Греческие международные отношения в VIII—IV вв. до нашей эры

Своими корнями международное право и дипломатия Греции уходят далеко вглубь веков. Зачатки международных связей Греции имеются уже в «Илиаде» в виде межплеменных соглашений. Глава Аргоса и «златом обильных» Микен Агамемнон склоняет военачальников – князей других ахейских городов – к походу на Трою. Вожди совещаются, принимают общее решение и отправляются в дальний поход. Агамемнон от имени всех ахейцев[3]заключает договор с Приамом, царем Трои. Договор скрепляется клятвами, обращением к богам, принесением жертвы и распределением жертвенного мяса между предводителями ахейских и троянских дружин[4]. Нарушение договора рассматривалось как клятвопреступление.

Так, в «Илиаде» сообщалось, что перед началом войны ахейские послы отправились в Трою с требованием возвращения похищенной Парисом Елены. Троянский глашатай вручает предложение о мире собранию ахейских племенных вождей (базилевсов) и их дружин. В собрании эти предложения подвергаются всестороннему обсуждению всего народа. Приведенные примеры показывают, что в гомеровской Греции уже существовали в зародыше те дипломатические связи, которые впоследствии развились в обширную систему международных отношений.

В Греции классического периода центры международной жизни в VII–VI вв. до нашей эры сосредоточились в богатых приморских городах. Это Афины, Коринф, Милет, Эфес и Галикарнас. Из городов, расположенных в глубине страны, но игравших большую роль в международной жизни, следует отметить Спарту и Фивы.

В Афинах оживленные дипломатические отношения начинаются со времени тирании Пизистрата (VI в. до нашей эры) и в особенности с греко-персидских войн (V в. до нашей эры). Все крупные государственные деятели Греции являлись в то же время и дипломатами. Пизистрат, Фемистокл, Аристид, основатель Делосской симмахии, Кимон и в особенности Перикл были дипломатами.

Во время греко-персидских войн Эллада находилась в большой опасности. Наряду с вооруженными силами персидского царя действовала и персидская дипломатия. Последняя пыталась использовать как противоречия между отдельными греческими полисами, так и классовые противоречия внутри них. Прежде чем направить войска в Грецию, персидский царь Дарий отправил послов почти во все греческие города с требованием «земли и воды», т. е. признания верховной власти Персии. Многие города выполнили требование царя, но в Афинах и в Спарте посольство окончилось плачевно: в Афинах послов сбросили со скал в пропасть, а в Спарте – в колодезь, насмешливо предложив самим взять воду и землю для царя.

Через несколько лет Ксеркс вновь отправил послов в Грецию, с помощью которых ему удалось привлечь на свою сторону Фессалийские города и некоторые государства Средней Греции. Последовательными противниками Персии были Афины и Спарта, но персидские правители пытались использовать как внутренние противоречия в этих государствах, так и их соперничество. Они делали ставку на аристократические элементы в Греции, на политических изгнанников, и не без успеха. Известно, например, что изгнанный из Афин тиран Гиппий находился в персидском лагере и рассчитывал с помощью персидского царя восстановить свою власть. Персы заметили стремление спартанцев переложить все тяготы ведения войны на своих союзников, афинян и других греков.

Персам известны были противоречия, возникавшие между Спартой и другими греческими государствами, и они стремились использовать их во время военных действий. Примером тому может служить маневр, предпринятый персидской дипломатией после поражения персидского флота при Саламине. Персидскому царю было важно попытаться разъединить союзников, и они, очистив занятые ими области Средней Греции, предложили афинянам заключить мир на самых льготных условиях. Но афинские руководители разгадали маневр врага. Афиняне отказались от переговоров с персами и заверили спартанцев в союзнической верности, заявляя о своем намерении вести борьбу до полного изгнания врага с территории Греции.

Но едва миновала опасность иноземного нашествия, как между Афинами и Спартой развернулась борьба за преобладающее влияние в эллинском мире, за гегемонию.

Борьба началась с конфликта из-за возведения крепостных стен в Афинах. Когда после побед над персидской монархией в 478 г. до нашей эры возник союз островных и приморских полисов, возглавляемый Афинами, спартанские руководители, опасаясь чрезмерного усиления афинской общины, попытались дипломатическим путем поставить Афины в зависимость от себя.

Спартанский совет старейшин послал во все греческие города, расположенные на известном расстоянии от берега моря, в том числе и в разоренные персами Афины, послов, которые предложили при восстановлении.городов не строить крепостных стен.

Свое предложение спартанцы мотивировали тем, что они будут рассматривать строительство городских крепостных стен как враждебный акт против всех остальных общин.

Внешне это предложение было весьма миролюбивым, но так как спартанцы обладали сильнейшим сухопутным войском в Греции, то города, не защищенные стенами, оказались бы в полной зависимости от них.

Афиняне, вынесшие тяжелую войну с персами, опасались обострять отношения со Спартой. С другой стороны, принятие спартанских предложений ставило в зависимость от Спарты не только дальнейшее существование Афинского морского союза, но даже и демократического строя в Афинах.

Миссию ведения переговоров со Спартой взял на себя известный афинский политический деятель Фемистокл. Отправляясь в Спарту, Фемистокл предложил Афинскому совету начать строительство крепостных стен в самом спешном порядке. В Спарте Фемистокл уклонился от встречи со спартанскими эфорами под предлогом болезни. После же начала переговоров они были вновь отложены вследствие отсутствия у Фемистокла и его товарищей по посольству полномочий, оформленных должным образом.'

Однако к этому времени спартанцы, услышавшие о постройке стен в Афинах, запросили Фемистокла. Он ответил, что ему ничего не известно, и посоветовал направить посольство в Афины. Одновременно Фемистокл тайно посоветовал задержать спартанских послов до его возвращения.

Когда же афинские стены были отстроены настолько, что за ними можно было обороняться, Фемистокл сообщил об этом спартанцам и попросил отпустить его в Афины ввиду бессмысленности продолжения переговоро[5]. Афиняне благодаря дипломатической ловкости Фемистокла одержали верх, но с этого времени между Афинами и Спартой возникли крайне напряженные отношения.

В последующие десятилетия V в. до нашей эры все более усиливалось соперничество между Спартой и Афинами в связи со стремлением каждого из этих городов главенствовать в Греции. Следствием этого была война между Афинами и Спартой, окончившаяся Тридцатилетний миром: (445 г. до нашей эры). Этот мир закрепил в Греции систему политического дуализма. В стремлении к гегемонии обе стороны, воздерживаясь до поры до времени от военных действий, старались усилить свое влияние дипломатическими средствами.

В 448 г. до нашей эры крупный политический деятель Афинского государства Перикл выступил с предложением созвать в Афинах панэллинский (общегреческий) съезд представителей полисов. На этом конгрессе предполагалось разрешение трех вопросов, волновавших всех греков, о: восстановлении разрушенных персами храмов, обеспечении свободы мореплавания и об упрочении мира в Элладе. Созывом такого общегреческого собрания представителей Перикл рассчитывал содействовать превращению Афин в политический и культурный центр всей Эллады.

Для осуществления этого проекта из Афин было отправлено посольство в составе 20 человек во все греческие города с приглашением прислать своих представителей на предстоящий конгресс. Депутация разделилась на четыре части. Одни поехали в малоазиатские города и острова; другие – на берега Геллеспонта и Фракии; третьи – в Беотию и Фокиду; четвертые – на Пелопоннес. Афинские послы убеждали граждан каждого города послать своих представителей на съезд в Афины. Предложение Перикла не нашло отклика. Особенно сильное сопротивление оказали пелопоннесцы из боязни усиления Афин[6].

Усиление Афин, нарушавшее систему политического дуализма в пользу Афин, послужило причиной Пелопоннесской войны (431–404 гг. до нашей эры). Пелопоннесская война обострила все внутренние и внешние противоречия эллинского мира. Для всевозможных дипломатических комбинаций открывалось самое широкое поле.

Военным действиям предшествовала ожесточенная дипломатическая борьба, которая продолжалась целых пять лет (436–431 гг. до нашей эры). В ней приняли участие все греческие государства, которые входили в Лакедемонскую и Афинскую симмахии.

Ближайшим поводом к войне послужил эпидамнский инцидент[7]. То было столкновение чисто местного значения, возникшее на почве обострения социальной борьбы в одном из незначительных пунктов на окраине эллинского мира. Вскоре, однако, местный спор перерос в конфликт общегреческого значения. Канва событий была такова.

В городе Эпидамне», который представлял собой колонию, основанную выходцами с острова Керкиры, в 436 г. до нашей эры произошло столкновение демократов с олигархами. Последние призвали себе на помощь соседей-варваров. Теснимые противниками, эпидамнские демократы, не получая помощи от Керкиры, своей метрополии, отправили посольство в Дельфы за советом, не передать ли им свой город Коринфу, оспаривавшему у Керкиры права на Эпидамн. Дельфийское жречество высказалось в пользу такого решения.

Тогда керкиряне направили посольство в Коринф с требованием передать вопрос об Эпидамне на решение третейского суда. Не получив определенного ответа от Коринфа, поглощенного подготовкой к войне, керкиряне отправили посольство в Афины, прося принять их в Афинскую симмахию и признать их право на Эпидамн. Керкирские послы доказывали афинянам, что если Керкире не будет оказана помощь, керкиряне вынуждены будут подчиниться коринфянам. Тогда Афинам придется иметь дело с двумя сильными морскими державами Греции – Коринфом и Керкирой[8],

Вслед за посольством Керкиры в Афины прибыло и коринфское посольство. Оно обвиняло керкирян в наглости и корыстолюбии и протестовало против принятия их в Афинскую симмахию. Так как согласно условиям мирного договора между Афинами и Спартой обе стороны обязались не расширять своих союзов, то афиняне решили не принимать керкирян в свою симмахию, а заключить с ними лишь оборонительный союз. Формально они не нарушали условий Тридцатилетнего мира. Вступая с керкирянами в дружественный союз, Афины рассчитывали достигнуть, сразу двух целей: 1) посеять вражду между двумя сильнейшими после Афин в то время морскими державами Греции – Керкирой и Коринфом и тем самым ослабить этих главных своих противников; 2) закрепиться в важнейших гаванях на западном торговом пути в Италию и Сицилию.

Расчеты Афин на поединок Керкиры и Коринфа оправдались. В разразившейся войне между Керкирой и Коринфом обе воюющие стороны были обессилены. Афиняне послали десять кораблей, наказав стратегам, чтобы они наблюдали за тем, что происходит у Керкиры, и препятствовали коринфянам высаживаться в местности, принадлежащей Керкире. Но в морской битве, происшедшей у Сиботских островов, афинские корабли приняли участие в бою на стороне керкирян, и это вызвало протест Пелопоннесского союза по поводу нарушения Афинами договора 445 г.

Положение обострилось в результате второго конфликта между пелопоннесцами и афинянами, возникшего из-за колонии Потидеи на Халкидском полуострове. На Потидею имели виды и Афины, и Коринф. На сторону последних стал македонский царь Пердикка. Он был обижен на афинян за их союз с его братом и врагом Филиппом и поднял против них пограничные племена. Воспользовавшись этим, большая часть городов Халкидского полуострова восстала против Афин. Прибывшим в Халкиду на 30 кораблях афинским войскам удалось одержать победу, но взять Потидею они не смогли и обложили ее со всех сторон.

После этого коринфяне направили в Спарту посольство с требованием немедленного созыва общесоюзного совещания по поводу нарушения Афинами договора 445 г. Этот протест поддержали и другие греческие города, недовольные Афинами. В результате в 432 г. в Спарте было созвано совещание Пелопоннесского союза, на которое приехало также и афинское посольство.

Это совещание было настоящей дипломатической конференцией. На ней резко столкнулись интересы ряда греческих государств. Прения носили бурный характер. Коринфские делегаты обрушились на своего гегемона Спарту, Заинтересованные в немедленном открытии военных действий против Афин, они обвиняли спартанцев в бездеятельности, медлительности и неосведомленности в общегреческих делах. «Вы, – говорили коринфские представители спартанцам, – отличаетесь рассудительностью, но вы плохо знаете, что творится за пределами вашей страны»[9]. Другое дело – афиняне. Осведомленностью, быстротой и сообразительностью они далеко опередили всех остальных греков. Благодаря этому они одну часть греков уже поработили, а другую намерены покорить в скором времени. Афиняне всегда на словах выступают против войны; на самом же деле они усиленно к ней готовятся.

Коринфяне делали вывод; о необходимости создания антиафинской коалиции и немедленного открытия военных действий против Афин, похитивших греческую свободу. С ответом коринфянам выступили афинские делегаты.

В высшей степени искусно построенная аргументация афинских послов развертывалась по двум линиям, С одной стороны, они доказывали, что гегемонию в эллинском мире и среди варваров афиняне приобрели не насилием и интригами. Они достигли ее вполне законным путем во время национальной войны с персами, проявив в защите общегреческих интересов «величайшее рвение и отвагу».

Приходится удивляться не тому, говорили послы, что Афины занимают руководящее положение в эллинском мире. Удивительно то, что при такой мощи они столь умеренно пользуются своими преимуществами и проявляют больше справедливости, чем это вообще свойственно человеческой природе. «Мы полагаем, что всякий другой... на нашем месте доказал бы, насколько мы умеренны»[10].

Афинские делегаты предлагали Союзному собранию учесть, с каким могущественным государством предстоит борьба членам Пелопоннесского союза, коль скоро они склонятся к решению предпочесть миру войну. «Подумайте, сколь велики неожиданности войны. Не принимайте на себя ее тяжелого бремени в угоду чужим замыслам и притязаниям... Не нарушайте договора и не преступайте данной вами клятвы»[11].

После этого афинские послы покинули собрание. Оставшись со своими союзниками, спартанцы стали обсуждать вопрос в закрытом совещании, взвешивая доводы за и против немедленного объявления войны Афинам. Мнения самих спартанских представителей по этому вопросу разделились.

Первым выступил царь Архидам. «Человек рассудительный и благоразумный», он высказался за осторожную политику. Исходя из чисто военных соображений, Архидам советовал не доводить дела до вооруженного конфликта с первоклассной морской державой – Афинами, при недостаточности союзнического флота. Не следовало, по его мнению, ни проявлять слишком много военного задора, ни обнаруживать излишней уступчивости. Нужно умело устраивать собственные дела, заключая союзы не только с греками, но и с варварами. Главное, всеми способами необходимо увеличивать свою денежную и военную мощь[12].

Против Архидама выступил эфор Сфенелаид. Он предлагал голосовать за немедленное объявление войны. Только быстрым налетом, полагал он, можно захватить Афины врасплох и выполнить свой долг перед союзниками. По окончании речи Сфенелаид поставил вопрос на голосование уполномоченных государств, которые присутствовали на конференции. Большинство высказалось за предложение эфора, признав, что мирный договор 445 г. нарушен Афинами и что неизбежным следствием этого является война.

Обмен посольствами продолжался и после объявления войны. Разница состояла лишь в том, что переговоры велись воюющими странами «без глашатаев», т. е. полуофициальным путем. В 421 г. между обессиленными войной противниками начались переговоры, завершившиеся так называемым Никиевым миром, заключенным в том же году. Текст Никиева мира интересен как образец дипломатических документов античной Греции. В передаче Фукидида основная часть текста договора гласит: «Настоящий договор заключили афиняне и лакедемоняне[13] с союзниками на следующих условиях, утвержденных клятвами каждого города... Да не позволено будет лакедемонянам с их союзниками браться за оружие с целью нанесения вреда афинянам и их союзникам, ни афинянам с их союзниками – для нанесения вреда лакедемонянам и их союзникам, какими бы то ни было способами»[14].

Далее определялись права городов, возвращаемых лакедемонянами афинянам. Эти города объявлялись независимыми. «Городам, – гласил подписанный текст договора, – быть независимыми, пока они уплачивают дань, установленную Аристидом. Да не позволено будет по заключении договора ни афинянам, ни их союзникам браться за оружие во вред городам»[15].

Другим центральным пунктом Никиева мира был вопрос о возвращении захваченных территорий. Афиняне обязались возвратить спартанцам районы, захваченные на Пелопоннесе, а спартанцы – во Фракии. Мирный договор предусматривал также обмен военнопленными. В последнем были больше всего заинтересованы спартанцы, которые потеряли в сражении при Ефактерии свой отборный отряд.

«Лакедемоняне и союзники обязуются возвратить афинянам Панакт, афиняне лакедемонянам – Корифасий и всех лакедемонских граждан, содержащихся в заключении в Афинах или в какой-нибудь другой части Афинского государства, а равно и всех союзников... Также и лакедемоняне с их союзниками обязуются возвратить всех афинян и их союзников»[16]. Особой статьей были оговорены права Дельфийского храма.

Договор заключался на 50 лет. Он должен был соблюдаться сторонами «без коварства и ущерба на суше и на море» и скреплялся присягой: «Буду соблюдать условия и договор без обмана и по справедливости». Присягу условлено было возобновлять ежегодно и в каждом городе отдельно. В договоре имелась оговорка, которая разрешала в случае нужды вносить в текст необходимые изменения. Договор вступал в силу за шесть дней до конца месяца Елафеболиона. В конце следовали подписи лиц, заключивших договор.

В том же году между Афинами и Спартой было заключено дружественное соглашение, которое предусматривало взаимопомощь обеих сторон в случае нападения какой-либо третьей державы, а кроме того, Афины обязывались оказать поддержку Спарте в случае восстания рабов (илотов). Несмотря на свою политическую борьбу, Афины и Спарта были солидарными перед лицом рабов, выступления которых угрожали основам античного рабовладельческого строя. Однако соглашение было крайне невыгодно для афинян, так как они лишились сочувствия и поддержки угнетаемого спартанцами населения Мессении в соседних местностях с занятым афинянами портом Пилосом.

Это хорошо поняли спартанцы. Чувствуя, как укрепились их позиции, спартанцы отказались выполнить условие договора о передаче афинянам Амфиполя во Фракии.

Через несколько лет вооруженный конфликт между Афинами и Спартой возобновился и принял еще более широкие размеры. Исходным моментом второго периода Пелопоннесской войны послужила военная экспедиция Афин в Сицилию (415 г. до нашей эры). Посылка этой экспедиции была серьезной ошибкой афинской дипломатии, предварительно не изучившей политического состояния Сицилии и слепо доверившейся сообщениям сицилийских посольств, которые прибыли в Афины просить помощи против Сиракуз. Результатом этой ошибки была гибель в сицилийской экспедиции лучших частей афинского флота и армии (413 г. до нашей эры).

Сицилийская катастрофа имела своим последствием государственный переворот в Афинах (411 г. до нашей еры), где временно захватили власть сторонники олигархии, и глубокие изменения в международных отношениях греческого мира. «Вся Эллада пришла в сильное возбуждение ввиду тяжелого поражения Афин»[17].Каждое государство спешило объявить себя врагом Афин и примкнуть к антиафинской коалиции. Все враги Афин, замечает Фукидид, были убеждены, что «дальнейшая война будет кратковременной, а участие в ней почетным и выгодным»[18].

Однако враги Афин скоро убедились, что могущественная Афинская республика даже и после сицилийской катастрофы продолжает сохранять свою морскую мощь. Победить Афины можно было лишь при наличии большого флота, которого ни Спарта, ни ее союзники не имели. Постройка же флота предполагала наличие богатой казны, которой также не обладали ни Спарта, ни ее друзья. Единственный выход из создавшегося положения антиафинская коалиция видела в том, чтобы обратиться за денежной помощью к персидскому царю Дарию II.

Царь охотно принял на себя роль международного банкира. Дарий считал создавшееся положение как нельзя более благоприятным для восстановления своего могущества в бассейне Эгейского моря и в Малой Азии. В качестве советника персидского царя по вопросам внешней политики выступал в то время человек незаурядных способностей – Тиссаферн, царский наместник (сатрап) в Приморской области, в которую входили греческие города, расположенные на западном побережье Малой Азии (Смирна, Эфес, Милет и т.д.).

По предложению Тиссаферна в Спарту было отправлено сразу два посольства: от островных греков, которые отпали от Афинского союза, и от самого Тиссаферна. Тиссаферн надеялся достичь двух целей: ослабить Афины и при поддержке Спарты обеспечить более регулярное поступление дани царю от подвластных ему греческих городов Малой Азии. Имея за своей спиной Афины, малоазиатские греки уплачивали дань крайне неаккуратно и притом постоянно грозили отделением. Кроме того, при поддержке Спарты Тиссаферн рассчитывал наказать своих врагов, проживавших в Греции. Оба посольства предложили лакедемонянам мир и союз.

В результате недолгих переговоров между персидскими послами и спартанскими эфорами в 412 г. в Спарте был заключен союз между пелопоннесцами и Персией на выгодных для царя условиях. Согласно этому договору, персидскому царю передавались «вся страна и все города, какими ныне владеет царь и какими владели его предки»[19]. Тем самым спартанцы признавали права персидского царя на греческие малоазиатские города, освобожденные в результате греко-персидских войн. По другой статье все подати и доходы указанных стран и городов, которые до тех пор получали Афины, отныне передавались персидскому царю. «Царь, лакедемоняне и их союзники обязуются общими силами препятствовать афинянам взимать эти деньги и все остальное». Следующая статья гласила о том, что войну против Афин должны вести сообща царь, лакедемоняне и их союзники. Прекращена война может быть только с общего согласия всех участников договора, т. е. царя и Пелопоннесской симмахии. Всякий, кто восстанет или отложится от царя, Спарты или союзников, должен считаться их общим врагом.

Договор 412 г. вскоре вызвал недовольство спартанцев, потребовавших его пересмотра. С другой стороны, и Тиссаферн не вполне точно соблюдал принятое им на себя обязательство выплачивать содержание лакедемонским морякам.

Начались новые переговоры. В результате между спартанцами: и персами был заключен договор в городе Милете. По сравнению с прежним соглашением Милетский договор был более выгоден для Спарты. Царь подтвердил свое обязательство поддерживать и оплачивать войско Лакедемонского союза, находящееся на персидской территории.

Впрочем, и этот вариант договора не мог вполне удовлетворить лакедемонян, ибо они претендовали на общегреческую гегемонию, а в новой редакции соглашения все же оставалась в силе весьма растяжимая статья, передававшая царю все города и все острова, какими владел не только он сам, но и его предки. «По смыслу этой статьи, – говорит Фукидид, – лакедемоняне вместо обещанной всем эллинам свободы вновь наложили на них персидское иго»[20].

Требование Спарты устранить эту статью вызвало гнев Тиссаферна. Персидского сатрапа уже начинал беспокоить твердый тон спартанских дипломатов. С этого времени персидская дипломатия делает поворот от Спарты в сторону Афин, своего недавнего врага.

Советником Тиссаферна был афинянин Алкивиад. В это время он состоял на спартанской службе, но тяготился тамошними порядками и подготовлял почву для своего возвращения в Афины. Алкивиад советовал Тиссаферну вернуться к исконной дипломатии восточных царей, поддерживать в греческом мире систему политического дуализма и, таким образом, не допускать чрезмерного усиления ни одного из греческих государств. Если, говорил Алкивиад, господство на суше и на море в Греции будет сосредоточено в одних руках, то царь не будет иметь себе союзника в греческом мире. Вследствие этого в случае обострения отношений с греками он будет вынужден вести войну один с большими расходами и риском. Гораздо легче, дешевле и безопаснее для царя предоставить возможность эллинским государствам истощать друг друга. С точки зрения интересов персидской политики в тот момент целесообразнее было поддерживать не спартанцев, а афинян. Диктовалось это тем соображением, что афиняне стремились подчинить себе лишь часть Эгейского архипелага и западного побережья Малой Азии, предоставляя в распоряжение царя и Тиссаферна всех прочих эллинов, живших на царской территории. Между тем в случае перехода гегемонии к Лакедемонскому союзу спартанцы не только освободили бы эллинов от афинского гнета, но, весьма вероятно, пожелали бы также освободить их и от персидского ига. Из всего этого Алкивиад делал практический вывод: не торопиться с окончанием войны, истощить афинян до последней степени, а потом, соединившись с ними, разделаться также и с пелопоннесцами. Первым шагом к этому должно было явиться уменьшение жалованья пелопоннесским морякам, по крайней мере, наполовину.

Алкивиад своей политикой преследовал прежде всего личные цели. Он мечтал вернуться в Афины и снова добиться руководящего положения в государстве. Достигнуть этого он и его друзья надеялись с помощью Тиссаферна и царской казны. Предательская деятельность Алкивиада, казалось, достигла своей цели. Персия стала оказывать поддержку Афинам против Спарты.

Однако временный переход военного счастья на сторону афинян после возвращения Алкивиада на родину заставил персидских правителей вновь сблизиться со спартанцами, которых персы снова стали поддерживать до полного разгрома Афинской морской державы.

В момент капитуляции Афин в 404 г. до нашей эры фиванцы, коринфяне, могаряне и некоторые другие союзники Спарты настаивали на полном уничтожении побежденного города и раздела между ними его территории. Однако спартанцы, опасаясь излишнего усиления своих союзников, настояли на сохранении Афинского государства. Афины обязывались: распустить свой морской союз; уничтожить боевые корабли (кроме 12, оставленных им для охраны берега Аттики от морских разбойников); срыть крепостные стены, соединявшие Афины с Пиреем; выплатить контрибуцию Спарте и ее союзникам.

После окончания Пелопоннесской войны требование персидского царя выполнить условия договора 412 г. о передаче под власть персов греческих городов Архипелага и Малой Азии было, одним из поводов к войне между Персией и Спартой. Затруднения Спарты во время этой войны содействовали образованию антиспартанской коалиции в составе Афин, Коринфа, Фив и других городов. Началась так называемая Коринфская война (395—387 гг. до нашей эры), в результате которой Спарта была вконец разорена и истощена, а гегемония Афин стала возрождаться;

Между Афинами и Пиреем были сооружены новые укрепления («Длинные стены»). Афинская рабовладельческая демократия с ее стремлением к панэллинской гегемонии опять подняла голову. Возрождение демократических Афин пугало не только спартанцев. Оно тревожило персидских сатрапов и самого персидского паря, склонного скорое поддерживать спартанских олигархов, чем Афинскую республику с ее демократическими порядками. С итого времени между спартанцами и афинянами возобновляется яростная борьба па влияние на персидского царя. Спартанцы отправили к персидскому сатрапу Тирибазу посольство во главе с Антиалкидом. Этому хитрому и ловкому дипломату было поручено любой ценой добиться заключения мира между персидским царем и лакедемонянами. Афиняне и союзники со своей стороны снарядили посольство к тому же Тирибазу. Антиалкид предлагал мирные условия, приемлемые как для царя, так и для лакедемонян. «Лакедемоняне, – говорил он, – не оспаривают у царя греческих городов, которые находятся в Малой Азии. С них достаточно того, чтобы прочие города получили автономию. Раз мы согласны на эти условия, чего царь станет воевать с нами и расходовать деньги?»[21]. Тирибаз был в восторге от речи Антиалкида. Но против предложения спартанского дипломата решительно восстали афиняне и фиванцы. Они рассматривали требование автономии городов как коварный маневр, направленный к уничтожению всех военно-политических союзов в Греции.

Тем не менее, дипломатический маневр Антиалкида увенчался успехом. Обе стороны, истощенные борьбой, вынуждены были согласиться на условия, продиктованные царем Артаксерксом. Тирибаз объявил, чтобы все желающие немедленно явились к нему и выслушали присланные персидским царем условия мира. По прибытии послов Тирибаз, указывая на царскую печать, удостоверявшую подлинность документа, прочел следующее: «Царь Артаксеркс полагает справедливым, чтобы ему принадлежали все города Малой Амии, а из островов – Клазомены и Кипр. Всем прочим городам, большим и малым, должна быть предоставлена автономия, кроме Лемноса, Имброса и Скироса, которые по-прежнему остаются во власти Афин». Таковы были условия знаменитого царского, или Антиалкидова, мира (387 г. до нашей эры), который, запрещая организацию каких-либо союзов в Греции, кроме Пелопоннесского, узаконил политическую раздробленность, а следовательно, и слабость Греции. В конце текста имелась многозначительная приписка

«Той из воюющих сторон, которая не примет этих условий, вместе с принявшими мир объявляю войну на суше и на море и воюющим с ней государствам окажу поддержку кораблями и деньгами».

Дата добавления: 2017-02-01