Какие новые методоы исследования человека использова Чарльз Дарвин?

Альберт Бандура. Косвенное подкрепление. Кконт­роль «моделей» в обществе. Эффективность личности. Модификация поведения. Джулиан Роттер. Теория социального научения. Локус контроля.

Э. Ч. Толмен. Промежуточные переменные. Пять основных независимых переменных. Модификация формулы бихевиоризма. Гештальт-знаки. Когнитивная карта Латентное научение. Б. Ф. Скиннер. Оперантное поведение. Закон приобретения Поощрение с фиксированной частотой и с фиксированным интерва­лом.

Коннекционизм Эдвард Ли Торндайка. «Проблемный ящик». Законы научения. «сСимул—реакция» - исходная позиция Джона Уотсона. Методы Уотсона. Основные элементы поведения. Явные и неявные реакции. Мыш­ление как неявный моторное поведение.

Вильям Джемс: Обращение к биологии, поток сознания, теория эмоций, структура эмпирической личности. Джон Дьюи: круговая форма рефлексии, изучение человеческого организма в процессе его жизнедеятельности.

Теория эволюции Чарльза Дарвина. Расширение набор методов исследования человека. Френсис Гальтон и изучение индивидуальных различий. Разработка Францем Брентано Карлом Штумпфом психологии как науки об актах сознания.

НЕОБИХЕВИОРИЗМ.

В НАУЧНУЮ ШКОЛУ

ОФОРМЛЕНИЕ БИХЕВИОРИЗМА

ЗАРОЖДЕНИЕ ФУНКЦИОНАЛИЗМА. ФУНКЦИОНАЛИЗМ В США.

ЛЕКЦИЯ 5

Что понимал Титченер под «ошибкой стимула»?

Почему метод экспериментальной интроспекций Кюльпе назвал систематической? Эдуард Брадфорд

Что отражает «кривая Эббингауза»?

Развитию какой школы психологии способствовало понимание Вундтом апперцепции как механизм творчества?

Каковы векторы измерения трехмерная модель чувств Вундта?

В чем заключалась суть непосредственного и опосредствованного опыта?

Как понимал Вундт метод интроспекции?

Экспериментальный подход Вундта к психологии.

Что представляет собой

Что подразумевал Фехнер под абсолютный порог и дифференциальный порогами чувствительности?

Как Вебер экспе­риментально подтверждил наличие порога чувствительности?

Как Гельмгольц определил скорость прохождения нервного импульса?

Как метод удаления и клинический метод обеспечили исследование функций мозга?

А) метод средней ошибки,

Б) метода постоянного стимула,

В) метод установления порога?

Функционализм занимается проблемами функционирования психики или ее использования орга­низмом для адаптации к окружающей среде. Движение функциональ­ной психологии сконцентрировало свои усилия на практическом вопро­се о роли и значении психических процессов. Функционалисты изучали психику с точки зрения исследования не ее состава (структуры и ос­новных элементов), а, скорее функций и процессов, которые приводят к практическим последствиям в реальном мире.

Функционализм — первая чисто американская система психологии — явился осознанным протестом против эксперименталь­ной психологии Вундта и структурализма Титченера. Дело в том, что оба этих направления считались чересчур ограниченными и не способ­ными дать ответы на вопросы о том, какие функции выполняет разум и как он это делает.

Истоки движения функциональной психологии берут начало от работ Чарльза Дарвина, Френсиса Гальтона и от еще более ранних исследователей поведения живот­ных.

Работа Чарльза Дарвина (1809-1882) «О происхождении видов путем есте­ственного отбора», увидевшая свет в 1859 году, стала, бесспорно, одной из самых выдающихся книг в истории человечества. Работы Дарвина, выполненные им во второй половине XIX века, в значительной мере повлияли на формирование современной психологии. Теория эволюции открыла для науки увлекательные возможности, свя­занные с неразрывностью психических процессов у человека и живот­ных. Если человеческий разум достиг сегодняшнего уровня развития путем эволюции от более примитивных форм, то не следует ли из этого подобие психического функционирования животных и людей? Таким образом, вопрос о различиях между человеком и животными, поднятый два века тому назад Декартом, вновь становился открытым.

Теория эволюции вызвала изменения также и в предмете исследо­ваний психологии. Раньше структуралисты основное внимание уделяли анализу содержания сознания. Работы Дарвина подтолкнули некото­рых из них — особенно из числа тех, кто работал в Америке, — начать изучение функций, которые могло выполнять сознание. Психология все больше интересовалась тем, как функционирует организм в процессе адаптации к внешним условиям, задача поиска психических элементов стала те­рять свою привлекательность.

Дарвиновская теория также позволила расширить набор методов исследований, которым могла пользоваться новая наука. Методы Дарвина, позволявшие получать результаты, применимые как к людям, так и к животным, не имели сходства с приемами исследований, основанными на физиологии. Данные Дарвина были получены из многих источников, включая геологию, археологию, демографию, наблюдения диких и домашних животных, а также их се­лекции. Сведения, почерпнутые из этих областей знаний, обеспечивали поддержку его теории.

Помимо этого, в ней содержались убедительные доказательства того, что ученые могут изучать психику человека способами, отличными от экспериментальной интроспекции. Следуя примеру Дарвина, психо­логи, испытавшие воздействие его взглядов на процессы эволюции и на особую роль, которую играет в них сознание, стали шире применять самые разнообразные методы исследований.

Влияние теории эволюции на психологию проявилось и в растущем интересе к индивидуальным различиям. Дарвину стала очевидна мысль о существова­нии изменений, происходящих внутри каждого вида. Эволюция была бы невозможна, если бы новые поколения были идентичны предше­ствующим. Таким образом, принцип изменчивости стал одним из важ­нейших постулатов эволюционной теории. Психологи, испытавшие влияние идей Дарвина, начали иссле­довать индивидуальные различия и способы их оценки

Индивидуальные различия: Френсис Гальтон (1822-1911). Своими работами по проблемам психической наследственности и индивидуальных различий человеческих способностей Гальтон привнес в психологию дух эволюционной теории. До него вопрос об индивиду­альных различиях в качестве достойного предмета психологических исследований не рассматривался.

Френсис Гальтон обладал исключительными умственными спо­собностями (по косвенным оценкам его коэффициент IQ был равен примерно двумстам) и неисчерпаемым запасом творческих идей. Сре­ди предметов его исследований были, в частности, даже такие: дактилос­копия (результаты этих работ были впоследствии использованы кри­миналистами), мода, влияние географических факторов на внешние дан­ные населения, тяжелая атлетика и эффективность молитв. Он также изобрел печатающее устройство для телетайпа, приспособление для от­крывания замков и перископ, позволявший ему при нахождении в плот­ной толпе наблюдать парад поверх голов других зрителей.

Гальтон родился в 1822 году в Англии, недалеко от Бирмингема, и был самым младшим в семье из девяти детей. Его отец был процвета­ющим банкиром, принадлежавшим к богатому и известному роду, давше­му многих известных государственных деятелей, священнослужителей и военачальников. В возрасте 16 лет по настоянию отца Френсис начал изучать медицину в Бирмингемской городской больнице. После годичной работы в бирмингемской больнице Гальтон про­должил свое медицинское образование в Лондонском королевском кол­ледже. Через год его планы изменились, и он перешел в Тринити-колледж Кембриджского университета, где начал изучать математику. В это время его кумиром стал Исаак Ньютон, бюст которого неизмен­но стоял у Гальтона на каминной полке. Хотя его учеба была прервана серьезной депрессией, ему все же удалось получить университетский диплом. Когда его кузен Чарльз Дарвин опубликовал свой знаменитый труд «О происхождении видов», он немедленно обратился к изучению новой теории.

Психическая наследственность. Первая книга Гальтона по психологии «Наследственный гений» была опубликована в 1869 году. (Когда с ней познакомился Дарвин, он написал своему кузену, что никогда раньше не читал ничего более интересного и оригинального.) В этой работе Галь­тон пытался показать, что рождение в семьях гениальных детей проис­ходит значительно чаще, чем это можно было бы объяснить исключи­тельно влиянием окружающих условий. Основная мысль этой книги состояла в том, что у выдающихся отцов рождаются выдающиеся сыно­вья. (Дочери в то время имели мало возможностей занять высокое положение помимо брака с выдающимся человеком.)

В своих попытках проверить свою евгеническую теорию Гальтон обратился к статистике. В книге «Наследственный гений» он приме­няет статистические методы для решения проблем наследственности, рассортировывая людей по уровню дарования. Его данные показали, что выдающиеся люди с большей вероятностью имеют выдающихся сыновей по сравнению с людьми со средними способностями. Так в своей работе Гальтон выяснил, что из 4000 детей одаренных родителей 977 мужчин впоследствии стали знаменитыми. Когда же группа роди­телей выбиралась на случайной основе, то одаренных детей насчитыва­лось, как и ожидалось, меньше, только 332. Поэтому его вывод состоял в том, что гениальность или ее отсутствие зависят от наслед­ственности, а не от предоставленных возможностей.

Статистические методы. Бельгийский математик Адольф Кетле был первым, кто применил статистические методы и закон нормального распределе­ния случайных величин к анализу биологических и социальных процес­сов. Ранее этот закон обычно использовался при определении ошибок измерений при наблюдениях и экспериментах в естественных науках. Кетле был первым, кто показал, что величина роста, измеренного у 10 тысяч человек, приблизительно подчиняется нормальному распределению. Он использовал выражение Нотте тоуеп (средний человек), чтобы от­разить тот факт, что большинство результатов физических измерений группируется вокруг их среднего значения или центра распределения, а количество остальных данных уменьшается по мере их отклонения от этой величины.

Результаты, полученные Кетле, произвели на Гальтона сильное впечатление, и он высказал предположение о том, что этот подход может применяться и для анализа данных психологии. К примеру, он устано­вил, что разброс оценок, полученных на университетских экзаменах, под­чиняется закону нормального распределения. Из-за простоты нормаль­ного закона и удобства его применения к описанию разнообразных характеристик Гальтон предположил, что достаточно большое число оценок человеческих характеристик могут быть описаны двумя основ­ными величинами: средней оценкой распределения (математическое ожидание) и диапазоном разброса вокруг средней оценки (стандарт­ное отклонение). Работы Гальтона в области статистики привели к открытию одной из самых важных величин — корреляции, первое упоминание о которой появилось в 1888 году. Современные метод определения обоснованности и надежности тестов так же, как и методы факторного анализа, напрямую связаны с гальтоновским открытием корреляции, которое стало результа­том наблюдений Гальтона за тем, как количественные характеристики наследственных признаков регрессируют к своему среднему значению. К примеру, он отмечал, что сыновья очень высоких людей, в среднем, бывают ниже своих отцов, в то время как сыновья очень низкорослых мужчин оказываются, в среднем, выше своих отцов. Гальтон разработал графи­ческие методы для отражения основных свойств коэффициента корреля­ции и нашел формулу для его расчета (ради объективности следует отме­тить, что в наше время она уже не используется). При поддержке Гальтона его студент Карл Пирсон вывел исполь­зующуюся и по сей день формулу определения коэффициента корреля­ции — получившего название коэффициента корреляции Пирсона. Для символического обозначения коэффициента корреляции используется буква r — первая буква английского слова regression— регрессия, как факт признания важности гальтоновского открытия тенденции регрес­сирования наследственных признаков к среднему значению.

Гальтон первым разработал тесты умственных способностей, хотя появлению этого термина мы обязаны Джеймсу Кеттелу, его американскому ученику и бывшему студенту Вундта. Основное предположение Гальтона состояло в том, что интеллект может быть измерен в терминах сенсорных способностей человека — причем чем выше уро­вень интеллекта индивидуума, тем выше должен быть уровень его сен­сорного функционирования. Он вывел это предположение из эмпири­ческих взглядов Джона Локка о том, что знание дается нам через ощущения. Если это предположение верно, утверждал Гальтон, то из него следует, что «у наиболее одаренных индивидуумов появляются более тонкие ощущения.

Для выполнения своих исследований Гальтону было необходимо изобрести устройства, с помощью которых можно было бы производить быстрые и точные сенсорные измерения у большого количества людей. Например, для определения наивысшей различимой частоты звука он придумал специальный свисток, который использовал при эксперимен­тах и с людьми, и с животными. Гальтоновский свисток был обязательным элементом оборудования любой психологи­ческой лаборатории до 30-х годов, когда он был заменен более совер­шенными электронными приборами. Среди других его приборов следует отметить фотометр для измере­ния точности, с которой человек может различать два разных цветовых тона, калиброванный маятник для определения времени реакции на звук и свет, и приспособление, состоящее из набора грузов, размещение которых позволяло сравнивать кинетическую или мускульную чувствительность. Он придумал специальную рейку с переменной шкалой расстояний для проверки оценки длины и набор бутылок, содержащих различные веще­ства для проверки обоняния. Большинство гальтоновских тестов послу­жили отправной точкой для разработки оборудования, которое десятиле­тиями использовалось в психологических лабораториях.

Вооруженный новыми методами, Гальтон приступил к массовому сбору опытных данных. В 1884 году он основал антропометрическую лабораторию, которая сначала действовала на Лондонской международ­ной медицинской выставке, а затем была переведена в лондонский Южно-Кенсингтонский музей. У посетителей лаборатории в числе прочих параметров определял­ся рост, вес, объем легких, предельная сила различных мышц, частота дыхания, острота слуха, зрения и цветового восприятия. Целью этой программы многосторонних исследований было определение диапазона человеческих возможностей населения Великобритании с целью выяснения интеллектуального потенциала нации.

Ассоциация идей. Гальтон работал над двумя проблемами в области изучения ассо­циаций: исследованием многообразия ассоциаций идей и определением времени, требуемого для возникновения ассоциаций (времени реакции).

Для проведения этих опытов Гальтон приготовил список из 75 слов, каждое из которых было написано на отдельном листе бумаги. Неде­лю спустя он стал рассматривать их по одному и с помощью хроно­метра фиксировать время возникновения двух ассоциаций, вызванных каждым словом. Многие ассоциации состояли из «одного слова, но некоторые представляли собой образы или мысленные картины, тре­бующие многословного описания. Следующая задача состояла в определении природы этих ассоциаций. Гальтон установил, что прибли­зительно 40 процентов от их общего числа уходят корнями ко време­нам детства и отрочества. Этот факт стал одной из первых научных иллюстраций влияния детских переживаний на личность взрослого человека.

Метод, разработанный Гальтоном для изучения ассоциаций, имел даже большее значение для науки, чем полученные им результаты. Словесно-ассоциативный тест Гальтона и стал первым по-настоящему научным инструментом для изучения ассоциаций. Как мы знаем, Вундт использовал этот метод в своей лейпцигской лаборатории, ограничивая реакцию испытуемого одним словом. Психоаналитик Карл Юнг также усовершенствовал методику Гальтона для проведения своих исследова­ний проблем с помощью словесных ассоциаций.

Гальтоновские исследования психических образов отмечены пер­вым широким применением психологических опросников. Испытуемым предлагали вспомнить какой-нибудь случай, например, произошедший за завтраком, и постараться вызвать в памяти его образ. Далее надо было отметить, был ли образ смутным или отчетливым, ясным или темным, цветным или черно-белым и так далее. К удивлению Гальтона, среди первой группы испытуемых, состоявшей из знакомых ему ученых, никто не смог сообщить о возникновении отчетливого образа! Причем неко­торые из них даже не понимали, что под этим понимает Гальтон.

Обращаясь к более широкому исследованию различных слоев насе­ления, Гальтон получил сообщения о ясных и отчетливых образах, пол­ных красок и мельчайших подробностей. Он обнаружил, что образы, возникающие у женщин и детей, бывают особенно конкретны и деталь­ны. Кроме этого, Гальтон установил, что статистические данные, свя­занные с человеческим воображением, подобно многим другим характе­ристикам, также подчиняются нормальному закону.

Как и большинство гальтоновских работ, исследования этой про­блемы имели прямое отношение к попытке продемонстрировать на­следственное сходство. В частности, он установил, что близкие образы с большей вероятностью появляются у единокровных братьев и сестер, чем у людей, не связанных родственными узами.

У истоков функционализма стоял также австрийский психолог Франц Брентано. (1838-1917), который начал свою деятельность в качестве католического священника, оставив ее из-за несогласия с догматом о непогрешимости папы и перейдя в Венский университет, где стал профессором философии. В незавершенной работе "Психология с эмпирической точки зрения" (1874) Брентано предложил новую программу разработки психологии как самостоятельной науки, противопоставив ее господствовавшей в то время программе Вундта. Главной для новой психологии он считал проблему сознания. Чем отличается сознание от всех других явлений бытия? Для обозначения непременного признака сознания Брентано предложил термин "интенция". Она изначально присуща каждому психическому явлению и именно благодаря этому позволяет отграничить психические явления от физических. Интенция – не просто активность. В ней совместно с актом сознания всегда сосуществует какой-либо объект. Психология использует, в частности, слово "представление", понимая под ним восстановление в памяти отпечатков виденного или слышанного. Согласно же Брентано следует говорить не о представлении, а о представливании, то есть о специальной духовной деятельности, благодаря которой осознается прежний образ. Это же относится и к другим психическим феноменам. Говоря, допустим, о восприятии, забывают, что в этом случае не просто происходит "всплывание" чувственного образа, а совершается акт воспринимания этого содержания. Следует решительно разграничить акт и содержание, не смешивать их, и тогда станет совершенно ясно, что психология является наукой об актах сознания. Никакая другая наука, кроме нее, изучением этих особых интенциональных актов не занимается.

Описывая и классифицируя формы этих актов, Брентано приходил к выводу о том, что существует три основных формы: акты представливания чего-либо, акты суждения о чем-либо как истинном или ложном и акты эмоциональной оценки чего-либо в качестве желаемого или отвергаемого. Вне акта объект не существует, но и акт, в свою очередь, возникает только при направленности на объект.

Важную роль в разработке функционализма в его западноевропейском варианте сыграл немецкий психолог Карл Штумпф (1848-1936). Он был профессором кафедры философии в Праге, Галле и Мюнхене. С 1894 года он работал в Берлинском университете, где организовал психологическую лабораторию. Под влиянием Брентано он считал предметом психологии исследование психологических функций, или актов (воспринимания, понимания, хотения), отличая их от феноменов (сенсорных или представляемых в виде форм, ценностей, понятий и им подобных содержаний сознания). Изучение феноменов Штумпф относил к особой предметной области – феноменологии, связывая ее с философией, а не с психологией. Собственным предметом психологии Штумпф считал функции (или акты). Так, исследованию подлежит не красный цвет объекта (который представляет собой, согласно Штумпфу, феномен, а не функцию сознания), а акт (или действие) субъекта, благодаря которому человек осознает этот цвет в его отличии от других. Среди функций Штумпф различал две категории: интеллектуальные и эмотивные (или аффективные). Эмотивные функции состоят из противоположных пар: радость и печаль, желание и отвержение, стремление и избегание.

Эмоциональный оттенок могут приобрести и не которые явления, которые были названы "чувственными ощущениями".

С детства увлекаясь музыкой, Штумпф в большинстве своих экспериментальных работ сосредоточился на изучении восприятия музыкальных тонов. Эти работы были обобщены в его двухтомном труде "Психология тонов", внесшем самый крупный после Гельмгольца вклад в исследования психологической акустики. Полемизируя с Вундтом, Штумпф считал противоестественным расчленение показаний интроспекции на отдельные элементы. Результатам тех опытов, которые проводились на тренированными в интроспективном анализе психологами вундтовской школы, Штумпф противопоставил в качестве заслуживающих большего доверия свидетельства экспертов-музыкантов.

В «Основах психологии» (1890) Вильяма Джемса (1842—1910) заложен главный принцип американского функционализма: цель психологии — не выявление эле­ментов опыта, а изучение функции приспособления сознания. Джемс писал, что сознание ведет нас к тем целям, которые необходимы для выживания. Сознание — это жизненно важная функция высокораз­витых существ, живущих в сложной среде; без него была бы невозмож­на эволюция человека.

Основой психологии Джемс считал биологию. Джемс рассматривал психические процессы как полезную, функциональную деятельность живых организмов в их попытках выжить и приспособиться к окружа­ющему миру.

Джемс также подчеркивал нерациональные аспекты человеческой природы. Люди — создания не только мыслящие, но еще и импуль­сивные, подверженные страстям. Он отмечал, что интеллект работает под влиянием тела, мнения складывают­ся под воздействием эмоциональных факторов, на формирование суж­дений и понятий оказывают влияние потребности и желания людей.

«Основы» открываются утверждением, что «психология — это на­ука о психических (ментальных) явлениях и их условиях». С точки зрения предмета изучения, ключевые слова здесь — явления и условия. Слово «явления» указывает на то, что предмет изучения психологии лежит в сфере непосредственного опыта; используя слово «условия», Джемс говорит о важности тела, в частности, мозга, для психических процессов. По Джемсу, главную часть психологии составляют физические ос­новы сознания. Он признавал важную роль изучения сознания в не­разрывной связи с человеческим бытием, то есть в своей естественной среде. Обращение к биологии и физиологии мозга при изучении созна­ния — отличительная черта психологии Джемса.

Джемс выступал против искусственного характера и узости вундтовской позиции. Он писал, что сознательные переживания есть просто то, что они есть, а не группы или наборы элементов. Открытие диск­ретных элементов с помощью интроспективного анализа еще не дока­зывает, что эти элементы существуют независимо от наблюдателя. Ин­терпретация психологом результатов эксперимента зависит, прежде всего, от его взглядов и позиции, которой он придерживается.

Дегустатор учится распознавать отдельные элементы вкуса и за­паха, которые человек неподготовленный уловить не в состоянии. Обыч­ные люди во время еды воспринимают смесь вкусов, сплав, который они не могут проанализировать. Точно так же, считал Джемс, тот факт, что некоторые люди могут анализировать собственные переживания в усло­виях психологической лаборатории, не означает, что отдельные элемен­ты, которые они описывают, присутствуют в сознании любого, кто пере­живает такой же опыт. Подобные допущения Джемс называл ложным выводом психологов.

Глубоко задетый подходом Вундта, Джемс заявил, что в созна­тельном опыте не существует элементарных ощущений, они являются исключительно результатом сложного спиралевидного процесса умо­заключения или абстрагирования.

Вместо искусственного анализа и разложения сознательного опы­та на мнимые элементы Джемс предложил новую программу психоло­гии. Он провозгласил единство всей психической жизни, целостность непрерывно изменяющегося опыта. Сознание существует в форме не­прерывного течения, — которое он назвал потоком сознания — и любая попытка разделить его на отдельные элементы или фазы только извращает его суть.

Поскольку поток сознания находится в непрерывном движении и постоянно видоизменяется, мы не можем пережить одну и ту же мысль или ощущение более одного раза. Об объекте или раздражителе можно думать сколько угодно раз, но эти мысли не будут одинаковыми. Их разница обусловлена промежуточным опытом. Таким образом, созна­ние носит не обратимый, а направленный, кумулятивный характер.

Процесс мышления также непрерывен. Строго говоря, в потоке сознания могут быть пробелы, например, во время сна, но, просыпаясь, мы тут же без труда восстанавливаем движение потока сознания. Кроме того, психика избирательна. Мы можем уделять внимание какой-то маленькой части эмпирического мира — значит, мозг выборочно реа­гирует на множество действующих на него раздражителей, фильтрует и объединяет их, отбирая одни и отвергая другие. Критерием выбора, согласно Джемсу, является релевантность — то есть тесная взаимо­связь. Мозг отбирает релевантные раздражители таким образом, чтобы сознание могло работать логически, в результате формируется разумное умозаключение.

Главное, что подчеркивал Джемс, — это цель сознания. Он пола­гал, что сознание обладает биологической полезностью, в противном случае оно не выжило бы. Цель, или функция сознания — дать чело­веку способность — в виде умения выбирать — приспособиться к окружающей среде. Джемс различал сознательный выбор и «привыч­ку»; он считал, что привычки бессознательны и непроизвольны. Созна­ние начинает действовать, когда мы сталкиваемся с новой проблемой и необходимостью выбирать путь ее решения. Это — несомненное вли­яние на Джемса эволюционной теории.

Поток сознания — идея Джемса, согласно которой сознание представляет собой постоянный, слитный поток, и попытки разложить его на элементы только искажают его суть.

Методы психологии. Поскольку психология изучает индивидуальное и непосредственное сознание, лучшим инструментом для этого является самоанализ. Джемс осознавал все трудности, связанные с методом интроспек­ции, и считал его далеким от совершенства. Тем не менее, он полагал, что результаты интроспективного наблюдения можно проверять, сравнивая данные, полученные от разных наблюдателей.

Хотя Джемс не столь широко практиковал экспериментальный метод, он признавал его пользу для психологического исследования — в особенности для психофизики, анализа восприятия пространства, изуче­ния памяти. В дополнение к экспериментальному и интроспективному методам Джемс предложил использовать в психологии сравнительный метод. Исследуя психические функции детей, людей со слабо развитым интел­лектом и с психическими расстройствами, Джемс пришел к выводу, что психология должна изучать психические отклонения.

Джемс подчеркивал ценность прагматизма для психологии. Его главный принцип заключается в том, что обоснованность идеи или по­нятия должна быть рассмотрена в терминах их практических послед­ствий. В популярной форме прагматический взгляд можно выразить словами «истинно то, что дает результат». Основные идеи прагматизма были высказаны в 70-х годах XIX столетия математиком и филосо­фом Чарльзом Садерсом Пирсом, с которым Джемс был дружен. Ра­бота Пирса не имела широкого признания до появления книги Джемса «Прагматизм» ( 1907), которая придала этой доктрине форму философского течения.

Теория эмоций. Теория эмоций Джемса, изложенная им в статье 1884 года и позже в «Основах психологии», противоречила существовавшим в то время взглядам на природу эмоциональных состояний. Психологи пред­полагали, что субъективное психическое переживание эмоционального состояния предшествует физическому выражению или действию. Тра­диционный пример — человек видит дикое животное, испытывает страх, спасается бегством — иллюстрирует идею о том, что эмоция (страх) предваряет физическую реакцию (бегство).

Джемс перевернул это утверждение: физическая реакция предше­ствует появлению эмоций, в особенности, таких «ярких», как страх, гнев, печаль и любовь. К примеру, видя зверя, мы бежим, и лишь затем испытываем страх. «Мы чувствуем, как происходит физическое измене­ние, — вот что такое эмоции». В поддержку этого утверждения Джемс приводил пример интроспектив­ного наблюдения: если физических изменений — учащения сердцебиения и дыхания, напряжения мышц — не происходит, то нет и эмоции! Точка зрения Джемса вызвала серьезные споры в научных кругах и вдохновила множество исследований.

То же видение эмоциональных состояний высказал в 1885 году датский психолог Карл Ланге (пример одновременного открытия в истории психологии), поэтому теория поучила название теория эмоций Джемса - Ланге.

Привычки. Одна из глав «Основ психологии» посвящена привычкам, что объяс­няется интересом Джемса к проблемам физиологического влияния на психическую жизнь. Любое живое существо представляет собой «узел привычек», а привычка — часть нервной системы. Повторяющиеся или привычные действия служат для увели­чения гибкости «нервной ткани». Привычка позволяет с легкостью выполнять повторяющиеся действия и требует меньше внимания со стороны сознания. Джемс полагал также, что привычки имеют огромное социальное значение.

Джемс уделял значительное внимание проблеме личности, понимая ее как интегративное целое, что было принципиально новым в тот период. Он выделял в личности познаваемый и познающий элементы, полагая, что познаваемый элемент- наше эмпирическое Я, которое мы сознаем как нашу личность, в то время как познающий элемент- наше чистое Я. Большое значение имело и выделение не скольких частей в структуре эмпирической личности – физической, социальной и духовной личности. Описывая их. Джемс говорил, что наше эмпирическое Я шире чисто физического, так как человек идентифицирует себя и со своими социальными ролями, и со своими близкими, расширяя свое физическое Я. В то же время эмпирическое Я может быть и уже физического, когда человек идентифицируется только с определенными потребностями или способностями, отгораживаясь от других сторон своей личности. Большое значение имело и описание Джемсом тех чувств и эмоций, которые вызывают разные структуры и части личности, – прежде всего описание самооценки (самодовольства и недовольства собой), о роли которой впервые заговорил именно он. Джеме вывел формулу самоуважения, которая представляет собой дробь, в числителе которой – успех, а в знаменателе – притязания.

Самоуважение = успех/притязания

Эта формула лежит в основе иерархии личностей, их стремления к самосовершенствованию и успеху, их болезней и неврозов, их оценки себя и испытываемых ими эмоций.

Джон Дьюи (1859-1952) во время обучения в уни­верситете города Вермонт ничем особым себя не проявил. После окон­чания университета он несколько лет преподавал, самостоятельно изу­чал философию, издал несколько научных статей. Затем окончил аспи­рантуру в Балтиморском университете Джонса Хопкинса, получил док­торскую степень в 1884 году, затем преподавал в университетах Ми­чигана и Миннесоты. В 1886 году он опубликовал первый в США учебник по современной психологии (название точно не установлено, но, скорее всего, «Психология»). Книга пользовалась большой популярно­стью, пока в 1890 году не появился еще более нашумевший учебник Джемса «Основы психологии».

На протяжении всех десяти лет работы в Чикагском университете, Дьюи все свои силы отдавал психологии. Он основал учебную лабора­торию, провел в университете реорганизацию, расчистив тем самым до­рогу прогрессивной мысли. В 1904 году он переехал в Нью-Йорк, чтобы работать в Колумбк"" ком университете над прикладными воп­росами психологии в сфере образования и философии — еще одного направления деятельности многих психологов-функционалистов.

Статью «Теория рефлекторной дуги в психологии», написанную Дьюи в 1896 году и опубликованную в журнале «Психологическое обозрение», можно считать началом функциональной психологии. Дьюи выступил с уничтожающей критикой психологического молекуляризма, элементаризма и редукционизма теории рефлекторной дуги, в которых раздражитель и реакция на раздражение рассматриваются обособлен­но. Дьюи выразил сомнение, что поведение и сознательный опыт могут быть сведены к частям или элементам, как утверждали Вундт и Титченер. Приверженцы теории рефлекторной дуги утверждали, что пове­денческий акт заканчивается вместе с реакцией на раздражитель, по­добно тому, как ребенок отдергивает руку от огня. Дьюи отмечал, что судя по изменениям восприятия огня ребенком форма рефлексии похо­жа скорее на круг, а не на дугу. Вначале огонь привлекает ребенка, затем, когда он познакомится с его опасной стороной, огонь начинает его пугать. Реакция изменяет восприятие ребенком раздражителя (огня), следовательно, восприятие и процесс (раздражитель и реакция) долж­ны рассматриваться как единое, а не как некий набор индивидуальных ощущений и реакций. Таким образом, Дьюи доказал, что нет оснований сводить рефлекторное поведение к отдельным сенсомоторным элемен­там, и, соответственно, нельзя исследовать сознание, лишь изучив его составные элементы.

Дьюи писал, что поведение следует рассматривать не как абстрактную научную конструкцию, а как форму приспособления организма к окружающей среде. Таким образом, предметом психологии должно быть изучение человеческого организма в процессе его жизнедеятельности.

На Дьюи серьезное влияние оказала теория эволюции. В борьбе за выживание сознание и поведение обеспечивают функционирование организма: сознание вызывает соответствующее поведение, которое дает возможность организму бороться за свое существование. Функциональная психология, следовательно, занимается изучением организма в процессе его жизнедеятельности.

В 1913 году позиции структурализма и функционализма были опротестованы. Новое течение получило название бихевиоризма, а его лидером стал тридцатипятилетний психолог Джон Б. Уотсон. Он призывал научную психологию заниматься только на­блюдаемым поведением, которое можно объективно описать в терминах «стимул—реакция». Позднее психология Уотсона отвергнет все кон­цепции и термины, касающиеся процесса мышления. Такие слова, как «образ», «разум», «сознание», которые традиционно использовались еще со времен ранней философии, — для науки о поведении потеряли вся­кий смысл. Уотсон особенно упорствовал в опровержении концепции созна­ния.

. Уотсон, как и все основатели учений, развил идеи и положения, которые соответствовали интеллектуальному «духу времени». Уотсон столь успешно свел их воедино, чтобы сформировать новую систему психологии: 1) философс­кие традиции объективизма и механицизма; 2) зоопсихологию; 3) фун­кциональную психологию.

Эдвард Ли Торндайк (1874-1949) был одним из первых американских психоло­гов, который получил полное образование в Соединенных Штатах. Интерес к психологии у него, как и у многих других, пробудился после прочтения книги Виль­яма Джемса «Принципы психологии»,когда он был еще студентом старших курсов университета Уэсли в Миддлтауне, штат Коннектикут. Позднее он учился у Джемса в Гарварде, где и начал исследовать процессы научения

Торндайк создал экспериментальный подход, который назвал коннекционизмом. Он писал, что если бы ему надо было проанализиро­вать сознание человека, он стал бы «искать связи между (а) ситуациями, элементами ситуаций и составляющими ситуаций и (б) реакциями, го­товностью реагировать, стимулами, торможением и направленностью реакций. Если все это подробно учесть, говоря о том, что человек будет думать и делать, что будет раздражать или радовать его в любой вооб­ражаемой ситуации, то мне кажется, что ничто не останется в стороне... Научение — это связь, соединение. Разум — это система связи чело­века».

Эта позиция явилась логическим продолжением более старого фи­лософского понятия об ассоциации, но с одной существен­ной разницей: вместо рассуждений об ассоциации или связи между иде­ями Торндайк ввел понятие связи между ситуациями и реакциями. Несмотря на то, что он включил в свою психологическую теорию более объективную основу, он тем не менее продолжал рассматривать психи­ческие, то есть субъективные процессы. Рассматривая поведение подо­пытных животных, он говорил об «удовлетворении», «неудовольствии» и «дискомфорте», а эти термины в большей степени являются относя­щимися к психике, нежели к поведению.

Теории Торндайка были созданы на основе исследований, которые проводились с использованием оборудования, изобретенного самим Торндайком, - так называемого «проблемного ящика». Животное, помещенное в ящик, для того чтобы выйти, должно было научиться открывать замок. Торндайк поместил в решетчатый ящик голодную кошку. Еда была поставлена перед коробкой – в качестве награды за успешный выход. Чтобы открыть дверцу, кошка должна была потянуть за рычаг или за цепочку, а иногда проделать несколько последовательных действий. Сначала кошка демонстрировала хаотичное поведение, осматрива­ла, обнюхивала, царапала дверцу, чтобы добраться до еды. Со временем она нащупывала правильный способ поведения и открывала дверцу. При первой попытке правильность поведения обнаруживалась случай­но. При последующих попытках случайное поведение встречалось все реже — и в конце концов достигалось полное научение. После этого кошка начинала действовать правильно с самого начального момента, как только ее помещали в клетку.

Торндайк использовал количественные измерения научения. Одна из методик заключалась в том, чтобы записывать количество проявле­ний неправильного поведения — то есть тех действий, которые не вели к требуемому результату. После серии попыток неправильное поведе­ние становилось более редким. Другая методика заключалась в том, чтобы регистрировать время, которое было затрачено от момента поме­щения кошки в клетку до ее успешного выхода. По мере научения время поиска сокращалось.

Торндайк заметил, что полученный в ходе эксперимента результат влияет на тенденцию к запоминанию. Склонность к действиям, которые не ведут к выходу из клетки, сходит на нет; они как бы стираются из памяти через определенное количество неудачных попыток. Те же дей­ствия, которые ведут к успеху, после ряда попыток укореняются. Такой способ обучения получил название — обучение методом проб и ошибок. Сам Торндайк предпочитал называть его методом проб и случайного успеха

Законы научения. Обучение методом проб и ошибок —обучение, основанное на повторении тех реакций, которые ведут к успеху. Принцип запоминания или забывания ответных реакций был сформу­лирован в виде закона эффекта: «Любое действие, вызывающее в данной ситуации удовлетворение, ассоциируется с данной ситуацией, так что, когда она возникает вновь, появление этого действия становится более вероятным, чем прежде. Напротив, любое действие, вызывающее дискомфорт, отделя­ется от данной ситуации, так что, когда он возникает вновь, появление этого действия становится менее вероятным». Сопутствующий закон — закон упражнения, или закон при­учения и отучения, — утверждает, что в каждой конкретной ситуации любая реакция начинает ассоциироваться с этой ситуацией. Чем чаще реакция проявляется в той или иной ситуации, тем теснее становится ассоциативная связь. И напротив, если реакция в течение длительного времени не практикуется, то ассоциативная связь ослабевает. Иначе говоря, повторение ответной реакции в конкретной ситуации приводит к ее усилению.

Более поздние исследования Торндайка убедили его в том, что благоприятные последствия реакции (то есть ситуация, которая приносит удовлетворение) являются более эффективными, чем простое многократное повторение.

Торндайк, разработал объективную, механистическую теорию научения, в которой основное влияние уделялось внешнему поведению. Он полагал, что пси­хология должна изучать поведение, а не психические элементы или опыт сознания. Торндайк интерпретировал научение не в субъективных терминах, но в терминах конкретных связей между раздражением и реакцией — хотя иногда и допускал некоторые ссыл­ки на сознание и психические процессы.

Работы Торндайка и Ивана Павлова явились примером одновре­менного независимого открытия. Торндайк открыл свой закон эффек­та в 1898 году, а Павлов открыл аналогичный закон подкрепления в 1902 году, но прошло еще много лет, прежде чем психологи заметили сходство между ними.

Джон Б. Уотсон (1878-1958). Методы Уотсона включали следующее: наблюдение - с использованием или без использования приборов; методы тестирования; методы дословной записи и методы условных рефлексов.

Метод наблюдения является необходимой основой для всех ос­тальных методов. Методы объективного тестирования использовались уже ранее, но Уотсон предложил при тестировании оценивать не психи­ческие качества человека, а его поведение. Для Уотсона результаты теста не являлись показателем ума или личных качеств; они демонст­рировали реакцию испытуемого на определенные раздражители или стимулирующие ситуации, созданные при проведении теста, — и ничего другое.

Метод дословной записи является более противоречивым. Поскольку Уотсон столь решительно был настроен против интроспекции, то ис­пользование в его лаборатории метода дословной записи казалось весь­ма спорным. Некоторые психологи считали это компромиссом, с помо­щью которого Уотсон позволял интроспекции пролезть через черный ход после того, как ее выкинули в парадного крыльца. Почему же Уот­сон допускал дословную запись? Несмотря на его враждебность по отношению к интроспекции, он не мог полностью игнорировать работы психофизиков, которые широко применяли интроспекцию. Следовательно, он предположил, что, поскольку речевые реакции являются объективно наблюдаемыми явлениями, они представляют для бихевиоризма такой же интерес, как и любые другие моторные реакции. Уотсон говорил: «Говорить — значит делать; значит, это поведение. Говорить открыто или про себя (мыслить) является столь же объективным видом поведе­ния, как и игра в бейсбол.

Метод дословной записи в бихевиоризме явился уступкой, которая широко обсуждалась критиками Уотсона. Они настаивали на том, что Уотсон предложил просто семантическую замену. Он допускал, что дословная запись может быть неточным и не является удовлетворитель­ной заменой более объективных методов наблюдения, а потому ограни­чил использование метода дословной записи только теми ситуациями, в которых они могли бы быть подтверждены, — какими, например, явля­ются наблюдения и описание различий между тонами. Дословные записи, не подлежащие верификации, — включающие, к примеру, лишенные образов мысли или рассказы об ощущениях, попро­сту исключались.

Наиболее важным методом исследования в бихевиоризме явился метод условных рефлексов, который был разработан в 1915 году, через два года после того, как Уотсон формально провозгласил бихевиоризм. Первичным предметом изучения и исходными данными для бихе­виоризма Уотсона являются основные элементы поведения: мышечные движения или секреция желез. Психология, как наука о поведении, должна иметь дело только с теми актами, которые можно объективно описать, не прибегая к менталистическим концепциям и терминологии.

Несмотря на объявленную задачу свести поведение к единичным парам «стимул—реакция», Уотсон утверждал, что бихевиористы в итоге должны изучать поведение организма в целом. Ведь реакция может быть как простейшей, к примеру, подергивание колена, так и более сложной. В последнем случае Уотсон применял термин «акт». Он полагал, что акты реакций включают такие вещи, как употребление пищи, написание книги, игра в бейсбол или строительство дома. Таким обра­зом, акт представляет собой ответную реакцию организма, выраженную движениями в пространстве, — такими, например, как произнесение слов, потягивание или бег.

Все это говорит о том, что Уотсон воспринимал акт реакции в терминах достижения определенного результата — воздействия на окружающую среду, а не как набор мышечных элементов. И тем не менее, по его мнению, акты поведения — вне зависимости от их слож­ности — могут быть сведены к моторным или железистым реакциям низшего уровня.

Реакции могут явными или неявными. Явные реакции являются внешними и непосредственно наблюдаемыми. Неявные реакции — сокращения внутренних органов, выделения желез, нервные импульсы и т. д. — происходят внутри организма. Несмотря на то, что такие дви­жения не являются внешними, они также считаются элементами пове­дения. Прибегая к использованию понятия неявной реакции, Уотсон тем самым модифицировал свое требование, что предмет изучения пси­хологии должен быть фактически наблюдаемым. Движения и реакции, которые происходят внутри организма, становятся наблюдаемыми с помощью приборов.

Подобно реакциям, раздражения (стимулы), с которыми имеет дело бихевиоризм, могут быть как простыми, так и сложными. Так длина световой волны, оказывающая воздействие на сетчатку глаза, считается относительно простым раздражителем, но раздражители могут быть и физическими объектами, и более сложными ситуациями (то есть комби­нацией различных специфических стимулов). Подобно тому, как ком­бинация реакций, участвующих в действии, может быть сведена к от­дельным составляющим, так и стимулирующая ситуация может быть разложена на составные компоненты.

Таким образом, бихевиоризм имеет дело со всем организмом в целом, со всеми его связями с окружающей средой. Путем анализа совокупностей пар «стимул- реакция» и разложения их на элемен­тарные составляющие можно разработать определенные законы по­ведения.

Бихевиоризм Уотсона представляет собой попытку построить науку, свободную от менталистических понятий и субъективных методов, науку столь же объективную и здравомыслящую, как физика. Как и все создатели систематических теорий, Уотсон разрабатывал бихевиоризм на основе своих глубоких убеждений. В данном случае это означало, что все области поведения должны рассматриваться в объективных терминах «стимул—реакция».

Инстинкты. Уотсон с самого начала признавал роль инстинктов в поведении. В своей книге «Поведение: введение в сравнительную психологию» (1914) он описывает одиннадцать видов инстинктов. К 1925 году Уотсон изменил свою позицию и совершенно отказал­ся от концепции инстинктов. Те аспекты человеческого поведения, кото­рые кажутся инстинктивными, утверждал он, на самом деле являются социально условными рефлексами. Встав на точку зрения, что научение является ключом к пониманию человеческого поведения, Уотсон совер­шенно отошел от своих прежних взглядов. Более того, он пошел дальше: он не только отрицал роль инстинктов, но даже отказался признавать существование наследственных дарований любого рода! Те качества, ко­торые кажутся наследственными, утверждал он, прослеживаются только до обучения в раннем возрасте. Дети не рождаются на свет со способно­стями выдающихся спортсменов или музыкантов, их направляют родите­ли или воспитатели, которые поощряют определенные виды поведения.

Эмоции, согласно Уотсону, являются реакцией организма на специ­фические раздражители. Такие раздражители, как нападение или аг­рессия, вызывают внутренние изменения в организме — в частности, учащение сердцебиения, а также те внешние реакции, которые были приобретены в процессе научения. Эта теория не предполагает какого-либо сознательного восприятия эмоций или внутренних ощущений. При каждой эмоции имеют место определенные виды психологи­ческих изменений. Несмотря на то, что Уотсон признавал внешнее проявление ответных реакций, он продолжал верить в преобладание внутренних. Он утверждал, что эмоции являются формой неявного по­ведения, при котором внутренние ответные реакции проявляются, к примеру, в виде изменения цвета лица, появление потливости или уча­щенного сердцебиения.

Теория эмоций Уотсона кажется гораздо менее сложной, чем тео­рия Вильяма Джемса. Согласно теории Джемса, изменения в организ­ме следуют непосредственно за восприятием раздражителя, а ощущение этих органических изменений и вызывает эмоции. Уотсон подверг кри­тике позицию Джемса. Отбрасывая сознательный процесс восприятия ситуации и состояния чувств, Уотсон провозгласил, что эмоции могут быть полностью описаны в терминах объективной стимулирующей си­туации, внешних реакций организма и внутренних психологических из­менений.

В исследовании, которое уже стало классическим, Уотсон изучал раздражители, которые вызывали у младенцев эмоциональные ответ­ные реакции. Он выяснил, что младенцы демонстрируют три основные эмоциональные реакции: страх, гнев и любовь. Страх порождается гром­кими звуками и внезапной потерей поддержки; гнев — ограничением свободы движений; любовь — ласками, прикосновениями, укачиванием и поглаживанием.

Уотсон также выявил типичные образцы поведения, соответствую­щие каждому раздражителю. Он полагал, что страх, гнев и любовь явля­ются единственными эмоциональными реакциями, которые возникают не в процессе научения

Система бихевиоризма Уотсона предприняла попытку свести мыш­ление к неявному моторному поведению. Уотсон утверждал, что мысль, как и другие аспекты функционирования человека, представляет собой сенсомоторное поведение определенного рода. Он предполагал, что поведение мышления должно включать неявную речевую реакцию или движение. Таким образом, он свел мышление к беззвучному разговору, в основе которого лежат такие же мышечные движения, которые мы усваиваем для привычной речи. По мере того, как дети взрослеют, это «мышечное поведение» становится неслышимым и невидимым, потому что родители и учителя не позволяют детям громко разговаривать са­мим с собой. Следовательно, мышление превращается в способ беззвуч­ной внутренней беседы.

Уотсон предположил, что основными точками приложения большей части этих неявных поведенческих привычек являются мускулы языка и гортани (так называемая голосовая коробка). Кроме того, он учиты­вал и мысли, выражаемые жестами, — такими, например, как движение бровей или пожатие плеч, что по сути является внешне проявляемой реакцией на раздражения.

Основным источником уверенности Уотсона в правильности своей теории мышления послужил тот факт, что большинство людей вполне осознают разговор с самим собой в процессе мышления

Эдвард Чейс Толмен (1886-1959)

Система Толмена - целенаправленный бихевиоризм, сочетающий в себе объективное исследование поведения с учетом целенаправленности или ориентации на достижение определенной цели.

Один из ранних последователей бихевиоризма, Эдвард Толмен изу­чал инженерное дело в Массачусетском технологическом институте. Он переключился на психологию и под руководством Эдвина Холта начал работать в Гарварде, где получил звание доктора философии в 1915 году. Летом 1912 года Толмен учился в Германии вместе со специалистом по гештальт-психологии Куртом Коффкой. На последнем курсе аспиранту­ры, изучая традиционную, в духе Титченера, структурную психологию, Толмен познакомился с бихевиоризмом Уотсона. Будучи уже аспиран­том, Толмен подвергал сомнению научную полезность интроспекции. В своей автобиографии, написанной в 1952 году, он писал, что бихевиоризм Уотсона стал для него «мощным стимулом и опорой».

Основные положения учения Толмена представлены в его работе «Целенаправленное поведение у животных и человека» (1932). Его система целенаправленнго бихевиоризма может на первый взгляд показаться любопытной смесью двух противоречащих друг другу понятий: цель и поведение. Приписывание некоей цели организму подразумевает привлечение по­нятия сознания — то есть менталистической концепции, которой не находится места в психологии поведения. Тем не менее Толмен совер­шенно определенно дал понять, что по своей методологии и по предмету исследования он остается последовательным бихевиористом. Он не побуждал психологов принять концепцию сознания. Подобно Уотсону, он отвергал интроспекцию и не интересовался никакими подразумева­емыми внутренними переживаниями организмов, которые были недо­ступны для объективного наблюдения.

Целенаправленность поведения, писал Толмен, можно определить в терминах объективного бихевиоризма, без ссылок на интроспекцию или предположений о том, что организм «чувствует» в связи с тем или иным переживанием. Для него было совершенно очевидно, что любое поведение направлено на достижение определенной цели. Например, кошка старается выбраться из «проблемного ящика», крыса осваивается в лабиринте, а ребенок учится играть на фортепиано.

Как говорил сам Толмен, поведение «пахнет целью». Любое пове­дение направлено на достижение некоторой цели, на освоение некото­рых средств. Крыса неоднократно и настойчиво проходит лабиринт, всякий раз делая все меньше ошибок, чтобы быстрее добраться до выхода. Иначе говоря, крыса учится, и сам факт обучения — для крысы или для человека — является объективным поведенческим свидетель­ством наличия цели. Толмен имеет дело только с реакци­ями организмов. Все его измерения проводились в терминах изменений в ответном поведении, как функции научения. И эти измерения предо­ставляют объективную информацию.

Бихевиоризм Уотсона с большой легкостью подвергал критике приписывание какой-либо цели любому виду поведения, поскольку целе­направленность поведения подразумевает допущение о наличии созна­ния. Толмен отвечал на это, что для него нет разницы, обладает орга­низм сознанием или не обладает. Переживания сознания, связанные с целенаправленным поведением, если они даже и имеют место, не оказы­вают никакого влияния на поведенческие реакции организма. Толмен занимался исключительно явно выраженными реакциями.

Как бихевиорист, Толмен считал, что инициирующее причинное поведение и окончательное результирующее поведение должны быть объективно наблюдаемыми и пригодными для описания в терминах операций. Он предположил, что причины поведения включают пять основных независимых переменных: стимулы окружающей среды, пси­хологические побуждения, наследственность, предшествующее обучение и возраст. Поведение является функцией всех этих переменных, что выражается математическим уравнением.

Между этими наблюдаемыми независимыми переменными и ре­зультирующим ответным поведением (зависимой наблюдаемой пере­менной) Толмен ввел набор ненаблюдаемых факторов, которые назвал промежуточными переменными. Эти промежуточные переменные фактически являются детерминантой поведения. Они представляют собой те внутренние процессы, которые связывают стимулирующую ситуацию с наблюдаемой реакцией. Формула бихевиоризма S—R (стимул—реак­ция) теперь должна читаться как S—О—R. Промежуточными пере­менными является все, что связано с О, то есть с организмом, и форми­рует данную поведенческую реакцию на данное раздражение.

Поскольку эти промежуточные переменные не подлежат объектив­ному наблюдению, то они не представляют никакой практической пользы для психологии, если только их не удается связать с экспериментальны­ми (независимыми) переменными и с поведенческими (зависимыми) переменными.

Классическим примером промежуточной переменной является го­лод, который невозможно увидеть у подопытного человека или живот­ного. И тем не менее, голод можно вполне объективно и точно увязать с экспериментальными переменными — например, с длительностью того отрезка времени, на протяжении которого организм не получал пищу. Кроме того, его можно увязать и с объективной реакцией или с переменной поведения — например, с количеством съеденной пищи или со скоростью ее поглощения. Таким образом, ненаблюдаемый фактор вмешательства — голод — может получить точную эмпирическую оценку и следовательно становится доступным для количественного измерения и экспериментальных манипуляций.

Путем определения независимых и зависимых переменных, како­выми являются наблюдаемые события, Толмен получил возможность составить операциональные описания ненаблюдаемых, внутренних со­стояний. Сначала он называл свой подход «оперантным бихевиориз­мом», прежде чем выбрать термин «промежуточные переменные».

Промежуточные переменные — ненаблюдаемые и предполагаемые факторы организма, фактически являющиеся детерминантой поведения.

Промежуточные переменные оказались весьма полезными для раз­работки теории поведения, постольку они были эмпирически связаны с экспериментальными и поведенческими переменными. Однако для того, чтобы сделать этот подход всеобъемлющим, потребовался такой громад­ный объем работы, что Толмен в конце концов оставил всякую надеж­ду «составить полное описание хотя бы одной промежуточной перемен­ной»

Теория научения. Научение играло важнейшую роль в целенаправленном бихевио­ризме Толмена. Он отвергал закон эффекта Торндайка, утверждая, что вознаграждение или поощрение оказывает слабое воздействие на на­учение. Взамен этого Толмен предложил когнитивную теорию науче­ния, предполагая, что повторяющееся выполнение одного и того же задания усиливает создаваемые связи между факторами окружающей среды и ожиданиями организма. Таким путем организм познает окру­жающий его мир. Толмен называл эти создаваемые научением связи гештальт-знакам и, которые вырабатываются в ходе многократного вы­полнения какого-либо действия.

Крыса бегает по лабиринту, исследуя иногда правильные, а иногда неправильные ходы или даже тупики. Наконец крыса находит еду. При последующих прохождениях лаби­ринта цель (поиск пищи) придает поведению крысы целенаправлен­ность. С каждой точкой разветвления связываются некоторые ожида­ния. Крыса приходит к пониманию того, что определенные признаки, ассоциирующиеся с точкой разветвления, наводят или не наводят на то место, где находится пища.

Если ожидания крысы оправдываются и она действительно нахо­дит пищу, то знак гештальта (то есть признак, ассоциирующийся с неко­торой точкой выбора) получает подкрепление. Таким образом живот­ное вырабатывает целую сеть гештальт-знаков по всем точкам выбора в лабиринте. Толмен назвал это когнитивной картой. Эта схема представляет собой то, что выучило животное: а именно когнитивную карту лабиринта, а вовсе не набор некоторых моторных навыков. В некотором смысле крыса обретает всеобъемлющее знание своего лаби­ринта или иной окружающей ее среды. В ее мозге вырабатывается что-то вроде полевой карты, которая позволяет ей перемещаться от точки к точке, не ограничиваясь фиксированным набором заученных телодвижений:

Был использован лабиринт крестообразной формы. Крысы одной группы всегда находили пищу на одном и том же месте, даже если для того, чтобы добраться до пищи, им при разных точках входа приходилось иногда поворачивать не направо, а налево. Моторные реакции отлича­лись, но пища оставалась на том же самом месте.

Крысы второй группы должны были всегда повторять одни и те же движения, но пища всякий раз находилась в другом месте. Например, начиная путь с одного конца крестообразного лабиринта, крысы нахо­дили пищу, только повернув в точке выбора направо; если же крысы входили в лабиринт с противоположной стороны, то для того, чтобы найти пищу, им все равно надо было повернуть направо.

Результаты эксперимента показали, что крысы из первой группы, то есть те, которые изучили место действия, ориентировались гораздо лучше, чем крысы из второй группы, которые заучивали реакции. Тол­мен пришел к выводу, что аналогичное явление наблюдается и у тех людей, которые хорошо знают свои окрестности или город. Они могут пройти из одной точки в другую различными маршрутами, поскольку в их мозге сформирована когнитивная карта местности.

Другой эксперимент исследовал латентное научение — то есть такое научение, которое невозможно наблюдать в то время, когда оно фактически происходит. Голодную крысу поместили в лабиринт и пре­доставили ей возможность свободно бродить по нему. Сначала в лаби­ринте не было никакой пищи. Сможет ли крыса обучиться чему-либо при отсутствии подкрепления? После нескольких неподкрепленных попыток крысе дали возможность найти пищу. После этого скорость прохождения крысой лабиринта резко возросла, что показало наличие некоторого научения в период отсутствия подкрепления. Показатели этой крысы очень быстро достигли такого же уровня, что и у крыс, получавших подкрепление при каждой попытке.

Латентное научение — научение, которое не поддается наблюдению в то время, когда оно происходит.

Б. Ф. Скиннер (1904-1990)

Самой влиятельной фигурой в психологии в течение нескольких десятилетий являлся Б. Ф. Скиннер. Скиннер успешно закончил колледж со степенью по ан­глийскому языку, правом принадлежности к обществу «Фи Бета Кап­па» и стремлением стать писателем. Прочитав об экспериментах Уотсона и Павлова по формированию условных рефлексов, Скиннер круто повернулся от литературных ас­пектов человеческого поведения к научным. В 1928 году он поступил в аспирантуру Гарвардского университета по психологии — несмотря на то, что до этого ни разу не прослушал курса психологии. Через три года он получил ученую степень доктора философии. По завершении научной работы, после защиты докторской диссертации, он преподавал в университете штата Миннесота (1936—1945) и универ­ситете штата Индиана (1945—1974), после чего вернулся в Гарвард.

Тема его диссертации относится к положению, которому Скиннер неуклонно следовал в течение всей своей карьеры. Он предположил, что рефлекс представляет собой корреляцию между стимулом и реакци­ей, и ничего более. В его книге 1938 года «Поведение организмов» описываются основные положения этой системы.

Оперантное поведение возникает без воздействия каких-либо внеш­них наблюдаемых раздражителей. Реакция организма кажется спон­танной в том смысле, что внешне она никак не связана с каким-либо наблюдаемым раздражителем.

Классическая экспериментальная демонстрация заключалась в на­жатии на рычаг в скиннеровском ящике. В этом эксперименте крыса, лишенная пищи, помещалась в ящик и получала полную возможность исследовать его. В ходе исследований она неизбежно должна была задеть рычажок, который приводил в действие механизм, выдвигающий полочку с пищей. После получения нескольких порций пищи, которые должны были служить подкреплением, у крысы довольно быстро фор­мировался условный рефлекс. Обратите внимание, что поведение кры­сы (нажатие на рычаг) оказывает воздействие на окружающую среду и является инструментом приобретения пищи. Зависимая переменная в этом эксперименте проста и понятна: это скорость реакции.

Различием между респондентным и оперантным поведени­ем является то, что оперантное поведение воздействует на окружаю­щую организм среду, в то время как респондентное поведение этого не делает. Подопытная собака в лаборатории Павлова, закованная в сбрую, не может сделать ничего иного, как только реагировать (например, пус­кать слюну), когда экспериментатор предлагает ей какие-либо стимулы. Собака сама по себе ничего не может сделать, чтобы достать стимул (пищу).

Оперантное поведение крысы в коробке Скиннера, напротив, явля­ется инструментальным в том смысле, что крыса достигает своего сти­мула (пищи). Когда крыса нажимает на рычаг, она получает пищу; а если не нажимает на рычаг, то не получает пищи. Таким образом крыса воздействует на окружающую среду.

Скиннер считал, что оперантное поведение характерно для повсе­дневного научения. Поскольку поведение, как правило, носит оперантный характер, то наиболее эффективным подходом к науке о поведении является изучение обусловливания и угасания оперантного поведения.

На основании этого эксперимента Скиннер сформулировал свой закон приобретения, который гласит, что сила оперантного поведения возрастает, если поведение сопровождается подкрепляющим стимулом. Несмотря на то, что для формирования быстрой реакции нажатия на рычажок требуется практика, ключевым параметром все-таки является подкрепление. Практика сама по себе ничего не дает: она только пре­доставляет возможность возникновения дополнительного подкрепления.

Закон приобретения Скиннера отличается от положений о науче­нии у Торндайка и у Халла. Скиннер вообще н

Дата добавления: 2014-01-07