Истории развития умственно отсталых детей 4 страница

Оказалось, что умственно отсталые почти всегда на первом месте по уму ставили самих себя, на втором месте своих това­рищей и на третьем месте воспитателей. Таким образом, совер­шенно ясно обнаружилась повышенная самооценка умственно отсталых. Де-Грееф объясняет наличие повышенной самооцен­ки у умственно отсталых тем, что они не понимают, не осозна­ют своей недостаточности. «Взятый сам по себе дебил не чув­ствует себя лишенным чего-либо, и его видимая ненормальность реализуется в его представлении как равновесие», — говорит де-Грееф.

Дебил плохо осознает свою личность, и в этом кроется источ­ник непонимания других. Чем больше степень отсталости, тем менее отсталый может понять и оценить нормального. Макси­мум интеллекта и других качеств помещается для него не там, где он существует на самом деле, а только там, где его интел­лект функционирует. «Для имбецила гений должен был бы на­ходиться в границах дебильности»,— говорит де-Грееф. Поэто­му глупое кажется ему умным, а умное — глупым.

Когда дебилу приходится оценивать других, он дает более высокую оценку тому, чей интеллект более близок ему, более доступен для его понимания. Так, когда нужно было сказать, кто самый умный — товарищ, дядька или доктор, дебилы ставили на первом месте по уму своего товарища, на втором дядьку и на третьем доктора. Де-Грееф называет своих испытуемых де­билами. Однако, судя по соотношению паспортного и умствен­ного возраста, какое приводит де-Грееф, можно думать, что в числе его испытуемых были как дебилы, так и имбецилы.

Де-Грееф правильно отметил факт повышенной самооценки у умственно отсталых. Имеет основание также утверждение де-Греефа о том, что умственно отсталый недостаточно ясно и диф-

ЭП8

ференцированно осознает свою личность, а поэтому не может проникнуть во внутренний мир других людей. Однако тезис о том, что основой повышенной самооценки умственно отсталых является то, что он не может понять умного, не может понять превосходства других по уму, представляется нам неправиль­ным. Равным образом неверно утверждение, будто умственно от­сталый не осознает своей неполноценности. Проблема повышен­ной самооценки умственно отсталых разрешается де-Греефом крайне элементарно; умственно отсталый высоко расценивает себя, так как он не может понять, что другие умны. Если исхо­дить из концепции де-Греефа, прежде всего нельзя объяснить, почему умственно отсталый ставит на первом месте себя. Ведь если умственно отсталому недоступен для понимания интеллект дядьки или врача, то интеллект его товарища близок и вполне доступен для его понимания. Даже наоборот — ведь для имбе­цила дебил представляется гением. Поэтому, если исходить из толкования де-Греефа, имбецил должен был бы на первое место поставить своего товарища — дебила, а на второе место — себя. На деле же получается наоборот! Явление повышенной само­оценки у умственно отсталых гораздо сложнее, чем представ­лял себе де-Грееф. Мы прекрасно видим это на анализе само­оценки Н. Последний хорошо разбирается в том, кто умнее и кто глупее, если он сам исключен из числа сравниваемых. Так, Н. располагает по уму в ранговом порядке, вполне соответству­ющем действительности, нескольких детей из клинико-диагнос­тического отделения. Равным образом Н. правильно оценивает умные и глупые поступки. Повышенная самооценка Н. возника­ет другим и гораздо более сложным путем, чем представлял себе де-Грееф. Корни повышенной самооценки Н. в аффективности. Она возникает в развитии как вторичное компенсаторное обра­зование на основе чувства малоценности. Почему же повышен­ная самооценка у Н. приняла такие своеобразные формы? Ведь У Н. она целиком вынесена наружу. Он, нисколько не смуща­ясь, заявляет о том, что он умнее педагога, и пользуется каж­дым удобным случаем, чтобы подчеркнуть свое превосходство. Современные исследования показали, что у нормальных взрос­лых и подростков самооценка представляет собой чрезвычайно сложное явление. Отрицательная самооценка, часто с более или менее осознаваемым намерением самозащиты против оценки Других, перекрывается положительной самооценкой. Последняя, часто вовне, а иногда также и внутри личности, опять-таки пе­рекрывается отрицательной самооценкой.

Самооценка нередко совершается в сфере бессознательного и обнаруживается в симптомах, смысл которых неясен для са­мого субъекта. В. Вольф (W. Wolff) демонстрировал своим испы­туемым их собственный голос, записанный на фонографе, и фо­тографию кисти руки среди записей и фотографий, относящих­ся к другим людям. Оказалось, что большинство испытуемых не узнавали своего голоса и своей руки. Вместе с тем оценка сво­его собственного голоса и руки резко выделялась из оценок го­лосов и рук, принадлежащих другим людям,— она была или подчеркнуто положительной, или резко отрицательной, в© вся­ком случае — явно аффективно окрашенной. Таким образом, то, что оценка не осознавалась как самооценка, служило прикры­тием и давало возможность оценить себя особенно хорошо или резко отрицательно.

У Н. мы находим своеобразные отношения между сознани­ем и бессознательным, и это проливает свет на некоторые образования в характере Н. и, в частности, объясняет обнажен­ность его повышенной самооценки. Мы знаем, что желания, осу­ществление которых стоит в противоречии с установившимися в сознании этическими представлениями и эмоциями, вытесня­ются в область бессознательного. То, что нормальный подрос­ток таил бы про себя, что оказалось бы у него вытесненным, Н. сознает с большой легкостью и открыто высказывает при всех. В этом отношении характерными являются сновидения Н. Он следующим образом передает один из своих снов: «Мой отец лежал на кровати. Какой-то дядька перелез через забор, взял топор, подошел к отцу и его искалечил».

То, что у нормального подростка подверглось бы обработке при посредстве сложной символики, механизмов сгущения и сдвига, прежде чем быть допущенным в сознание, то у Н. пря­молинейно и открыто проникает в сознание.

Сознание и бессознательное недостаточно дифференцированы у Н., между ними нет четкой границы. Это объясняет нам обна­женность повышенной самооценки Н.

Смещение границ между сознанием и бессознательным определяется своеобразием сознания умственно отсталого ребен­ка, поскольку бессознательное у ребенка развивается в меру раз­вития сознания.

В структуре личности Н. большое место и, пожалуй, одно из центральных мест принадлежит аутистическому мышлению. В противоположность причинно-логическому мышлению, имеющему своим предметом познание реальной действительности, аутис-тическое мышление направлено на осуществление желаний.

Аффект приводит к кататимной переработке действительно­сти, т. е. к ее переработке соответственно желаниям субъекта. Тем самым действительность искажается и предстает в резко видоизмененных формах, в фантазиях, мечтах.

Аутистическое мышление, аутистическое осуществление же­ланий со всей резкостью выступают у Н. Так, например, о сво­ем отце, которого на самом деле Н. очень боится и с которым не смеет вступать в пререкания, Н. рассказывает: «Когда он меня наказывал, так я его боялся. Теперь, когда я его наказы­ваю, он меня боится. Когда я был маленький, он меня наказы­вал, а теперь я старше его, я его наказываю. Поругаю его, он меня и боится».

В ответ на отказ выпустить его из отделения ранее срока Н. разражается угрозами: «Я залезу в подвал, возьму соломы, ке­росину, зажгу солому, и весь дом сгорит!» Или: «Я напишу в стенную газету, и вас разгонят как миленьких!»

Н. весь полон этими фантазиями, иллюзиями своего превос­ходства над другими, иллюзиями силы и власти над людьми. Фор­мирование характера Н. пошло по пути фиктивной компенса­ции: он создал себе оторванный от реальной действительности мир фантазий, иллюзий и живет в этом мире. Он как бы весь закован в эту броню.

Эта линия образования характера определяет все дальней­шее развитие Н. Речь Н., сама по себе стоящая на довольно высоком уровне развития, в значительной части связана с аути-стическим мышлением, выполняет функции самовозвеличения, создания иллюзии силы, власти над другими людьми. Все его мысли, эмоции тяготеют к этому центру притяжения. В резуль­тате крайнее обеднение развития. Можно предположить, что очень значительная отсталость словесно-логического мышления Н. содержит компонент вторичного недоразвития, поскольку ка-татимное мышление уводит Н. от реальной действительности, а речь поставлена на службу аутистического осуществления же­ланий.

Броня, в которую закован Н., мешает его продвижению и преодолению его дефектов. Н. мнит себя человеком, который все умеет, все знает. У него нет никакого внутреннего побуждения к занятиям. Даже наоборот, Н. старается избавиться от них. Так, во время занятий по ритмике Н. или совсем не выполняет тре­буемого, или не делает полных движений. Он-де уже большой, и ему не пристало заниматься такими пустяками.

Дата добавления: 2017-01-14