Астенический синдром 14 страница

Бывавшие здесь мужчины с первых же минут влюблялись в хозяйку дома, которая являлась к ним, неизменно приветливая и кокетливо сдержанная. Она позволяла им флиртовать с собой, но ни разу ни один из них не посмел перешагнуть дозволенной черты поведения. По ней вздыхали, ей слагали оды, утрами ей в постель приносили записки и корзины цветов, не слишком ярких, ибо природа северных предгорий не баловала красками и оттенками. Она не была актрисой, чьи выступления и талант могли привлечь толпы восторженных поклонников, хотя её манеры и образ жизни сами по себе обладали моментом театральности. Не была она великой политической спорщицей, прогрессивные взгляды которой становились бы центром внимания охваченных модными веяниями собеседников. Просто она оказывалась воплощением добродетельной жены, идеальной матери и непременно любимой. Она будто олицетворяла собой любовь, Психею, Эвридику, Венеру – кого угодно из воспетых миром женщин, и именно эта черта придавала ей особый шарм красоты и непорочности.

Он знал все её соблазнительные качества, любил и уважал её. Но, вопреки остальным, он продолжал её бояться, на людях сторонился встреч с ней, хотя буквально все её знакомые отдали бы целые состояния, лишь бы поменяться с ним ролями. Он аккуратно навещал её раз в неделю и дарил ей скромные букетики – несколько стебельков вереска, сухого или цветущего, в зависимости от сезона. На более дорогие подношения у него не хватало денег, но она ни разу его не попрекнула бедностью, наоборот, предлагала свою помощь, но он гордо отказывался. Он не мог сделаться её должником, для него это было равносильно самоубийству, а он ничто не любил столь сильно, как самоё жизнь. Она считала его капризным, но принимала его таким, каков он есть. Чтобы не обижать его, она ставила подаренный им сухостой в самые красивые вазы, хотя в сверкающем стекле куда лучше смотрелись бы соцветия с крупными лепестками.

Она не смела ему приказывать. Он жил под её покровительством, как ему нравится, и ни разу она не ограничивала его свободу. Он был украшением её вечеров. Когда на веранде собирались нарядные гости, он пел для них несколько романсов собственного сочинения. Они одобрительно хлопали, называли исполнителя «соловьём» и сразу забывали о нем, увлекшись карточными играми или сплетнями. Он служил им своеобразным «десертом» к застолью. Это убивало его самолюбие, но он молчал. Он не хотел огорчить её, он её боготворил. Это обречённое обожание было единственным звеном, которое связывало двух совершенно разных и по-прежнему чужих друг другу людей. Но однажды и оно начало гаснуть.

Почувствовав тягостность своего положения, он собрался с духом и сообщил ей о решении, которое показалось опрометчивым изнеженной особе, боящейся долгих странствий.

В поношенном пальто и грязных сапогах он стоял в спальне, полной цветов и парфюмерных запахов, чистой и свежей, как весна. Всё будто гнало отсюда его потрёпанную и тёмную фигуру. Полная света и красоты хозяйка была разгневана и огорчена, но его это уже не волновало. Ещё вчера он постыдился бы опечалить её, сегодня что-то надломилось в нём, и он не страдал от её досады. Он лишь немного жалел её, но гордость за свою непреклонность была сильнее этой слабой, почти выдуманной жалости. Она отвернулась от окна и обратила к певцу прекрасное и грустное лицо, в её глазах дрожали слёзы.

- Вы не должны так поступать со мной, - сказала она после длительных минут безмолвия.

Он не отозвался, только пальцы скрещённых за спиной рук сильнее сжались.

- Вы не можете меня бросить! В чем ваша нужда? Разве я не была вашим другом?

- Лучшего друга я не мог бы себе пожелать.

- Что же случилось?

- Я музыкант, миледи, я рожден для людей, а не для развлечений ваших хладнокровных знакомых. Соловьи не поют в клетках.

- До сих пор пели…

- До сих пор я любил вас.

- А сейчас?

- Сейчас – нет!

Слёзы под веерообразными ресницами тотчас высохли. Её зрачки сверкнули злобой ущемлённого достоинства.

- Вот как?

Она снова отвела от него глаза. Взгляд очень оскорблённой женщины искал защиты у посторонних предметов. Ей трудно было снова посмотреть снова на человека, произнесшего резкие слова, которые она слышала впервые.

- Вспомните, чем вы мне обязаны! – молвила она изменившимся тоном.

Он болезненно улыбнулся.

- Я ждал этого упрёка. Долго ждал… Упрекайте меня, я заслужил. Но я бессилен изменить себя и вас. А если бы мог, то вряд ли бы захотел…

Она заставила себя понять его. Но, чем глубже его фразы проникали в её сердце, тем сильнее было её желание выгнать его поскорее. Его присутствие казалось ей невыносимым.

- Куда теперь вы пойдёте? – осведомилась она, уверенная, что идти ему некуда, и её кров – единственное его пристанище.

- Куда-нибудь. Какое это имеет значение?

- Вы правы, - ответила она после паузы.

Больше им не о чем было говорить. Сказанного оказалось вполне достаточно, чтобы проститься навсегда. Он устал взирать на неё, как на богиню, она не сумела приручить его к себе и завладеть его волей. Оба знали, что момент разлуки рано или поздно наступит, и обоих он не слишком утомил. Он уже готов был удалиться, а она – закрыть за ним дверь, но благородная душа обеспеченной добропорядочной дамы возымела верх над эгоистичным самолюбием.

Дата добавления: 2017-01-13