Той предпосылки, что интенсивность внимания и его объем обратно пропорциональны 2 страница

Логически стройное изложение, которому, однако, даются каждый раз возможно более

осязательные опорные точки в области конкретного, составляет также существенную

предпосылку | для привлечения и поддержания внимания. Необходимо при этом, чтобы

у учащихся созрели те вопросы, на которые последующее изложение дает ответы. В

этих целях эффективным является построение, которое сначала ставит и заостряет

вопросы перед учащимися и лишь затем дает их разрешение.

Поскольку основой непроизвольного внимания служат интересы, для развития

достаточно плодотворного непроизвольного внимания необходимо в первую очередь

развивать достаточно широкие и над- | лежащим образом направленные интересы.

Произвольное внимание по существу является одним из проявлений волевого типа

деятельности. Способность к произвольному! вниманию формируется в

систематическом труде. Развитие произ- 1 вольного внимания неразрывно связано с

общим процессом фор- | мирования волевых качеств личности.

Л. С. ВЫГОТСКИЙ

ПСИХОЛОГИЯ И ПЕДАГОГИКА ВНИМАНИЯ1

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПРИРОДА ВНИМАНИЯ

Традиционная психология определяет внимание как такую

льность, при ПОМощи которой нам удается расчленить сложный Д6 в идущих на нас

извне впечатлений, выделить в потоке наибо-С°е важную часть, сосредоточить на

ней всю силу нашей активности Л6тем самым облегчить ей проникновение в сознание.

Благодаря этому постигаются особые отчетливость и ясность, с которыми

переживается эта выделенная часть.

Однако и прежняя психология знала, что в актах внимания мы встречаемся с

явлениями не одного "психического" порядка и что внимание чаще всего начинается

и в своем развитии исходит из целого ряда проявлений чисто двигательного

характера. Стоит приглядеться к простейшим актам внимания, для того чтобы

заметить, что они всякий раз начинаются с известных установочных реакций,

которые сводятся к движениям различных воспринимающих органов. Так, если мы

собираемся внимательно разглядывать что-нибудь, мы принимаем соответствующую

позу, придаем известное положение голове, нужным образом приспособляем и

фиксируем глаза. В акте внимательного слушания не меньшую роль играют

приспособитель-ные и ориентировочные движения уха, шеи и головы.

Смысл и назначение этих движений всегда сводятся к тому, чтобы поставить в

наиболее удобное и выгодное положение воспринимающие органы, на долю которых

выпадает самая ответственная работа. Однако двигательные реакции внимания идут

дальше, чем названные выше реакции внешних органов восприятия. Весь организм

оказывается пронизанным этими двигательными приспособлениями к восприятию

внешних впечатлений.

Так, даже легчайшие акты внимания, как это показало экспериментальное

исследование, сопровождаются изменениями дыхательной и пульсовой кривой.

Самые интимные процессы организма приспосабливаются к предстоящей деятельности.

Но эти активные двигательные реакции составляют только половину дела.

Другая, не менее важная половина заключается в прекращении всех прочих, не

связанных с предстоящей деятельностью движений и реакций. По личному опыту

всякий знает, насколько темнота спо-

С. Педагогическая психология. М.: Педагогика. 1991,

----------_

Выготский Л. с. 144-167.

собствует внимательному слушанию, тишина -внимательному разглядыванию, другими

словами, насколько бездействие и покой незанятых органов способствуют

сосредоточению внимания и работе главного органа. С психологической точки зрения

прекращение реакции, ее торможение представляют такую же точно двигательную

реакцию, как и всякое активное движение. Таким образом, со стороны двигательной

внимание характеризуется приспособительными движе-. ниями внутренних и внешних

органов и торможением всей прочей-деятельности организма.

Однако наибольшую роль в нашей жизни играют такие акты внимания, когда первая

часть этой картины вовсе отсутствует. Это бывает тогда, когда речь идет о так

называемом внутреннем внимании, т. е. когда объект, на который направлена сила

нашего внимания, не | находится во внешнем по отношению к организму мире, а

составляет часть реакции самого же организма, которая в данном случае выступает

в роли внутреннего раздражителя.

С реактологической точки зрения внимание следует понимать не иначе, как

известную систему реакций установки, т. е. таких подготовительных реакций

организма, которые приводят тело в нужное положение и состояние и подготавливают

его к предстоящей деятельности. С этой точки зрения реакции установки ничем

решительно не отличаются от всех прочих реакций. В них очень легко обна-| ружить

и показать те же самые необходимые три момента, которые;; возникают при полном

протекании какой-либо реакции.

Первый из них -это наличие соответствующего раздражения, толчка или импульса, в

чем бы он ни выражался: в каком-нибудь внешнем впечатлении или во внутреннем

раздражителе, непроизнесенном слове, желании, эмоции и т. п. Без такой опорной

точки не возника-' ет никогда ни одна реакция установки.

Далее следует момент центральной переработки этого импульса,! о наличии которого

мы можем судить по тому, какие разнообразные] формы принимают эти реакции, хотя

бы вызванные одним и тем же/ толчком, в зависимости от разнообразия и сложности

тех состояний,^ в которых находится центральная нервная система.

Наконец, третий момент реакции -ее ответный эффект, который всегда реализуется

при внимании в ряде движений внешних или внут-* ренних, в ряде соматических

реакций внутренних органов или внут-; ренней секреции. Реакция установки в этом

смысле есть самая обыч-, ная реакция организма, но только на ее долю в поведении

человека^ выпадает особая роль - подготовительницы нашего будущего пове-| дения.

Поэтому предварительную реакцию установки можно назвать предреакцией.

ХАРАКТЕРИСТИКА УСТАНОВКИ

Реакции установки необходимо характеризовать с несколь-

сторон. Первое, что позволяет различать между собой реакции тановки, - это так

называемый их объем, т. е. то количество од-оврсменных раздражителей, которое

при данной установке может Лыть включено в механизм действия поведения. По

подсчетам Вун-лта наше сознание может охватить одновременно от 16 до 40 про-ых

впечатлений, в то время как внимание способно подготовить организм к

реагированию одновременно на меньшее количество впе-чатлений--от 6 до 12 -такого

же характера. Отсюда делается совершенно ясным избирательный характер реакции

установки, которая выбирает из всего нашего поведения маленькую его часть и,

видимо, ставит ее в другие условия протекания, нежели все прочие.

Надо сказать, что объем установки не принадлежит к числу биологически

неизменных, постоянных величин. Он дает очень сильные вариации в зависимости от

пола, возраста и индивидуальности, а глав-ное - от упражняемости, навыков и

опыта того или иного лица. Далее для одного и того же человека объем возможных

установок не является чем-то постоянным, но может изменяться в зависимости от

общего состояния его организма. Однако понятие о пределах и границах

установочных возможностей организма составляет одно из самых ценных завоеваний

психологии внимания и вводит это учение в экономические рамки, позволяет всегда

рассчитывать и учитывать наперед возможности нашего поведения.

Вторым моментом, характеризующим установку, является ее длительность. Дело в

том, что установка обнаруживает чрезвычайно не-устойчивое, шаткое и как бы

колеблющееся состояние. Это можно видеть из простейших опытов. Если фиксировать

глазом самым внимательным образом одну точку или букву в течение долгого

времени, то сильное вначале внимание начинает постепенно ослабевать; точка,

вначале воспринимаемая с наибольшей отчетливостью и ясностью, станет тускнеть

перед нашими глазами, делаться расплывчатой и туманной, пропадать из поля

зрения, возникать вновь, дрожать и как бы мерцать перед глазом, хотя все внешние

условия, определяющие ход раздражений, остались теми же. Очевидно, изменение в

результатах надо отнести за счет изменений некоторых внутренних процессов, в

частности установки.

Как ни странно, длительность установки измеряется чрезвычайно ничтожным

промежутком времени и в самых больших случаях еАва ли превышает несколько минут;

после этого начинается как бы Ритмическое колебание установки. Она пропадает и

возникает вновь, сли условия поведения требуют ее поддержания в течение долгого

времени. Установка идет как бы толчками с промежутками, пунктиром, а не сплошной

линией, регулируя наши реакции толчками и предоставляя им протекать по инерции в

промежутках между одним и другим толчком.

Таким образом, ритмичность становится основным законом наших установок и требует

от нас учета всех вытекающих отсюда педагогических требований. Простейшие опыты

Урбанчича подтвердили это вполне. В этих опытах испытуемому предлагалось с

закрытыми глазами прислушиваться к тиканью часов и отмечать словами "дальше" и

"ближе" те случаи, когда ему казалось, что тиканье часов становится тише или

громче. Во всех случаях безошибочно получался один и тот же результат:

испытуемый попеременно, с правильным чередованием, произносил "дальше" и

"ближе", так как он все время находился под впечатлением то затихания, то

усиления тиканья, и ему казалось, будто часы равномерно приближаются и удаляются

от него испытателем; между тем они были неподвижно подвешены к какой-нибудь

рамке и не меняли положения.

Опять очевидно,'^что причину ослабления и усиления звука следует искать не во

внешних процессах, а во внутренних процессах установки. В данном случае мы имеем

дело с совершенно чистым видом ритмичности или волнообразное(tm) в установке,

которая, будучи направлена на равномерный и непрерывный ряд раздражений,

воспринимает их не как разрозненный ряд совершенно подобных раздражений, а как

единое волнообразное целое, имеющее свои точки подъема и падения.

В зависимости от этого стоит и последняя черта и функция установки, при которой

она выступает в роли объединителя и организатора внешних впечатлений. Благодаря

ритмичности нашего внимания мы склонны вносить ритм и приписывать его всем

внешним раздражениям независимо от того, обладают они им на самом деле и-ли нет.

Иначе говоря, мы воспринимаем мир не в его расчлененном, хаотическом виде, но

как связанное и ритмическое целое, объединяя; более мелкие элементы в группы,

группы в новые, большие образования. Становится понятным выражение одного из

психологов, что благодаря вниманию мир воспринимается как бы в стихах, где

отдельные слоги объединяются в стопы, эти последние -в полустишия, полустишия -в

стихи, стихи -в строфы и т. д.

ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ УСТАНОВКА

Со стороны качественной эмпирическая психология характеризовала внимание как

непроизвольное и произвольное. Первым типом внимания обычно считали такие акты,

которые возникали в

ответ на какие-нибудь внешние раздражения, привлекающие нас своей чрезмерной

силой, интересом или выразительностью. Если, сидя в тихой комнате, я весь

обращаюсь в слух при звуке выстрела -это легко может служить лучшим примером

непроизвольного внимания. Причина моих установочных реакций лежит не в

организме, а вне его, в неожиданной силе нового раздражителя, который

завладевает всем свободным полем внимания, оттесняет и тормозит прочие реакции.

Внутренним, или произвольным, вниманием психологи называли такие случаи, когда

сосредоточение обращено не вовне, а внутрь организма и предметом внимания

становится собственное переживание, поступок или мысль человека. Примером

произвольного внимания может служить всякое сосредоточение на собственной мысли,

когда мы стараемся что-нибудь припомнить, сообразить или принимаемся за какую-

нибудь работу (за чтение книги, за писание письма) и совершенно сознательно и

произвольно производим подготовку всех нужных органов к этой работе.

Долгое время казалось, что между обоими типами внимания существует внутренняя и

коренная разница и что она всецело покрывается различием между физиологической

природой первого типа и психической природой второго. Этот второй тип психологи

охотно характеризовали как внутреннюю волю, как чистый акт волевого усилия, не

связанный непосредственно с телесными проявлениями. Между тем экспериментальное

исследование показало, что и в случае произвольного внимания мы имеем те же

самые соматические реакции дыхания и кровообращения, что и при первом типе

внимания. Далее, эти акты сопровождаются тем же самым прекращением посторонних

движений, той же задержкой деятельности, что и внешнее внимание, и единственным

различием между одним и другим типом следует считать отсутствие во втором явно

выраженных приспособительных реакций внешних органов.

Но это различие совершенно ясно и полно объясняется различием в объекте, на

который направлено внимание в обоих случаях. Совершенно понятно, что при

внимании, возбужденном каким-либо впечатлением, идущим извне, организм реагирует

подготовкой соответствующих органов восприятия, через которые это впечатление

может быть доведено до сознания. И так же понятно, что в таких реакциях нет ни

малейшей надобности, когда установка сосредоточивается не на внешних, а на

внутренних раздражителях, которые воспринимаются нами с проприорецептивного и

интерорецептивного полей, в то время как внешние раздражения воспринимаются нами

с эксте-рорецептивного поля.

Обычный язык запечатлел данное сходство в тех выражениях, которыми он обозначает

эти акты внутреннего внимания. Когда мы усиленно и сосредоточенно вспоминаем

что-нибудь, мы как бы прислушиваемся к звучащим внутри нас словам, и нам точно

так же мешают посторонние звуки и голоса, как они мешают нам, когда мы

внимательно слушаем чью-либо речь или музыку. Здесь язык закрепляет то полное

сходство, которое существует между прислособи-тельными движениями и уха, и

проприорецептивных нервных путей при первом и втором типах внимания. При этом

существенной психологической разницей будет только наличие во втором случае

некоторого внутреннего раздражителя, который оказывается способным вызвать тот

же самый эффект установочной реакции, что и внешний раздражитель.

Мы нисколько не ошибемся, если признаем, что различие между одним и другим типом

установки сводится к различию между прирожденным, или безусловным, и

приобретенным, или условным, рефлексом. Сосредоточение в его элементарных,

простейших формах есть, как показало наблюдение, безусловный рефлекс,

проявляющийся в первые дни жизни младенца и имеющий решительно все типичнейшие

черты внимания взрослого. Но, как всякий безусловный рефлекс, и рефлекс

сосредоточения подлежит воспитанию и перевоспитанию. Если раздражение,

вызывающее этот рефлекс, сопровождается всегда еще каким-либо другим посторонним

раздражением, то в результате многократного совпадения во времени обоих

раздражителей замыкается новая связь в коре головного мозга между вторым

индифферентным раздражителем и совпадающей с ним реакцией. Теперь у нас

образован условный рефлекс, который будет действовать с механической

правильностью и вызываться новым раздражителем с такой же точностью, с какой

вызывался прежде безусловный.

Положим, что рефлекс сосредоточения всчтда вызывался у ребенка впечатлениями,

идущими на него от кормящей матери. Если система этих раздражителей совпадала

всякий раз с раздражениями глаза, идущими от собственных реакций, или с

собственным недовольным криком, то в результате недолгого обучения достаточно

будет одного только чувства глаза или крика для того, чтобы все реакции ребенка

были установлены на еду, на прием пищи, хотя бы мать вовсе отсутствовала в эту

минуту.

Так внешняя установка, вызывавшаяся внешним раздражителем, ныне перешла во

вторую фазу, сделалась установкой внутренней, ибо она подчинилась внутреннему

раздражителю.

1 I

ВНИМАНИЕ И РАССЕЯННОСТЬ

Обычно принято понимать рассеянность как прямую противоположность вниманию. И в

самом деле, если под актами внимания понимать подготовленность организма к

наступлению тех или иных раздражений, то рассеянность, конечно, означает полную

неожиданность наступившего раздражения и полную неприспособленность организма к

реагированию на него.

Если мы внимательны к чужим словам, то реагируем на них тотчас подходящим и

осмысленным ответом; если мы слушаем рассеянно, то либо не ответим вовсе, либо

ответим с задержкой, невпопад.

Однако такое представление нуждается в серьезной поправке. Дело в том, что с

психологической точки зрения приходится различать две совершенно несходные

стороны в рассеянности, которые не менее непримиримы между собою, чем внимание и

рассеянность. Рассеянность может проистекать действительно из слабости внимания,

из неумения собрать, сосредоточить и сконцентрировать установку на чем-нибудь

одном. Поэтому она может означать известную при-остановленность и разлаженность

всего механизма нашего поведения и в этом смысле при сколько-нибудь заметных

чертах принимает явный патологический характер и относится к области

ненормального.

Однако рассеянность, с которой большею частью приходится иметь дело педагогу и

которая проявляется на каждом шагу в жизни нормального человека, представляет из

себя необходимого и полезного спутника внимания. Выше мы выяснили то значение

установки, которое она приобретает, ограничивая известной узостью наше

поведение. Смысл установки всегда сводится к тому, чтобы сузить протекание

реакций и за счет их количества выиграть в силе, качестве и яркости. Это

естественно и предполагает сужение нашего поведения настолько, что целый ряд

идущих на нас раздражений остается нейтральным и не возбуждает никакой реакции с

нашей стороны.

Быть внимательным к чему-либо одному непременно предполагает быть рассеянным по

отношению ко всему остальному. Зависимость приобретает совершенно математический

характер прямой пропорциональности, и мы можем прямо сказать: чем больше сила

внимания, тем больше и сила рассеяния. Иными словами, чем точнее и совершеннее

установка на одной какой-нибудь реакции, тем менее приспособленным оказывается

организм к другим. В известных анекдотах о рассеянности ученых и вообще людей,

занятых какой-либо одной мыслью, этот психологический закон связи внимания и

рассеяния находит самое блестящее подтверждение. Рассеянность ученого,

рассеянность исследователя всегда означают необычайную собран-

ность его мысли в одной точке. В этом смысле с научной точки зрения правильно

будет говорить не о воспитании внимания и борьбе с рассеянностью, но о

правильном воспитании того и другого вместе.

БИОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ УСТАНОВКИ

Биологическое значение установки лучше всего раскрывается тогда, когда мы

принимаем во внимание потребности, из которых она возникла. Чем сложнее

организм, тем многообразнее и тоньше форма его взаимоотношений со средой, тем

более высокие формы принимает его поведение. Основным усложнением, отличающим

поведение высших животных, является надстройка так называемого личного опыта,

или условных рефлексов, над опытом прирожденным, или наследственным. Поведение

паука или бабочки на 99 % определяется наследственно-инстинктивными формами и

только на 1 %, говоря грубо и приблизительно, личными связями, установленными

особью. Это соотношение меняется в обратном порядке, как только мы переходим от

низших животных к высшим.

В сложном составе поведения человека едва ли 0,01% всех реакций принадлежит к

числу прирожденных, не затронутых какими-либо индивидуальными влияниями личного

опыта. Биологически смысл этой надстройки заключается в так называемом

предварительном, или сигнальном, приспособлении организма к наступлению событий,

которых еще нет в наличии, но которые непременно по известным признакам должны

произойти. Сигнальная, или предварительная, форма приспособления к будущим

изменениям среды в своих высших формах переходит в реакции внимания или

установки, т. с. связывается рефлекторно с такими импульсами реакций, которые

приводят организм в наиболее совершенное подготовительное состояние.

Установка, по точному определению Грооса, с биологической точки зрения может

быть определена как ожидание грядущего, как средство, позволяющее организму

реагировать нужными движениями не в самый момент наступления опасности, но при

отдаленном ее приближении в телесной борьбе за существование.

Поведение человека в его сложных формах как бы раздваивается: благодаря

громадному количеству выработанных организмом реакций и необычайной сложности их

комбинирования и сочетания возникает надобность в особом управлении протеканием

этих реакций, в контроле организма над собственным поведением. В роли

контролирующих и регулирующих реакций и выступают прежде всего внутренние

раздражители, возникающие с проприорецептивного

60,

и приводящие организм в боевую готовность перед каждой реакцией.

Вот почему с полным правом можно сравнить внимание с внутренней стратегией

организма. Оно действительно выступает в роли стратега, т.е. направителя и

организатора, руководителя и контролера боя, не принимающего, однако,

непосредственного участия в самой схватке.

С этой основной точки зрения делаются легко объяснимыми и все черты установки.

Понятной делается и необычайная кратковременность установки, так как она

чрезвычайно рискованна для организма. Подготовляя организм к бою на одном

участке, она ослабляет его и демобилизует на всех остальных, и если бы установка

не была так пуглива и мгновенна, то ставила бы организм множество раз под удары

величайшей опасности, против которых он был бы совершенно бессилен.

Установке биологически необходимо быстро перебегать с одной реакции на другую,

охватывать своим организующим действием все стороны поведения. Такова же природа

ритмичности нашего внимания, которая означает не что иное, как отдых внимания,

совершенно необходимый для его длительной работы. Ритмичность следует понимать

как принцип не укорочения внимания, а, напротив, удлинения внимания, потому что,

насыщая и пересекая работу внимания минутами остановки и отдыха, ритм сохраняет

и поддерживает его энергию в течение максимально долгого срока.

Последнее, что открывается в природе внимания при разгадке его биологического

значения, - реакцию установки следует понимать как непрерывно длящееся усилие

организма, а вовсе не мгновенное проявление его активности. В этом смысле правы

те, которые говорят, что (как мотор) внимание работает взрывами, сохраняя силу

толчка от одного взрыва до другого. Таким образом, акт внимания приходится

понимать как непрерывно уничтожающийся и возникающий вновь, как затихающий и

саморазгорающийся ежеминутно.

ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ УСТАНОВКИ

Можно, не боясь преувеличения, сказать, что установка является первым условием,

благодаря которому создается возможность Для педагогического воздействия на

ребенка. Некоторые педагоги предпочитают даже сводить весь процесс воспитания к

выработке известных форм установки, считая, что всякое воспитание есть прежде

всего воспитание внимания, а отличаются различные роды воспитания друг от друга

только характером тех установок, которые должны быть выработаны.

В известном смысле это совершенно правильно, поскольку при воспитании мы имеем

дело не с движениями и поступками, но с выработкой умений и навыков для будущего

действования и деятельности. А раз так, наша задача не вызов тех или иных

реакций самих по себе, но только воспитание нужных установок. Воспитание

призвано вносить известную координацию, осмысленность и направленность в

хаотические и некоординированные движения новорожденного. Поэтому основным

принципом воспитания становится выбор наиболее нужных и важных реакций, которые

должны быть сохранены и вокруг которых должны кристаллизоваться и

организовываться в группы другие, меньшего значения реакции, с тем чтобы в конце

концов ненужные для организма движения были вовсе заторможены и подавлены.

Но именно эти три функции - выделения, группировки и задержки - исполняют

механизм установки. Обычно для пояснения педагогического значения внимания

приводятся наблюдения относительно того, как мать, совершенно равнодушная к

всевозможным стукам и шумам, происходящим на улице, просыпается от слабого писка

ребенка; как мельник, которого не в состоянии разбудить сильнейший гром и шум

грозы, просыпается от легчайшего журчания воды. Другими словами, обычно

ссылаются на такие случаи и факты, когда установка позволяет выделить наиболее

биологически важные для организма воздействия среды, хотя бы они уступали по

своей силе другим.

РАЗВИТИЕ ВНИМАНИЯ

Не менее ценным делает установку как предмет воспитания ее бесконечная

способность к развитию. Если сопоставить различные способности у ребенка и

взрослого - ни в одной области мы не найдем такой колоссальной и грандиозной

разницы, как в установке. Внимание в первоначальном возрасте бывает почти

исключительно рефлекторно-инстинктивного характера, и только постепенно, путем

длительной и сложной тренировки, оно превращается в произвольную установку,

направляемую важнейшими потребностями организма и, в свою очередь, направляющую

все течение поведения.

При этом чрезвычайное педагогическое значение приобретает детский интерес как

самая частая форма проявления непроизвольного внимания. Детское внимание

направляется и руководится почти всецело интересом, и поэтому естественной

причиной рассеянности ребенка всегда является несовпадение двух линий в

педагогическом деле: собственно интереса и тех занятий, которые предлагаются в

качестве обязательных.

Вот почему старая школьная система, в которой расхождение этих линий бралось за

основу психологической мудрости, вынуждена была прибегать к внешним мерам

организации внимания, оценивать внимание учеников особой отметкой и, в сущности,

совершенно бессильна в выработке должных форм установки.

Если предоставить ребенку следовать и развиваться согласно его интересам, это

неизбежно повлечет за собою следование собственным прихотям и потребностям и

приведет к тому же, к чему привело бы такое же отношение со стороны всадника к

лошади. Многим педагогам это казалось отказом от управления и руководства

воспитательным процессом, и они рассуждали приблизительно так: если ребенок

будет руководиться своим интересом, то к чему тогда учитель? Он бесполезен, если

будет слепо следовать позади ребенка за его интересом; он вреден, если впереди

ребенка будет стараться отражать этот интерес и парализовать его силу действия.

Это видимое затруднение разрешается, в сущности, самым безболезненным образом в

педагогической психологии, если стать на ту единственно правильную точку зрения,

что воспитание одинаково не означает ни простого следования за естественными

наклонностями организма, ни бесплодной борьбы с данными наклонностями. Линия

научного воспитания пролегла между этими двумя крайностями и требует их

соединения в одно целое. Никакое воспитание не осуществимо иначе, как через

естественные наклонности ребенка; во всех своих стремлениях оно исходит из того,

что берет за отправной пункт именно наклонности. Но оно расписалось бы в

собственном бессилии, если бы видело только в этом цель и смысл своего

призвания. На самом деле оно активно вмешивается в естественные наклонности

ребенка, сталкивает их между собою, группирует по своему произволу,

покровительствует одним, стимулирует их за счет других и таким путем вводит

стихийный процесс детских склонностей в организующее и оформляющее русло

Дата добавления: 2014-11-06