Типологического анализа 2 страница

Третий способ истолкования психофизиологической проблемы — пси­хофизиологический параллелизм, согласно которому психическое и физио­логическое представляет собой два самостоятельных ряда процессов. Они неотделимы друг от друга, коррелируют между собой, но не связаны при­чинно-следственными отношениями [124, с. 329]. Материалистические на­правления при этом делают акцент на неотделимости сознания от мозга, идеалистические — фиксируют независимость сознания от материальных воздействий, его подчиненность особой психической причинности [там же]. В обоих случаях проблема не получает позитивного решения, посколь­ку сознание рассматривается только по отношению к процессам внутри ор­ганизма, а регуляторная роль психического в поведении не учитывается.

Дуализм перечисленных способов анализа психофизиологической про­блемы вел к тупиковым решениям задач, касающихся причинного объясне­ния психических явлений на основе исследования нейро- и психофизиоло-

гических механизмов формирования и развития субъекта психической дея­тельности. Перечисленные парадигмы вели к проблемам необозримой мно­жественности индивидуальных различий и не позволяли приступить к изу­чению реальной целостности индивидуальности.

С позиций современной науки методологически непротиворечивое ре­шение психофизиологической проблемы (без которого немыслимо изуче­ние индивидуализированности произвольной сферы психики) осуществле­но на основе теории функциональных систем, позволяющей рассматривать диалектическое единство психологического и физиологического как раз­ных уровней системной организации процессов жизнедеятельности в пове­дении [6, 7, 11, 18, 25, 163-166] Относительно психофизиологической про­блемы, в ракурсе которой решается вопрос о детерминации индивидуали­зированной активности субъекта психической деятельности, по мысли Б.Ф. Ломова [92], перспективным является подход, утверждающий принцип системности в анализе уже самих нейрофизиологических оснований психи­ки.

В рамках такого подхода, однако, попытки поэлементарного сопостав­ления отдельных психологических и физиологических характеристик ока­зываются малопродуктивными. Как неоднократно отмечал Б.Ф. Ломов [92], главное в изучении нейрофизиологических механизмов психических явлений (и их индивидуальной выраженности) — это сопоставление психи­ческой реальности не с отдельными нейрофизиологическими процессами, а с их организацией, с их системой. В этой связи раскрытие специфических «узлов» системного подхода к такой сверхсложной биопсихосоциальной системе, какой является целостная индивидуальность, составляет основное условие успеха психофизиологического исследования.

Важность комплексного взгляда на природу индивидуальности как це­лостности подчеркивается в современной науке в связи с фактами, свиде­тельствующими об индивидуализации признаков в развитии видов (И.И. Шмальгаузен, 1982 и др.). Поиск путей представления целостности инди­видуальности связывается с будущим психологических наук в плане разра­ботки экологии индивидуальности (Е.Н. Петрова, 1992). Вместе с тем, имеющиеся теории, глубоко и всесторонне анализируя отдельные фрагмен­ты реального бытия индивидуальности, не претендуют на поиск подходов к воссозданию ее целостности, хотя целостность — один из ясно фиксируе­мых сознанием признаков индивидуальности как системы — имплицитно содержится в логике развития ряда фундаментальных концепций (Б.Г. Ананьев, 1980; B.C. Мерлин, 1986; В.Д. Небылицын, 1966; В.М. Русалов, 1979, 1986; Я. Стреляу, 1982; А.Г. Асмолов, 1986; В.Н. Дружинин, 1990; ЭА. Голубева, 1993). Однако, проблемы интегративных механизмов, скре­пляющих в целостность разнообразные проявления индивида и личности в

субъекте психической деятельности, в конкретно-научном плане остаются мало разработанными.

По мысли Б.Г. Ананьева, «единичный человек, как индивидуальность, может быть понят лишь как единство и взаимосвязь его свойств как лично­сти и субъекта деятельности, в структуре которых функционируют природ­ные свойства человека как индивида». [9, с. 178]. Конкретные исследова­ния не случайно поэтому в любом из факторов, определяющих структуру личности, обнаруживают корреляционные плеяды, сложноветвящиеся цепи связей между отношениями и свойствами личности, интеллектуальными и другими психическими функциями, соматическими и нейродинамическими особенностями человека [9, с. 153]. Однако, выделение специфических ас­пектов системности в психофизиологии является сложной задачей из-за трудностей применения выработанных общих принципов системных ис­следований (относящихся к относительно простым функциональным ком­плексам) к анализу полисистемных объектов.

Под системой обычно понимают организованный комплекс взаимодей­ствующих элементов, между которыми сохраняются соответствия во вре­мени и пространстве, а весь комплекс взаимодействует с внешним миром как единое целое [155, с. 8, 9]. Целое при этом определяется как результат взаимодействия частей: каждая часть проявляет себя через другую часть, образуя определенную иерархию (субординацию). Однако, логика рассуж­дения требует определения части через целое, поскольку целостность не может быть раскрыта только через первичное выделение субординации частей. Если брать категорию взаимодействия как основную в системном подходе, то невозможно понять, почему целое концентрирует в себе каче­ственно новые свойства компонентов. Кроме того, нехитрые подсчеты по­казывают, что даже такой простой объект, как 400 лампочек, имеющих лишь две степени свободы, обладает множеством их сочетаний, которое выражается астрономическим числом (этот пример часто рассматривал П. К. Анохин, чтобы продемонстрировать бесперспективность подсчета числа возможных взаимодействий как отправного момента реализации сис­темного подхода к изучению органических живых систем).

Попытки снятия отмеченных противоречий с помощью укрупнения от­дельных составляющих целого не привели к успеху. Так, малоэффектив­ным для конкретных исследований оказалось введение понятия «элемент», определяемый как компонент целого, обладающий относительной незави­симостью и самостоятельностью функционирования в пределах данной системы отношений, сохраняющий основные свойства целого [155, с. 8-10]. Эвристически ценная категория «элемент» при ее содержательной ин­терпретации через «нейрон» (в физиологии поведения [155]) или же через «действие» (в деятельностной парадигме [90, 67, 140]) отбрасывала иссле-

дователя на позиции психофизиологического параллелизма, взаимодейст­вия или же тождества.

Продвижение в поиске способов реализации системного подхода по от­ношению к сверхсложным динамически развивающимся объектам, анали­зируемым в их самодвижении и опосредованиях, стало возможно на базе трудов А.А. Ухтомского, И.М. Сеченова, И.П. Павлова, Л.А. Орбели, П.К. Анохина. Основанная ими отечественная естественнонаучная школа психо­физиологии инициировала стремление исследователей комплексно рас­смотреть единство психического и физиологического в целенаправленном поведении. Все это потребовало творческих усилий исследователей, на­правленных на поиск новых парадигм психофизиологического изучения формирующейся деятельности, на восполнение недостающих науке знаний о законах целостности организма, индивида и личности в субъекте психи­ческой деятельности. Очевидно, реальность взаимосодействия разноуров­невых особенностей человека достижению его целей и реализации мотивов деятельности, не исчерпывается уже изученными в дифференциальной пси­хофизиологии условнорефлекторными особенностями высшей нервной деятельности.

А.А. Ухтомский еще в 1938 году отмечал, что условный рефлекс — это лишь частный и особый пример в ряду тех приспособлений, которыми снабжен живой организм для адекватного отражения объективной действи­тельности [153]. Условный рефлекс, оставаясь феноменом эксперименталь­ного исследования поведения, не исчерпывает весь широкий диапазон пси­хофизиологических механизмов целенаправленной активности. Так, физио­логия поведения выделила целый ряд явлений адаптации таких, как им-принтинг, имитация, вероятностное прогнозирование [154, 155].

Работы И.М. Фейгенберга и В.А. Иванникова [154 и др.] показали ши­рокий континуум преднастроечных механизмов произвольного действия. Их специфика — на одном полюсе — детерминирована высокой вероятно­стью подкрепления условного стимула, а — на другом — выраженной эн­тропией развития событий будущего.

Ситуации первого типа рассматриваются в контексте условных рефлек­сов, а периоды жизнедеятельности второго типа связываются с ориентиро­вочной реакцией, изученной Е.Н. Соколовым [141].

Таким образом, многоаспектность, интегративность психофизиологиче­ских механизмов деятельности заставляет отбросить суммативные пред­ставления о целом. По мысли И.И. Шмальгаузена [170], целое не получает­ся суммированием частей. Оно развивается одновременно с их обособлени­ем по мере прогрессивного усложнения организации. Организм — не сум­ма частей, а система, т. е. соподчиненная сложная взаимосвязь частей, даю­щая в своих противоречивых тенденциях, в своем непрерывном движении

высшее единство — развивающуюся организацию. В данном контексте мы должны изучать то, что объединяет части в одно развивающееся целое и что подчиняет их целому, т. е. мы должны анализировать интегрирующие факторы развития и изучать, каким образом эти факторы взаимодействуют и обусловливают согласованное развитие частей в индивидуальном и исто­рическом развитии всего организма [170, с. 10].

Однако, понимание необходимости изучать взаимодействие элементов в системе, как уже отмечалось выше, мало что дает экспериментатору для системных исследований психофизиологических феноменов. Дополняя имеющиеся наработки в области системных исследований применительно к экспериментальной практике, П.К. Анохин полагал, что о живой органи­ческой системе следует говорить как о комплексе взаимодействующих эле­ментов При этом, результат предыдущего опыта и цель будущего, которые заранее формируются в акцепторе действия, ученый рассматривал как сис­темообразующие факторы [10, 11].

Обоснованная П.К. Анохиным необходимость перемещения акцента системно ориентированных исследований на взаимосодействии частей це­лого получению заранее планируемого субъектом полезного результата от­крыла новую область психофизиологических работ [6, 7, 10, 11, 18, 163-166 и др.]. Указанный цикл работ В.Б. Швыркова, Ю.И. Александрова, И.О. Александрова, Н.Е. Максимовой и других сотрудников лаборатории нейро­физиологических основ психики ИП РАН содержит материалы сопоставле­ния психических и нейрофизиологических явлений через системные мозго­вые процессы, синхронно развивающиеся в дистантно расположенных моз­говых структурах. Полученные данные анализируются в связи с формиро­ванием целостных функциональных систем элементарного поведенческого акта. Здесь систематическому экспериментальному исследованию подверг­нут новый вид процессов в целостном живом организме. Эти процессы свя­зываются с системными, общемозговыми феноменами или с организацией физиологического при регуляторных воздействиях психического (по-види­мому, здесь подразумевается и обратный градиент воздействий).

Таким образом, изучение ЭЭГ и нейрональной активности в поведении открыло возможность познания закономерностей системных механизмов целенаправленного поведения. При этом, методология системного подхода делает центральными такие понятия, как целостность, эволюция, развитие, динамика, иерархия, интегративность, системообразующий фактор, типич­ность поведения [11, 42, 47, 92, 139]. В свою очередь, типичность опреде­ленных форм субъектно-объектного взаимодействия подразумевает нали­чие жестких звеньев (объединений) в функциональных системах [48, 155], структура которых раскрывает закон связи между элементами целого.

Физиология поведения также свидетельствует, что в живых системах выделяется два основных типа структуры: стабильная жесткая и лабильная вариабельная [155]. При этом, сохранение устойчивости в ходе эволюцион­ных преобразований подразумевает в качестве первичного системообра­зующего фактора определенную генетическую основу, генетически запро­граммированный закон интеграции. Так, например, данный закон опреде­ляет рост нейронов в культуре ткани. Наследственные программы разви­тия, а не индивидуальный опыт предопределяют невозможность обучения тритонов, у которых пересекали зрительный нерв и поворачивали глазное яблоко на 180 градусов. В процессе регенерации волокон зрительного нер­ва переобучение не наступает, тритон видит мир перевернутым [155].

Реализация генетических программ человека в поведении, конечно же, имеет гораздо более сложный характер. Однако, наука уже выявила опре­деленные ориентиры такой реализации, которые обобщены Б.Ф. Ломовым [92]. Анализ данных генетической психофизиологии [97, 99, 102, 122] по­зволяет заметить, что генотип сказывается в типичности поведения и пси­хики через влияние на индивидуализированность психофизиологических процессов, опосредующих воздействие внешних причин на внутренние ус­ловия субъекта психической деятельности.

Применительно к проблемам индивидуальных различий термин «тип», «типологический», отправляясь от работ Б.М. Теплова, обычно используют для обозначения закономерно сочетанного комплекса свойств нервной сис­темы, обусловливающего (при сопряженных субъектно-объектных взаимо­действиях) типичность индивидуальных стилей деятельности и — более широкое своеобразие поведения. Как уже отмечалось, указанное значение четко разграничивалось с характерной «картиной поведения» человека или животного, в которой практически невозможно было отделить фенотип от генотипа. Современная психология и у нас в стране, и за рубежом, как пра­вило, использует термин «типологический анализ» в понимании Б.М. Теп­лова, хотя отдельные работы пытаются выделять типологии на основе ва­риативных, ситуативных признаков индивида.

Сказанное подчеркивает ключевое значение природных, конституцио­нальных, генотипических, индивидуально-стабильных особенностей нерв­ной системы (т. е. — ее свойств) для обусловливания типичных для каждо­го человека паттернов индивидуально-психологических различий. Однако, развитие традиционных линий типологических исследований, направлен­ных на первичное изучение отдельных локально регистрируемых свойств исходя из их физиологического содержания, лишь в далекой перспективе намечало поиск характерных сочетаний данных фундаментальных характе­ристик мозговой ткани и их психологических проявлений. Форсирование намеченного пути изучения типологических особенностей высшей нервной

деятельности, как показано в предыдущем разделе диссертации, привело к раскрытию феноменов парциальности основных свойств нервной системы и констатации трансситуативной вариативности их симптомов. Исследова­тели со все большей очевидностью ощущали противоречие между линей­ными парадигмами традиционных направлений исследований и реальной сложностью получаемых фактов.

Противоречия, фиксируемые в методологии и экспериментальной прак­тике дифференциальной психофизиологии, ведут к предположению, что понимание свойств нервной системы через качества функционирования нервной ткани (как устойчивых особенностей нервной системы [124, с. 353], в частности, определяемых запасом раздражимого вещества) не отра­жает реальную многомерность предмета исследования прежде всего из-за неясности места и роли свойств нервной системы в выполнении целостной деятельности.

По нашему мнению, свойства нервной системы получают свою опреде­ленность только при включении их в систему. Такой ракурс объекта иссле­дования с необходимость предполагает соотнесение инраиндивидуальных вариаций свойств с результатом действия, включенного в естественное раз­витие субъектно-объектных отношений. Это достигается при решении че­ловеком значимой для него задачи. Эксперимент при этом рассматривается как пласт реальной жизнедеятельности человека в ее естественном разви­тии. Подкрепление данной мысли мы нашли у Б. Л. Пастернака [116а], про­анализировавшего проблему предмета и метода психологии. Он пишет: «Объективная наука выводит феномены из той, так сказать, случайной свя­зи, в которую их как бы занесло отдельным текущим сознанием, и включа­ет их в объективно необходимую связь природы, куда они относятся с ло­гической необходимостью».

Сказанное созвучно с теоретически обоснованной возможностью изу­чать сверхсложные динамично развивающиеся объекты в их ставших уже зрелыми формах [92, 116а, 156]. В данной связи психофизиологический уровень индивидуальности может быть рассмотрен и изучен как репрезен­тант кумулятивных взаимосвязей индивида с миром, в которых прошлое (генотипические признаки), настоящее (рассогласование прогноза и реаль­ности) и будущее (субъективный образ потребного будущего) представле­ны в единстве.

Таким образом, логика развития общей и дифференциальной психофи­зиологии вскрыла новый пласт проблем, касающихся природных предпо­сылок произвольных движений и действий и требующих привлечения зако­номерностей динамики функциональных систем, смены детерминант их формирования и развития, понимания системообразующих факторов орга­низации, выделения индивидуального своеобразия и целостности через ин-

тегративную роль результата и цели действия в организации взаимосодей­ствия разноуровневых свойств и качеств человека успеху решения субъек­тивно значимых задач.

1. 3. Предпосылки исследования произвольных движений в структуре целостной индивидуальности

Изложенные выше теоретические основы типологического анализа про­извольной сферы психики позволяют формулировать цели и гипотезу сис­темных исследований индивидуальности, конкретизировать их в экспери­ментальных задачах. Это осуществлено на основе ориентации, которые ра­нее практически не пересекались в пространстве научного мышления диф­ференциальной психофизиологии и психологии индивидуальности: мето­дологии системного подхода [42, 47, 87, 92, 139], принципа активности субъекта психической деятельности [3, 12, 52], конкретных научно-методо­логических основ анализа деятельности [15, 16, 59а, 64, 90, 92, 130], зако­нов целеспецифичности функциональных систем [6, 7, 49а, 163-166], по­зволяющих объективизировать их особенности в характеристиках опере­жающего отражения [10, 11, 49а, 164].

Анализ индивидуальных различий активного поведения человека пред­полагает рассмотрение субъектно-объектного взаимодействия «как слож­ного, многомерного и многоуровневого, динамически развивающегося яв­ления» [92, с. 216], основной единицей которого является действие как эле­ментарная и специфическая единица деятельности [90, 67, 129, 130]. Дейст­вие определяется как произвольная преднамеренная опосредованная актив­ность, направленная на достижение осознаваемой цели [124, с. 94].

Деятельность проявляется в различных двигательных актах, за которы­ми скрывается система процессов, связанных с формированием мотивов, целей, планов, оперативных образов, принятия решения и синтезов теку­щей информации и сигналов обратной связи [92, с. 226]. В данном контек­сте произвольные движения — это внешние и внутренние телесные акты, сознательно регулируемые на основе имеющейся у человека потребности в достижении цели как образа предвосхищаемого результата [124, с. 93]. Ис­следование двигательной активности обычно не ограничивается изучением только внешних ее детерминант. Понимание единства психического и фи­зиологического в субъекте деятельности предполагает, по идее В.Б. Швыр-кова, необходимость и возможность их сопоставления через системные об­щемозговые механизмы, то есть через функциональную систему поведен­ческого акта [165 и др.].

В качестве экспериментального показателя, позволяющего в экспери­ментах при интактном мозге изучать относительно тонкие психофизиоло-

гические механизмы произвольности, зарекомендовала себя предшествую­щая движению суммированная биоэлектрическая активность, которая от­носится к так называемым вызванных потенциалам (ВП) и обозначается как моторные вызванные потенциалы (МВП). Референтное значение данно­го показателя для изучения типологических особенностей произвольности определяется особым местом «живого» движения в интегративной актив­ности мозга и механизмах реализации психических функций человека. Так, цитоархитектонические, анатомические, коммуникационные и морфофунк-циональные особенности двигательного анализатора и его коркового ядра (поля 4 и 6 прецентральной области лобной доли) позволяют говорить о мультисенсорной конвергенции, корковой полианализаторной регуляции, межанализаторной интеграции как специфических качествах целостной системы двигательного акта [13, 28, 67, 916 и др.]. Реализация этих важных функций облегчается тем, что в моторной коре преобладают мультимо-дальные и неспецифичные нейроны [7, 28, 916]. Кроме того, установлено, что движения, участвующие в рецепции любой модальности, тесно связаны с такой общесистемной функцией, как контроль и регуляция психических действий. Двигательный же анализатор при его системном представлении может рассматриваться как аппарат программирования и реализации цело­стных актов поведения [87а, 916].

Все это позволяет думать, что движения человека, включенные в его многообразные отношения с внешним миром, могут служить удобной мо­делью экспериментального изучения специфики этих взаимосвязей, а так­же свойств мозгового субстрата, которые опосредуют при этом влияние внешних причин через внутренние условия индивидуальности.

Не случайно поэтому модель произвольных движений используется для разрешения ряда проблем психологии, в частности, для установления нор­мы реакции индивида, выделения в параметрах действий характерных ин­дикаторов утомления, психического насыщения, монотонии, выявления психологических характеристик конкретных видов труда и т. д. Для общей психологии особый интерес представляют движения человека, включенные в его деятельность. Эти двигательные акты несут в себе закономерности особого рода, связанные с регуляторной функцией психического по отно­шению к физиологическому [11, 25, 92, 162, 165]. Движения, исследован­ные в этом аспекте, дают возможность изучить отражающуюся в них моти-вационно-потребностную сферу индивида, особенности смыслообразова-ния и целеполагания, в том числе в зависимости от общения людей друг с другом (индивидуальный аспект данных отношений отражается в характе­ристиках экстраинтроверсии). При этом мозговые биоэлектрические пока­затели движений (МВП, а также выделяемые в их составе МИГ и ПА) мо­гут анализироваться в аспекте психофизиологии личности.

Видимо, метод МВП является перспективным в изучении проблем, свя­занных с познанием организации многоплановых свойств человека в дина­мике его многообразных отношений с внешним миром. В тонких нейрофи­зиологических механизмах реализации движений (которые могут анализи­роваться по параметрам МВП) получают отражение разнообразные свойст­ва индивида, формирующиеся и проявляющиеся в широком континууме взаимодействий с объективной реальностью: от тех качеств человека, кото­рые характеризуют его как представителя биологического рода Homo Sapiens, до индивидуальных особенностей, связанных с личностно-при-страстными формами отражения внешнего мира.

В этой области исследований дифференциальная психофизиология име­ет свой специфический предмет, связанный с изучением «конституцио­нальных», «природных», «устойчивых», «генотипичных» свойств индивида [28, 106, 108, 122, 131]. По-видимому, индивидуально-типологические осо­бенности механизмов реализации движений могут быть предметом диффе­ренциальной психофизиологии, поскольку с помощью метода близнецов работами С. Б. Малыха [97 и др.] уже показана высокая степень генотипи-ческой обусловленности связанных с движениями потенциалов мозга. Ис­следование Н.А. Леоновой, выполненное под нашим руководством, выяви­ло индивидуальную стабильность характеристик МВП при их регистрации через месяц и через год [данные отражены в монографии — 28-и на рис. 3]. Отнесение МВП к классу вызванных потенциалов, которые являются свое­образным мостом, соединяющим микроуровень реагирования и макрореак­ции (это неоднократно подчеркивал Е.Н. Соколов), также доказывает пер­спективность избранной референтной методики диссертационного иссле­дования.

Как показывает опыт типологических исследований, изучение психофи­зиологической «канвы» сенсомоторных действий дает более определенное решение дифференциально-психофизиологических задач, чем фиксация внешних и или результативных характеристик деятельности. Например, ра­бота Т. А. Пантелеевой с помощью метода близнецов выделила генетиче­ские детерминанты в переделке двигательных навыков [115, 116]. Показа­тельно, что генетическая обусловленность при этом была выявлена в инди­видуальных характеристиках электромиограммы работающей мышцы и от­сутствовала в результативных параметрах исследуемой переделки.

Инициированное нами исследование МВП рассматривалось как один из подобных путей изучения системности индивидуально-типологических различий. Возможность относительно тонкого выделения в вызванных от­ветах не только последовательности вовлечения мозговых структур в акти­вацию целого мозга, но и проявляемых при этом свойств нервной системы делали методику МВП удобной для изучения нейро- и психофизиологиче-

ских основ организации разноуровневых свойств индивидуальности в по­ведении. Все это определило стратегию исследования, отправляющегося от детального изучения соотношений характеристик психофизиологического уровня произвольности в периоды прогнозирования (а при высокой энтро­пии прогноза — при антиципации) результата действия, с параметрами свойств нервной системы и с психодинамическими показателями индиви­дуального поведения.

Таким образом, специальное изучение новой для типологических иссле­дований проблемы индивидуализации произвольной сферы психики требу­ет формулировки адекватного объекта исследования, предмета исследова­ния, его непосредственной и перспективной цели и особых способов их конкретизации в экспериментальных задачах. С этих позиций ОБЪЕКТОМ ИССЛЕДОВАНИЯ стали индивидуально-типологические особенности произвольных движений и действий как закономерно обобщенные в пове­дении структурные характеристики функциональных систем, включенные в единый процесс развития целенаправленной активности субъекта психи­ческой деятельности. ПРЕДМЕТОМ настоящей работы является изучение зависимости индивидуальных особенностей опережающей моторные дей­ствия биоэлектрической активности мозга, объективизирующей динамику функциональных систем, от ситуации развития деятельности, индивидных и общеличностных характеристик человека.

Референтные МЕТОДИКИ исследования конструировались на основе метода МВП — моторных вызванных потенциалов [19, 28, 69, 175] (эти по­казатели еще называют связанными с движениями потенциалами мозга). Они включают новый класс биопотенциалов, обозначенных нами как по­тенциалы антиципации (ПА). Вместе с тем, валидизация и интерпретация материалов исследования требует привлечения показателей, апробирован­ных в дифференциальной и генетической психофизиологии.

Гипотетически предполагается, что целостная индивидуальность чело­века в единстве индивидных и личностных компонент субъекта психиче­ской деятельности наиболее полно выражается в показателях произвольной сферы психики. Типологический подход к проверке гипотезы требует пер­вичного анализа особенностей психофизиологического уровня индивиду­альности, обладающего выраженными кумулятивными качествами. Он конкретизируется в детальном исследовании типологических особенностей биоэлектрической активности мозга, опережающей результат действий. Та­кая стратегия позволяет судить о специфике функциональных систем при их объективизации в опережающей результат действия биоэлектрической активности мозга.

Системные предвосхищающие процессы, такие как антиципация, отра­жая динамику функциональных систем, аккумулируют в своих синдромах

индивидуально-обобщенные особенности прошедших стадий развития че­ловека (генотипические признаки), детерминированные настоящим (сличе­нием прогноза и реальности) и перспективой будущего (информационным эквивалентом прогнозируемого результата действия). В этой связи можно полагать, что индивидуально-обобщенные структурные характеристики функциональных систем являются инвариантной составляющей разнооб­разной активности человека. Следовательно, можно ожидать, что «жесткие структуры» психофизиологического уровня произвольных движений и дей­ствий, которые включаются в разнообразную активность субъекта, являют­ся задатками сопряженных с ними индивидуальных особенностей психики.

Альтернативными высказанным предположениям являются бытующие в научном мышлении представления о типологических особенностях нерв­ной системы как некоей константе, которую удобно не принимать во вни­мание, как только человек начинает действовать. Такие стереотипы рас­смотрения типологических особенностей индивида как безличных предпо­сылок развития личности [90, с. 177, 178] при их расширительной интер­претации наталкивают на мысль о легкой подверженности свойств индиви­дуальности регуляции со стороны воспитания, образования, среды. Эти стереотипы основываются на статичных, «мозаичных» концепциях биоло­гических основ индивидуально-психологических различий, изолированных от законов развития субъектно-объектного взаимодействия.

Реализация исследовательского проект в качестве его цели позволяет — на основе эволюционно-системного анализа — выявить структуру индиви­дуально-типологических особенностей психофизиологии антиципации в динамике произвольных движений и действий, изучить специфику зависи­мости синдромов антиципации от ситуации субъектно-объектного взаимо­действия (стадии формирования стратегии решения задачи и субъективной вероятности достижения прогнозируемого результата), а также соотнести характеристики антиципации с генотипическими признаками (свойствами нервной системы) и динамическими параметрами поведения (индивидуаль­ным стилем деятельности, темповыми и результативными ее особенностя­ми). В перспективе системного исследования — выработка подхода к тео­рии целостной индивидуальности, раскрывающейся в единстве индивид­ных и личностных свойств в поведении.

Дата добавления: 2015-08-31