Возникновение и развитие судебного красноречия 2 страница

Но большего расцвета судебное ораторское искусство достигло здесь в XIX в., его представляли настоящие мастера судебной речи: Жюль Фавр, Лашо, Беррье, братья Дюпен, Шэ д'Эст Анж, Лабори, Кремье, Морнар. Их речи отличает ясность изложения, изящество формы. Речи легко читаются и воспринимаются, так как мысли в них выражены точно, доказательства приведены последовательно. В них нет противоречий, длинных и тяжелых фраз. Эти качества в одинаковой мере свойственны большинству речей названных ораторов. Русский адвокат К.К. Арсеньев, изучавший красноречие французских юристов, писал, что «весь материал, как бы обширен он ни был, тщательно сгруппирован и разделен на части, тесно связанные между собой, естественно вытекающие одна из другой. Ни скачков, ни возвращений назад, ни повторений, кроме тех, которые необходимы для лучшего освещения фактов». Речи французских судебных ораторов нужно читать каждому юристу и учиться на них выражать мысли ясно, точно, логично [19].

Судебное красноречие в России. Важное место в современной риторике занимает российская юридическая риторика. Судебное красноречие в России получило распространение во второй половине XIX века, после судебной реформы 1864 г., с введением суда присяжных и учреждением присяжной адвокатуры. И уже к началу XX в. оно поднимается на уровень лучших образ­цов ораторского искусства Франции, Германии, Англии. Корпус российских государственных обвинителей был сформирован впервые в середине XIX в. в отсутствие школы, подготовки, на основе лишь зарубежного, не всегда приемлемого для россий­ских условий опыта.

Можно говорить о школе русских судебных ораторов с её принципами. Эту школу создали юристы высокой квалифика­ции, с чувством нравственного долга, постоянно совершенство­вавшие своё профессиональное мастерство. В короткое время русские прокуроры превратились в «говорящих публично судей», которых отличали «спокойствие... опрятность приёмов обвине­ния...». Выдающимся, самым ярким государственным обвинителем XIX в. был А.Ф. Кони. Судебные речи талантливых русских юристов А.Ф. Кони, В.Д. Спасовича, Н.П. Карабчевского, К.К. Арсеньева, А.И. Урусова, П. А. Александрова, Н.И. Холева, С. А. Андреевского, В.И. Жуковского, К.Ф. Хартулари, Ф.Н. Плевако, М.Г. Казаринова, А.В. Лохвицкого, Н.В. Муравьева, М.Ф. Громницкого, В.М. Пржевальского, П.Н. Обнинского, A.M. Бобрищева-Пушкина с полным правом называют прекрасными образцами судебного ораторского искусства.

Безусловно, все ораторы различны по своим характеристикам: от страстного, эмоционального борца за истину до спокойного, бесстрастного исследователя фактов. В речах одних ораторов, например, А.Ф. Кони, В.Д. Спасовича, Н.П. Карабчевского, П.А. Александрова, К.Ф. Хартулари, К.К. Арсеньева, Н.И. Холева, мы находим всесторонний глубокий разбор обстоятельств дела, доказательств, глубину и ясность мысли, строгую логику рассуждений. Умелой полемикой с процессуальным противником и экспертом славились В.Д. Спасович, Н.И. Холев, К.К. Арсеньев, К.Ф. Хартулари, Н.П. Карабчевский, А.И. Урусов; их речи характеризуются строгой логичностью. В речах А.Ф. Кони, К.Ф. Хартулари, С.А. Андреевского, Ф.Н. Плевако, А.И. Урусова, В.Д. Спасовича, М.Г. Казаринова, В.И. Жуковского видим тонкий психологический анализ действий подсудимого. Речи Ф.Н. Плевако, С.А. Андреевского отличались необыкновенной образностью, выразительностью.

Но объединяло их прежде всего уважение к своей профессии, широкая образованность, правовая и общая эрудиция, богатство и глубина мыслей, тщательный анализ собранных доказательств, сила слова, что делало их речи убедительными. Многие русские судебные ораторы были одаренными людьми, деятельность юриста сочетали с литературной и научной работой. А.Ф. Кони, В.Д. Спасович, К.К.Арсеньев, А.В. Лохвицкий, A.M. Бобрищев-Пушкин – авторы многих работ по уголовному праву и уголовному судопроизводству, авторы учебников.

Русские судебные ораторы XIX в., которых характеризовала высокая гражданственность, нередко раскрывали в судебных речах противоречия общественного строя, довольно часто приводившие к совершению преступлений. Показательны в этом плане речи Ф.Н. Плевако по делу рабочих Коншинской фабрики, по делу люторических крестьян, по делу игуменьи Митрофаньи; речь П.А. Александрова по делу Веры Засулич; речи Н.П. Карабчевского по делу Сазонова, по делу Гершуни. П.А. Александров в речи по делу Сарры Модебадзе сказал: «Я бы желал исполнить долг мой не только как защитника, но и как гражданина, ибо нет сомнения, что на нас как общественных деятелях лежит обязанность служить не только интересам защищаемых нами, но и вносить свою лепту, если к тому предоставляется возможность, по вопросам общественного интереса».

Мысль о выполнении функций судебного оратора выразил В.Д. Спасович в речи по делу Крестовского: «Это такая же служба, как воинская повинность; ее можно исполнять двояко: как казенщину, формально или с усердием, влагая душу в дело, употребляя все усилия, чтобы подействовать на ум и сердца судей». Русские юристы выполняли свою «службу» с усердием, влагая в нее душу и весь талант.

Первым среди отечественной плеяды выдающихся ораторов-юристов следует назвать Кони Анатолия Федоровича (1844-1927) - превосходного судебного оратора, теоретика риторики, литературоведа, почетного академика изящной словесности. Он брался только за те судебные дела, которые отвечали его высоким нравственным принципам. Об этом, например, свидетельствует знаменитое дело Веры Засулич.

В своих «Советах лекторам» Кони рас­крывается и как теоретик лекторского мас­терства, где в краткой и яркой форме сфор­мулированы основные приемы ораторского искусства и правила поведения оратора.

Прежде всего, Кони рекомендует тща­тельно готовиться к выступлению, составлять план речи, который должен быть подвижным, т.е. легко сокращаться в зависимости от времен­ных условий при сохранении смысловой целостности. Внешний вид судебного оратора должен быть прост и приличен.

Кони справедливо заметил, что лектору присуще волнение перед выступлением, но волнение преодолевается доброкачест­венной подготовкой к выступлению: «Размер волнения обратно пропорционален затраченному на подготовку труду». Для орато­ра важен тон речи. Кони советует его менять, то повышая, то по­нижая, делая логические ударения: «Речь не должна произно­ситься одним махом; она должна быть речью, живым словом». Как и многие другие мастера слова, Кони советует остерегаться шаблона - этого врага всякого творчества. Каждый, кто выходит на трибуну, должен обладать своим стилем речи. Интересен совет Кони относительно эмоциональности речи: «Чтобы действовало трогательное, нужна бесстрастность лектора, холодный, сталь­ной, протокольный тон речи, иначе она не воспринимается слу­шателями». Конец речи должен закруглить ее, т. е. быть логиче­ски связан с началом.

Кони был безупречно честен. Больной, физически немощный Кони приезжал на лекции и семинарские занятия в холодную аудито­рию Института живого слова в Петрограде, где заведовал кафедрой ораторского искусства. Институт готовил специалистов различных профессий - от актеров до лекторов. В соответствии с профилем того или иного факультета в программу включались гуманитарные науки и специальные дисциплины. На ораторском факультете ведущими предметами были психология, логика, русская и западная литература, теория и практика ораторского искусства. Анатолий Федорович в своих лекциях учил логике мышления, объективности суждений, про­стоте и ясности изложения мысли.

Обращая внимание студентов на содержание речи, на глубокий анализ фактов, Кони в то же время придавал огромное значение вы­разительности, четкости дикции, модуляции голоса, жестам оратора.

У А. Ф. Кони было все, что необходимо судебному оратору: огромный запас знаний, острый, наблюдательный ум, строгая ло­гика мышления, дар широкого обобщения фактов, незаурядное литературное мастерство, а главное — теплота, задушевность, тонкое понимание движений человеческой души, умение дать правильный анализ человеческим поступкам. В судебных по­единках его могучим и верным оружием была справедливость. Она помогала ему в борьбе с косностью, беспринципностью, надменностью и лицемерием.

В Москве, на Воробьевых горах, рядом с высотным зданием МГУ, у гуманитарного корпуса, где находится юридический фа­культет, установлен бронзовый монумент единственному за все времена юристу - Анатолию Федоровичу Кони - выдающемуся деятелю дореволюционного суда, ученому-юристу, блистатель­ному судебному оратору.

Другим выдающимся судебным оратором в России был Плевако Федор Никифорович (1842—1908).Власть его речи над слушателями была безгра­нична. Кони говорил, что «это был человек, у которого оратор­ское искусство переходило в вдохновение».

Отличительной особенностью Плевако была способность словесно воссоздать на суде картину преступления, проникая тем самым в души людей, психологически воздействовать на них. Тщательно готовился к делу, глубоко знал все его об­стоятельства, умел анализировать доказательства и показать суду внутренний смысл тех или иных явлений. Речи его отличались большой психологической глубиной, житейской мудростью, про­стотой и доходчивостью. Сложные человеческие отношения, не­разрешимые подчас житейские комбинации он освещал проникно­венно, в доступной для слушателей форме.

Примером психологического воздействия на суд присяжных может служить речь Ф. Н. Плевако по делу священника, обви­нявшегося в сожительстве с несовершеннолетними своего прихо­да. Вот как описывает В. В. Вересаев эту речь Ф. К Плевако. «Главная его сила заключаюсь в интонациях, в подлинной, прямо колдовской заразительности чувства, которыми он умел зажечь слушателя. Поэтому речи его на бумаге и в отдаленной мере не передают их потрясающей силы.

Судили священника, совершившего тяжкое преступление, в котором он полностью изобличался, не отрицал вины и подсу­димый.

После громовой речи прокурора выступил Ф. Н. Плевако. Он медленно поднялся бледный, взволнованный. Речь его состояла всего из нескольких фраз... «Господа присяжные заседатели! Де­по ясное. Прокурор во всем совершенно прав. Все эти преступле­ния подсудимый совершил и в них сознался. О чем тут спорить?

Но я обращаю ваше внимание вот на что. Перед вами сидит человек, который тридцать лет отпускал вам на исповеди ваши грехи. Теперь он ждет от вас: отпус­тите ли вы ему грехи?» И сел...». Ф. Н. Плевако делал ставку на фактор психологического воздействия. И не ошибся: священнику отпустили» его грехи. «Логика логикой, а судят все-таки люди, и доказать еще не значит убе­дить», - справедливо утверждают знатоки судебного красноречия Н. Г. Михайловская и В. В. Одинцов.

В своих речах Плевако часто использовал яркие сравнения, проводил параллели, которые обостряли психологические харак­теристики участников преступлений и описание обстановки. Жи­вость и пламенность его речей покоряли слушателей. Острую эмоциональность выступления Плевако можно проследить на примере отрывка его речи по делу игуменьи Митрофании: «Пут­ник, идущий мимо высоких стен Владычного монастыря, вверен­ного нравственному руководительству этой женщины, набожно крестится на золотые кресты храмов и думает, что идет мимо дома Божьего, а в этом даме утренний звон подымает настоя­тельницу и ее слуг не на молитву, а на темные дела! Вместо храма -биржа; вместо молящегося люда - аферисты и скупщики поддель­ных документов, вместо молитвы -упражнения в составлении век­сельных текстов, вместо подвигов добра — приготовление к лож­ным показаниям — вот что скрывалось за стенами. Выше, выше стройте стены вверенных вам общин, чтобы миру не видно было дел, которые вы творите под покровом рясы и обители!».

В книге, вышедшей при жизни знаменитого адвоката и по­священной его ораторскому искусству, писалось: «Есть адвока­ты, превосходящие Плевако и глубиною мышления, а любовью к возвышенным идеям, но нет на Руси оратора более типичного. Слушая этого оратора, удивляешься, какой высоты могут дос­тигнуть свобода и легкость речи. Плавные, красивые периоды дружно и легко, один за другим в стройном порядке бегут и про­изводят чарующее впечатление. Вы слушаете, затаив дыхание, и поражаетесь этой богатырской мощью».

Известным судебным оратором, а также теоретиком судебного красноречия был Петр Сергеевич Пороховщиков. В январе 1907 г. на заседании Общества любителей оратор­ского искусства членов Петербургского суда Петром Сергееви­чем Пороховщиковым был прочитан доклад на тему: «О творче­стве в судебной речи». В журнале Министерства юстиции печата­лись его «Заметки о судебной речи». В 1910 г., названные «Ис­кусство речи на суде» заметки вышли под псевдонимом П. Сергеич. Эта книга, выдержавшая три издания, служит хорошим пособием юристам при работе над судебной речью.

Прежде всего, автор обращает внимание на ясность речи и приводит в свидетели Эпикура: «...не ищите ничего, кроме ясно­сти», Аристотеля: «...ясность - главное достоинство речи, ибо очевидно, что неясные слова не делают своего дела». Но мало сказать: нужна ясная речь. На суде нужна необыкновенная, ис­ключительная ясность.

Речь судебного оратора, по мнению Пороховщикова, есть ху­дожественное произведение. В каждой речи присутствуют три части: 1) объяснение дела; 2) законная и нравственная оценка преступления; 3) решение вопроса о виновности подсудимого. Цель судебного оратора - убедить суд, присяжных заседателей в своих доводах. Чтобы достигнуть этого, оратор должен сам ис­пытать то, что говорит. Передача присяжным соответствующего настроения и есть та волшебная искра, которая одухотворяет дело и создает художественную ценность речи.

Для совершенства языка, по Пороховщикову, «стоят два внешних условия: чистота и точность слога, и два внутренних: знание предмета и знание языка». Ратуя за чистоту слога, Пороховщиков обрушивается на употребление иностранных слое без всякой необходимости. Ведь в богатом русском языке всегда найдется синоним иноязычного слова: фиктивный - вымышлен­ный, мнимый; инициатор — зачинщик; инспирировать - внушать и т. д. Иностранные слова, замечает Пороховщиков, сопоставле­ние с лицами их произносившими, часто вызывают улыбку.

Другим серьезным недостатком оратора Пороховщиков счи­тает употребление ненужных слов в речи: «Однажды товарищ прокурора в защитительной речи дела об убийстве сделал три паузы и присяжные три раза слышали: «Хорошо!». Невольно ду­малось: человека убили, что тут хорошего?» На это и современ­ным юристам следовало бы обратить внимание, так как часто в их выступлениях можно слышать слова-паразиты: так сказать, значит, вот, так, это и т. п. Сюда же относятся и неправильные ударения, оскорбляющие слух присутствующих.

Одним да важнейших условий успеха оратора Пороховщиков считает знание языка. Это вырабатывает хороший слог: «Мы большей частью слишком небрежны к словам в разговоре и слишком заботимся о них на кафедре. Это коренная ошибка. Старательный подбор слов на трибуне выдает искусствен­ность речи, когда нужна ее непосредственность. Напротив, в обыкновенном разговоре изысканный слог выражает уважение к самому себе и к собеседнику. Отсюда вывод - чем изысканнее мы будет выражаться в обычных разговорах, тем свободнее поль­ется наша речь на кафедре.

Для пополнения словарного запаса Пороховщиков советует чи­тать стихи Пушкина, учить их наизусть. Увеличить количество упо­требляемых слов можно, по Пороховщикову, прислушиваясь к речам, житейским разговорам, случайным репликам: «Старайтесь бога­теть ежедневно. Услыхав в разговоре или прочтя непривычное вам русское слово, запишите его себе в память и спешите освоиться с ним. Ищите в простонародной речи... Председатель спрашивает свидетеля крестьянина: «Светло было?» Тот отвечает: «Не шибко светло, затучивало». Вот как можно говорить. Здесь и неверное слово не засоряет, а украшает речь».

В простоте языка - его сила, - так учит Пороховщиков и об­рушивается на тех, кто простые мысли загромождает баррикадой «ученых» слов: «Можно сказать: Каин с обдуманным заранее намерением лишил жизни своего родного брата Авеля, так пи­шется в наших обвинительных актах; или: Каин обагрил руки неповинною кровью своего брата Авеля, - так говорят у нас многие на трибуне; или: Каин убил Авеля, - это лучше всего, но так у нас на суде почти не говорят».

Александров Петр Акимович (1838—1893). Как защитник Александров обратил на себя внимание общественности, когда в Петербургском окружном суде слушалось дело по обвинению В. Засулич в покушении на убийство Петербургского градоначальника Трепова. Речь, произнесенная Александровым в защиту В. Засу­лич, принесла ему широкую известность и оказала большое воз­действие на решение присяжных заседателей. Александров был всегда сдержан в своих речах. Речи его отличаются тщательнос­тью отделки основных положений, внутренней согласованностью всех их частей. Произносил он их тихо, убедительно, с большой внутренней силой. Будучи блестящим оратором, он никогда не по­лагался только на свое ораторское мастерство, придавая большое значение досудебной подготовке к делу и судебному следствию. Он всегда тщательно продумывал свои речи.

Андреевский Сергей Аркадьевич (1847 — 1918). Речь по делу Сарры Беккер в защиту Мироновича принесла ему репутацию одного из блестящих ораторов по уголовным делам. В отличие от Александрова, он не заботился о глубоком всестороннем анализе материалов дела, недостаточно уделял внимания выводам предва­рительного следствия. Большое значение он придавал личности подсудимого, анализу обстановки, в которой тот жил, и условий, в которых подсудимый совершил преступление. Психологический анализ действий подсудимого Андреевский давал всегда глубоко, живо, ярко и убедительно. Его без преувеличения можно назвать мастером психологической защиты. Его особенностью является широкое внесение литературно-художественных приемов в защи­тительную речь. В его речах много ярких образных сравнений, метких слов, детальных воспроизведений событий преступления. Его современники говорили, что слог Андреевского прост, ясен, хотя несколько напыщен. Речи его стройные, плавные, тщательно распланированные, полные ярких запоминающихся образов.

Карабчевский Николай Платонович (1851 — 1925). Быстро за­воевал популярность как один из способных защитников по уго­ловным делам. Умел дать полный, обстоятельный разбор многочис­ленных доказательств в сложных и запутанных делах, дать правильную оценку свидетельским показаниям. Судебные выступ­ления Карабчевского убедительные, уверенные и горячие. Он все­гда детально изучал материалы предварительного следствия, был активен на судебном следствии, умел показать суду ошибки и про­махи противника, в процессе всегда был находчив.

Спасович Владимир Данилович (1829—1906). Выступал в каче­стве защитника по ряду политических дел. Оратор огромной эрудиции, энциклопедических знаний. Глубокий знаток истории и литературы. Спасович свои мысли всегда предварительно тщательно отделывал. В его речах никогда не встретишь напыщенных фраз, стиль речи прост, доходчив, логичен. Свои речи он строил всегда в строгом логическом порядке, широко и умело используя богатство русского языка. Большим достоинством речей Спасовича является тщательно продуманный анализ собранных по делу доказательств. Будучи большим психологом, он всегда находит травильный тон. Одна из его лучших речей — речь по делу об убийстве Нины Андреевской. Эта речь показывает огромную подготовительную работу адвоката перед выступлением в суде. Об­ращает на себя внимание та часть выступления Спасовича, где он полемизирует с медицинскими экспертами. Оратор хорошо воо­ружен специальными медицинскими познаниями. Давая характе­ристику Спасовичу, А.Ф. Кони писал: «В числе многих и многие годы я восхищался его оригинальным непокорным словам, кото­рые он вбивал, как гвозди, в точно соответствующие им понятия, любовался его горячими жестами и чудесной архитектурой речи, неотразимая логика которых соперничала с глубокой их психоло­гией и указаниями долгого, основанного на опыте, житейского раз­думья».

Урусов Александр Иванович (1843—1900). В одинаковой мере известен как талантливый защитник и как обвинитель. Как адво­кат работал в Москве и Петербурге. Первое выступление в суде — в защиту Мавры Волоховой, обвиняемой в убийстве мужа, — при­несло ему успех. Этому выступлению А.Ф. Кони дал следующую оценку: «Посетители Московского суда того времени вспомнят неслыханный восторг присутствующих после защитительной речи по делу Волоховой, — речи сломившей силой чувства и тонкостью разбора улик тяжкое и серьезное обвинение». Урусов — талант­ливый судебный оратор, литературный стиль его речей безупре­чен. Оратор охотно шел на острую полемику с противником, на­ходил и использовал малейшие промахи противника, умело обращал их в пользу подзащитного.

Юристы-ораторы во многом способствовали развитию русского красноречия. Это они, в сущности, создали ораторское искусство. Когда говорят о русском красноречии вообще или о русских ораторах XIX века, то подразумевают, как правило, судебное красноречие и судебных ораторов.

Важнейшими особенностями русского судебного красноречия были следующие:

1) Юристам-ораторам была свойственна широта гуманистического общественно-философского подхода к рассматриваемым фактам. Они были выразителями общественной совести и морали. Для них характерно внимание и уважение к человеку.

2) Юристов-ораторов отличали высокий профессиональный уровень, общая эрудиция, прекрасная юридическая подготовка, научная разработка важнейших вопросов судопроизводства. Например, А.Ф. Кони, В.Д. Спасович, К.К. Арсеньев известны как теоретики права.

3) Для судебного красноречия юристов-ораторов XIX века характерны совершенство владения словом, поразительное мастерство в использовании устной и письменной речи.

Если в условиях дореволюционной России судебное красноречие имело целью не только объективное исследование обстоятельств дела, но и воздействие на чувства присяжных заседателей, то в условиях советского судопроизводства доказательственная сторона судоговорения приобрела гораздо большее значение, чем психологический анализ. Судебная речь стала значительно меньше по объему, ей в большей степени стали присущи формы логического развертывания и в гораздо меньшей - средства эмоционального воздействия. Юристами справедливо высказывалось мнение, что «в судебных процессах редко произносятся пышные фразы, длинные цитаты из художественных произведений».

В советский период отношение к риторике несколько изменилось, появилось отрицательное отношение к ней как к науке «о напыщенной и красивой, но по существу бессодержательной речи». Риторика перестала преподаваться в школах и вузах, утратила свою самостоятельность, и развивались только отдельные ее направления: лекторское и пропагандистское мастерство и гомилетика, преподававшаяся в богословских учебных заведениях.

В условиях советского судопроизводства судебная речь видоизменилась. В ней внимания больше уделялось доказательствам и меньше психологическому анализу, она значительно уменьшилась по объему, в ней стали использоваться логические приемы исследования обстоятельств дела и в меньшей степени – средства эмоционального воздействия на участников судебного разбирательства.

Искусство обвинительной речи в 20—30-е гг. XX столетия было представлено в деятельности Н. В. Крыленко (1885—1938), который известен как прокурор РСФСР, а затем и СССР. В ка­честве государственного обвинителя он выступал на всех круп­ных политических процессах, а также на некоторых процессах, важных по своему общественному значению или посвященных борьбе с экономической разрухой; поэтому его речи — это хро­ника событий того времени. По замечанию самого Н. В. Кры­ленко, «за те истекшие годы почти не было ни одной более или менее крупной стороны нашей общественной и политической жизни, которая не нашла бы отражения в судебных залах». Из речей Н. В. Крыленко по наиболее крупным политическим процессам следует отметить речи по делу бывшего старшего надзирателя Бутырской каторжной тюрьмы Бондаря; по делу контрреволюционной организации, так называемого тактиче­ского центра, ставившего целью свержение советской власти; по делу правых эсеров, организовавших покушение на Ленина, убивших Володарского, Урицкого. Каждая речь Н. В. Крылен­ко отличалась всесторонним и тщательным изучением дела, глубоким анализом доказательств, подробным психологиче­ским анализом самого преступления и его причин.

В развитии искусства обвинительной речи заметную роль сыграл Р. А. Руденко (1907—1981), с 1953 по 1981 г. занимав­ший пост Генерального прокурора СССР. Высокая общая и правовая культура, глубокие знания, принципиальность харак­теризовали оратора. Его обвинительные речи содержали всесто­роннюю аргументацию, убедительность, строгую логику изло­жения, глубокий психологический анализ. Всегда точно форму­лировался тезис, после разностороннего аргументированного анализа действий подсудимых делались чёткие выводы. Прочи­тайте речь Р. А. Руденко по делу американского лётчика-шпио­на Пауэрса (1960), чтобы убедиться в этом. Р. А. Руденко был главным обвинителем от Советского Союза на Нюрнбергском процессе 1945—1946 гг. по делу о главных военных преступ­никах.

В. И. Царёв (1914—2001) — прокурор Владимирской области, теоретик судебной речи. Большой практический опыт, эруди­ция, кропотливые, вдумчивые социологические исследования помогали ему при поддержании государственного обвинения вскрывать причины и условия, способствовавшие правонаруше­нию. Выступления его в суде всегда отличались глубиной мыс­ли, аргументированностью, хорошей формой изложения, образ­ностью языка. Большим достоинством оратора является широ­кое использование художественных образов.

Одним из известных отечественных адвокатов был И. Д. Брауде (1884—1955), блестящий оратор, вдумчивый пси­холог, лектор и пропагандист юридических знаний. Его труды о советском суде, эрудиция, произнесённые им судебные речи принесли ему большую популярность не только в нашей стра­не. Для речей И. Д. Брауде характерны доказательность, убеди­тельность, логичность и мастерское владение словом. Написан­ная им книга «Записки адвоката» помогает судебным ораторам в овладении мастерством судебной полемики.

Сорок лет защищал законные права советских граждан мос­ковский адвокат В. Л. Россельс (1886—1971), судебные речи ко­торого принципиальны, содержат глубокий анализ действий и личности подсудимого, убедительную оценку доказательств. Они легко читаются и воспринимаются; пленяет в них спокой­ный, доверительный тон, богатство и самобытность языка, раз­нообразие синтаксических конструкций. В них часто использу­ется градация.

Ленинградский адвокат Я. С. Киселёв (1896—1984) был вы­дающимся судебным оратором, большим мастером судебной речи и слова, крупным теоретиком судебного красноречия, ру­ководителем школы ораторского мастерства. Такие его работы, как «Этика адвоката», «Слово адвокату», «Речевая культура су­дебных прений», «Перед последним словом», «Некоторые во­просы психологии в речи адвоката», помогут начинающему ад­вокату стать хорошим специалистом и настоящим оратором. Судебные речи Я. С. Киселёва читаются легко, с увлечением. Для оратора характерно глубокое знание материалов каждого дела, внимательное отношение к каждому подсудимому. Защи­щал Я. С. Киселёв настойчиво, решительно, но всегда — осно­вываясь на фактах, исходя из них. Его речи отличаются логич­ностью, очень тонким, умелым: анализом обстоятельств дела и доказательств, глубоким психологическим анализом и прекрас­ным языком. В судебных речах адвоката нередко поднимались вопросы этики. Юристы справедливо выражали мнение, что в судебных речах Я. С. Киселёва есть всё, что нужно для защиты, и ничего лишнего.

В 2002 г. НИИ укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ выпустил книгу «Поддержание государственного обвинения в суде с участием присяжных засе­дателей» под редакцией С. И. Герасимова [139], в которую включены обвинительные речи лучших прокуроров Иванов­ской, Московской, Рязанской, Саратовской, Ульяновской об­ластей, Краснодарского и Ставропольского краёв.

Из наших современников следует назвать И. М. Кисенишского, М. М. Кисенишского, Г. М. Резника, Г. П. Падву. Это давно признанные, известные адвокаты, участники крупней­ших судебных процессов. И. М. Кисенишский и М. М. Кисенишский — дипломированные учёные, авторы ряда научных работ. М. М. Кисенишский защищал права граждан в таких громких процессах, как процесс «Фаберже», ограбление особ­няка Алексея Толстого и др.

И. М. Кисенишский — член Международного союза (содру­жества) адвокатов. Осуществлял защиту в процессах по делам о катастрофе парохода «Адмирал Нахимов», о валютных операци­ях, авиационной катастрофе, по делу «Внешпосылторга» и мно­гих других. Спецификой речей И. М. Кисенишского является то, что большое место в них отводится правовым и процессу­альным вопросам. Обращается внимание на особенности дела и степень виновности подсудимого в совершённом преступле­нии; даётся глубокий и убедительный анализ всех доказа­тельств, в результате которого делаются обоснованные выводы. Во всех речах И. М. Кисенишский отмечает случаи нарушения норм процессуального закона и ошибки в ведении следствия. Информация в его речах преподносится логично, во многих ре­чах намечен план выступления.

Дата добавления: 2014-10-31