АГРЕССИЯ Конрад Лоренц 21 страница

повиноваться зову Священного Долга. Все препятствия, сто-

ящие на пути к выполнению этого долга, теряют всякую

важность; инстинктивные запреты калечить и убивать соро-

дичей утрачивают, к сожалению, большую часть своей си-

лы. Разумные соображения, любая критика или встречные

доводы, говорящие против действий, диктуемых воодушев-

лением, заглушаются за счет того, что замечательная пере-

оценка всех ценностей заставляет их казаться не только не

основательными, но и просто ничтожными и позорными.

Короче, как это прекрасно выражено в украинской послови-

це: "Колы прапор в'эться, про голову нэйдэться".

С этими переживаниями коррелируются объективно

наблюдаемые явления: повышается тонус всех поперечно-

полосатых мышц, осанка становится более напряженной,

руки несколько приподнимаются в стороны и слегка пово-

рачиваются внутрь, так что локти выдвигаются наружу. Го-

лова гордо поднята, подбородок выдвинут вперед, а лицевая

мускулатура создает совершенно определенную мимику,

всем нам известную из кинофильмов, - "героическое ли-

цо". На спине и по наружной поверхности рук топорщатся

кожные волосы - именно это и является объективной сто-

роной пресловутого "священного трепета".

1 "Wenn die Fahne fliegt, ist der Verstand in der Trompete!"

(нем.). Мы

дали приблизительный вариант украинской пословицы и будем

призна-

тельны читателям, которые помогут уточнить текст этой поговорки.

В священности этого трепета и в одухотворенности воо-

душевления усомнится тот, кто видел соответствующие по-

веденческие акты самца шимпанзе, который с беспример-

ным мужеством выходит защищать свое стадо или семью.

Он тоже выдвигает вперед подбородок, напрягает все тело и

поднимает локти в стороны; у него тоже шерсть встает ды-

бом, что приводит к резкому и наверняка устрашающему

увеличению контура его тела при взгляде спереди. Поворот

рук внутрь совершенно очевидно предназначен для того,

чтобы вывести наружу наиболее заросшую сторону и тем

усилить упомянутый эффект. Общая комбинация осанки и

вздыбленной шерсти служит тому же "блефу", что и у горбя-

щейся кошки: она выполняет задачу изобразить животное

более крупным и опасным, чем на самом деле. Так что и наш

"священный трепет" - это не что иное, как попытка взъеро-

шить остатки некогда бывшего меха.

Что переживает обезьяна при своей социальной защит-

ной реакции, этого мы не знаем; однако вполне вероятно,

что она так же самоотверженно и героически ставит на карту

свою жизнь, как и воодушевленный человек. Нет сомнений

в подлинной эволюционной гомологии реакций защиты ста-

да у шимпанзе - и воодушевления у человека; более того,

можно очень хорошо представить себе, как одно произошло

из другого. Ведь и у нас те ценности, на защиту которых мы

поднимаемся с воодушевлением, имеют прежде всего обще-

ственную значимость. Если мы припомним сказанное в гла-

ве "Привычка, церемония и волшебство", покажется почти

невероятным, что реакция, которая первоначально служила

защите индивидуально знакомого, конкретного члена сооб-

щества, все больше и больше брала под свою защиту над-ин-

дивидуальные, передаваемые традицией культурные цен-

ности, имеющие более долгую жизнь, нежели группы от-

дельных людей.

Если наше мужественное выступление за то, что нам ка-

жется высочайшей ценностью, протекает по тем же нерв-

ным путям, что и социальные защитные реакции наших ан-

тропоидных предков, - я воспринимаю это не как отрезвля-

ющее напоминание, а как чрезвычайно серьезный призыв к

самопознанию. Человек, у которого такой реакции нет -

это калека в смысле инстинктов, и я не хотел бы иметь его

своим другом; но тот, кого увлекает слепая рефлекторность

этой реакции, представляет собой угрозу для человечества:

он легкая добыча тех демагогов, которые умеют провоциро-

вать раздражающие ситуации, вызывающие человеческую

агрессивность, так же хорошо, как мы - разбираться в фи-

зиологии поведения наших подопытных животных. Когда

при звуках старой песни или какого-нибудь марша по мне

хочет пробежать священный трепет, - я обороняюсь от ис-

кушения и говорю себе, что шимпанзе тоже производят рит-

мичный шум, готовясь к совместному нападению. Подпе-

вать - значит класть палец в рот дьяволу.

Воодушевление - это настоящий автономный инстинкт

человека, как, скажем, инстинкт триумфального крика у се-

рых гусей. Оно обладает своим собственным поисковым по-

ведением, своими собственными вызывающими стимулами,

и доставляет - как каждый знает по собственному опыту -

настолько сильное удовлетворение, что противиться его за-

манчивому действию почти невозможно. Как триумфаль-

ный крик очень существенно влияет на социальную струк-

туру серых гусей, даже господствует в ней, так и инстинкт

воодушевленного боевого порыва в значительной степени

определяет общественную и политическую структуру чело-

вечества. Оно не потому агрессивно и постоянно готово к

борьбе, что разделено на партии, враждебно противостоя-

щие друг другу; оно структурировано именно таким образом

потому, что это предоставляет раздражающую ситуацию,

необходимую для разрядки социальной агрессии. "Если бы

какое-то вероучение на самом деле охватило весь мир, -

пишет Эрих фон Хольст, - оно бы тотчас же раскололось по

меньшей мере на два резко враждебных толкования (одно

истинное, другое еретическое), и вражда и борьба процвета-

ли бы, как и раньше; ибо человечество, к сожалению, тако-

во, каково оно есть".

Таков Двуликий Янус - человек. Единственное суще-

ство, способное с воодушевлением посвящать себя высшим

целям, нуждается для этого в психофизиологической орга-

низации, звериные особенности которой несут в себе опас-

ность, что оно будет убивать своих собратьев в убеждении,

будто так надо для достижения тех самых высших целей.

Се - человек!

14. НАДЕЮСЬ И ВЕРЮ

Мне не мнится, что знанье могу предоставить,

Чтоб исправить людей и на путь наставить.

Гете

В отличие от Фауста, я представляю себе, что мог бы

преподать нечто такое, что исправит людей и наставит их

на путь. Эта мысль не кажется мне слишком заносчивой. По

крайней мере она менее заносчива, нежели обратная, - ес-

ли та исходит не из убеждения, что сам не способен учить,

а из предположения, что "эти люди" не способны понять но-

вое учение. Такое бывает лишь в чрезвычайных случаях,

когда какой-нибудь гений опережает свое время на века.

Если современники кого-то слушают и даже читают его

книги, можно с уверенностью утверждать, что это не гений.

В лучшем случае он может потешить себя мыслью, что ему

есть что сказать как раз "по делу". Все, что может быть ска-

зано, наилучшим образом действует как раз тогда, когда го-

ворящий своими новыми идеями лишь чуть-чуть опережа-

ет слушателей. Тогда они реагируют мыслью: "На самом

деле, я сам должен был догадаться!"

Так что здесь не самомнение - наоборот: я искренне

убежден, что в ближайшем будущем очень многие, может

быть даже большинство, все сказанное в этой книге о

внутривидовой агрессии и об опасностях, вытекающих

для человечества из ее нарушений, будут принимать за

самоочевидные и даже банальные истины.

Когда я здесь вывожу следствия из содержания этой

книги и, подобно древнегреческим мудрецам, свожу их в

практический устав поведения, - мне наверняка нужно

больше опасаться упреков в банальности, нежели обосно-

ванных возражений. После того что сказано в предыду-

щей главе о современном положении человечества, пред-

лагаемые меры защиты от грозящих опасностей покажут-

ся жалкими. Однако это отнюдь не говорит против пра-

вильности сказанного. Исследование редко приводит к

драматическим переменам в мировых событиях; такие пе-

ремены возможны разве что в смысле разрушения, по-

скольку новые открытия легко употребить во вред. Напро-

тив, чтобы применить результаты исследований творче-

ски и благотворно, требуется, как правило, не меньше ос-

троумия и трудной кропотливой работы, чем для того,

чтобы их получить.

Первое и самое очевидное правило высказано уже в

"познай себя" - это требование углубить понимание при-

чин нашего собственного поведения. Направления, в ко-

торых, по-видимому, будет развиваться прикладная это-

логия, уже начинают определяться. Одно из них - это

объективное физиологическое исследование возможно-

стей разрядки агрессии в ее первоначальных формах на

эрзац-объекты; и мы уже сегодня знаем, что пустая бочка

из-под карбида - это не самый лучший вариант.

Второе - это исследование так называемой сублима-

ции методами психоанализа. Можно ожидать, что и эта

человеческая форма катарсиса существенно поможет ос-

лабить напряженные агрессивные побуждения.

Даже на сегодняшнем скромном уровне наши знания о

природе агрессии имеют некоторую практическую цен-

ность. Она состоит хотя бы в том, что мы уже можем с уве-

ренностью сказать, что не получится. После всего того,

что мы узнали об инстинктах вообще и об агрессии в час-

тности, два "простейших" способа управляться с агрес-

сией оказываются совершенно безнадежными. Во-пер-

вых, ее наверняка нельзя исключить, избавляя людей от

раздражающих ситуаций; и, во-вторых, с ней нельзя со-

владать, навесив на нее морально-мотивированный за-

прет. Обе эти стратегии так же хороши, как затяжка пре-

дохранительного клапана на постоянно подогреваемом

котле для борьбы с избыточным давлением пара.

Еще одно мероприятие, которое я считаю теоретически

возможным, но крайне нежелательным, состояло бы в по-

пытке избавиться от агрессивного инстинкта с помощью на-

правленной евгеники. Мы знаем из предыдущей главы, что

внутривидовая агрессия участвует в человеческой реакции

воодушевления, которое хотя и опасно, однако необходимо

для достижения наивысших целей человечества. Мы знаем

из главы о союзе, что агрессия у очень многих животных -

вероятно, так же и у человека - является необходимой со-

ставной частью личной дружбы. И наконец, в главе о Вели-

ком Парламенте Инстинктов очень подробно показано, на-

сколько сложно взаимодействие различных побуждений.

Если бы одно из них, причем одно из сильнейших, полно-

стью исчезло - последствия были бы непредсказуемы. Мы

не знаем, насколько важны все поведенческие акты челове-

ка, в которых агрессия принимает участие как мотивирую-

щий фактор; не знаем, сколько их всего. Я подозреваю, что

очень много. Всякое "начинание", в самом изначальном и

широком смысле слова; самоуважение, без которого, пожа-

луй, исчезло бы все, что человек делает с утра до вечера, на-

чиная с ежедневного бритья и кончая наивысшими дости-

жениями в культуре и науке; все, что как-то связано с чес-

толюбием, со стремлением к положению, и многое, многое

другое, столь же необходимое, - все это было бы, вероятно,

потеряно с исчезновением агрессивных побуждений из

жизни людей. Исчезла бы, наверное, даже очень важная и

сугубо человеческая способность - смеяться.

Перечислению того, что не получится совершенно

точно, я, к сожалению, могу противопоставить только

такие мероприятия, успех которых мне всего лишь ка-

жется возможным.

Наиболее вероятен успех того катарсиса, который со-

здается разрядкой агрессивности на эрзац-объект. Этим пу-

тем, как изложено в главе "Союз", уже пошли и Великие

Конструкторы, когда нужно было воспрепятствовать борь-

бе между определенными индивидами. Кроме того, здесь

есть основания для оптимизма и потому, что каждый чело-

век, сколь-нибудь способный к самонаблюдению, в состоя-

нии намеренно переориентировать свою пробудившуюся

агрессию на подходящий эрзац-объект. Когда я - как рас-

сказано в главе о спонтанности агрессии, - будучи в лагере

для военнопленных, несмотря на тяжелейшую полярную

болезнь, не ударил своего друга, а расплющил пустую жес-

тянку из-под карбида, - это произошло наверняка лишь

потому, что я знал симптомы инстинктивных напряжений.

А когда моя тетушка, описанная в 7-й главе, была так непо-

колебимо уверена в безграничной испорченности своих гор-

ничных, - она упорствовала в своем заблуждении лишь

потому, что ничего не знала о физиологических процессах,

о коих идет речь. Понимание причинных связей нашего

собственного поведения может предоставить нашему разу-

му и морали действительную возможность властно проник-

нуть туда, где категорический императив, предоставлен-

ный самому себе, безнадежно рушится.

Переориентирование агрессии - это самый простой и

самый надежный способ обезвредить ее. Она довольству-

ется эрзац-объектами легче, чем большинство других ин-

стинктов, и находит в них полное удовлетворение. Уже

древние греки знали понятие катарсиса, очищающей раз-

рядки; а психоаналитики прекрасно знают, какая масса

похвальнейших поступков получает стимулы из "субли-

мированной" агрессии и приносит добавочную пользу за

счет ее уменьшения. Разумеется, сублимация - это от-

нюдь не только простое переориентирование. Есть суще-

ственная разница между человеком, который бьет кула-

ком по столу вместо физиономии собеседника, - и дру-

гим, который гнев, не израсходованный на своего началь-

ника, переплавляет в воодушевляющие боевые статьи,

призывающие к благороднейшим целям.

Особой ритуализованной формой борьбы, развившейся в

культурной жизни людей, является спорт. Как и филогене-

тически возникшие турнирные бои, он предотвращает соци-

ально вредные проявления агрессии и одновременно поддер-

живает в состоянии готовности ее функцию сохранения ви-

да. Однако кроме того, эта культурно-ритуализованная

форма борьбы выполняет задачу, важность которой не с чем

сравнить: она учит людей сознательному контролю, ответ-

ственной власти над своими инстинктивными боевыми ре-

акциями. Рыцарственность спорта, которая сохраняется да-

же при сильных раздражениях, вызывающих агрессию, яв-

ляется важным культурным достижением человечества.

Кроме того, спорт благотворен в том смысле, что создает воз-

можности поистине воодушевленного соперничества между

над-индивидуальными сообществами. Он не только откры-

вает замечательный клапан для накопившейся агрессии в ее

более грубых, более индивидуальных и эгоистических про-

явлениях, но и позволяет полностью проявиться и израсхо-

доваться ее более специализированной, сугубо коллектив-

ной форме. Борьба за иерархическое положение внутри

группы, общий и трудный бой за вдохновляющую цель, му-

жественное преодоление серьезных опасностей, не считаю-

щаяся с собственной жизнью взаимопомощь и т.д. - это по-

веденческие акты, которые в предыстории человечества

имели высокую селективную ценность. Под уже описанным

воздействием внутривидового отбора их ценность постоянно

возрастала; и до самого последнего времени это опасным об-

разом вело к тому, что многие доблестные, но простодушные

люди вовсе не считали войну чем-то, достойным отвраще-

ния. Поэтому великое счастье, что все эти склонности нахо-

дят полное удовлетворение в тяжелых видах спорта, как

альпинизм, подводный спорт и т.п. Поиски большего, мак-

симально международного и максимально опасного сопер-

ничества являются, по мнению Эрика фон Хольста, главным

мотивом космических полетов, которые именно поэтому

привлекают такой огромный общественный интерес Пусть

бы так было и впредь!

Такое соперничество между нациями благотворно не

только потому, что дает возможность разрядки нацио-

нальному воодушевлению; оно имеет еще два следствия,

уменьшающие опасность войны. Во-первых, оно создает

личное знакомство между людьми разных наций и пар-

тий; а во-вторых - объединяет людей тем, что они (в ос-

тальном имеющие очень мало общего) воодушевляются

одним и тем же идеалом. Эти две мощные силы противо-

стоят агрессии, и нам необходимо остановиться на том,

каким образом они осуществляют свое благотворное вли-

яние и каким способом их можно активизировать.

Из главы "Союз" мы уже знаем, что личное знакомст-

во - это не только предпосылка сложных механизмов, тор-

мозящих агрессию; оно уже само по себе способствует при-

туплению агрессивных побуждений. Анонимность значи-

тельно облегчает прорывы агрессивности. Наивный человек

испытывает чрезвычайно пылкие чувства злобы, ярости по

отношению к "этим Иванам", "этим фрицам", "этим жи-

дам", "этим макаронникам"... - т.е. к соседним народам,

клички которых по возможности комбинируются с пристав-

кой "гады-". Такой человек может бушевать против них у

себя за столом, но ему и в голову не придет даже простая не-

вежливость, если он оказывается лицом к лицу с представи-

телем ненавистной национальности. Разумеется, демагог

прекрасно знает о тормозящем агрессивность действии лич-

ного знакомства и потому последовательно стремится пред-

отвратить любые контакты между отдельными людьми тех

сообществ, в которых хочет сохранить настоящую взаим-

ную вражду. И стратеги знают, насколько опасно любое

"братание" между окопами для боевого духа солдат.

Я уже говорил, насколько высоко оцениваю практиче-

ские знания демагогов в отношении инстинктивного пове-

дения людей. И не могу предложить ничего лучшего, как

перенять испытанные ими методы и использовать их для

достижения наших целей. Если дружба между индивидами

враждебных наций так пагубна для национальной вражды,

как это предполагают демагоги, - очевидно, не без веских

оснований, - значит, мы должны делать все, чтобы содей-

ствовать индивидуальной дружбе. Ни один человек не мо-

жет ненавидеть народ, среди которого у него есть друзья.

Нескольких "выборочных проб" такого рода бывает доста-

точно, чтобы возбудить справедливое недоверие к тем абс-

тракциям, которые обычно сочиняются о якобы типич-

ных - и, разумеется, достойных ненависти - националь-

ных особенностях "этих" русских, немцев или англичан.

Насколько я знаю, мой друг Вальтер Роберт Корти был пер-

вым, кто предпринял серьезную попытку затормозить меж-

национальную агрессию с помощью интернациональной

дружбы. Он собрал в своем знаменитом детском селе в Тро-

гене, в Швейцарии, молодежь всех нацональностей, какие

только смог отыскать, и объединил ребят совместной жиз-

нью. Вот бы ему последователей с большим размахом!

Третья мера, за которую можно и должно браться сразу

же, чтобы предотвратить пагубные проявления одного из

благороднейших человеческих инстинктов, - это разум-

ное и критическое овладение реакцией воодушевления, о

которой мы говорили в предыдущей главе. И здесь тоже нам

незачем стесняться использовать опыт традиционной дема-

гогии; то, что служило военному психозу, мы обратим на де-

ло добра и мира. Как мы уже знаем, в раздражающей ситуа-

ции, вызывающей воодушевление, присутствуют три неза-

висимых друг от друга переменных фактора. Первый - не-

что, в чем видят ценность и что надо защищать; второй -

враг, который этой ценности угрожает; и третий - среда со-

общников, с которой человек чувствует себя заодно, когда

поднимается на защиту угрожаемой ценности. К этому мо-

жет добавиться и какой-нибудь "вождь", призывающий к

"священной" борьбе, но этот фактор менее важен.

Мы говорили уже и о том, что эти роли в драме могут

разыгрываться самыми различными фигурами; конкрет-

ными или абстрактными, одушевленными или нет. Как и

у многих других инстинктивных реакций, прорывы воо-

душевления подчиняются так называемому правилу сум-

мирования раздражении. Оно гласит, что действие раз-

личных провоцирующих раздражении складывается так

что слабость или даже отсутствие одного может быть ком-

пенсировано усиленным действием другого. Из этого сле-

дует, что подлинное воодушевление возможно и только

ради чего-то ценного; враждебность против действитель-

ного или выдуманного противника не необходима.

Функция воодушевления во многих отношениях сходна

с функцией триумфального крика у серых гусей и анало-

гично возникших реакций, которые состоят из проявлений

сильных социальных связей с товарищами и агрессии по от-

ношению к врагам. Я говорил в 11-й главе, что в случаях на-

именьшей специализированности этого инстинктивного

поведения - скажем, у цихлид, у пеганок - фигура врага

еще необходима; но на более высокой ступени развития -

как у серых гусей - она уже не нужна, чтобы сохранять

взаимную принадлежность и взаимодействие друзей. Я хо-

тел бы думать и надеяться, что реакция воодушевления у

людей уже достигла такой же независимости от исходной

агрессии, или по крайней мере собирается это сделать.

Однако сегодня пугало врага еще является очень силь-

ным средством демагогов для создания единства и вооду-

шевляющего чувства принадлежности; воинствующие ре-

лигии все еще имеют наибольший политический успех.

Потому - это отнюдь не легкая задача: нужно возбудить

столь же сильное воодушевление массы людей ради мир-

ного идеала, без помощи пугала, как это удается поджига-

телям, у которых пугало есть.

Очевидная на первый взгляд идея - использовать пу-

галом дьявола и попросту натравить людей на "Зло" - ока-

залась бы сомнительной даже с людьми, высокоразвитыми

духовно. Ведь зло - по определению - это нечто, несу-

щее угрозу добру, т.е. чему-то такому, что ощущается цен-

ностью. Но поскольку для ученого наивысшую ценность

представляет познание, он видит наихудшее из всех зол во

всем, что препятствует расширению познания. Поэтому

мне лично злой шепот агрессивного инстинкта рекомендо-

вал бы видеть воплощение враждебного начала в пренебре-

жении к естественно-научному исследованию, особенно у

противников эволюционной теории. И если бы я ничего не

знал о физиологии воодушевления - не знал бы, что оно

"требует своего" как рефлекс, - я мог бы начать религиоз-

ную войну со своими оппонентами. Так что какая бы то ни

было персонификация зла недопустима. Однако и без нее

воодушевление, объединяющее отдельные группы, может

повести к вражде между ними - в том случае, если каждая

из них выступает за свой, четко очерченный идеал и толь-

ко с ним себя идентифицирует (я употребляю здесь это сло-

во в обычном, не психоаналитическом смысле). Я.Холло с

полным основанием указывал, что в наше время нацио-

нальные идентификации очень опасны именно потому, что

имеют такие четкие границы. Человек может чувствовать

себя "настоящим американцем" в противоположность "рус-

скому" - и наоборот. Если человеку знакомо множество

ценностей и, воодушевляясь ими, он чувствует себя заодно

со всеми людьми, которых так же, как и его, воодушевляет

музыка, поэзия, красота природы, наука и многое другое,-

он может реагировать незаторможенной боевой реакцией

только на тех, кто не принимает участия ни в одной из этих

групп. Значит, нужно увеличивать количество таких воз-

можностей идентификации, а для этого есть только один

путь - улучшение общего образования молодежи. Испол-

ненное любви отношение к человеческим ценностям невоз-

можно без обучения и воспитания в школе и в родительском

доме. Только они делают человека человеком, и не без ос-

нований определенный вид образования называется гума-

нитарным: спасение могут принести ценности, которые ка-

жутся далекими от борьбы и от политики как небо от земли.

При этом не необходимо, может быть даже и нежелательно,

чтобы люди разных обществ, наций и партий воспитыва-

лись в стремлении к одним и тем же идеалам. Даже незна-

чительное совпадение взглядов на то, что именно является

вдохновляющими ценностями, достойными защиты, может

уменьшить национальную вражду и принести согласие.

Эти ценности в отдельных случаях могут быть весьма

специфическими. Я, например, уверен, что те люди по обе

стороны великого занавеса, которые посвятили свою

жизнь великому делу покорения космоса, испытывают

друг к другу лишь глубочайшее уважение. Здесь каждая

из сторон, конечно же, согласится, что и другая борется за

подлинные ценности. В этом плане космические полеты

приносят великую пользу.

Существуют однако два дела - еще более значитель-

ных и в подлинном смысле общечеловеческих, - которые

объединяют прежде разобщенные или даже враждебные

партии или народы общим воодушевлением ради одних и

тех же целей. Это - искусство и наука. Ценность их неос-

порима; и даже самые отчаянные демагоги ни разу еще не

посмели объявить никчемным или "выродившимся" все ис-

кусство тех партий или народов, против которых они на-

травливали своих адептов. Кроме того, музыка и изобрази-

тельное искусство не знают языковых барьеров - и уже

потому призваны говорить людям с одной стороны занаве-

са, что служители добра и красоты живут и по другую его

сторону. И как раз для выполнения этой задачи искусство

должно оставаться аполитичным. Вполне оправданно

безграничное отвращение, которое вызывает у нас тенден-

циозное искусство, подчиненное политике.

Наука, так же как и искусство, представляет собой не-

оспоримую и самостоятельную ценность, независимую от

партийной принадлежности тех людей, которые ею зани-

маются. В отличие от искусства, она не является непос-

редственно общедоступной и поэтому поначалу может

связывать мостами общего воодушевления лишь несколь-

ких человек; но зато их - очень прочно. Об относитель-

ной ценности произведений искусства можно иметь раз-

ные мнения, хотя и здесь подлинные ценности отличимы

от ложных. В естественных науках эти слова имеют более

узкий смысл: здесь подлинность или ложность высказыва-

ния определяются не мнением отдельных личностей, а ре-

зультатами дальнейших исследований.

На первый взгляд кажется безнадежным воодушевить

широкие массы современных людей абстрактной ценно-

стью научной истины. Кажется, что это понятие слишком

далеко от жизни, слишком бескровно, чтобы успешно

конкурировать с той бутафорией воображаемой угрозы

собственному сообществу и воображаемого врага, которая

всегда была в руках изощренных демагогов удобным клю-

чом для высвобождения массового энтузиазма. Однако

при ближайшем рассмотрении можно усомниться в этой

пессимистической мысли. В противоположность той бута-

фории, истина - не фикция. Наука - это ведь не что

иное, как применение здравого человеческого разума; и

далекой от жизни ее никак не назовешь. Гораздо легче го-

ворить правду, чем ткать паутину лжи, которая бы не ра-

Дата добавления: 2015-07-13