Римской империи. А ведь, если чисто формально следовать принятой периодизации,

Сознание рядового галла-воина V в. отличалось от сознания его соотечественника

Определение, когда мы обращаемся к культурному наследию этого времени. Ведь

Падения Рима до Английской буржуазной революции). Тем более условно звучит это

И невыразительное определение подвести целых 11 веков человеческой истории (от

Приблизительной и оспаривается многими. В самом деле, можно ли под столь общее

Французскому оригиналу формулировка, сегодня представляется очень

Принципы критического переосмысления всех предшествующих знаний. Сам термин

Как известно, прежде всего благодаря французским историкам, торжествовали

В исторической науке понятие средневековья появилось в начале XIX в., когда,

Основные вопросы темы

Тема 6. Культура средневекового Запада

1. Средневековье как историко-культурная проблема.

2. Христианство – культура и антикультура.

3. Сословная организация сословной культуры.

4. Строительство “храма” в жизни и в искусстве.

5. Народная “смеховая” культура в системе средневековых ценностей.

“средние века”, отметим попутно, не слишком удачно переведен на русский –

правильнее было бы, на наш взгляд, назвать их “срединные века”, то есть своего

рода “центральное” время. Однако, даже такая, уточненная применительно к

и потомка – французского ростовщика эпохи первоначального накопления

значительно сильнее, чем, допустим от классово близкого римлянина времен упадка

то и несчастный, полудикий галл и преуспевающий ростовщик – жители

средневековья. Что же у них общего в системе ценностей?

Вопрос, очевидно, остается риторическим. Это несопоставимые в принципе

ценности. Мало того, мы обычно и совершенно справедливо выделяем в качестве

особой культурной эпохи позднее средневековье и называем XIV-XVI вв. эпохой

Возрождения. Однако Возрождение являет нам не просто другой – прямо

противоположный тип сознания, тип культуры. Связывают же столь разные, с

точки зрения опять же истории культуры, столь разноприродные понятия и

явления, как, скажем, рыцарские романы и мозаики Равенны, исповедальные

откровения Пьера Абеляра и кромешный ад сатанинских фантазий великого

Иеронимуса Босха, фанатизм и изуверство Игнатия Лойолы и, допустим, предельно

демократические, охальные вирши Франсуа Вийона лишь одно общее –

принадлежность к эпохе утверждения и закрепления в общественном сознании

христианского вероучения, христианской морали и христианских институтов

власти.

Утверждая и воспевая глубинную связь между людьми без различия “эллина или

иудея”, полагая нравственные ценности первостепенными, формируя представление

о мире как о дивном божьем творении, а о человеке, соответственно, как

существе, обреченном пройти через юдоль страданий, чтобы войти в Царство

Божье, внушая каждому возможность спасения от неизбежного Страшного Суда,

предвещающего конец Света, только через веру и Бога, надежду на загробную

жизнь и любовь к ближнему, христианство формировало стойкое эсхатологическое

сознание, постоянное ощущение человеком своей греховности, порочности,

заведомую готовностью ко всем мыслимым и немыслимым бедам испытаниям,

рассматриваемым изначально как проявление воли Божьей. Однако, воспитывалось

и усердие в мирских делах, трудолюбие, забота о чистоте чувств и помыслов –

хотя бы и показная. В эпоху варварства церковь, безусловно, спасла в Европе и

культуру и цивилизацию.

Однако, представляется исторически справедливым различать культурообразующую

и цивилизующую роль вероучения и его лучших, образованнейших и наиболее

искренних адептов – Василия Великого, Августина Блаженного, Франциска

Ассизского и т.д. – и роль церкви как государственного института, крупнейшего

собственника, землевладельца, идеологического монополиста – организатора

“охоты на ведьм”, “святой” инквизиции – то есть всего того, что можно было бы

назвать антикультурой. Надо отметить, что с ростом цивилизованности в мире,

развитием просвещения и образования, успехами естественных наук, развитием

экономических, торговых отношений между государствами Европы, эта

антикультурная, вторая жизненно важная и системообразующая функция церкви и

христианства не только не ослабевала, но, напротив, усиливалась – уже в XVI

в., в эпоху Возрождения, в эру великих географических открытий во имя Христа

доблестные испанские “рыцари” истребляли коренное население и уничтожали

индейскую цивилизацию в Южной Америке, а в 1600 г., накануне открытия Ост-

Индской компании и создания Шекспиром “Гамлета” церковники отправили на

костер Джордано Бруно.

На заре средневековья эти кричащие противоречия христианизированного мира еще

не проявлялись в столь яркой форме. Напротив, тогдашние монастыри – поистине

культурные центры. В сословной организации общества первому сословию

отводилась особая роль, но и в первом сословии – духовенстве – были свои

первые – наиболее определенная социальная группа – монашество. Монастыри,

впервые появившиеся в Европе в VI в., были не только обителями послушания,

утешения, благотворительности и т.п., но и вплоть до XII в. практически

единственными очагами просвещения. Классический европейский монастырь эпохи

зрелого средневековья сочетал в себе школу, библиотеку и своеобразную

мастерскую по изготовлению и ремонту книг. Образование и воспитание были,

разумеется, сугубо богословскими.

В то же время существовали серьезные различия в самой трактовке христианского

вероучения, расколовшие монашество на три основных направления – ордена:

бенедиктинцев, утверждавших, что главной добродетелью человека должен быть

неустанный физический труд, что соответствовало известной заповеди о том, что

каждый “должен возделывать свой сад”; доминиканцев, которые, вспоминая другие

слова Христа “не мир я вам принес, но меч”, брали их за основу своей

“цивилизаторской деятельности”, направленой на искоренение инаковерующих и

изыскивание всевозможных ересей; и, наконец, францисканцев, проповедовавших,

в первую очередь, добро и активное сострадание. При этом веротерпимость

францисканцев просто поразительна.

Вообще, канонизация образа самого Франциска – совершенно исключительного по

всем дошедшим до нас сведениям и фактическим, и легендарным, – человека, всей

сутью своего вероучения восстававшего против догматического агрессивного

начала в католицизме, показывает, насколько непросто выделить какую-то одну,

определяющую линию в культурообразующей функции католической церкви. Франциск

проповедовал “бедную церковь”, богатую духовностью своей, отличался

необычайной приветливостью, открытостью нрава (монахи-францисканцы всегда

ходят с откинутым назад капюшоном и открытым лицом), обогревал и привечал

сирых и убогих, не спрашивая, какой они веры и из какой страны. В нем начисто

отсутствовало показное величие и помпезность, свойственная официальной

церкви, папскому престолу. Подобное сословное неединообразие высшего сословия

отражало и разнообразную сословную ориентацию христианства, ориентированного

на самые различные слои общества и к разным категориям обращавшегося разными

своими сторонами.

Культура второго сословия – дворянства носила значительно более цельный

характер. В основу дворянской морали эпохи был положен так называемый

рыцарский кодекс чести.

Понятие чести играло системообразующую роль в структуре духовных ценностей

сословия, причем сама честь понималась чрезвычайно широко и многопланово.

В понятие чести входили верность слову, обету, клятве, сеньору (вообще

верность, преданность, и физическая сила), отвага и благородство в бою, на

турнире, благородство происхождения, обязательная щедрость и, разумеется,

служение Прекрасной даме, которое отнюдь не сводилось к платоническим

чувствам, мелодическим и словесным их излияниям, но подразумевало и

конкретную цель – непременное обладание предметом обожания. Столь

прозаическая подоплека одного их самых романтических рыцарских культов имеет

сугубо житейское обоснование: законы того времени ради предотвращения

возможных конфликтов и дробления наследства запрещали женитьбу всем сыновьям

феодала, кроме старшего.

Детей, как правило, и в зажиточных семьях тогда рождалось много, и рыцарям-

холостякам ничего другого не оставалось, как добиваться взаимности прекрасных

дам, которые, однако, по тем же неписаным законам чести, должны были далеко

не сразу отвечать взаимностью, а по возможности медлить и играть роль

недоступности в своеобразном спектакле, роли в котором были распределены

заранее. Добиваться же взаимности надо было, демонстрируя свои рыцарские

добродетели, главные из которых завоевывались в прямом смысле в боях. Когда

же войн и значительных конфликтов в округе не было, рыцарю приходилось

пускаться в странствия и искать подвигов на чужой стороне, в неустанных

походах за воинской славой – вот откуда появилась фигура “странствующего

рыцаря”.

Художественные достоинства рыцарской средневековой культуры огромны. Здесь и

эпические повествования, вспомним хотя бы “Песнь о Роланде”, и лирическое

творчество миннезингеров и трубадуров, и светская инструментальная музыка,

дошедшая до нас, к сожалению, в немногих образцах, но представляющая

несомненный интерес, как первые образцы светской музыкальной культуры

христианской Европы. В своих основных чертах, типологически, рыцарская

культура предвосхитила дворянскую европейскую культуру более позднего

времени.

“Третье” сословие включало в себя все прочее население, то есть крестьян,

горожан, простолюдинов, разбойников, ремесленников, купцов, людей самых

различных профессий, объединенных (в условиях гшородской культуры) в цеха и

отличавшихся также своей “цеховой”, узкосословной, внесословной моралью.

Народная культура эпохи наименее нам известна, ибо чаще всего анонимна и

безгласна. Таланты же мастеров получали свое наиболее выразительное

воплощение в пластических искусствах – в прекрасных базиликах романского

стиля, в сложно организованных технически и эффектно вписывавшихся в

природный ландшафт неприступных замках-крепостях и, прежде всего,

строительстве храмов.

Храм был центром всей общественной жизни эпохи, средоточием ее культурного

мироощущения, символом, знаком, стилевой доминантой. В эпоху классического

средневековья храмы возводились, как правило, на средства городской общины,

т.е. буквально “всем миром”. Храмы строились и перестраивались веками – для

Миланского собора срок строительства растянулся до 300 лет, примерно столько

же строились и достраивались знаменитые соборы в Реймсе и Шартре, а Кельнский

собор или Вестминстерское аббатство и вовсе целых восемь веков. Долгострой

этот был вызван не какими-то производственными или творческими причинами.

Дело в том, что основное внимание уделялось считавшемуся самым богоугодным

делом самому процессу постройки, а не результату.

Многослойные напластования эпох и стилей порою уродовали внешний облик

собора, придавали ему известную эклектичность. Так, например, собор в Севилье

(Испания) поражает как изумительными масштабами и богатством своего трудно

обозримого и даже обходимого интерьера – для того, чтобы бегло пройтись по

всем внутренним коридорам и закоулкам этого величественного дворца требуется

не менее полутора часов! – но и несколько странным внешним обликом, где

влияние Арабского халифата мирно уживается с классической готикой и даже

барокко. Создатели храмов, как и многих других скульптурных, литературных

произведений эпохи большей частью нам неизвестны и по той причине, что ни

сами они, ни, тем более, церковь не считали себя творцами в области

художественного творчества, но лишь исполнителями Воли Божьей. Сам дух эпохи

и ее художественный настрой принижал естественное, человеческое в человеке и

абсолютизировал сферу чисто духовности – устремленные ввысь своды готических

соборов подчеркивали ничтожность всего земного и величие небесного. В науке

торжествовал схоластический идеал, догматическое богословие и чуть

приукрашенное внешне замысловатой, но внутренне бессодержательной риторикой

официальное мракобесие. И все-таки именно в эту эпоху растут и развиваются

города как центры торговли, очаги относительно независимой социальной и

культурной жизни, появляются первые европейские университеты – к исходу XIII

в. их в Европе уже было 19! Уже в XI в. П.Абеляр сформулировал свой

знаменитый тезис: “Понимаю, чтобы верить”, утверждавший в культуре мышления

примат рационального начала над иррациональным.

Серьезным противодействием церкви как основному наставнику в духовной жизни

общества стала так называемая “смеховая культура” третьего сословия,

воплощавшаяся прежде всего во всевозможных праздничных шествиях, процессиях,

карнавалах, где торжествовало возникшее еще во времена античности

“дионисийское начало”. В этой параллельной культуре средневековья все

традиционные ценности как бы выворачивались наизнанку – литургии

противостояло “идольное богослужение”, всевозможные “праздники дураков”,

торжественным представлениям на религиозные темы, на протяжении многих часов

разыгрывавшимся в праздничные дни у стен Храма («ауто»– площадные, балаганные

веселья, носившие подчеркнуто партийный характер.

Критическое отношение к господствующей официальной идеологии характерно было

и для нарождавшейся из того же “третьего сословия” светской интеллигенции.

Очень интересны в этом отношении песни вагантов – школяров, студентов,

бродившим по дорогам не слишком благоустроенной Европы из города в город, из

страны в страну и распевавших что-то наподобие – “наша вольная семья – враг

поповской швали”, воздававших хвалу дружбе, дружеской пирушке, свободным

развлечениям свободного от предрассудков и достаточно образованного человека.

Дошедшие до нас шедевры творчества вагантов датируются уже IX веком, что

показывает, насколько условны все общие характеристики разнообразного и в

культурном отношении чрезвычайно многопланового, отнюдь не только «мрачного»

средневекосья.

Современное обращение к наиболее загадочным и художественно-эстетическим

страницам культуры эпохи доказывает, что понятия “прогрессивного” и

“реакционного” в истории культуры весьма относительны. Более того,

наследующая классическому средневековью знаменитая и прославленная эпоха

Возрождения многое растеряла и зачеркнула из наследия средневековой культуры

весьма ценного и продуктивного и в некоторых отношениях упростила, приземлила

общекультурную ситуацию в Европе. Но это уже новая тема для разговора.

Литература

Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990.

М.Гофер Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.

Хейхигша Й Лсегбсоевгевеклвбя М 1988.

Ястребицкая А.Л. Западная Европа XI-XIII вв. Эпоха. Быт.Костюм. М., 1978.

Дата добавления: 2017-01-13