Ясность речи. 1 страница

Требования, предъявляемые к речи юриста

Речь оратора находится в центре внимания слушателей, они замечают любые неточности, ошибки, неудачное словоупотребление. Каждый оратор должен работать над культурой своей речи; слушатели, замечая ошибки в речи выступающего, сразу начинают ему меньше доверять. Для того, чтобы речь любого оратора, в том числе речь судебного оратора, могла оказывать эффективное воздействие на аудиторию, она должна соответствовать целому ряду требований.

Среди требований, предъявляемых к языку говорящего или пишущего, выделяется требование ясности, или понятности. Соблюдение данного требования важно потому, что оно связано с действенностью, эффективностью устного слова.

По мнению многих исследователей, общепонятность языка опре­деляется, прежде всего, отбором речевых средств, а именно необходимостью ограничить использование слов, находя­щихся на периферии словарного состава языка и не облада­ющих качеством коммуникативной общезначимости.

Огромный словарь русского языка с точки зрения сфе­ры употребления можно разделить на две большие груп­пы — лексику неограниченной сферы употребления, в ко­торую входят общеупотребительные, понятные для всех слова, и лексику ограниченного употребления, в которую включены профессионализмы, диалектизмы, жаргонизмы, термины, т.е. слова, употребляемые в определенной сфе­ре – профессиональной, территориальной, социальной.

Лексика неограниченной сферы употребления состоит из общеупотребительных слов, которые в определенных социальных условиях должны быть понятны всем носите­лям данного языка во всех случаях: хлеб, семя, город, сад, тетрадь, школьник, врач, мороз, лупа, птица, любовь, сила и т. д. Общеупотребительный словарный фонд русского язы­ка огромен. Он-то и делает нашу речь общедоступной для каждого, кто владеет русским языком.

Гораздо труднее обстоит дело с восприятием слов огра­ниченной сферы употребления. Она так и называется по­тому, что ее не могут и не должны понимать абсолютно все. Рассмотрим основные группы этих слов.

Профессионализмы — слова и выражения, используемые людьми одной профессии (журналисты, юристы, социоло­ги, философы, шахтеры, плотники и др.). Они в большин­стве случаев не относятся к официальным, узаконенным наименованиям. Для них характерна большая детализация в обозначении специальных понятий, орудий труда, произ­водственных процессов, материала. Профессионализмы час­то обладают экспрессией, что сближает их с жаргонизмами. Например, водители автобусов, грузовиков, легковых авто­мобилей руль именуют баранкой, полиграфисты кавычки по их виду образно называют ёлочками («»), лапками (" "), об­щий заголовок в газете — шапкой.

Диалектная лексика — слова, ограниченные в территори­альном отношении, входящие в словарный состав отдель­ных диалектов, понятные лишь жителю данной местности. Например: биспой — «седой, серебристый» (в говорах Архан­гельской области); зобать — «есть» (в рязанских говорах); жварить — «сильно бить, колотить» (в калужском говоре).

Жаргонизмы — слова ивыражения, принадлежащие ка­кому-либо жаргону. В современной лингвистической лите­ратуре слово жаргон обычно употребляется для обозначе­ния различных ответвлений общенародного языка, которые служат средством общения различных социальных групп. Возникновение жаргонов связано со стремлением от­дельных групп противопоставить себя обществу или другим социальным группам, отгородиться от них, используя сред­ства языка. В отличие от общенародного языка, призван­ного содействовать широкому общению людей, жаргон — «тайный» язык, цель которого — скрыть смысл произноси­мого от «чужака».

Все жаргонные слова представляют собой стилистичес­ки сниженную лексику и находятся за пределами литера­турного языка. Они, как и любое слово литературного язы­ка, диалекта, со временем устаревают и исчезают или вместо одних жаргонизмов появляются другие. Так, среди названий денег сейчас уже не встречаются жаргонизмы хруст (рубль), квинта (5 рублей), красненькая, декан (10 руб­лей), угол (25 рублей), кусок (1000 рублей), но появились шту­ка (1000 рублей), лимон (миллион), башли, бабки (деньги).

Лексика ограниченной сферы употребления требует вдумчивого с ней обращения. Не нужно полностью исклю­чать ее из своей речи. Если приходится общаться в узкопро­фессиональной среде, то можно свободно использовать в речи принятые там специальные слова и профессионализ­мы. Но если нет уверенности, что все слушатели знакомы со специальной лексикой, то следует раскрыть, объяснить каждое необщеупотребительное слово.

Диалектные слова, а тем более жаргонизмы и арготиз­мы, как правило, недопустимы в речи. Эти элементы огра­ниченной сферы употребления могут быть введены в речь только с определенной целью, например в качестве выра­зительных средств, подчеркивающих отношение говоряще­го, но делать это следует осторожно, с пониманием целе­сообразности и уместности такого применения в каждом конкретном случае.

Особого внимания требует использование еще одной значительной группы слов ограниченной сферы употребле­ния — терминологической лексики.

Термины — это слова, которые являются точным обозна­чением определенного понятия какой-либо специальной области науки, техники, искусства, общественной жизни и т. п. Напомним, что понятие — это мысль об общих суще­ственных свойствах, связях и отношениях предметов или явлений объективной действительности.

Как форма мышления понятие неразрывно связано с языком. Всякое понятие формируется и реализуется в сло­ве или словосочетании. Формирование понятий является важнейшим условием научного знания.

Роль терминов в науке велика. Установлено, например, что представление об инерции уже было известно предше­ственникам Галилея. Но только с того момента, когда Гали­лей дал этому название «инерция», было уточнено само представление об инерции и понятие вошло в научный обо­рот. В целом ряде случаев переход от предположений и до­гадок к точному знанию совершается при помощи утверж­дения соответствующего термина. Вот почему все великие ученые уделяли особое внимание созданию и развитию на­учной терминологии.

Фиксируя время рождения того или иного термина, можно судить о развитии науки, ее проблематике, объектах исследования, о появлении новых научных направлений.

Вполне естественно, что термины довольно часто встре­чаются в речи людей разной специальности: инженеров, врачей, экономистов, юристов, преподавателей, агрономов и др. Однако не все и не всегда умело используют их, не задумываются над тем, понятны ли термины слушателям, не учитывают особенности восприятия семантики слова в звучащей речи. Различие в понимании содержания слов у отправителя и получателя снижает эффективность воспри­ятия.

Ясность, понятность речи зависят и от правильного употребления в ней иностранных слов. Нередко спрашива­ют, следует ли употреблять иностранные слова или лучше обойтись без них. Вопрос об использовании в нашей речи иностранных слов не случаен. Иноязычные слова в русском языке издавна были предметом обсуждения ученых, обще­ственных деятелей, писателей, любителей русского языка. Ученых интересовало, какое место занимают заимствован­ные слова в словарном составе русского языка, из каких языков больше всего заимствуется слов, в чем причина за­имствования, не засоряют ли иностранные слова родной язык. Делались даже попытки заменить слова, пришедшие из других языков, русскими. Так, В. И. Даль в свой знаме­нитый словарь включал мало заимствованных слов. Он счи­тал, что их следует заменить областными, просторечными или вновь созданными, например, автомат — самодвига, самоход, живуля; инстинкт — побудок, побудка; кокетка — хорошуха, красовитка, миловидница. Делая некоторую уступ­ку в пользу распространенных общенародных слов, таких как горизонт, атмосфера, В. И. Даль все же не прочь был иих заменить просторечными синонимами. Он писал, что не, понимает, почему «завесь» и «закрой», как говорят на Кас­пийском море, хуже «горизонта».

Заимствование — это нормальное, естественное явление для любого языка. Например, в словаре английского языка иностранные слова составляют более половины, немало их в немецком, французском идругих языках. Такое явление не было чуждо идревним языкам: в латинском языке бо­лее 7 тыс. греческих слов.

Заимствованные слова в языке появляются в результате общения одних народов с другими, в результате политичес­ких, экономических и культурных связей между ними.

В наше время оживляются старые ивозникают новые виды связей между русскими и другими народами. Поэто­му современный русский язык постоянно пополняется сло­вами, заимствованными из других языков, ив свою очередь обогащает словами различные языки мира.

Рассмотрим, какие ошибки встречаются в речи при употреблении иностранных слов. Неправильное использо­вание иностранных слов чаще всего связано с незнанием точного их смысла. Например: «Его представили этаким полиглотом: он и физик, иматематик, и поэт». Известно, что полиглот — это человек, владеющий многими языками, поэтому употребление слова полиглот в данном случае не­уместно.

Некоторые толкуют слово приоритет (первенство в от­крытии) как «уважение» (Он пользовался в коллективе осо­бым приоритетом). Можно услышать фразу: «Эта идея мне гармонирует», в которой спутаны понятия «гармонировать» и «импонировать». Не все различают слова репатриация (возвращение эмигрантов или военнопленных на родину) и репарация (возмещение ущерба, нанесенного войной).

Нередко можно услышать сочетание странный парадокс. Но парадокс — это и есть странное мнение, расходящееся с общепринятыми мнениями. Слово странный в приведен­ном сочетании лишнее. Иногда говорят: имеется свободная вакансия, забывая, что слово вакансия означает «свободная, незамещенная должность». Неправильными считаются и такие выражения: первый дебют, памятные сувениры, ста­рый ветеран, своя автобиография, биография жизни.

Используя иностранные слова, следует учитывать их многозначность. При этом необходимо иметь в виду, что слово в одном значении бывает более употребительно и известно, чем в другом. Так, один докладчик, делясь впе­чатлениями о встрече с делегатами конференции, сказал: «Особенно пикантным было выступление П.». Эти слова вызвали не ту реакцию, которую ожидал говорящий. Дело в том, что слово пикантный имеет несколько значений. В прямом смысле оно означает «острый на вкус, пряный» (например, соус, подливка и т. п.). Переносное значение слова пикантный — «возбуждающий острый интерес, любо­пытство своей необычностью, сенсационностью и т. п.». Именно в этом значении и употребил выступающий слово пикантный в приведенном примере, но он не учел, что это слово имеет оттенок: «не вполне пристойный; возбуждаю­щий чувственность, соблазнительный».

Рекомендуется избегать употребления иностранных слов, если в языке есть русские слова с таким же значением, напри­мер: лимитировать — ограничивать, ординарный — обыкно­венный, индифферентно — равнодушно, корректив — исправ­ление, игнорировать — не замечать и др.

Употребляя иностранные слова, надо быть уверенным, что они понятны слушателям. Поэтому важно умело ввес­ти иностранное слово в свою речь. Необходимо давать со­ответствующие пояснения значений использованных слов. Большую помощь в овладении терминами и иностран­ными словами может оказать постоянная работа со слова­рями.

Говоря о важности требования ясности в речи судебного оратора, можно отметить следующее. Судебная речь имеет целью способствовать формированию убеждения судей и присяжных заседателей. Для этого она, прежде всего, должна быть понятна составом суда, а также всеми слушателями. На ясность как главное достоинство речи указывал еще Аристотель: «Достоинство стиля заключается в ясности; доказательством этому служит то, что, раз речь не ясна, она не достигает своей цели». О «необыкновенной, исключительной» ясности на суде писал П. Сергеич: «... не так говорите, чтобы мог понять, а так, чтобы не мог не понять вас судь я» [8].

Чем достигается ясность судебной речи? Прежде всего, глубоким знанием материала, четкой композицией речи, логичностью изложения, убедительностью аргументов. Ясность - это умение говорить доступно, доходчиво о сложных вопросах. Таким качеством отличались судебные речи дореволюционного адвоката К.Ф.Хартулари. Большое внимание судебный оратор уделял тому, чтобы сделать изложение доступным для восприятия. Нередко доходчивость, или доступность, называют простотой. Простота изложения способствует тому, что речь воспринимается легко и мысль судей без затруднений следует за мыслью оратора. Однако нельзя путать простоту и примитивность. Простота речи предполагает использование и сложных синтаксических конструкций, и риторических приемов. Вовремя и кстати приведенное сравнение, нужный эпитет, исторический пример, пословица или поговорка оживляют речь, делают ее более доходчивой. Но совершенно нетерпимы в судебной речи искусственная красивость, высокопарность.

Речь становится неясной вследствие нечеткого знания материалов дела, низкой культуры мышления. Мысль, вполне сложившаяся в мозгу, легко находит себе точное выражение в словах; неопределенность выражений обыкновенно бывает признаком неясного мышления. Довольно часто речь становится неясной из-за использования в ней иноязычных слов и узкоспециальных терминов: В ее жизни встал известный ингредиент; или: Моему подзащитному инкриминируется... Особенно сейчас, когда наша жизнь пестрит иноязычными словами, судебному оратору необходимо следить за их мотивированным использованием.

К неясности речи обязательно приведет неуместное употребление местоимений: «В январе 1983 года состояние здоровья Ясенкова Р.Т. ухудшилось, и сын перешел жить к отцу, так как необходим был уход за ним. 20 января 1983 года Ясенков Р.Т. умер, а 26 августа его прописали в этой квартире ».

Причиной неясности может быть многословие: «Другие показания давались Иванченко о том, что у него, значит, украли, значит, это самое...» «И. Протокова рассказала, здесь, в суде, каким образом она обнаружила кражу в своем домике, что у ней было украдено, и что, значит, какие повреждения не могла.

Создает неясность и неправильный порядок слов: При попытке скрыться подсудимые были задержаны с украденными вещами дружинниками.

Точность речи. Ясность мысли и ее словесного выражения ведет к такому качеству речи, как точность. Выделяют точность понятийную и предметную. Понятийная точность – соответствие смыслового содержания речи и информации, которая лежит в её основе. Точность речи связывается с точностью словоупотребления, с правильным использованием многозначных слов, синонимов, антонимов, омонимов. Важнейшее условие точности речи – это соблюдение лексических норм. Речь является точной, если говорящий отбирает те слова и конструкции, которые точнее других передают оттенки смысла, существенные именно для данного высказывания.

Предметная точность – соответствие высказывания замыслу оратора и явлениям действительности, является необходимым качеством судебной речи. Судебный оратор должен хорошо знать материалы уголовного дела, о которых говорит. Речевые неточности, вызванные слабым знанием предмета речи, приводят к негативному отношению к судебному оратору. Понятийная же точность зависит в первую очередь от точности словоупотребления, в частности от выбора синонимов. Обратите внимание, насколько точно выделенные слова характеризуют ситуации и людей: Легко и свободно, переходя от предмета к предмету, болтает жена мужу о всех интересах дома ( легкий,непринужденный разговор); За утренним чаем, развязно посмеиваясь, она вдруг брякнула мужу: «А знаешь? Я выхожу замуж: за Пистолъкорса» ( легкомысленный, необдуманный поступок). Точность создается употреблением юридических терминов и клише: мотивы преступления, а не побуждения; возбудить уголовное дело, а не начать; дело выделено в отдельное производство, а не в самостоятельное; применить меры пресечения, а не принять и др.

Снижает точность речи незнание о существовании в языке паронимов и омонимов, неумение нейтрализовать эти явления в речи.

Паронимами (para — рядом, onyma — имя) называются слова, близкие по звучанию и написанию, но разные по значению. Например: адресант —адресат, экскаватор — эс­калатор, кворум — форум, контракт— контакт, факт— фактор, описка — отписка, внеклассный — внеклассовый. Паронимы встречаются и среди собственных имен: Эйзен­штейн — Эйнштейн, Капри — Кипр, Швеция — Швейца­рия.

Австрийский географ Людвиг Кренек, вспоминая о сво­ем пребывании в Индии, рассказывает: «Мы давно уже пе­рестали называть себя австрийцами, потому что об Австрии никто здесь и понятия не имел, и все принимались сразу говорить об Австралии». В данном случае паронимами бу­дут: Австрия — Австралия, австрийцы — австралийцы.

Наличие в языке паронимов приводит к тому, что в уст­ной и письменной речи одно слово ошибочно употребля­ется вместо другого. Так, например, в предложении «На данный момент наш институт является федеральным ин­формационным центром, так как сюда благодаря возмож­ностям сети стекается массив информации со всей России» следовало вместо слова массив употребить масса.

Употребление в речи омонимов, т. е. слов, различных по значению, но одинаковых по написанию и звучанию, мо­жет также привести к смысловой неточности, двузначнос­ти высказывания. Например, предложение «Издали закон об упразднении транспортных судов» звучит двусмыслен­но из-за наличия в языке омонимов: судов — форма роди­тельного падежа, множественного числа существительного суд и судов форма родительного падежа множественного числа существительного судно. Возникает вопрос, что уп­разднили: транспортные суды или транспортные суда? Не­удачное употребление омонимов может привести к коми­ческому эффекту. Так фраза «Совместный отдых, как и труд, спаивает людей» обязательно вызывает нежелатель­ную реакцию.

Опасна в речи и синтаксическая омонимия. Например, предложения «Назначение председателя всем показалось удачным» и «Характеристика Климова точно соответство­вала действительности» заключают в себе двойной смысл. Непонятно: председателя назначили или председатель кого-то назначил; характеристика, данная Климову или Климовым? По-разному может быть воспринято и пред­ложение «Газеты сообщили об отъезде гостя из Англии» (отъезд английского гостя или лица, гостившего в Англии). О необходимости следить за точностью выражения своих мыслей хорошо сказал Л. Н. Толстой: «Единственное средство умственного общения людей есть слово, и для того, чтобы общение это было возможно, нужно употреблять слова так, чтобы при каждом слове не­сомненно вызывались у всех соответствующие и точные понятия».

Эти слова Толстого имеют прямое отношение к юристам. Они решают судьбу человека, доказывают его виновность или невиновность; они разъясняют закон, разбирают конф­ликтные ситуации; они помогают людям разобраться в раз­личных жизненно важных проблемах.

Юрист несет ответственность за каждое сказанное им слово, поэтому нередко прокурор, адвокат вынуждены об­ращать внимание на семантику слова, уточнять его значе­ние, сопоставлять, сравнивать значения разных слов, ука­зывать на неправильное, неточное их употребление.

Особенно наглядно это представлено в речах известного российского юриста Ю. А. Костанова. Выступая с обвини­тельной речью, он, прежде всего, стремится квалифицировать содеянное подсудимыми и дать точное наименование в со­ответствии с законодательством как самому деянию, так и каждому из совершивших его.

Из речи по делу «Фантомасов»:

«Группа в составе Вячеслава Толстопятова, Самасюка и Горшкова была устойчивой группой, действовавшей длитель­ное время — более четырех с половиной лет — и совершив­шей значительное число нападений на государственные уч­реждения и организации, на отдельных граждан.

Группа была вооружена кустарно изготовленными писто­летами-пулеметами, автоматом, револьверами и ручными гра­натами. С 16 декабря 1971 года вооружение группы пополни­лось двумя револьверами системы «Наган».

Устойчивость и вооруженность группы, характер ее дея­тельности позволяют назвать эту группу бандой и предопре­деляют квалификацию действий оставшихся в живых ее уча­стников Вячеслава Толстопятова и Горшкова — как бандитизм по статье 77 УК РСФСР.

Но бандит не только тот, кто, взяв в руки автомат, стре­лял в инкассаторов. Бандит и тот, кто вооружил банду, кто вложил автомат в руки убийцы, кто советами и подсказками помогал разрабатывать планы нападений, кто принимал и прятал награбленное.

Роль Владимира Толстопятова в создании оружия и орга­низации банды, участие его в обсуждении совершенных и го­товящихся преступлений, его выходы к химзаводу и «Южги-проводхозу», получение им значительной части награбленных сумм — все это заставляет признать его полноправным учас­тником банды и квалифицировать его действия той же стать­ей 77 УК РСФСР.

Таким же образом надлежит квалифицировать и действия Черненко, давшего согласие вступить в банду и с оружием в руках принявшего участие в совершенном бандой нападении на «Южгипроводхоз», поскольку участие в отдельных соверша­емых бандой нападениях закон также называет бандитизмом.

Действия Срыбного и Денискевича должны быть квалифи­цированы как пособничество бандитизму по статьям 17 и 77 УК РСФСР, поскольку, не принимая непосредственного участия в нападениях, первый предоставил бандитам автомашину для совершения нападения, а второй содействовал нападению на этот объект указаниями о передвижениях автомашины у хим­завода».

Как видим, только после тщательного анализа фактов преступления прокурор называет группу подсудимых бан­дой, их действия — бандитизмом, одних — бандитами, дру­гих — пособниками. Для большей убедительности в точнос­ти предлагаемых наименований используются сочетания «заставляет признать полноправным участником банды»; «закон также называет бандитизмом»; «должно быть квали­фицировано как пособничество бандитизму» [8].

От точности речи зависит понимание, истолкование слов, словосочетаний, предложений, сказанных подсуди­мым, свидетелем или кем-то из членов суда. Поэтому в слу­чаях двоякого толкования сказанного требуется не только уточнить, какой смысл имел в виду говорящий, но и дока­зать это. Интересный пример привел Ю. А. Костанов в кни­ге «Речи судебные... и не только». В Краснодаре в семиде­сятых годах оперуполномоченный ОБХСС Степанюк, фанатик милицейской работы, «изобличил группу взяточ­ников в милицейских рядах, чем тут же снискал нелюбовь начальства и коллег». Вскоре его уволили. Его многочислен­ные жалобы в министерство отклонялись. Когда Степанюк в одном из писем написал «Что же мне их обоих (имелись в виду начальник краевого Управления охраны общественно­го порядка и его заместитель по кадрам) убить, что ли?!», фразу истолковали как угрозу и против Степанюка возбу­дили уголовное дело. После долгих разбирательств оно было направлено в Ростовский областной суд, а прокуро­ром был назначен Ю. А. Костанов.

Из речи прокурора:

«Товарищи судьи! Если верить обвинительному заключе­нию, то перед вами очень опасный преступник. Шутка ли, угрожать убийством не кому-нибудь, а самому Главному крас­нодарскому милицейскому начальнику и его заместителю! Если, однако же, верить подсудимому, то это вовсе и не было угрозой. Просто риторический вопрос, заданный, прав­да, в несколько экстравагантной форме, возможно, и неуме­стный в официальном обращении в государственный орган, но употребленный им по запальчивости и потому извинитель­ный»,

Прокурор напомнил, что обвиняемый назвал свою фразу не угрозой, а риторическим вопросом. Для суда этого мало. Необходимо доказать, что риторический вопрос, из-за ко­торого весь сыр-бор разгорелся, не заключает в себе угро­зу. Вот как блестяще это делает Ю. А. Костанов. Приведем речь прокурора полностью.

«Как же на самом деле следует расценивать фразу Степа­нюка «Убить бы их обоих, что ли?», содержащуюся в знаме­нитом письме в Министерство охраны общественного порядка РСФСР, том самом письме, которое лежит сейчас перед Вами на судейском столе? Можно ли квалифицировать эти слова как уголовно наказуемую угрозу убийством? Вправе ли мы подвергать Степанюка за эти слова уголовному наказа­нию?

Итак, Степанюк не отрицает, что письмо написано им, что, написав: «их обоих», он имел в виду начальника краево­го УООП Мезикова и его заместителя по кадрам Карагодина. Подтвердила это и почерковедческая экспертиза. Казалось бы, что еще нужно для признания Степанюка виновным? И задача прокурора упрощена до предела — вина доказана, ос­талось только предложить суду размер наказания, которое следует применить к подсудимому.

Но нет! Доказав, что эту угрожающую фразу написал под­судимый, надо еще убедиться в том, что эти действия уголов­ный закон признает преступлением. Иными словами: содер­жат ли действия подсудимого все признаки состава преступления? В данном случае необходимо установить не только факт, что угрожающую фразу написал подсудимый, но и реальность этой угрозы: насколько реально воспринимали ее Мезиков и Карагодин, считал ли подсудимый, что они вос­примут эту угрозу как реальную, и что он сделал для того, что­бы восприняли ее именно таким образом.

Думается, что как раз этого, несмотря на тщательность, я бы даже сказал, дотошность исследования материалов дела в судебном заседании, мы не установили. Надо напомнить, что предварительное следствие, длившееся почти год, не остави­ло без внимания ничего, что могло иметь хоть мало-мальское отношение к делу. Уж, кажется, здесь собраны все материа­лы, позволяющие узнать не только, что написал Степанюк, но и что он думал и даже что еще только собирался подумать. Все эти материалы исследованы, в деле не осталось ничего, что Вами не исследовано. Нет иничего такого, что надо было бы исследовать дополнительно.

Из всех исследованных всудебном заседании материалов следует, что Степанюк не вкладывал в упомянутую фразу ре­альной угрозы. Эти слова действительно были написаны им в запальчивости, так как он считал себя необоснованно уво­ленным из мести за разоблачение группы взяточников в ми­лицейских мундирах. Возмущенный бесчисленными отказа­ми Министерства на свои жалобы, он понял, что нужно использовать какие-то неординарные, необычные формули­ровки, чтобы привлечь внимание к той несправедливости, окоторой писал.

В крамольной фразе не утверждается, что если Мезиков и Карагодин не выполнят каких-то условий Степанюка, то онибудут им убиты. Фраза эта носит отвлеченно-предположитель­ный характер и реальной угрозы не содержит. Более того, обя­зательным признаком состава преступления, предусмотренно­го статьей 193 УК РСФСР, является направленность угрозы на прекращение либо изменение служебной деятельности потерпевшего в интересах того, кто угрожает. Не всякая уг­роза должностному лицу влечет уголовную ответственность, но только «примененная в целях прекращения служебной или общественной деятельности или изменения ее характера в интересах угрожающего». А этой-то взаимосвязи между угро­зой и деятельностью Мезикова и Карагодина письмо Степанюка как раз и не содержит. Он свое письмо посылал не им, а в министерство. И не для того, чтобы Мезиков с Карагодиным, испугавшись, восстановили его на работе, а чтобы ми­нистерство, разобравшись с краснодарскими милицейскими деятелями, их наказало, а в отношении Степанюка восстано­вило справедливость.

Он не думал даже о том, что его письма будут прочитаны теми, на кого он жаловался. Степанюк мог, конечно, догадать­ся, что в России, увы, в нарушение российских же законов жалобы на чиновников, тем более руководящих, не принято проверять без участия тех, на кого жалуются. Мог, конечно, догадаться, но не был обязан знать, что содержание его писем будет доведено до сведения тех, для чьих глаз они вовсе не предназначались. Эти несостоявшиеся догадки вменить в вину Степанюку никак нельзя. Но все это, собственно говоря, ме­нее всего относится к последней жалобе Степанюка, той самой, которая и есть по сути предмет нашего судебного разбиратель­ства. Эта жалоба вообще не рассматривалась. Те, кому была адресована жалоба, тут же переправили ее в прокуратуру Крас­нодарского края. Мезиков и Карагодин узнали о ней уже пос­ле возбуждения уголовного дела, так что, если бы даже угроза и носила реальный характер, обвинять Степанюка можно было бы не в угрозе должностным лицам, а лишь в покушении на это преступление. Фактически же не было и покушения.

Итак, то, что инкриминировано Степанюку, реальной уг­розы потерпевшим, направленной на изменение их деятель­ности в его интересах, не содержит. Из этого следует, что Сте­панюк должен быть оправдан за отсутствием в его деянии состава преступления».

Обратим внимание еще на особый прием, который встречается в речи судебных ораторов и связан с ее точно­стью. Это прием противопоставления. Он позволяет уточ­нить значение слов и придать сказанному большую убеди­тельность.

Из речи Ю. А, Костанова:

«Смелость и наглость — не одно и то же.

Верзила Самасюк направлял револьвер на кассира магази­на № 46 Орлову, а Вячеслав Толстопятое стрелял в это время «для уверенности» рядом с ней из автомата; Горшков целил­ся из автомата в продавщицу Романовскую из магазина № 21 на Мечникова. Всякий раз они были убеждены, что отпора не получат. Что это? Смелость? — Нет! Это наглость.

Дата добавления: 2014-10-31