Екатеринбург 2002 9 страница

Это явление показывает, в каком смысле Вундт был атомистом, и в каком смысле он атомистом не был. Слово - это синтез элементов, а целое слово функционирует как отдельный элемент. Комплексные идеи происходят из элементов, но они не составляются из них и не могут быть сведены к ним.

Еще одно явление можно обнаружить в этом эксперименте. Испытуемый

легко замечает, что некоторые буквы из тех, что он называет, воспринимаются ясно и отчетливо, а другие буквы - расплывчато. Сознание, таким образом, представляет собой обширное поле. Одна часть этого поля нахо­дится в фокусе внимания, и идеи воспринимаются отчетливо. Элементы, лежащие вне фокуса, расплывчаты и неузнаваемы.

Внимание, также как и синтез играло ключевую роль в теории Вундта. Действительно, внимание - это процесс, который мог активно синтезировать элементы в более крупные. Эта мысль Вундта происходит от Лейбница. Он даже использует его терминологию. Идея, попадающая в большое поле сознания, осознается, а то, что попадает в фокус внимания - воспринимается /апперцепция/.

Апперцепция была особенно важна для вундтовской системы. Она отвечала не только за активный синтез элементов. Она также отвечала за высшие формы умственного анализа (выделяя части целого) и за сужде­ния. Апперцепция была ответственна за обобщение и сравнение, которое представляют собой простейшие формы синтеза и анализа. Синтез прини­мает две формы - воображения и понимания. Апперцепция была основой для высших форм мышления, таких, как рассуждение и использование язы­ка.

Наконец, подчеркивание Вундтом роли апперцепции раскрывает волюн­таристическую природу его системы. Для Вундта ни ум, ни селф не от­носились к особой субстанции. Как же он объяснял ощущение Я и чувст­во, что у нас есть ум? Именно наличие этого чувства дает ответ. Ап­перцепция - это действие, производимое волей, при помощи которой мы управляем и придаем единство нашему уму. Это чувство активности, уп­равления и единства, которое определяет наше Я. Вундт писал: "То, что мы называем нашим селф - это просто единство воления плюс общий кон­троль нашей умственной жизни, которую он и делает возможной".

Вундт не пренебрегал изучением чувств и эмоций, поскольку они - очевидная часть нашего осознанного опыта. Он часто использовал интроспек­тивно воспринимаемые чувства как ключи к пониманию того, какой про­цесс происходит в сознании в данный момент. Апперцепция, по его мне­нию, должна быть отмечена чувством умственного усилия. Он также изу­чал чувства и эмоции сами по себе и его трехмерная теория чувств стала источником споров, особенно с Титченером. Вундт утверждал, что чувства могут определяться тремя измерениями: приятные-неприятные, с высоким - низким возбуждением, с концентрированным - ослабленным вниманием. Он проводил длинные серии опытов, чтобы установить пси­хологическое основание для каждого измерения, но результаты были неудовлетворительными, иной раз противоречивыми. Новейшие исследова­ния аффекта с использованием факторного анализа выделили такую же трехмерную систему.

Подчеркивая активную синтезирующую энергию апперцепции, Вундт признавал существование пассивных процессов, которые он классифицировал как различные формы ассоциации или пассивной апперцепции. Примером могут служить ассимиляции, в которых текущие ощущения соединяются с более старым элементом. Когда человек смотрит на стул, он немедленно знает, что это стул благодаря ассимиляции, потому, что текущий образ воспринимаемого стула немедленно ассоциируется с более старым универсальным элементом "стул". Узнавание - это форма ассимиляции, растянутая на два шага: слабое чувство знакомого с последующим действием полного узнавания. Припоминание по Вундту было действием реконструкции, а не реактивации старых элементов. Нельзя вновь пережить событие, поскольку идеи непо­стоянны. Мы их реконструируем из текущих событий и по определенным общим правилам.

Вундт не мог не обратить внимание на аномальные состояния сознания. Он обсуждал галлюцинации, депрессию, гипноз, сны. Особый интерес вызывает его обсуждение того, что мы теперь называем шизофренией. Он считал, что эта болезнь вызывает нарушение процессов внима­ния. Шизофреник теряет апперцептивный контроль над мыслями, прису­щий нормальному сознанию, и идет на поводу у пассивных ассоциатив­ных процессов. Его мысль становится простой цепочкой ассоциаций, а не координированным процессом, направляемым волей. Эта теория была развита студентом Вундта и его другом великим психиатром Эмилем Крепелиным (1856-1926) и была возрождена современными исследователями шизофре­нии и аутизма.

Этнопсихология. Вундт считал, что экспериментальная психология индивида не может быть полной психологией. Индивидуальный ум - это продукт долгого развития человеческого рода. Чтобы понять развитие ума, мы должны обратиться к истории. Изучение животных и детей ограниченно из-за их неспособности к интроспекции. История расширяет пределы индивидуального сознания. Диапазон существующих человеческих культур представляет различные стадии культурной и ментальной эво­люции от примитивной племенной до цивилизованной национальной. Этнопсихология, таким образом, это изучение продуктов коллективной жизни, особенно языка, мифов, обычаев, которые дают ключи к пониманию высших процессов сознания. Вундт говорил, что эксперименталь­ная психология проникает только в периферию ума. Этнопсихология идет глубже.

Выделение исторического развития - это традиция, идущая от Вико и Гердера, столь типичная для германских интеллектуалов XIX столетия. Германская точка зрения была такова, что каждый индивид имеет органические связи со своей родной культурой. Культуры имеют сложную историю, которая определяет их формы и содержание. В целом существовало убеждение, что история может быть использована как метод интуитивного понимания человеческой психологии.

Замечание Вундта о мифах и обычаях не является исключением. Он видел историю как движение через серии стадий от примитивных племен в веку героев и затем к образованию государств. Вершиной этого процесса становится мировое государство, основанное на концепции человечества как единого целого. Изучая язык, он сделал наиболее значительна вклад в науку, сформулировав многие положения психолингвистики, ко­торые в наши дни открываются вновь.

Вундт разделил язык на два аспекта: внешние явления, состоящие из произносимых или воспринимаемых высказываний и внутренние явления - когнитивные процессы, которые лежат в основании внешнего потока слов. Разделение психических явлений на внутренние и внешние является центральным в ганцхайт-психологии. Различие между внутренними и внешними явлениями проще всего понять при помощи языка. Язык можно описать как организованную ассоциированную систему звуков, которые мы произносим или слышим. Это относится к внешней форме языка. Однако, эта внешняя форма является поверхностным выражением более глубоких ког­нитивных процессов, которые организуют мысли говорящего и готовят их для произнесения, а также делают возможным для слушателя выделить значение из того, что он слышит. Эти когнитивные процессы образуют внутреннюю умственную форму речи. Построение предложений по Вундту начинается с унифицированной идеи, которую человек хочет выразить, то есть с " общей умственной конфигурации ". Аналитическая функция апперцепции готовит унифицированную идею для речи, поскольку она дол­жна быть разложена на компоненты частей и на структуру, которая устанавливает отношение между частями и целым. Возьмем простое предложение: "Кошка рыжая". Основная структурная связь в этом предложении между подлежащим и определением. Она может быть представлена в виде ди­аграммы, где К - общая умственная конфигурация П - подлежащее, 0 - определение.

/кошка/ - К - /рыжая/

Идея рыжей кошки теперь поделена на две идеи и может быть выражена словесно как: "Кошка рыжая" с добавлением функциональных слов, требуемых для определённого языка. Более сложные идеи требуют большего анализа и могут быть представлены более сложными диаграммами. В целом процесс во всех случаях может быть описан как превращение невыразимой организованной общей мысли в выразимую последовательность структур и слов, организованных в предложение. Процесс становится обратимым при понимании речи. Здесь проявляется синтетическая функция апперцепции. Слова и грамматические структуры в слышимом предложении должны быть использованы слушателем для того, чтобы воссоздать в своем уме целую умственную конфигурацию, которую говорящий пытается передать. В качестве доказательства Вундт указывал, что мы помним содержание того, что мы слышим, но очень редко помним форму, которая обычно исчезает в процессе конструирования общей умственной конфигурации.

Мы коснулись только малой части работ Вундта о языке. Он также писал о языке жестов, происхождении языка из непроизвольных экспрессивных звуков, примитивном языке, основанном на ассоциации, а не на ап­перцепции, о фонологии, об изменении значения. Вундт имеет все права претендовать на звание основателя не только психологии, но и психо­лингвистики, тем более, что его идеи о языке очень похожи на те, которые развиваются в настоящее время.

Эдвард Бредфорд Титченер (I867-I927) был англичанином, который перенес германскую психологию в Америку. Он сыграл важную роль в основании американской психологии. Он был врагом функционализма и би­хевиоризма, а также не принимал европейскую психологию действия безобразного мышления. Титченер называл себя сторонником структур­ной психологии, чтобы отделить свою позицию от функционализма. То и другое название придумал он сам в своей работе. Позднее для себя oн использовал термин "экзистенциализм". Но в наши дни это понятие от­носится к совершенно иному течению в философии и психологии, связанному с такими именами как Сартр и Хайдеггер. Нередко в истории пси­хологии Титченер рассматривается как точное отражение Вундта, а их системы как идентичные. Из-за этого нередко отрицательное отношение к Титченеру переносится на наследие Вундта, что конечно же несправедливо.

Титченер родился в Чичестере, в Англии. Среди его предков был мэр Чичестера, директор шкоды, известный юрист. Он посещал престиж­ную школу, а затем учился в Оксфорде с 1885 по 1890 гг. Он учился блестяще. В Оксфорде его интересы переключились с классики на философию и физиологию. Такое сочетание интересов толкнуло его к психологии и он перевел третье издание вундтовских "Принципов физиологической психологии". В 1890 году он уехал в Лейпциг и защитил докторскую диссертацию в 1892 году. Титченер находился под большим впечатлением от Вундта, но они никогда не были близки.

Следует помнить, что будучи англичанином, Титченер прибыл в Лейпциг с другого края интеллектуальной границы, отделявшей Германию от Запада. Он находился под большим влиянием Джеймса Милла, утверждал, что спекуляции Милла могли быть подтверждены опытным путем. В своей первой книге "Очерк психологии" (I897) он писал: "Основное положена моей книги - это традиционная английская психология". И в дальнейшем его психология представляла собой смесь германской и английской. После недолгого опыта преподавании биологии в Англии Титченер уехал в Америку в Корнельский университет, где и оставался до самой смерти. Он превратил Корнель в бастион менталистской психологии. Несмотря на то, что Америка тяготела к функционализму, а после 1913 года к бихевиоризму, Титченер никогда не шел на компромисс с этими движениями. Он не участвовал активно в Американской Психологической Ассоциации, предпочитая свою собственную группу экспериментальных психологов, которые точно следовали его психологии. Было ясно, что структурализм зависел от одного человека - Титченера и когда он неожиданно умер в 1927 году, это направление исчезло.

Структурная психология. Титченер, по-видимому, обладал умом с не обычной чувственно-образной характеристикой. В его сознании возникал образ даже для такого абстрактного слова, как "значение" (meaning). В 1909 год он писал: "Я вижу образ слова "значение" как серо-голубое острие лопатки на слегка желтом фоне, воткнутой во влажную податливую массу". Хотя он и признавал, что далеко не всякий обладает "воображающим умом", как он это называл, он построил психологию на предположении, что ум состоит из ощущений или образов ощущений и ничего более. Это привело его к отрицанию многих концепций Вундта, таких, например, как апперцепция, ко­торую невозможно наблюдать непосредственно. Таким образом, система Титчененра была явно сенсуалистской, а не волюнтаристической как у Вундта.

Первейшей задачей титченеровской сенсуалистской психологии было обнаружить основные элементы ощущений, к которым можно было бы свести все сложные процессы. В I897 году он составил каталог элементов, найденных для разных модальностей. В каталоге было, например, 30500 визуальных элементов, 4 вкусовых элемента, 3 в пищеваритель­ном тракте. Элементы были определены Титченером как простейшие ощу­щения, которые можно найти в опыте. Их следовало отыскивать путем систематической интроспекции содержания сознания. Когда опыт не мог быть расчленен на части, он объявлялся элементом. Метод интроспек­ции у Титченера был более отработанным, чем у Вундта, поскольку это был не простой отчет об опыте, а сложный ретроспективный анализ опыта.

Титченер писал в 1909: "Будьте внимательны, насколько это воз­можно, к объекту или процессу, который вызывает ощущение, и когда объект исчезает или процесс завершается, вспоминайте ощущения так ярко и полно, как можете". Упорное применение этого метода могло бы, по мнению Титченера, дать со временем полное описание элементов че­ловеческого опыта. Исполнению этой, возможно неисполнимой задачи, помешала смерть Титченера.

Вторая задача, которую ставил Титченер, это попытка определить как первичные ощущения связываются друг с другом, образуя сложные восприятия, идеи и образы. Не все из этих связей были ассоциациями, потому что для Титченера ассоциация - это связь элементов, существующая даже тогда, когда исходные условия для образования связей утрачены. Титченер отвергал ярлык ассоцианизма не только по этой причине, но также из-за того, что ассоцианисты говорили о связях бессмыслен­ных идей, а не о простых бессмысленных ощущениях, которые только и интересовали Титченера.

Третья задача титченеровской психологии - это объяснение работы ума. Интроспекция, по Титченеру, могла дать только описание ума. По крайней мере, до 1925 года он верил, что научная психология требует большего, чем простые объяснения. Титченер считал, что объ­яснения нужно искать в физиологии, которая бы объяснила, почему сенсорные элементы возникают и объединяются. Он не принимал попытку Вундта психологически объяснить действие ума. В соответствии с системой Титченера, все, что можно найти в опыте,- это сенсорные элементы, а не процессы, такие, как внимание. Обращение к такой ненаблюдаемой сущности, как апперцепция, в глазах Титченера не было обоснованным, поэтому он обращался к наблюдаемым нейрофизиологическим явлениям.

Титченер отрицал как совершенно не нужный термин" апперцепция", которая у Вундта давала толчок к вниманию. Само внимание Титченер сводил к ощущениям. Очевидное свойство любого ощущения - это ясность, и Тит­ченер говорил, что сосредоточение внимания на ощущениях - это просто их ясность. Внимание для него не было умственный процессом, а всего лишь свойством ощущения, производимым определенным нервным процессом. Умственные усилия, связанные с вниманием, также сводились до ощущений: "Когда я пытаюсь сосредоточиться, я обнаруживаю, что хмурюсь, морщу лоб и т.д. Все такие телесные движения вызывают характерные ощущения. Почему бы их и не назвать вниманием?"

Структурализм Титчененра не имел значительных последствий для психологии. Следует сказать и о последней его работе, которая вышла уже после смерти, в 1929 году. Это самая позитивистская его работа. Он вообще отказался от объяснения, как цели науки, ради чистого описания.

Вюрцбургская школа. Одним из самых выдающихся студентов Вундта был Освальд Кюльпе (I862-I9I5). Его первые шаги в психологии были более консервативными, чем у Вундта. Во время своего краткого про­фессорства в Вюрцбургском университете он помог развить новый под­ход к психологическому эксперименту. Он попытался экспериментально изучать мышление.

Это исследование имело два важных последствия. Первое, вопреки Вундту оказалось, что некоторые мысли не имеют образов, а второе поставило под сомнение ассоцианизм как основу мышления.

То, что Вундт отказался от лабораторного изучения высших умственных процессов, обернулось предрассудком (Еще в 1879 году Герман Эббингауз (1850-1909) предпринял изучение высших процессов памяти; его резуль­таты опубликованы в 1885 г).

Едва закончив обучение у Вундта, Кюльпе пришел к выводу, что высшие умственные процессы, и прежде всего мыш­ление, можно изучать экспериментально при помощи интроспекции, если только изменить методы Вундта. Эксперименты Вундта были весьма просты: измерение реакции, краткие описания стимулов, фехнеровская психофизика, умственная хронометрия Дондерса и апперцепция.

Под ру­ководством Кюльпе, который не публиковал свои работы, проводились более сложные исследования. Интроспекция была более изощренной. Сложность экспериментальных заданий возрастала от образования свободных ассоциаций на словесные стимулы до согласия или отрицания трудных метафизических тезисов и афоризмов Ницше. Испытуемые должны были прореагировать на проблему, а затем описать мыслительный про­цесс, приведший к реакции. По мере развития метода от испытуемых требовалась интроспективная концентрация на различных частях субъ­ективного опыта. Например, испытуемые должны были сконцентрировать­ся на состоянии ума в процессе ожидания стимульного слова или на появлении ответа в сознании. В этих экспериментах вюрцбургские исследователи надеялись непосредственно наблюдать процесс мышления.

Первые результаты явились шоком для всех психологов: мысли могли не иметь образов. Это было опубликовано в первом вюрцбургском докладе Майера и Орта (I92I). В этом исследовании испытуемый должен был отвечать первым пришедшим на ум словом на стимульное слово. Экспе­риментатор давал сигнал готовности, называл стимульное слово и вк­лючал секундомер. Испытуемый давал ответ, и экспериментатор остана­вливал секундомер. Затем испытуемый описывал процесс мышления. Майер и Орт писали, что мышление включает в себя различные образы или чувства, связанные с волевыми актами, а иногда образов вообще не было.

Вюрцбургские исследователи годами усовершенствовали метод, но результаты были те же, подтверждавшие существование безобразных мыслей. Независимо от них то же самое обнаружил Альфред Бине в Париже, изучая мышление детей, а в Нью-Йорке - Роберт Вудворт. Обе работы бы ли доложены в 1903 году. Эти исследователи не знали о том, что делалось в, и позднее Бине заявлял, что этот метод следует на­звать парижским. Как бы то ни было, обнаружение безобразных мыслей было вызовом психологической ортодоксии и провоцировало споры, кото­рые впоследствии привели к рождению бихевиоризма.

Вюрцбургская интерпретация со временем изменилась. Майер и Орт лишь обнаружили безобразные мысли - смутное, неощутимое, почти неописуемое состояние сознания. Позднее оно было названо мыслями, "самими по себе". Окончательный вывод звучал так, что мышление - это бессознательный процесс, снижающий элементы безобразной мысли до осознания, а не до самого мышления. Однако, на обоих берегах Атлантики многие психологи считали вюрцбургские методы, результаты и интерпретацию по крайней мере, подозрительными.

В 1907 году Вундт попытался подвергнуть сомнению вюрцбургские ре­зультаты, ополчившись на метод. Он назвал эти эксперименты подделкой ненадежной кабинетной интроспекцией. По Вундту в подобных экспериментах совершенно отсутствовал контроль, испытуемый не знал точно своего задания, последующий умственный процесс изменялся в зависимости от испытуемого, и это от эксперимента к эксперименту, так что результаты оказывались неповторимыми. Наконец, заявлял Вундт, испытуемому трудно, если не невозможно одновременно думать над экспериментальным заданием и наблюдать процесс.

Титченер попытался экспериментально опровергнуть вюрцбургские от­крытия. Его студенты не нашли свидетельства существования элементов безобразной мысли. Они успешно проследили все осознанное содержание до ощущений или чувств. Титченер пришел к выводу, что вюрцбургские исследователи оказались неумелыми в интроспекции. Другие комментаторы предлагали альтернативные решения. Существовало, например, предположение о двух типах ума, один из которых обладает безобразной мыслью, а другой - нет. То есть, вопрос сводился к индивидуальным различиям. Но эта гипотеза встречала критику. Почему Природе нужно создавать два типа ума ради одного результата - правильного мышления. Гипотеза о бессознательном мышлении была отвергнута на основании того, что неосознанное не считалось умственным, а рассматривалось как физиологическое, то есть, не относящееся к психологии. Подобной же критикой была встречена и гипотеза Фрейда о бессо­знательном.

Возможно, наиболее важным последствием дебатов о безобразной мыс­ли было подозрение, что интроспекция - это ненадежный инструмент, легко отклоняющийся в сторону теоретических ожиданий. В Вюрцбурге верили в безобразную мысль и нашли ее. Испытуемые Титченера верили только в ощущения и чувства и они нашли только их. К I9II году дис­куссия выявила трудности интроспективного метода, а двумя годами позже Уотсон, основатель бихевиоризма включил эту дискуссию в свой приговор ментализму.

Второй раз Вюрцбургская школа вызвала шок у психологов, взявшись за изучение процесса мышления. Это привело к отрицанию традиционного ассоцианизма. Вопрос стоял так: что заставляет одну идею следовать за предъявленной. Для свободных ассоциаций как в экспериментах Майера и Орта, ассоцианизм давал правдоподобный ответ. Если стимульное слово "птица", испытуемый может ответить: "канарейка". Затем ассоцианист может просто сказать, связь птица - канарейка была самой сильной в ассоциативной сети субъекта. Однако ситуация усложняется, если воспользоваться методом вынужденных ассоциаций. По этому методу мы ставим перед испытуемым задачу, на­пример, назвать частное понятие или назвать общее понятие. На пер­вое задание испытуемый может еще ответить: "канарейка". На второе задание ответ должен быть иным: "животное". Эти задания уже не сво­бодные ассоциации, а действия направленного мышления. При этом выс­казывания могут быть верными и ложными в отличие от свободной ассо­циации. Стало быть, при направленном мышлении простые ассоциативные связи не годятся.

Ассоцианизм не в состоянии объяснить мышление, потому, что нечто должно направлять мысль по верным линиям ассоциативной сети для то­го, чтобы испытуемый миг отвечать правильно в таких заданиях.

В Вюрцбурге считали, что само задание направляет мышление. Нарцисс Ax (I87I-I946) считал, что задание создает умственную уста­новку или "детерминирующую тенденцию", которая направляет ход ассо­циаций. Эти эксперименты позволили предположить существование неосознанного мышления. Поскольку испытуемые обнаружили, что при инструкции назвать общее слово к слову "канарейка", ответ: "птица" возникал у них в сознании без значительной умственной активности. В Вюрцбурге решили, что умственная установка направляет мышление еще до того, как ставится проблема. Испытуемый настолько готов назвать общее понятие, что сам ответ происходит автоматически.

Исследование процесса мышления привело вюрцбургских психологов к психологии функции, а не содержания. Американская психология бы­ла преимущественно функциональной и легко восприняла идею умствен­ной установки, а не безобразную мысль.

Хотя вдохновленная вюрцбургцами работа продолжалась и после 1929 года, в основном школа распалась, Кюльпе уехал в Боннский университет. Он продолжал работать над теорией, основанной на полученных результатах, но она никогда не была опубликована. Вюрцбургская школа так и не дала нового психологического направления. Ее методы были новыми, обнаруженные явления вызывавшими интерес и "аномальными", а концепция умственной установки была важным вкладом в науку. Но вюрцбургская школа осталась просто школой, с исследовательской, так и не закончен­ной программой.

Гештальтистское движение. Атомизм - это показатель, позволяющий классифицировать психологов. Еще Томас Рид считал, что сложные идеи не строятся из элементов, а даны в опыте как наполненное значением целое. Интроспекция может разбить это целое на элементы, но это ис­кусственный акт, вовсе не означающий, что разум начинается с атомов и образует целостности. По Риду целостности существуют в уме изна­чально.

Гештальтпсихологи пошли еще дальше, доказывая, что разложение целостности на части является не только искусственным, но и бессмыс­ленным. Философским источником их протеста была Феноменология, сто­ронники которой считали, что опыт должен просто описываться как дан­ность и никогда не анализироваться. Если последователю Титченера предъявить треугольник, то он скажет: "Я вижу три линии"- отчет бу­дет содержать только бессмысленные сенсорные атомы. Феноменологист скажет: "Я вижу треугольник".

Кри­стиан Эренфельс (I859-I932) в 1890 г. хотел узнать, каким образом определенные фрагменты опыта сохраняют свою характеристику несмотря на сенсорные изменения. Это особенно заметно при прослушивании мелодий. Одну и ту же мелодию можно сыг­рать на разных клавишах, но она воспринимается так же.

Эренфельс имел дело с проблемой организованных восприятий, а не элементов. Он доказывал существование нового умственного элемента. Мелодия состоит из сенсорных элементов, но она обладает еще и свойством " гештальта " - формы, которая представляет собой организацию. Так же как и в случае с треугольником, который состоит из трех сенсорных элементов - линий + элемента формы, "треугольности". Особенности собственно гештальтистского подхода показывает сле­дующий эксперимент. Испытуемый находится в затемненной комнате, перед ним поочередно включаются два световых пятна. Когда интервал между вспышками больше 0,2 сек, испытуемый видит две вспышки. Когда интервал меньше 0,2 сек, испытуемый видит один движущийся источник света. Испытуемый воспринимает кажущееся движение. Такие эксперименты показывали, что для возникновения образа необходимы не только сенсорные элементы. Такое кажущееся движение подрывает атомисти­ческое представление о сознании, так как чувственные атомы, попадав на сетчатку, не воспринимаются, а производят качественно иной опыт. Кажущееся движение - это опыт, вытекающий из простых ощущений, но не сводимый к ним. Короче говоря, это - воспринимаемое целое (гештальт).

Это экспериментальное явление (фи-феномен) явилось точкой отсчета гештальтистского движения. Лидером этого движения в психологии был Макс Вертхаймер (I880-I943), который проводил изучение фи-феномена в 1912 году, привлекая двух других великих гештальтистов. Вольфганг Келер (I887-I967) и Курт Коффка (I887-I94I) были главными испытуемыми. Вертгеймер по своей природе был пророком, для которого идея гештальта была не только теорией восприятий или мышления или психологической теорией или даже целой философией. Она была для него мировоззрением, религией. Суть этой религии в надежде, что мир - это разумное связное целое, что реальность организована из наполненных смыслом частей, что естественные предметы обладают собственной структурой.

Фи-феномен поддерживал убеждения Вертхаймера, которые сложились до 1912 года. Несмотря на то, что он был евреем, он получил образо­вание типичное для германской элиты, включая занятия с фон Эренфельсом в Праге и Кюльпе в Вюрцбурге. Во время обучения он оказывался среди тех, кто боролся с традиционной психологией и атомизмом. Но Вертхаймер обратился к еще более холистическому направлению, чем его учителя. Его гештальтистские идеи впервые были опубликованы в 1910 году и посвящены примитивной музыке цейлонского племени. В этой работе он приходил к выводу, что музыкальные композиции организова­ны ритмическими и мелодическими гештальтами.

В 1924 г. Вертхаймер заявил, что задача гештальт-теории это оп­ределение природы целостностей. Он обвинял традиционную вундтовскую психологию в том, что она основывается на ложных предположениях. Во-первых, это "мозаичность" - термин Вертхаймера для сенсуализма. Во вторых, это ассоцианизм. Вертхаймер не мог принять мысль Вундта что апперцепция объединяет элементы в целостности. Эти представления существуют до сих пор. Вертхаймер говорил, что элементы стано­вятся частями целого благодаря внутренним законам целого. Это цент­ральная формула гвшталът-психологии.

Гештальтисты разработали две новых концепции для того, чтобы во­плотить свою формулу в практику. Во-первых, это концепция психологического поля, заимствованная из теории поля в физике. Гештальтисты отрицали, что опыт подобен мозаике, собранию инертных, не взаимодействущих дискретных элементов или ощущений. Вместо этого они видят опыт как поле динамически взаимодействующих частей. В фи-феномене части поля - это две вспышки света, взаимодействующие, чтобы вызвать восприятие движения. Это зрительная иллюзия, например, Мюллера-Лайера происходит из-за взаимодействия между видимыми элементами: цент­ральные линии одного размера, но благодаря контексту (оперение) линии кажутся разной длины.

>-------<

<------->

Гештальт-психологи распространили концепцию поля не только на непосредственный опыт, как в случае с фи-феноменом и иллюзиями, но и на поведенческое поле, в котором происходят действия. Например, животное или ребенок могут быть отделены от видимой пищи барьером, напряженность в таком поле очевидна. Проблема может быть решена если поле реорганизуется путем инсайта, то есть, когда субъект видит что барьер можно обойти. Решение предоставляет пищу и ослабляет напряженность в поведенческом поле. Проблема более не существует. Важно, чтобы субъект был осведомлен обо всех элементах проблемной ситуации прежде, чем возникнет психологическая проблема. Если субъект не видит пищу, проблема не возникает, поскольку не возникает напряженность психологического поля, даже если субъект и голоден. С этой точки зрения гештальт-психологи критиковали эксперименты с научением животных, та­кие, как проводил Торндайк. В его опытах животные не могли воспринимать все элементы ситуации. Как может животное показать все свои способности, если ему не предоставлена такая возможность. Сам эксперимент ограничивает поведение условиями проб и ошибок.

Дата добавления: 2014-01-05