя вот сюда. — Я провожу паль­цем поперек его живота.

Он судорожно втягивает воздух, раскрыв губы. —- Я не останавливаю тебя. Я беру его за руку.

Тогда ложись, — мурлычу я и веду его к кровати с балдахином. Он явно удивлен. Мне приходит в голову, что, вероятно, над ним никто не доминировал после... нее. Нет, не надо заходить на ту территорию.

Откинув покрывало, он садится на край кровати и гля­дит на меня снизу вверх. Лицо серьезное, в глазах ожида­ние и настороженность. Я стою перед ним и сбрасываю сначала джинсовую куртку, потом штаны.

Он трет кончики пальцев. Видно, что ему отчаянно хо­чется меня потрогать, но он перебарывает это желание. Набрав полную грудь воздуха, я храбро берусь за майку, стаскиваю ее через голову и выпрямляюсь. Не отрывая от меня глаз, он сглатывает и восхищенно говорит:

— Ты настоящая Афродита.

Я беру в ладони его лицо и наклоняюсь, чтобы его по­целовать. Он издает низкий горловой стон.

Когда я накрываю его губы своими, он хватает меня за бедра. Не успев опомниться, я уже под ним, он раздвига­ет коленями мои ноги и вот уже лежит между ними как в колыбели. Он страстно целует меня, терзает мои губы; наши языки ударяются друг о друга. Его рука ползет от моего бедра но животу к груди, сжимает ее, мнет, восхи­тительно тянет за сосок.

Я издаю протяжный стон и невольно прижимаюсь па­хом к нему, сладостно трусь о шов ширинки и его расту­щую в эрекции плоть. Он прерывает поцелуй и глядит на меня сверху вниз с удивлением и восторгом, выдвигает вперед бедра и ударяется о мое лоно. «Да. Сюда, сюда...»

Я закрываю глаза и издаю стон. Он повторяет свой удар, но на этот раз я отвечаю ему ответным ударом и на­слаждаюсь его стоном и восторженным поцелуем. Он продолжает свою медленную, восхитительную пытку — ласкает меня, ласкает себя. И он прав: я забываю обо всем на свете. Все мои тревоги стираются из памяти. Я жи­ву только сейчас, в этот момент, рядом с Кристианом — кровь ликует в моих жилах, громко стучит в ушах, и этот стук сливается с шумом нашего дыхания. Я запускаю пальцы з его буйную шевелюру, даю волю своему жадно­му языку, который теперь соперничает в смелости с его языком. Я глажу ладонями по его рукам, по пояснице до пояса джинсов, засовываю бесстыдные, жадные руки в джинсы, побуждая его повторять желанные движения вновь и вновь — чтобы забыть обо всем на свете, кроме нас двоих.

— Ана, ты так кастрируешь меня, — шепчет он внезап­но, отодвигается от меня и быстро стягивает джинсы. По­том протягивает мне упаковку из фольги. — Ты хочешь меня, детка, и я ужасно тебя хочу. Ты знаешь, что делать.

Нетерпеливо и ловко я вскрываю фольгу и надеваю на него презерватив. Кристиан блаженно улыбается, приот­крыв рот; в его глазах туман и обещание плотских удо­вольствий. Наклонившись надо мной, он трется носом о мой нос, закрывает глаза и с замечательной медлительно­стью входит в меня.

Я хватаю его за руки и запрокидываю голову, наслаж­даясь восхитительно полным ощущением его власти. Он тихонько прикусывает зубами мой подбородок, выходит из меня и снова скользит внутрь — медленно, сладко и нежно. Его тело придавливает меня, локти и ладони ле­жат по сторонам моей головы.

—Ты заставляешь меня забыть обо всем. Ты лучшее мое лекарство, — шепчет он, медленно двигаясь, смакуя каждый дюйм моего тела.

—Пожалуйста, Кристиан, быстрее, — молю я, желая большего и немедленно.

—Ну нет, детка. Мне так нужно. — Он сладко целует меня, нежно кусает за нижнюю губу и слушает мои тихие стоны.

Я опять запускаю пальцы в его волосы и вся отдаюсь его ритму. Мое тело медленно и верно взбирается все выше и выше на плато, затем резко и стремительно падает вниз, и я вся пульсирую вокруг его плоти.

— Ох, Ана! — выдыхает он и извергается как вулкан. Мое имя звучит в его устах как благословение.

Когда я открываю глаза, свет наполняет комнату. Моя голова немного затуманена от недосыпа. Где я? Ах да, в отеле!..

—Привет, — нежно мурлычет Кристиан. Он лежит ря­дом со мной поверх одеяла, одетый. Долго ли? Он что, изучает меня? Внезапно я робею, мои щеки краснеют под его упорным взглядом.

—Привет, — бормочу я, радуясь, что лежу ничком. — Давно ты смотришь на меня?

—Я могу часами смотреть на тебя спящую, Анастейша. Но сейчас в моем распоряжении всего пять минут. — Свои слова он прерывает нежным поцелуем. — Скоро сюда приедет доктор Грин.

—Ой. — Я совсем забыла про неуместное вмешатель­ство Кристиана.

—Ты выспалась? — заботливо интересуется он. — По-моему, должна была выспаться. Ты задавала такого хра­пака.

Да уж, шуточки!

—Я не храплю, — с возмущением заявляю я.

—Не храпишь, верно. — Он усмехается. На его шее все еще виднеется слабая красная линия.

—Ты принимал душ?

—Нет. Жду тебя.

—О-о... ладно... Который час?

— Начало одиннадцатого. Я не решился разбудить тебя раньше. Пожалел.

— А ты мне говорил, что вообще не знаешь жалости. Он грустно улыбнулся, но не ответил.

— Тебя ждет завтрак — оладьи и бекон. Все, вставай, мне скучно тут одному.

Он звонко шлепает меня по заду, отчего я подпрыги­ваю, и встает с кровати.

Хм-м... Вот как Кристиан понимает нежное обращение.

Я потягиваюсь и замечаю, что у меня болит все тело. Несомненно, это результат секса, танцев и ковыляния на высоких каблуках. Я бреду в роскошную ванную комнату, перебирая в уме события предыдущего дня. Когда я выхо­жу, на мне уже надет пушистый халат — несколько таких халатов висят на медных крючках в ванной.

Лейла, девушка, похожая на меня, — вот тот образ, ко­торый выбрасывает на поверхность мой мозг; она и ее странное присутствие в спальне Кристиана. Кто ей ну­жен? Я? Кристиан? Чего она добивается? И какого хре­на она изувечила мою машину?

Кристиан сказал, что я получу другую «Луди», как все его сабы. Эта мысль мне неприятна. После того как я щедро распорядилась деньгами, которые он мне дал, мой выбор ограничен.

Я иду в большую комнату — Кристиана там нет. Нако­нец, я нахожу его в столовой. Я сажусь, радуясь обильно­му завтраку. Кристиан пьет кофе и читает воскресные га­зеты. Он уже позавтракал.

— Ешь. Сегодня тебе пригодятся все твои силы, — шу­тит он.

— Почему? Ты намерен запереть меня в ванной? Моя внутренняя богиня внезапно пробуждается под его

сладострастным взглядом.

— Мысль хорошая. Но я думал, что мы с тобой выйдем в город подышать свежим воздухом.

А это безопасно? — интересуюсь я невинным тоном, пытаясь добавить в него иронию. Впрочем, это мне плохо удается.

Лицо Кристиана суровеет, рот сжимается в скупую линию.

— Там, куда мы отправимся, да. Но вообще шутки не­уместны, — строго добавляет он и щурится.

Я краснею и перевожу взгляд на свою тарелку. Мне не­приятно получать выговор, тем более после всех событий прошедшей ночи. Я молча ем завтрак и злюсь.

Мое подсознание качает головой, осуждая меня. Кри­стиан не любит шутить, если речь идет о моей безопасно­сти, — пора бы мне это понять. Я хочу ему что-то возра­зить, но воздерживаюсь.

Ладно, я устала и раздражена после длинного вчераш­него дня и короткого сна. Почему же, ну почему он вы-глядит свежим как огурчик? Все-таки нет в жизни спра­ведливости.

Раздастся стук в дверь.

—Вероятно, это добрый доктор, — бурчит Кристиан, явно переживающий из-за моей иронии. Он встает из-за стола.

—Неужели нельзя было провести утро спокойно, без посторонних?

С тяжелым вздохом я оставляю половину своего зав­трака и иду встречать доктора Депо-Провера, или докто­ра Контрацептив.

Мы уединились в спальне. Доктор Грин смотрит на ме­ня с открытым ртом. Она одета более буднично, чем в прошлый раз. На ней бледно-розовый твинсет из каше­мира и черные штаны, а ее светлые волосы свободно па­дают на плечи.

—И вы просто перестали их принимать? Просто так? Я смущаюсь, чувствуя себя идиоткой.

—Да, — пищу я.

— Вы могли забеременеть, — сообщает она будничным тоном.

Что?! Земля уходит у меня из-под ног. Мое подсозна­ние падает на пол, его тошнит. Я подозреваю, что и меня тоже стошнит. Нет!..

— Вот, пописайте сюда. — Сегодня она страшно дело­вая — пленных не берет.

Сникнув, беру у нее маленькую пластиковую емкость и, словно под гипнозом, бреду в ванную. Нет. Нет. Нет. Это невозможно... Невозможно... Пожалуйста, не надо. Не надо!

Что будет делать Кристиан? Я бледнею. Он струсит. Нет, пожалуйста! Я шепчу молитву одними губами. Я вручаю доктору Грин баночку с мочой, и она акку­ратно опускает в нее маленькую белую палочку.

— Когда у вас пришли последние месячные?

Как мне думать о таких мелочах, когда я не могу ото­рвать взгляда от белой палочки?

— Хм, в среду? Нет, это предыдущие были тогда. По­следние пришли первого июня.

— А когда вы перестали принимать таблетки?

— В воскресенье. В прошлое воскресенье. Она выпячивает губы.

— Тогда все в порядке, — резко говорит она. — По ва­шей реакции я поняла, что неожиданная беременность для вас нежелательна. Так что принимайте медроксипро-гестерон, только непременно каждый день по одной таб­летке.

Дата добавления: 2015-07-13