Ухтомский 2002 – Ухтомский А.А. Доминанта как фактор поведения // Ухтомский А.А. Доминанта. – СПб, 2002. 3 страница

Таким образом, схема речепорождения демонстрирует деятельность продуцента как единство и отдельность «глубинного» и «поверхностного» и представляет собой следующую иерархию ярусов: мотивационно-побуждающий уровень (1), формирующий уровень (2), реализующий уровень (3) [Там же: 90-97].

Мотивационно-побуждающий уровень раскрывает динамику речепроизводства с позиции появления в психике человека потребности решить возникшую проблемную ситуацию через словесное действие. Сложность этого уровня речепорождения состоит в том, что здесь «сплетаются» интеллектуальное, эмоциональное и волевое, т.к. «мотивирующая сфера нашего сознания охватывает наше влечение, потребности, наши интересы и побуждения, наши аффекты и эмоции, что выражается в том, что различие мотивов, смыслов всегда есть также различие воли, чувств» [Выготский 1934: 314].

Потребность (хотение) находит свою определенность в предмете деятельности: если я хочу, то что именно. В силу этого предмет говорения (мысль как опредмеченная потребность) становится «внутренним мотивом», т.е. тем, что непосредственно побуждает деятельность говорения или письма. «Внутренний мотив» есть побуждающее начало речевого действия, поскольку он приводит к формированию коммуникативного намерения, представляющего собой коммуникативную цель продуцента речевого воздействия (ср.: мне требуется удовлетворить нечто; чтобы это сделать, мне необходимо будет сказать / написать то-то и то-то). Поэтому коммуникативное намерение (1) определяет роль продуцента как участника общения и обозначает конкретную цель его высказывания; (2) обусловливает поведение человека, т.е. то, что он делает, – спрашивает, утверждает, призывает и т.д.; (3) регулирует поведение реципиента; (4) является тем планом содержания, который реализуется в различных формах речевых поступков.

Таким образом, на первом этапе продуцент знает только то, о чем, а не что говорить / писать, т.е. знает общий предмет или тему высказывания и форму взаимодействия с реципиентом, определенную коммуникативным намерением (например, нужно ли ему получить, запросить информацию или выдать ее). Вообще, здесь формируется предмет и цель высказывания. Если для того, чтобы у Х-а (говорящего) зародилось намерение получить информацию от Y-а (слушателя) (а это предварительное условие речевого акта вопроса), Х должен войти в определенное интеллектуальное состояние, связанное с ощущением дефицита знаний (внешний мотив) о чем-либо (предмет). Данное состояние вызывает потребность как-либо получить необходимую информацию (внутренний, опредмеченный, мотив). Кроме того, сама ситуация может уточнить способ получения информации, спровоцировать определенную коммуникативную цель. В частности, намерение Х-а задать вопрос Y-у свидетельствует о том, что при формировании коммуникативного намерения Х исходит из следующего: (1) Y скорее всего знает информацию, интересующую Х-а; (2) Y находится с Х-ом в непосредственном контакте, делающим возможным произнесение сигнала вслух; (3) для Х-а не очевидно, сообщит ли Y сам по своей воле нужную информацию, не будучи спрошен.

Формирующий уровень ответствен за воплощение мысли посредством слова, за логическую последовательность и связанность создаваемого высказывания. Идеи данного уровня речепроизводства детально прорабатывались уже в классических риториках, обращавших внимание на многоуровневый характер преобразования мысли в слово (см. ниже риторическую модель речепорождения, предложенную М. В. Ломоносовым). В психолингвистической модели И. А. Зимней осуществляющийся на данном этапе процесс «о(т)речения мысли» (И. В. Пешков) представлен в виде двух фаз – фазы смыслообразования и формулирования [Зимняя 1985: 93-97].

1 фаза) нацелена на создание и развертывание общего замысла продуцента, на выстраивание смысловой канвы высказывания. Первоначально замысел предстает как самая общая нерасчлененная идея высказывания, как смыслокомплекс, задающийся говорящим в единицах внутреннего, предметно-схематического, изобразительного кода, который является индивидуальным воплощением того, что оформится в дальнейшем с помощью языка. Замысел по мере своего развития и постоянного уточнения может относиться не только к одному предложению, но и ко всему тексту в целом, поэтому он неоднороден и содержит в себе такой план будущего сообщения, в котором намечаются основной тезис и пути его расширения (я намерен сказать то-то и то-то; для этого я, постоянно уточняя исходную идею, скажу в начале об этом, потом о том, далее об этом, в конце о том).

За создание композиционной проекции будущего высказывания и стратегическое развертывание замысла ответственны пространственно-понятийная схема, а также схема «временной развертки» сообщения. Функциональное назначение пространственно-понятийной схемы состоит в наполнении коммуникативного замысла системой ассоциативно обусловленных номинаций; в процессе «временной развертки» высказывания устанавливаются взаимоотношения между понятиями, передается порядок следования понятийных комплексов выстраивающейся мысли. Порождение смыслового поля будущего сообщения происходит за счет возникновения систем слов, связанных между собой по определенному принципу (этот принцип в классических риториках назывался топическим; о топосах как способах формирования мысли о познаваемом предмете см. раздел 2.2.2.). К примеру, с точки зрения принципа ситуативной общности, ключевое понятие < зима >, содержащееся в замысле типа расскажу Y-у о зиме, будет «вытягивать» такие близкие для нашего представления о данном времени года элементы, как <любимое время года, снег, вьюга, холод, лыжи, коньки…>. Временная же развертка осуществляется на разных уровнях речевого сообщения – как на уровне целого высказывания, так и в пределах его частей, включая отдельное предложение, – и устанавливает иерархию свойств, отношений, действий, деятельностей и поведений, конкретизирующих содержание сообщения. Так, замысел расскажу Y-у о зиме, наполняясь ассоциациями <любимое время года, снег, вьюга, холод, лыжи, коньки…>, параллельно может разворачиваться в последовательности синтаксических структур вроде:

Намерение	я расскажу Y-у о зиме
основная мысль	является (зима, любимое время года)
развертка основной мысли: а) атрибуты зимы как времени года   б) мои занятия	часто идет (снег), иногда воет (вьюга), зачастую стоит (холод)     катаюсь (лыжи, коньки)

2 фаза) предполагает органическое объединение номинации (результата «заполнения» пространственно-временной схемы) и предикации (продукта «временной развертки»). При этом одновременно включаются две основные речевые операции: операция выбора (лексическое структурирование) и размещения (грамматическое структурирование) слов.

Реализующий уровень – это выход «внутренней речи» во внешний план (я говорю / пишу …). В частности, для говорения такая объективация будет связана прежде всего с интонированием и артикуляцией. При этом в актах нормального (не патологического) говорения установка на то, как произносить, и даже сама тоническая артикуляционная активность возникают одновременно с развертыванием замысла, т.е. на формирующем уровне.

В несколько упрощенном виде процесс формирования и формулирования мысли посредством слова – в основу модели положено говорение как разновидность продуктивной речемыслительной деятельности – можно представить так:

Побуждающий уровень

Формирующий уровень

Реализующий уровень

Фаза смыслообразования

Фаза формулирования

  Внешний мотив (потребность как хотение)  

Внутренний мотив (опредмеченная потребность)  

Коммуникативное намерение

Пространственно-понятийная схема  

Схема «временной развертки»

Лексическое структурирование

Грамматическое структурирование

  Артикуляция

2.2.2. О топическом способе формирования мысли. Вопрос о «сотворении мысли», связанный с психолингвистическим представлением о речи как посреднике между внутренним (ментальным) миром человека и миром языка, имеет давнюю историю. Он был впервые поставлен в античности в связи с поиском «способов, при помощи которых мы в состоянии будем из правдоподобного делать заключение о всякой предлагаемой проблеме и не впадать в противоречие, когда мы сами отстаиваем какое-нибудь положение» [Аристотель 1978: 349].

Риторика рассматривает механизм формирования замысла в рамках теории топосов – так называемых общих мест, важных «для рассуждения как о справедливости, так и о явлениях природы и общественной жизни, и о многих других, различных между собой предметов» [Аристотель 2000: 13]. Количество топосов по-разному представлено в риторических руководствах, в частности в «Риторике» Аристотеля их зафиксировано 40, у Цицерона – 16, Н. Ф. Кошанского – 24. Число топосов обусловлено теми задачами, которые ставят перед собой авторы «риторик». Так, для Аристотеля критерием выделения топосов является их значимость для искусства аргументации. Вместе с тем аргументированная речь – только одна из сфер реализации ментальных категорий, в границах которой мысль облачается в слово. Аргументированная речь – это то, что помогает объективировать те абстрактные категории мышления, которые обладают практически неограниченной свободой вербальных реализаций, каждая из которых обусловлена намерением говорящего. Кроме того, изучение топосов необходимо для выявления тех обобщенных категорий, которые помогают человеку в познании реального мира.

Из имеющихся в настоящее время учебников и учебных пособий по риторике в плане описания изобретения идей наиболее рациональным представляется учебное пособие «Основы риторики» А. К. Михальской [Михальская 1996]. Топосы в этом пособии рассматриваются как смысловые модели, в пределах которых проявляется специфика мыслительной деятельности человека. Они и есть те самые ментальные категории, которые являются способами «размножения» идей.

Смысловые модели в этом учебном пособии даются в очередности: род / вид, определение, целое / часть, свойство, сопоставление, причина / следствие, обстоятельство, пример, свидетельство, имя. Рассмотрение топосов как категорий, способствующих размножению мыслей, позволяет обратиться к классификации Аристотеля.

Первую группу составляют технические, т.е. способствующие изобретению мысли, топосы (род / вид, целое / части, свойство, сопоставление, причина / следствие, обстоятельство). Затем следуют нетехнические, т.е. использующие риторический опыт продуцента, топосы (пример, свидетельство, имя). Определение рассматривается Аристотелем в одном ряду с силлогизмами, а не с топосами. В нем проявляется реализация перечисленных топосов, кроме топоса «причина-следствие», который используется в доказательстве.

Размножение идей через топос род / вид отражает два универсальных направления ментальной активности человека: дедуктивную (от рода к виду) и индуктивную (от вида к роду) деятельность. При этом важно отметить, что «видовое отличие ни для чего не может быть родом» [Аристотель 1978: 413], т. е. видовое отличие всегда предельно конкретно, в то время как родовое обобщение является градуированным (ср.: видовые отличия: махровая роза, алая роза, голландская роза, шиповник; градация рода: ближайший род < роза > – более абстрактные < садовый цветок, цветок > – наиболее абстрактный род < растение >). Дедуктивное умозаключение и определение правомерны при правильном установлении рода: «если нет другого вида, то ясно, что указанное вообще не есть род» [Там же: 415]. Стало быть, род всегда сопряжен с рядом видов, т.е. конкретных проявлений общего; видовое отличие проявляет то особенное, что отличает один вид от другого. Ср. ель и кедр – виды вечнозеленых хвойных деревьев, относящихся к семейству сосновых. Их отличие заключается в том, что ель характеризуется кроной конусообразной формы и длинными чешуйчатыми шишками, а кедр – раскидистой кроной и шишками со съедобными семенами.

Язык есть форма проявления работы мысли, в силу чего ментальные категории имеют языковое воплощение. Язык на достаточно высокой степени абстракции (имплицированной в глубине сознания) уже словесно выделил ментальные категории. В частности, в языке видовыми будут члены тематической группы, наименование которой является родовым, обобщающим: фрукты – яблоко, груша, персик, абрикос и др. В качестве видовых отличий выступают названия сортов фруктов: сорта яблок – антоновка, грушовка, лимоновка и др. Мотивирующие единицы, находящиеся в отношениях родовидовой зависимости, выступая в одной синтаксической роли, провоцируют родовидовой характер связи производимых дериватов. Ср. птица: гуси, утки, куры / птичница, курятница, гусятница (наименования работниц, ухаживающих соответственно за птицами, утками, курами). Ср. также фруктовые соки: яблочный, грушевый, персиковый, абрикосовый. Таким образом, смысловая модель род / вид, являясь значимой для мотивирующих единиц, приводит к категоризации производных, что обусловлено особенностью работы мозга по аналогии в целях удобства познавательной деятельности.

В некоторых случаях в высказывании бывает излишним указание видового отличия, конкретизация рода происходит за счет реализации топа обстоятельства. Ср.: В магазине книги были расположены по темам, что облегчало нахождение нужной литературы (ясно, что в данном случае речь идет о книжном магазине).

Дедуктивное умозаключение носит достоверный характер и является основным при построении и обосновании научных теорий. Индуктивное умозаключение имеет вероятностный характер, в силу чего индуктивная логика тесно связана с вероятностным характером познания. Стало быть, индукция противостоит дедукции как вероятностное знание достоверному, но, тем не менее, они оказываются взаимосвязанными «столь же необходимым образом, как анализ и синтез» (Ф. Энгельс). Таким образом, топос род / вид, проявляя индуктивно-дедуктивную деятельность мысли, обусловливает размножение идей по вертикали

Смысловая модель целое / части отражает другой универсальный вид мыслительной деятельности: движение от целого к частям предмета (анализ) и от частей, на новом витке знаний, – к целому (синтез). Практически все окружающие нас вещи являют собой делимое целое (вещь, представленная как неделимая – не познана). Топос целое / части дает возможность проникновения в суть вещей. В риторике он используется при создании портрета, описания жилых помещений (дом Манилова, Плюшкина, Собакевича), при этом часть в целях риторического изобретения может приобретать самостоятельное значение (Ср.: Прошли гуськом последние посетители дворца-музея – полушубки, чуйки, ватные куртки. – А. Толстой). Намеренное искажение соотношения частей и целого порождает комический эффект (рот величиной в арку Главного штаба – у Н. В. Гоголя).

Частотное использование топоса целое / части отмечается при образовании производных с характеризующей семантикой. Ср.: глазач – человек с большими глазами; горбун, головастик и др. При этом он пересекается с топосом свойство, так как именование предмета по отличительной части свидетельствует об ее выдающемся свойстве (как правило, эта часть отходит от нормы, поэтому служит характеристикой объекта). Возможны случаи, когда предмет (в широком смысле) характеризуется по наиболее важному или яркому свойству части. Ср.: заика, хромуша, глухня, говорун и др., т. е. топосы целое / части и свойства используются при создании новых слов.

Каждый предмет или явление действительности характеризуется особым качеством, функцией и характерным действием, о чем свидетельствует смысловая модель свойство. Данный топос раскрывает отличительные, присущие только данному объекту признаки. В модели род / вид данный топос наряду с общим и конкретным противопоставлением выявляет особенное и индивидуальное. Смысловая модель свойства, как и топ целое / части, является мощным выразительным средством представления объекта мысли (например, «говорящие» фамилии Молчалин, Скалозуб, Кабанова и др.).

О необходимости выделения смысловой категории сопоставление свидетельствуют слова А. А. Потебни о том, что в основе познания мира лежит сравнение. Если топос свойства направлен на выявление в вещи особенного и индивидуального, то данный топос стремится к поискам общего между соотносимыми вещами.

Способность к сравнению является следствием аналогической деятельности человека. Являясь механизмом познания, сравнение (а также метафора, являющаяся скрытым сравнением) позволяет незнакомую ранее вещь познать через что-то похожее. Таким образом, сравнение и метафора – один из способов размножения идей. На основе метафоры и сравнения образуются новые, яркие образы, что особенно характерно для поэзии. «А ночь войдет в мой мезонин И, высунувшись в сени, Меня наполнит, как кувшин, водою и сиренью» (Б. Пастернак); «Вгляделся барин в пахаря: Грудь впалая, как вдавленный Живот; у глаз, у рта Излучины, как трещины На высохшей земле; И сам на землю-матушку Похож он: шея бурая, как пласт, сохой отрезанный, Кирпичное лицо, Рука – кора древесная, А волосы – песок» (А. Некрасов).

Противопоставление, проявляющееся в приеме антитезы, также направлено на познание вещей, но не через общие, а через противоположные качества предметов. Поиски противопоставленных явлений или оппозиций внутри одного явления определяют ход человеческой мысли и движение идей в речи в той же степени, что и поиски сходства. В языке сравнение и противопоставление актуализованы в таких категориях, как синонимия и антонимия. Прием антитезы характерен для крылатых фраз и образных выражений: «Минуй нас пуще всех печалей И барский гнев и барская любовь» (А. С. Грибоедов); «Пой лучше хорошо щегленком, чем дурно соловьем» (И. А. Крылов); широко представлен в пословицах и поговорках: «Знание человека возвышает, а невежество – унижает»; «Меньше говори, а больше делай». Антитезу используют в названиях литературных произведений: «Дни и ночи», «Живые и мертвые» К. М. Симонова; «Мертвые души» Н. В. Гоголя; «Война и мир» Л. Н. Толстого.

Смысловая модель причина / следствие находится в основе самого разного типа доказательств и используется в бытовой, научной и судебной речи. Данный топос лежит в основе веерного и цепочечного рассуждения. Первая разновидность отражает специфику латерального, вторая – детерминистического мышления. Веерная разновидность топоса причина / следствие выявляет ряд причин одного явления или его возможных следствий. Цепочечная разновидность топоса включает ряд умозаключений от причины к следствию.

Смысловая модель обстоятельство влечет за собой такие распространители, как место, время, средство, объект, способ, результат, цель. Данная смысловая структура, конкретизируясь в речи, являет те стереотипные ситуации, которые нас окружают ежедневно. Ср.: ситуация метро состоит из ряда предписаний, находящихся между собой в отношении жесткой детерминации: сначала необходимо купить карточку, затем эту карточку опустить в автомат, в результате чего войти внутрь метро, встать на эскалатор, сесть в электричку, двигающуюся в нужном направлении, выйти на остановке, а затем и из подземки.

Также в процессе речепорождения используются топосы, названные Аристотелем нетехническими. Они являют собой дополнительные, эмпирические данные, служащие для подтверждения достоверности высказанных идей. Это топосы пример, свидетельства, имя. Пример направлен на то, чтобы вызвать факты, прежде случившиеся (история) или сочиненные самим оратором. Риторическая традиция рекомендует помещать примеры после логического доказательства, в виде эпилога или вместо него. Топос свидетельство подкрепляет высказанные в речи идеи ссылками на авторитеты. В силу того, что свидетельство воздействуют на этико-эмоциональную сферу слушателей, их употребляют либо в начале, либо в конце речи (отдельных ее фрагментов). Ссылки на изречения известных философов, ученых показывают эрудицию оратора, употребление пословиц и поговорок делает речь доступной, яркой. Эрудиция автора, доступность изложения проявляются через такой топос, как имя, в котором оратор раскрывает смысл имени, его этимологию.

Приведенная система топосов позволяет легко составить речь на заданную тему. Например, необходимо говорить о значимости профессионализма в современной России. Топос противопоставление: Россия современная – Россия советская; частная собственность – государственная собственность. Далее дается определение частной и государственной собственности (топос свойство в рамках топоса противопоставление). Затем можно рассуждать в пределах топоса обстоятельство (ключевыми моментами окажутся: частная собственность – что: офисы, акционерские общества, предприятия по изготовлению чего-либо и т. п.; где: земля, аренда помещений, транспорт и др.; с помощью чего: инструменты, совершенная аппаратура и т. п.; результат: продукция и т. п.; цель: реализация продукции, приобретение капитала и т. п.). Можно использовать также топос причина / следствие: достижение цели возможно в том случае, если предприниматель хорошо знает особенности современного бизнеса (здесь возможны как положительные, так и отрицательные примеры и ссылки на авторитеты); имеет профессиональные навыки, хорошие организаторские способности и т. д. При раскрытии данной темы можно использовать индуктивный способ изложения по следующему плану: 1) дать определение профессионалу и непрофессионалу (использование топосов сопоставление и противопоставление); 2) описать качества, присущие профессионалу (топос свойство); 3) используя топос обстоятельство, показать, как действует профессионал; 4) сделать акцент на описании современной России, в отличие от России советской.

При топическом развитии темы нет необходимости в написании текста речи. Достаточно иметь план, основанный на топическом упорядочении темы. План дает возможность свободного изложения материала. Если в ходе изложения мысли происходит ассоциативное отступление от темы, взгляд на план возвращает оратора к теме.

Таким образом, топосы – это способы мыслительной деятельности, лежащие в основе формирования высказывания.

2.2.3. Классическая модель речепроизводства: на материале «Краткого руководства к риторике» и «Краткого руководства к красноречию» М. В. Ломоносова. Рассмотрение классических моделей речепроизводства – тема, ставшая уже достаточно традиционной для современных риторик [Аннушкин 1998; Гаспаров 1997; Гиндин 1995: 1996; Безменова 1991; Клюев 1999; Волков 1996; Михальская 1996; Рождественский 1997 и мн. др.]. Вместе с тем, имеет смысл обратиться к ней для выявления тех предпосылок, которые лежат в основе современной теории речепорождения. В этом плане особый интерес представляет риторическая концепция М. В. Ломоносова, который одним из первых в России попытался рассмотреть речепорождение как поуровневое развитие общей нерасчлененной идеи высказывания [Гиндин 1996: 30-31].

Концепция риторизованного речепорождения М. В. Ломоносова нашла отражение в двух сочинениях: в «Кратком руководстве к риторике на пользу любителей сладкоречия» (1743) и «Кратком руководстве к красноречию: Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратория и поэзия, сочинённая в пользу любящих словесные науки» (1747) [Ломоносов 1952]. «Руководство к риторике» включает в себя четыре части: изобретение, украшение, расположение и произношение. «Руководство к красноречию» состоит из трех частей (не вошла в эту работу часть «Произношение»). В остальном «Руководство к красноречию» полнее рассматривает вопросы и понятия риторики, чем «Руководство к риторике», больше выделяет частных случаев, больше приводит примеров. Оно не только расширяет материал, данный в первом труде, но и перерабатывает его. «Руководство к красноречию» – наиболее значимое произведение, поэтому при анализе концепции М. В. Ломоносова имеет смысл опираться прежде всего на него. Но поскольку оно не включает в себя раздел «Произношение» (а это немаловажная часть риторизованного речепорождения), то правомерно обратиться и к более раннему трактату.

М. В. Ломоносов в своих работах пытается соблюсти многие принципы, выработанные позже для психолингвистического описания речепорождения, поэтому эти «Руководства» по праву можно назвать текстами, в которых выстраиваются целостные образцы речевого продуцирования. Следует особо отметить, что М. В. Ломоносов отступил от традиции и написал «Руководства» не на латинском или церковнославянском языке, а на русском. Это свидетельствует о том, что своей работой он преследовал прежде всего практические цели.

«Красноречие есть искусство о всякой данной материи красно говорить и тем преклонять других к своему об оной мнению. Предложенная по сему искусству материя называется речь или слово» [Там же: 91]. «Материей риторической» М.В. Ломоносов называет все, «о чем говорить можно» [Там же: 96], то есть «все вещи в мире» [Там же]. Отсюда он делает вывод, что чем человек образованней, тем больше у него «материи к красноречию». Риторика в понимании М. В. Ломоносова – это «учение о красноречии вообще» [Там же: 99], состоящее из трех частей: изобретение, украшение и расположение.

Риторическое изобретение есть собрание разных понятий, необходимых для данной речи. Понятиями называются представления вещей или действий в уме нашем. Понятия есть простые и сложные. Простые состоят из одного представления, сложные – из двух или более, между собой связанных в определенном порядке.

Все понятия создаются из общих риторических мест: 1) род и вид; 2) целое и части; 3) свойства материальные (размер, вес, плотность, цвет, вкус, запах, температура и т. д.; 4) свойства жизненные (память, мышление, радость, печаль, честь, мудрость, скупость, возраст, зрение, слух и т.д.); 5) имя; 6) действия и страдания; 7) место; 8) время; 9) происхождение; 10) причина; 11) предыдущее и последующее; 12) признаки; 13) обстоятельства; 14) подобия (соответствие двух вещей в свойствах или действиях); 15) противоположные и несходные вещи; 16) сравнения.

Предмет речи обычно является сложным понятием, которое называется темой. Простые понятия, из которых она составляется, называются терминами. От терминов темы произведено может быть много простых идей, которые М. В. Ломоносов делит на первые, вторичные и третичные. Первые – те, которые от терминов темы происходят, вторичные – от первых, третичные – от вторичных.

Дата добавления: 2014-10-31