Кому: Анастейша Стил 5 страница. Он качает головой, словно и сам пока не верит, что сейчас позволит мне разрисовать все свое тело

Он качает головой, словно и сам пока не верит, что сейчас позволит мне разрисовать все свое тело.

— Открой помаду, — велит он.

Ох, теперь вместо веселого Кристиана я вижу перед со­бой босса. Но мне плевать.

— Дай руку.

Я протягиваю ему свободную руку.

—Нет, руку с помадой. — Он закатывает глаза.

—Ты от досады закатил глаза?

—Угу.

—Очень грубо, мистер Грей. Я знаю людей, которые впадают в бешенство, когда кто-то при них закатывает глаза.

—И ты тоже? — спрашивает он с иронией.

Я протягиваю ему руку с помадой. Внезапно он садит­ся, и мы оказываемся нос к носу.

—Готова? — Его голос похож на нежное мурлыканье, и внутри меня все сладко сжимается. Ох!

—Да, — шепчу я.

Его близость волнует кровь, запах Кристиана смешива­ется с запахом моего лосьона. Он направляет мою руку к ' изгибу своего плеча.

— Нажимай, — на выдохе говорит он (у меня сразу становится сухо во рту) и ведет мою руку вниз, от плеча, вокруг подмышки и вниз по стороне грудной клетки.

Красная помада оставляет широкую и яркую полосу. Он останавливается внизу грудной клетки и направляет меня поперек живота. Он напрягается и глядит, казалось бы, бесстрастно, в мои глаза, но за этой бесстрастностью я чувствую его напряженность.

Свое нежелание он держит под строгим контролем; я вижу, как он стиснул зубы и щурит глаза. На середине живота он бормочет:

— И кверху по другой стороне, — и после этого отпус­кает мою руку.

Я зеркально повторяю линию, которую провела по его левому боку. Он мне доверяет. Эта мысль наполняет ме­ня ликованием, но радость умаляется тем, что теперь я могу пересчитать его боль. На его груди я вижу семь ма­леньких шрамов, белых и круглых. Мучительно больно мне видеть это ужасное, злое надругательство над его прекрасным телом. Какой негодяй мог причинить такую боль ребенку?

— Все, готово, — шепчу я, сдерживая мои эмоции.

— Нет, еще здесь, — отвечает он и своим длинным ука­зательным пальцем проводит линию у основания шеи.

Следом за ним я провожу там красную черту. Закон­чив, заглядываю в серую глубину его глаз.

— Теперь спину. — Он шевелится, я слезаю с него, и он поворачивается спиной ко мне. — Проведи линию попе­рек спины, — говорит он тихо и хрипло.

Я делаю, как велено, и красная линия пересекает его спину. Одновременно я считаю его шрамы на спине. Их девять.

Какой ужас! Невероятными усилиями я перебарываю желание поцеловать каждый шрамик и сдерживаю слезы, льющиеся из моих глаз. Кто способен на такое издева­тельство над маленьким ребенком, какой мерзавец? Го­лова Кристиана опущена, мышцы напряжены, когда я за­мыкаю круг на его теле.

— Вокруг шеи тоже? — шепчу я.

Он кивает, и я продолжаю линию шеи, чуть ниже гра­ницы волос.

— Готово, — сообщаю я.

Он выглядит так, словно надел странную жилетку те­лесного цвета с ярко-красной отделкой.

Кристиан расслабляет плечи и медленно поворачивает­ся лицом ко мне.

—Таковы границы, — спокойно сообщает он. Его глаза потемнели, зрачки расширились. От страха? От жела­ния? Мне хочется прижаться к нему, но я сдерживаюсь и с удивлением смотрю на него.

—Они меня устраивают. Но прямо сейчас я хочу на­броситься на тебя.

Он лукаво ухмыляется и протягивает ко мне руки — в знак согласия.

— Ну, мисс Стил, я весь в вашем распоряжении.

Я восторженно визжу, как ребенок, бросаюсь в его объ­ятья, опрокидываю. Он барахтается, хохочет, испытывая облегчение, что весь напряг позади. В итоге я оказываюсь под ним.

— Итак, билеты на отложенный сеанс действитель­ны, — шепчет он и жадно впивается в мои губы.

Глава 33

Я запустила пальцы в шевелюру Кристиана, мои гу­бы страстно целуют его губы, наслаждаются их жаром, мой язык блаженствует, прижимаясь к его языку. Он испытывает то же самое от близости со мной. И это счастье.

Внезапно он сажает меня, стаскивает с меня футболку и швыряет на пол.

— Я хочу чувствовать тебя, — говорит он возле моих губ, а в это время его руки расстегивают мой бюстгальтер. Одно мгновение — и я уже голая до пояса.

Он толкает меня на кровать, вдавливает в матрас; его губы и рука тянутся к моей груди. Мои пальцы крепко хватают его за волосы, когда он берет губами мой сосок и тянет за него.

Яркая молния пронзает мое тело и напрягает все мыш­цы внизу живота. Я кричу.

— Да, малышка, я хочу слышать твой голос, — говорит он, касаясь губами моей разгоряченной кожи.

Ох, как я хочу, чтобы ты вошел в меня! А он все теребит губами мой сосок, сосет, дергает, заставляя меня изви­ваться, изгибаться, звать его к себе. Я чувствую, что его страсть ко мне смешана — с чем? С поклонением. Мне кажется, он поклоняется мне.

Он дразнит меня пальцами; мой сосок твердеет и вытя­гивается от его умелых прикосновений. Его рука ловко расстегивает пуговицу на моих джинсах, потом молнию и залезает в мои трусики. И вот его пальцы уже ласкают мой клитор.

Его дыхание делается хриплым и неровным, когда его палец скользит внутрь меня. Я поднимаю бедра, толкаюсь в его ладонь. Он отвечает ласковым поглаживанием.

— О, малышка, — стонет он, с удивлением глядя мне в глаза. — Ты так промокла.

— Потому что я хочу тебя.

Его губы вновь сливаются с моими, и я ощущаю его жажду, его отчаянную потребность во мне.

Это для меня новость: так еще никогда не было, кроме того случая, когда я вернулась из Джорджии. «Мне надо знать, что у нас все в порядке. Убедиться в этом я могу лишь одним способом».

Мысль меня греет. Как приятно сознавать, что я так важна для него, что могу дать ему утешение... Он садит­ся, стаскивает с меня джинсы, а потом и трусики.

Не отрывая от меня глаз, он встает, вынимает из кар­мана блестящий конвертик и бросает его мне, затем быст­ро сбрасывает джинсы и боксерские трусы.

Я с готовностью разрываю упаковку и, когда он ложит­ся рядом, медленно надеваю резинку. Он хватает меня за руки и перекатывается на спину.

— Ты. Сверху, — приказывает он. — Я хочу тебя ви­деть.

Да!

Он сажает меня верхом, и я нерешительно подчиняюсь его рукам. Он закрывает глаза и приподнимает бедра мне навстречу, наполняет меня, растягивает. Когда он делает протяжный выдох, его рот образует круглое О.

Как приятно — обладать им, отдаваться ему.

Он держит меня за руки, и я не понимаю, то ли чтобы поддержать, то ли чтобы не позволить дотрагиваться до него, несмотря на «дорожную карту».

— С тобой так приятно, — мурлычет он.

Я опять приподнимаюсь, опьяненная властью над ним, и гляжу, как Кристиан Грей медленно выходит из меня. Он отпускает мои руки и берется за бедра, а я хватаюсь за его предплечья. Тут он резко входит в меня, вынуждая меня закричать.

— Вот так, малышка, почувствуй меня, — произносит он напряженным голосом.

Я запрокидываю голову и направляю все свое внимание на его ритмичные движения. Как хорошо они ему удаются!

Я двигаюсь — в идеальной симметрии противодействуя его ритму, — и все мои мысли и резоны куда-то улетучи­ваются. Я вся — ощущение, растворенное в океане удо­вольствия. Вверх и вниз... еще и еще... О да! Открываю глаза и, прерывисто дыша, смотрю на него сверху вниз. Он тоже глядит на меня горящими глазами.

—Моя Ана, — шепчет он.

—Да, — задыхаясь, вторю я. — Навсегда.

Он громко стонет, закрывает глаза и запрокидывает го­лову. При виде пришедшего к финишу Кристиана я тоже поспеваю за ним — громко, бурно, долго, а потом без сил падаю на него.

— Ох, малышка, — стонет он и разжимает руки.

Моя голова покоится на его груди (на запретной терри­тории), курчавые волосы щекочут мне щеку. Я вся горю, никак не могу отдышаться и с трудом перебарываю жела­ние вытянуть губы и поцеловать его кожу. Он гладит мои волосы, потом его рука скользит по моей спине, ласкает ее. Между тем его дыхание восстанавливается.

— Ты очень красивая.

Я поднимаю голову и гляжу на него. С недоверием. Он тут же хмурит брови и быстро садится. От неожиданности я чуть не падаю, лишившись опоры. Он поддерживает меня своей сильной рукой. И вот мы уже оказываемся нос к носу.

—Ты. Очень. Красивая, — повторяет он назидатель­ным тоном.

—А ты иногда бываешь удивительно милым. — Я лас­ково целую его.

Тут он выходит из меня. Я недовольно морщусь — жал­ко расставаться. Он успокаивает меня нежным поцелуем.

— Ты ведь даже не сознаешь своей привлекательности, верно?

Я краснею. Зачем он говорит об этом?

—Все те парни, которые ухаживают за тобой, — разве не убеждают тебя в этом?

—Парни? Какие парни?

—Тебе перечислить список? — хмурится Кристиан. — К примеру, фотограф. Он без ума от тебя. Еще тот парень с твоей прежней работы в магазине. Еще старший брат твоей подруги. Да и твой босс, — с горечью добавляет он.

—Ой, Кристиан, это не так.

—Поверь мне. Они хотят тебя. Они хотят получить то, что принадлежит мне.

Он привлекает меня к себе. Я кладу руки ему на плечи, запускаю пальцы в его шевелюру и удивленно заглядываю в глаза.

—Ты моя, — повторяет он, сверкнув глазами.

—Да, твоя, — с улыбкой заверяю его я.

Он убрал колючки, а я блаженствую, сидя на его коле­нях, голая, в ярких лучах субботнего солнца. Кто бы мог подумать? На его великолепном торсе виднеются следы красной помады. Кое-где я вижу их и на простыне. Инте­ресно, что подумает миссис Джонс...

— Граница на замке, — шучу я и смело провожу указа­тельным пальцем по красной линии, нарисованной на его плече. Он напрягается и почему-то часто моргает. — Я хо­чу заняться исследованием.

Он с сомнением качает головой.

—Квартиры?

—Нет, я имела в виду карту спрятанных сокровищ, ко­торую мы нарисовали на тебе. — Мои пальцы зудят — так мне хочется дотронуться до Кристиана.

Его брови удивленно взлетают кверху. В глазах нере­шительность. Я трусь носом об его плечо.

— Что конкретно это означает, мисс Стил?

Я провожу кончиками пальцев по его лицу.

— Просто я хочу касаться тебя всюду, где мне дозволено. Кристиан ловит мой указательный палец зубами и ле­гонько кусает.

—Ой, — протестую я, а он издает басовитый рык.

—Ладно. — Он отпускает мой палец, но в его голосе слышится беспокойство. — Подожди. — Он стаскивает резинку и бесцеремонно бросает на пол возле кровати.

—Мне не нравятся такие вещи. Пожалуй, я позову доктора Грин, чтобы она сделала тебе укол.

—Ты думаешь, что главный гинеколог Сиэтла сразу сюда примчится?

—Я умею убеждать, — бормочет он и заправляет мою прядь за ухо. — Франко замечательно потрудился над твоими волосами. Мне нравится твоя прическа.

Что-что?

— Перестань мне зубы заговаривать.

Он опять сажает меня верхом на себя. Я сижу, отки­нувшись спиной на его согнутые колени; мои ступни ле­жат по сторонам его бедер. Он опирается на локти.

— Валяй, трогай, — говорит он без всякого юмора, яв­но нервничая, но скрывая это.

Не отрывая глаз от Кристиана, я веду пальцем чуть ни­же красной линии по великолепным мышцам живота. Он морщится, и я останавливаюсь.

—Что, не надо? — шепчу я.

—Нет, все нормально. Просто здесь мне требуется... определенная перенастройка. Ко мне давным-давно ни­кто не прикасался.

—А миссис Робинсон? — неожиданно срывается с мо­их губ вопрос. Но, удивительно, мне удается убрать из го­лоса всю горечь и затаенную ненависть.

Он кивает с явным дискомфортом.

—Не хочу говорить о ней. Иначе у тебя испортится на­строение.

—Ничего, я справлюсь.

Нет, Ана. Ты вся багровеешь при одном лишь упо­минании о ней. Мое прошлое — это мое прошлое. Это факт. Я не могу ничего переменить. Я счастлив, что у тебя его нет, иначе оно довело бы меня до безумия. Я хмуро гляжу на него, но не хочу конфликта.

— До безумия? Больше, чем сейчас? — Я улыбаюсь, надеясь этим разрядить атмосферу.

Уголки его губ дергаются.

—Я без ума от тебя, — шепчет он. Мое сердце наполняется радостью.

—Позвонить доктору Флинну?

—Я не вижу в этом необходимости, — сухо отвечает он. Он выпрямляет ноги. Я опять дотрагиваюсь пальцами

до его живота и глажу его кожу. Он опять затихает.

— Мне нравится тебя трогать. — Мои пальцы скользят вниз к его пупку, потом еще ниже и ниже. Его дыхание учащается, глаза темнеют, а его плоть шевелится подо мной и оживает. Ого! Второй раунд.

—Опять? — бормочу я. Он улыбается.

—Да, мисс Стил, опять.

Какое восхитительное занятие для субботнего дня! Я стою под душем, рассеянно моюсь, стараясь не намочить рос­кошную прическу, и обдумываю последние пару часов. Кажется, Кристиан и ванильная любовь не конфликтуют друг с другом.

Сегодня он поведал мне о многом. Теперь я пытаюсь переварить всю информацию: о его бизнесе — эге, он страшно богатый, хотя и очень молодой, потрясающе!.. — о тех досье, которые он собрал на меня и на всех его по­корных брюнеток. Интересно, значит, все они хранятся в той картотеке?

Мое подсознание надувает губы и качает головой: «Не вздумай пойти туда». Я хмуро возражаю: «А если лишь одним глазком?..»

Да еще эта самая Лейла с пушкой, возможно, и где-то рядом. Проклятье, как она хорошо разбирается в музыке, ведь выбранные ею вещи до сих пор остаются на айподе у Кристиана. Но хуже Лейлы чертова педофилка миссис

Робинсон; я не могу понять ее и не хочу. Еще я не хочу, чтобы она маячила в наших отношениях как фея в золоти­стом ореоле. Кристиан прав, при мысли о ней я начинаю терять здравый смысл, так что лучше выбросить ее из го­ловы.

Я выхожу из-под душа, вытираюсь, и тут меня внезап­но настигает приступ злости.

Но кто остался бы равнодушным на моем месте? Какая нормальная, здоровая женщина могла бы сотворить такое с пятнадцатилетним мальчишкой? Насколько она усили­ла его нездоровые склонности? Я ее не понимаю. Но, ху­же того, ведь он утверждает, что она помогала ему. Как?

Я вспоминаю его шрамы, ужасные физические следы жуткого детства и пугающие напоминания о том, какие шрамы остаются в его душе. У моего милого, печального Грея. Сегодня он говорил мне такие чудесные слова. Что он без ума от меня...

Глядя на свое отражение, я вспоминаю его слова и улыбаюсь. Мое сердце полно до краев счастьем, а губы расплываются в глупой улыбке. Может, у нас что-то и получится. Но долго ли он выдержит такие отношения? Ведь, возможно, он рано или поздно захочет наказать ме­ня за то, что я выйду за какую-нибудь установленную им черту?

Моя улыбка увяла. Вот этого я как раз и не знаю. Это тень, висящая над нами. Трахаться с извращениями, да, я могу. А дальше что?

Мое подсознание тупо уставилось на меня и не находит никаких умных слов. Я возвращаюсь в спальню, чтобы одеться к выходу.

Кристиан одевается внизу и что-то там делает, сейчас я одна в спальне. Кроме платьев, в шкафу еще много нового нижнего белья. Я выбираю черный корсет-бюстье стои­мостью 540 долларов (она указана на этикетке) с сереб­ряной отделкой и очень короткие трусики. Еще чулки те­лесного цвета, тончайшие, нежные, чистый шелк. Ах, ка­кие приятные на теле, и как возбуждают...

Я протягиваю руку к платьям, когда в дверях появляется Кристиан. Ну хоть бы постучался! Он застывает на месте, смотрит на меня; в глазах появляется голодный блеск. Я густо краснею. На нем белая рубашка и черные брюки; во­рот рубашки распахнут. Там виднеется линия от помады.

—Вам нужна моя помощь, мистер Грей? Вероятно, вы явились сюда с какой-то целью, а не для того, чтобы бес­смысленно стоять, разинув рот.

—Мисс Стил, мне нравится стоять, бессмысленно ра­зинув рот, — сумрачно огрызается он и проходит в ком­нату, по-прежнему не отрывая от меня глаз. — Напом­ните мне, чтобы я послал карточку с благодарностью Кэ­ролайн Эктон.

Я хмурюсь. Это еще кто?

—Персональный продавец в «Нейман», — говорит он, предугадав мой невысказанный вопрос.

—А-а.

—Я рассеянный.

—Знаю. Что ты хочешь, Кристиан? — Я строго смотрю на него.

Он хитро ухмыляется и вытаскивает из кармана сереб­ряные шарики. От неожиданности я немею. Черт побери! Он хочет меня отшлепать? Сейчас? Почему?

—Это не то, что ты думаешь, — быстро предупреж­дает он.

—Тогда объясни, — одними губами прошу я.

—Я подумал, что ты могла бы носить их сегодня ве­чером.

Смысл этой фразы доходит до меня очень медленно.

— На приеме? — с ужасом спрашиваю я. Он кивает, его глаза темнеют.

О господи!

—И после этого ты меня отшлепаешь?

—Нет.

На миг я чувствую разочарование. Он смеется.

— А ты что, этого хочешь?

Я судорожно сглатываю, не зная, что и ответить.

— Уверяю тебя, что я больше не собираюсь прикасать­ся к тебе таким образом, даже если ты станешь умолять меня об этом.

Ого! Это новость.

— Хочешь поиграть в эту игру? — продолжает он, дер­жа на ладони шарики. — Ты всегда можешь их вытащить, если тебе надоест.

Я гляжу на него. Он выглядит этаким коварным иску­сителем — взъерошенные волосы, в темных глазах — эро­тические мысли, губы раздвинуты в сексуальной усмешке.

—Давай, — тихо соглашаюсь я. Да, да! Моя внутрен­няя богиня обрела свой голос и кричит во всю мощь.

—Молодец, хорошая девочка, — усмехается Кристи­ан. — Пойдем, я их вставлю, когда ты наденешь туфли.

— Туфли?

Я поворачиваюсь и смотрю на замшевые шпильки — серые, в тон платью, которое я выбрала. Какой шутник!..

Протянув руку, он поддерживает меня, пока я надеваю шпильки от Кристиана Лубутена. Мельком вижу их це­ну — 3295 долларов. Теперь я стала выше на пять дюй­мов, не меньше.

Он ведет меня к кровати, но не садится, а идет к един­ственному стулу в комнате. Хватает его и ставит передо мной.

— Когда я кивну, ты наклоняешься и держишься за стул. Поняла? — хрипло спрашивает он.

-Да.

— Хорошо. Теперь открой рот, — негромко приказы­вает он.

Я делаю, как он сказал, ожидая, что сейчас он положит шарики мне в рот. Нет, он кладет в него свой указатель­ный палец.

Ого!

— Соси, — велит он.

Я беру его руку и делаю, как велено («вот видишь, я могу быть послушной, когда хочу»).

Палец пахнет мылом. М-м-м... Я сосу изо всех сил. Его глаза вылезают из орбит, а изо рта вырываются пре­рывистые выдохи. Сейчас мне и смазка не требуется. Он берет шарики в рот, а я ласкаю его палец, щекочу его язы­ком. Когда он пытается вытащить палец, я сжимаю его зубами.

Он усмехается и качает головой, мол, так нельзя, и я отпускаю его палец. Он кивает, я нагибаюсь и хватаюсь за края стула. Он сдвигает в сторону мои трусы и очень мед­ленно вставляет в меня палец, медленно крутит его там, так что я ощущаю его всеми стенками. Из меня вырыва­ется непроизвольный стон.

Он вынимает палец и осторожно вставляет шарики, один за другим, заталкивая их глубоко внутрь меня. По­том поправляет трусики и целует мне попку. Проведя ла­донью по моим ногам от щиколотки до бедер, ласково це­лует верх каждого бедра, там, где заканчиваются чулки.

— У вас классные ноги, мисс Стил.

Встав сзади, он хватает меня за бедра и прижимает к себе, так что я ощущаю его эрегированный член.

— Пожалуй, я возьму тебя в такой позе, когда мы вер­немся домой. Теперь можешь выпрямиться.

Тяжелые шарики наполняют меня и тянут, у меня кру­жится голова. Не разжимая рук, Кристиан целует меня в плечо.

— Я купил вот эту штуку тебе в прошлую субботу, что -бы ты ее надела. — Он протягивает ко мне кулак и разжи­мает. На ладони лежит маленькая красная коробочка. На крышке написано «Картье». — Но ты сбежала, и у меня не было возможности передать это тебе.

Ой!

— Это мой второй шанс, — бормочет он. Его голос дрожит от какого-то неназванного чувства. Он явно нервничает.

Я нерешительно беру коробочку и открываю. В ней яр­ко сияют серьги. В каждой по четыре бриллиантика, один — внизу, а три — немного выше по вертикали. Кра­сивые, классические и простые. Такие я бы выбрала и са­ма, будь у меня возможность покупать у Картье.

— Они очень милые, — шепчу я, они мне нравятся, по­скольку как-то связаны со вторым шансом. — Спасибо.

Спиной я чувствую, что напряжение покидает Кри­стиана. Он еще раз целует меня в плечо.

—Ты выбрала это серебристое платье? — спрашивает он.

—Да. Правильно?

— Конечно. Что ж, не буду тебе мешать. — Не огляды­ваясь, он выходит из спальни.

Я вошла в параллельный мир. Молодая женщина, гля­дящая на меня из зеркала, достойна красной дорожки. Ее серебристое платье до пола и без бретелек изумительно. Может, я и сама напишу слова благодарности Кэролайн Эктон. Платье не только идеально сидит, но и выгодно подчеркивает те немногие линии, которыми я могу по­хвастаться.

Волосы мягкими волнами обрамляют лицо, льются на плечи и падают на грудь. С одной стороны головы я за­правила пряди за ухо, открыв взору окружающих серьги. Косметику свела до минимума, чтобы сохранить естест­венный вид. Теперь на очереди — карандаш для глаз, тушь для ресниц, немножко розовых румян и бледно-ро­зовая помада.

По сути, румяна мне не нужны. Я и так слегка порозо­вела от постоянного шевеления серебряных шариков. Да, сегодня вечером они послужат гарантией румянца на мо­их щеках. Тряхнув головой от дерзости эротических идей Кристиана, я наклоняюсь, беру в руки атласную накидку и серебристую сумочку. Потом иду разыскивать своего любимого мужчину.

Он в коридоре. Стоит ко мне спиной и разговаривает с Тейлором и еще тремя мужчинами. Их удивленные и вежливые улыбки говорят Кристиану о моем появлении. Он поворачивается ко мне. Я неловко переминаюсь.

Мои губы пересохли. Он выглядит потрясающе: черный смокинг, черный галстук-бабочка... С минуту Кристиан смотрит на меня с благоговением. Потом подходит ко мне и целует.

—Анастейша, ты выглядишь умопомрачительно. — Я краснею от такого комплимента, прозвучавшего при Тейлоре и других мужчинах.

—Хочешь бокал шампанского перед отъездом?

— Да, пожалуйста, — бормочу я слишком быстро. Кристиан кивает Тейлору, и тот идет в вестибюль вме­сте с тремя спутниками.

В большом зале Кристиан достает из холодильника бу­тылку шампанского.

—Это охрана? — спрашиваю я.

—Да, для персональной защиты. Они под контролем у Тейлора. Он тоже понимает в таких вещах. — Кристиан протягивает мне узкий бокал с шампанским.

—Он прямо универсал.

—Да, так и есть. — Кристиан улыбается. — Ты очень хорошо выглядишь, Анастейша. Ну, за нас. — Он подни­мает бокал и чокается со мной. У шампанского бледно-розовый цвет и удивительно приятный вкус, легкий и свежий.

—Как ты себя чувствуешь? — интересуется Кристиан, глядя на меня горящими глазами.

—Спасибо, нормально. — Я мило улыбаюсь, не более того, хотя прекрасно понимаю, что его интересуют сереб­ряные шарики.

Он ухмыляется.

—Возьми, тебе это понадобится. — Он берет с кухон­ного островка большой бархатный мешочек и протягивает мне.

—Открой его, — говорит он между глотками шампан­ского. Заинтригованная, я запускаю руку в мешочек и вытаскиваю хитроумную маскарадную маску серебряного цвета с синими перьями.

—Это ведь маскарад, — сообщает он само собой разу­меющимся тоном.

—Понятно. — Маска великолепная. По краям продета серебряная ленточка.

—Маска не скроет твои красивые глаза, Анастейша. Я робко улыбаюсь ему.

—А ты наденешь маску?

— Конечно. В маске чувствуешь себя свободнее, — до­бавляет он, подняв бровь.

Ну-ну. Кажется, будет забавно...

— Пошли. Я хочу тебе кое-что показать.

Он берет меня за руку и ведет по коридору к двери воз­ле лестницы. Открывает ее. За ней большая комната при­близительно такой же величины, что и игровая комната (вероятно, она прямо над нами). Здесь полно книг — от пола до потолка, на всех стенах. Bay, библиотека! В сере­дине комнаты большой биллиардный стол, освещенный длинным призматическим светильником в технике «тиф-фани».

— У тебя библиотека! — восторженно пискнула я.

— Да, Элиот называет ее «комнатой шариков». Как видишь сама, апартаменты у меня вместительные. Сего­дня, когда ты сказала про исследование, я сообразил, что еще не показал тебе всю квартиру. Сейчас некогда, но я решил привести тебя в эту комнату. Может, в недалеком будущем мы сыграем с тобой в бильярд, если ты умеешь.

Я усмехаюсь.

— Сыграем. — В глубине души я злорадствую. Мы с Хосе три года резались в бильярд. Хосе оказался хорошим учителем, и я мастерски играю в пул.

— Что? — заинтересованно спрашивает Кристиан. Ой! Надо контролировать мимику! Все мои эмоции

сразу отражаются на лице.

— Нет, ничего. Кристиан прищуривается.

— Что ж, может, доктор Флинн раскроет твои секреты. Ты встретишься с ним сегодня вечером.

— С этим дорогостоящим шарлатаном?

— С ним самым. Он умирает от желания побеседовать с тобой.

Кристиан держит мою руку и ласково водит пальцем по моей ладони. Мы мчимся на север в «Ауди». Я ерзаю, сладкая истома наполняет мой живот. С трудом удержи­ваюсь, чтобы не застонать, ведь за рулем сидит Тейлор без своего айпода, а рядом с ним один из нанятых секьюрити. Кажется, по фамилии Сойер.

Приглушенная, приятная боль вызвана серебряными шариками. Я праздно гадаю, долго ли я смогу ее выдер­живать без, хм, облегчения? Я кладу ногу на ногу. Вне­запно всплывает на поверхность то, что смутно беспокои­ло меня уже некоторое время.

— Где ты взял помаду? — спокойно спрашиваю я. Кристиан ухмыляется и тычет пальцем в кресло води -

теля.

— У Тейлора, — произносит он одними губами.

— А-а, — смеюсь я и тут же замолкаю — из-за шари­ков.

Я прикусываю губу. Кристиан улыбается, коварно по­блескивая глазами. Этот развратник знает, что делает.

— Расслабься, — чуть слышно говорит он. — А если те­бе невмоготу... — Он замолкает, ласково целует пооче­редно мои пальцы и тихонько сосет мизинец.

Теперь я понимаю, что он делает это нарочно. Я за­крываю глаза. Темная волна желания бушует в моем теле, сжимает мои мышцы. Я ненадолго попадаю в ее власть.

Когда я снова открываю глаза, Кристиан, этот принц, князь тьмы, пристально смотрит на меня. Вероятно, все дело в смокинге и бабочке, но сейчас он выглядит старше, умудренным и потрясающе красивым. Классический по­веса. У меня просто дух захватывает. Я подпала под его сексуальные чары, а он, если верить его словам, — под мои. Мысль вызывает у меня улыбку. Его ответная ус­мешка ослепительна.

— Так что же нас ждет на этом приеме?

—А, обычная чепуха, — беззаботно отвечает Кристиан.

—Для меня не совсем обычная, — напоминаю я. Он нежно улыбается и опять целует мои пальцы.

— Куча народу будет хвастаться своим богатством. Аукцион, лотерея, обед, танцы — моя мать умеет устраи­вать приемы.

Он улыбается, и я впервые за весь день позволяю себе ощутить легкий восторг от предвкушения.

К особняку семьи Грей движется цепочка дорогих авто. Подъездная дорога украшена длинными, бледно-розовы­ми бумажными фонарями. Когда мы приближаемся к дому, я вижу, что фонарики повсюду. На закате дня они кажутся волшебными, словно мы въезжаем в зачарован­ный замок. Я гляжу на Кристиана. Как все это подходит моему принцу — и мой детский восторг расцветает, заглу­шая все другие чувства.

— Надеваем маски, — усмехается Кристиан.

В простой черной маске мой принц становится еще бо -лее темным и чувственным. Теперь я вижу лишь его кра­сивые губы и крепкую челюсть. От восторга у меня едва не останавливается сердце.

Я натягиваю маску и игнорирую бушующий в теле пожар.

Тейлор подъезжает к дому. Слуга открывает дверцу пе­ред Кристианом. Сойер выскакивает из машины, чтобы открыть передо мной дверцу.

—Готова? — спрашивает Кристиан.

—Как всегда.

— Ты выглядишь замечательно, Анастейша. — Он це­лует мою руку и выходит.

Темно-зеленая дорожка проходит вдоль фасада по га­зону и ведет к просторному лугу за домом. Кристиан об­нял меня за талию, и мы идем по зеленой дорожке в пото­ке сиэтловской элиты, одетой в изысканные наряды и разнообразные маски. Два фотографа щелкают гостей на фоне увитой плющом беседки.

— Мистер Грей! — зовет один из них.

Кристиан кивает и тащит меня. Мы быстро позируем для снимка. Как они узнали, что это он? Несомненно, по буйной рыжеватой шевелюре.

— Почему два фотографа? — спрашиваю я.

— Один из «Сиэтл тайме», другой для снимков на па­мять. Потом мы купим фото.

Ой, опять в прессе появится мой снимок. На память внезапно приходит Лейла. Вот как она меня вычислила. Мысль тревожная, но успокаиваюсь тем, что маска скры­вает мое лицо.

В конце дорожки слуги в белом держат подносы с бока­лами, наполненными шампанским. Я с облегчением беру из рук Кристиана бокал — чтобы поскорее отвлечься от мрачных мыслей.

Мы приближаемся к просторной белой беседке, уве­шанной более мелкими бумажными фонариками. Под ними сияют черно-белые клетки танцпола, окруженного низкой оградой с тремя входами. По обе стороны от каж­дого входа установлены два ледяных лебедя. Четвертую сторону павильона занимает сцена: струнный квартет иг­рает какую-то нежную, знакомую и легкую мелодию. Сцена рассчитана на большой состав музыкантов, но пока никого не видно. Вероятно, они появятся позже. Держа меня за руку, Кристиан ведет меня мимо лебедей на танц-пол, где собираются остальные гости. Они держат бокалы и оживленно переговариваются.

Дата добавления: 2015-07-13