Статья Белкина. Обычаи и обыкновения. 6 страница

Но, много в нем недостатков. Главный недостаток – социальное иждивенчество, который, в принципе, стимулируется политикой патерналистского государства. Социальное иждивенчество предполагает, что если можно работать и получать почти столько, сколько получаешь, когда не работаешь, то зачем работать. И если уровень социальной защиты, социальных пособий, в т.ч. пособий по безработице, окажется сопоставим с уровнем заработной платы, то граждане лишаются стимула вести активную экономическую деятельности. И вообще, перестать работать.

Кроме того, негативным проявлением политики патернализма оказывается некая побочная проявляющаяся черта патерналистского государства – это стремление ограничить политические и личные права, особенно политические. Государство, выступая в роли кормильца, отца для своих граждан, оно действует по принципу, что если мы вас кормим, то чего вы еще хотите, если мы обеспечиваем вам социальную защиту, то какие требования вы смеете проявлять государству. И естественно, в этом случае механизмы участия граждан в политической жизни, механизмы демократии, они существенно ограничиваются по самому характеру, по самому стилю взаимоотношений между гражданами и государством.

Социальное государство – это попытка найти «золотую середину» между патерналистским и либеральным государством. Это попытка выстроить такую социальную политику, которая будет лишена как негативных черт одного, так и негативных черт другого, сочетая при этом достоинства как одного, так и другого. Но такого не бывает.

Социальное государство в принципе всегда имеет тенденцию или сползать в сторону патерналистского государства, или сползать в сторону либерального государства. Остаться на середине очень сложно.

В РФ проблема воплощения принципа социального государства, она усугубляется еще определенными традициями, определенной историей нашей. Поскольку наши граждане привыкли к заботе со стороны государства, привыкли, что если что-то у них плохо, значит, виновато государство. И если нужно чего-то улучшить, то нужно требовать у государства. Такая политика искажает с двух сторон: и со стороны ожиданий граждан, и со стороны тех мер, которые пытается предпринимать государство.

Поскольку найти эту середину оказывается сложно, особенно в таких условиях, и многие пишут о проблемах социальных прав в РФ, они либо критикуют государство за недостаточную социальную поддержку, либо обвиняют государство в том, что оно слишком много расходов несет на обеспечение социальных нужд.

В итоге понятие социального государство несколько примитивизировано в РФ, и получается так, что его рассматривают как некую распределительную систему, которая у одних отбирает, другим дает. Получается такой собес в государственных масштабах. Формулировка, которая достаточно распространена в литературе: социальное государство – государство, которое стремится к равномерному распределению тягот и равномерному распределению благ между гражданами. Такое государство будет отбирать блага у одних, и компенсировать тяготы других. В этом отношении позиции социального государства у нас в обществе вызывают большие дискуссии.

В одном из последних номеров сравнительного конституционного обозрения опубликована статья двух судей Конституционного суда РФ: С.Д. Князева и К.В. Арановского и зав. кафедрой ТрП СПбГУ Е.Б. Хохлова о социальных правах. Основной пафос их статьи сводится к тому, что наше государство не должно быть патерналистским. Они предлагают вообще государству отказаться от социальных обязательств, считая, что эти обязательства не соответствуют конституционному укладу и принципу. Наверное, это уже определенная крайность. Но сложность определения принципа социального государства не в том количестве благ и том количестве социальных ценностей, которые государство перераспределяет к одним, к другим, а в том, какими инструментами, как именно государство должно обеспечивать распределение благ.

Если посмотреть на позиции Федерального Конституционного Суда Германии, то можно увидеть, что там предполагается некая социальная политика, направленная на развитие определенных социальных потребностей, которые в будущем будут создавать условия для компенсации социального неравенства. Условно говоря, возможности получения образования для малоимущих. Это та идея, которая может быть заложена как некий элемент социальной политики государства. «Давать не рыбу, а удочку. И учить ловить рыбу». Этим, примерно, должно заниматься социальное государство. Социальное государство должно развивать те видя деятельности, которые потенциально не связаны с извлечением прибыли. Культура, наука, искусство – это все то, что по характеру своему требует определенной поддержки со стороны государства. Эта роль государства может быть оправдана и может быть оценена как социальное государство.

Наш Конституционный суд относится к социальному государству чуть более примитивно, и считает, что социальное государство – это то, которое устанавливает определенные социальные гарантии, выплаты, но делает это по объективным критериям. Если оно предоставляет избыточные гарантии – это уже государство патерналистское, а если оно помогает только тем, кто по объективным причинам не может сам себя обеспечить – это государство социальное. Несколько примитивный взгляд, но это проблема не столько толкования самого принципа, это проблема, в целом, оценки того места и той роли государства, которое государство должно иметь в экономике и социальной системе.

Этот принцип вызывает много споров и много сомнений, поскольку само его содержание требует оценки того, что есть идеология. И в каких пределах идеологии (как социальное явления) должны быть ограничены и запрещены.

Предполагается, что идеологическое многообразие должно оставлять гражданам возможность выбора собственной системы мировоззрения, без какого-либо посягательства на эту системы со стороны государства. Государство не должно навязывать гражданам никакой системы ценностей, никакой системы взглядов или социальных стандартов. Но объективно государство вряд ли от этого может воздержаться.

Когда мы говорим об идеологии, мы можем, конечно, использовать идеологию в плохом, грубом смысле, мы можем вспомнить, что было в советские времена и как насаждалось марксистско-ленинское учение о праве, государстве, обществе, философия и все остальное и насколько они рассматривались как единственные верные. Если не брать такие крайности, все равно у нас остается вопрос: та система ценностей, которая закрепляется в Конституции, она тоже основана на определенной идеологии, она тоже предполагает определенное мировоззрение и определенную систему ценностей. Не является ли установление этой системы ценностей определенным навязыванием ее гражданам? Вопрос, который вызывает трудности. Вопрос, который вызывает споры. В отношении него вряд ли можно говорить о каком-то общем подходе. Наверное, самым правильным и центральным взглядом на содержание этого принципа будет отношение к нему как к не позволяющему государству влиять на те сферы, которые непосредственно не затрагиваются в силу правовых предписаний теми действиями, теми функциями, которые должно осуществлять государство. Условно говоря, в той части, в которой речь идет о принятии законодательства, государство может руководствоваться определенной идеологией, определенной системой ценностей, определенными принципами. В частности, исходить из того, что права человека есть высшая ценность, что законодательство должно защищать принцип равенства, должно защищать толерантность и терпимость к проявлению разных социальных культур, но государство этим и должно ограничиваться. Оно должно ограничивать свою деятельность пределами обеспечения безопасности, защиты прав граждан, но не вторгаться в вопросы исповедования гражданами определенной системы ценностей, определенных взглядов до тех пор, пока эти взгляды не несут угрозы конституционным ценностям, безопасности общества, государства и отдельных граждан. Именно в этом отношении в Конституции РФ непосредственно закреплены пределы, ограничивающие свободу идеологии. Запрещено распространение идей, которые потенциально несут угрозу безопасности общества. В этой части идеологическое многообразие несколько сужено. В остальном, государство не имеет право требовать о граждан исповедования какой-то определенной системы ценностей в рамках их творческой деятельности, научной деятельности, во всем, что не связано с государством и не несет какой-либо угрозы безопасности.

Государство, поддерживая идеологическое многообразие, должно защищать саму идею толерантности. Оно должно ограничивать существование тех идеологий, которые отрицают саму идею идеологического многообразия. Здесь есть логический круг. И хотя эти вещи относятся к числу далеко не бесспорных.

Следующая проблема, по которой могут быть сформулированы разные принципы – это отношения государства и религии.

На слайде выстроены в порядке уменьшения влияния религии на государство принципы, которыми государство может руководствоваться в своей государственной деятельности, при выполнении своих функций и задач.

Когда мы говорим о государстве теократическом, степень влияния церкви на государство настолько велика, что даже нет возможности четко отделить: где религия, где государство. Они сливаются: в теократическом государстве государственная власть – власть церковная, они фактически объединены. Церковная власть осуществляет функции государственные. Таких государств сегодня практически нет, если не считать Ватикана, но исторические примеры были.

Второй по степени влияния религии на государство может быть принцип клерикального государства. Клерикальное государство предполагает, что всё-таки сфера религиозного, сфера церковного и сфера государственного определенным образом различаются, они уже не сливаются. Но при этом, в клерикальном государстве церковь (религия) влияет на осуществление государством его функций и задач. Религия определяет содержание законодательных решений, содержание тех актов, которые издает государство. Религия влияет на государственные институты и в определенных пределах ограничивает их функционирование. Религия влияет на государственную функцию обеспечения государством обязательного школьного образования. Она фактически делает школьное образование, если не религиозным, то с существенным влиянием религии. И клерикальное государство таким образом открыто сохраняет влияние церкви и религии на государственные институты и механизмы осуществления государственной власти.

Государства, в которых не предполагается следование принципам клерикализма, могут называться государствами светскими, но при этом, они могут разделяться де-факто на государства, в которых создана официальная церковь или какая-то религия признана официальной религией государства и государства светские в полном смысле этого слова.

Официальная государственная церковь предполагает, что свобода вероисповедания, которая гарантируется гражданами, она не отменяет привилегированного положения для одной из церквей. И одна религия располагается в особом положении в правовом смысле. Предполагается, что устанавливаются определенные льготы, преференции, гарантии и преимущества для этой религии в рамках функционирования государства, выполнения государством его социальной функции и т.д. Например, в Великобритании существует религиозный ценз для замещения поста главы государства. Религиозный ценз рассматривается как проявление официальной религии. В Греции долгое время существовали правила, которые устанавливали уголовную ответственность за пропаганду иных религий кроме православия. В Швеции до недавнего времени был церковный налог, который взимался со всех граждан. За средства этого налога церковь содержит кладбище, сейчас ситуация поменялась, налог перестал существовать.

Это не обязательно связано с формальным закреплением религии в Конституции. Может быть проявление в рамках государственной деятельности особого отношения к какой-то конкретной церкви.

Еще одно громкое дело, рассматривающееся ЕСПЧ, касалось Италии. По традиции, в каждом классе в школах висит распятье. Очень долго спорили и юристы, и филологи о том, что символ чего это распятье: итальянской культуры, традиции или это религиозный символ. В итоге одна из палат ЕСПЧ признала эту практику нарушающей Конвенцию, а большая палата пересмотрела и сказала, что это итальянская традиция, пусть остается.

В Европе, в силу определенных традиций сохраняется больше, чем нейтральность, больше, чем равноудаленность всех религий от государства и государственных институтов. Например, в некоторых государствах Европы, например, во Франции, существует уголовная ответственность за богохульство.

Светское государство предполагает полное размежевание религии и государства. государство не должно иметь к религии вообще никакого отношения. Четкое, последовательное разделение любых государственных функций и какого-то религиозного влияния не допускается. Например, США, где очень много было споров, в т.ч. доходивших до ВС о том, какова должна быть роль религии и до какой степени влияние религии государство может допускать, например, в системе образования. Можно ли считать допустимым начало школьного дня со всеобщей молитвы? Можно ли допустить статую распятия в классах? Конституционен ли запрет на изучение теории Дарвина, как противоречащей определенному религиозному взгляду на вещи. Американские суды, в частности ВС, постоянно отстаивал концепцию полного разделения всего государственного и всего религиозного. По этому вопросу существует очень много практики ВС США, в т.ч. громкие процессы, как, например, преподавание всеобщей эволюции Дарвина в школах. но общая концепция там вполне отчетливо выдерживается на протяжении многих лет и американская судебная практика выработала определенные решения, которыми суды должны руководствоваться, оценивая государство светское или оно переходит эту грань?

То, что касается атеистического государства – это то государство, которое относится к религии негативно. Не нейтрально, а негативно. Это государство, которое борется с религией, которое уничтожает религию, которое преследует любые проявления религии и стремится изжить ее как социальное явление. Таких государств сегодня практически нет, также как и теократических государств. Албания в этом смысле не лучший пример: хотя формально она провозглашает себя атеистическим государством, в реальности атеистическую политику она не проводит.

То, что касается РФ, то расположить ее на этой шкале где либо, достаточно сложно. Формально – принцип светского государства, в реальности, положение, где есть официальная государственная религия. У нас очень много споров в последнее время о роли религии в обществе, но даже преамбула закона 1997 года «О религиозных объединениях…» указывает на особую роль православия в истории, традициях, культуре российского общества.

Если говорить об общемировом масштабе, то выделены зеленым цветом те государства, которые официально себя провозглашают светскими. Швеция, Великобритания, Греция здесь помечены как светские государство, несмотря на существование официальной религии.

Кроме Арабских государств и некоторых государств Африки, очень немногие государства в мире решаются отрицать идею светского государства или общего принципа светского государства, несмотря на то, что многие самому принципу реально не следуют.

Если говорить о тех конкретных признаках, которые обнаруживаются у действительно светского государства, тио предполагается полная нейтральность по отношению ко всем конфессиям, религиям и церквям. Причем, в этом отношении принципу светского государства противоречит как выделение одной, так и выделение нескольких религий в качестве особых, традиционных, уважаемых и т.д. Предполагается, что светское государство никак не разделяет свое отношение к каким бы то ни было религиозным организациям и религиям. Светское государство не устанавливает никаких ни привилегий, ни ограничений для граждан в зависимости от религиозной принадлежности. Предполагает, что никакие государственные церемонии не связаны с религиозными церемониалами. Любой пример религиозности может заставить усомниться, что та или иная религия влияет слишком сильно на государство. Пытаясь, в частности, отстаивать, наверное, этот признак светского государства, некоторые граждане РФ, обращаясь в КС, одни оспаривали упоминание Бога в тексте государственного Гимна, другие изображения крестов на государственном Гербе РФ. Но ни то, ни другое само по себе не свидетельствует о какой то религиозной составляющей, в отличие, например, от обязанности приносить религиозную клятву или ограничение религиозными цензами доступа к тем или иным государственным должностям.

Свобода совести и свобода вероисповедания – это те права, которые не обязательно связаны со светским государством, но они являются обязательным признаком светского государства. То есть, условно говоря, свобода вероисповедания может быть не только в светском государстве, но в светском государстве она должна быть обязательно.

Предполагается, что в светском государстве настолько разделяются сферы государственного и сферы религиозного, что влияние религии на какие бы то ни было государственные институты не допускается. В частности, право избавлено от прямого воздействия религиозных догматов. На самом деле, о прямом воздействии идет речь, косвенное влияние ограничить, в принципе, невозможно. В католических странах активно обсуждается проблема разрешения аборта, потому что позиция церкви в этом отношении абсолютно отрицательна. Если на принятие государственных решений позиция церкви влияет, то здесь есть сомнения в том, что мы имеем дело со светским государством.

Кроме того, предполагается, что никакие ресурсы государства, в первую очередь финансовые, не могут использоваться для поддержки какой бы то ни было религиозной организации, какой бы то ни было церкви.

Насчет праздников – вещь спорная. Считается, что, в целом, праздники не должны носить религиозного характера, должны носить государственный характер.

Принцип, относимый сегодня к числу базовых конституционных принципов, отражает определенное представление о пределах осуществления государственной власти. Местное самоуправление (далее – МС) – не государственная власть. Это самое важное, что касается характеристики МС и его защиты государством.

Изначально МС возникло в Западной Европе, исходя из того, что граждане пытались защититься от излишней, по их мнению, опеке государства. Граждане пытались отвоевать себе некоторую сферу самостоятельности, где они могли бы независимо от государства решать вопросы непосредственного обеспечения себе жизни. Это касалось благоустройства, вопросов образования, здравоохранения на самом низовом уровне. Постепенно государство вытеснялось из этого базового уровня осуществления публичных функций, потому что граждане самоорганизовывались, создавали коммуны, муниципальные образования (муниципалитеты). МС защищало граждан от опеки государства, предполагая, что если государство абсолютистское, полицейское стремится поставить под свой контроль все сферы жизни граждан, в том числе сферу жизнеобеспечения, то государство демократическое оставляет гражданам определенную сферу для самоорганизации, самоуправления. В таком виде принцип защиты и гарантирования МС постепенно стал одним из общих конституционных принципов, вошел в число базовых конституционных принципов. Сегодня он упоминается во многих международных актах. В частности, в Европе действует специальная Европейская хартия МС, к которой присоединилась РФ некоторое время назад. В РФ пытались создать что-то похожее на западноевропейскую систему МС несколько раз. В истории муниципального права, которое изучает МС, мы услышим попытки организовать МС до революции, в конце 19 века, потом уничтожение МС советским государством, которое предполагало тотальный контроль за всеми элементами жизни граждан. И попытка возродить МС по новой Конституции 1993 года. МС было признано в 1991 году, появился закон, но именно Конституция восприняла базовый принцип, который предполагает, что МС, хотя и остается публичной структурой, т.е. выполняет публичные функции. Если говорить о природе МС, то это публичная власть, но не государственная власть. В этом есть определенный теоретический посыл, предполагающий, что публичная власть – власть, решающая общественные задачи может быть разных видов, в частности, может быть властью муниципальной, а может быть властью государственной. Это два подвида общего понятия публичной власти. И, хотя с советских времен сохранилось представление, что МС – это низовой уровень власти, в Конституции 1993 года, в соответствии со стандартами демократического устройства, была предпринята попытка освободить уровень МС от вмешательства государства, в связи с чем в нашей действующей Конституции был закреплен принцип отделения МС от государства. Размежевание МС и государственной власти. В Конституции четко закреплен принцип о том, что МС независимо от государство и не может считаться неким низовым уровнем государственной власти.

Если говорить о реализации этого принципа в реальности, то создание МС в России было сопряжено и до сих пор сопряжено с очень серьезными трудностями.

Если сам принцип МС предполагает освобождение части выполнения публичных функций от опеки со стороны государства, то предполагается, что в этой сфере граждане будут проявлять самостоятельность, активность, будут создавать самоорганизуемые структуры и самостоятельно решать вопросы местного значения. Самостоятельно и под свою ответственность. Как выяснилось при реализации этого принципа, граждане не хотят самостоятельно, тем более под свою ответственность решать какие-то вопросы. За период советской власти, граждане привыкли, что государство всё за них решает. И они могут устраниться от решения любых общественных, любых публичных задач, и могут оставить это на решение кого-то, но не на самих. Это очень хорошо видно, когда пытаются решать какие-то вопросы самоорганизации в местных сообществах, и даже совсем небольших группах граждан. Например, если мы попытаемся организовать своих соседей в подъезде, чтобы установить домофон, мы увидим, что многие из них совершенно не готовы проявлять никакой инициативы и хотят, чтобы их оставили в покое и кто-нибудь это сделал. Соответственно, это общая черта российской ментальности, российской психологии общественной, она реализуется на возможности создания МС. Государство устранилось из сферы, которая была зарезервирована за МС. Эта сфера была оставлена на самостоятельное решение граждан. Государство устранилось из решений некоторых вопросах благоустройства. В целом, круг вопросов, относящихся к компетенции МС и круг вопросов местного значения, он более менее одинаков и вытекает из общих положений федерального законодательства. Когда государство устранилось, выяснилось, что эти вопросы вообще никем не решаются. Граждане, которые должны проявлять активность, этой активности не проявляют, в результате чего во многих субъектах федерации всерьез вставала проблема хотя бы даже сформировать органы МС. КС однажды рассматривал проблему о том, может ли государство создать своим решением органы МС, если граждане несколько раз подряд обще не приходят на выборы в органы МС. Государство решило эту проблему специфическим образом: оно отменило минимальный уровень явки на выборах, потому что средняя явка на выборы в органы МС составляла 10-12% от общего количества зарегистрированных избирателей. Было требование, что выборы считаются состоявшимися, если явилось 20%, то многие выборы несколько раз переносились, продлевались избирательные кампании, пытаясь убедить граждан, что нужно прийти и, хотя бы сформировать органы МС. КС занял достаточно последовательную и прагматичную позицию. Он указывал на то, что, несмотря на отсутствие активности народа, государство не должно заменять собою, своими структурами органы МС. КС исходил из того, что если разрешить государству, то у государства будет отсутствовать какой-либо стимул для того чтобы убеждать граждан в том, что нужно создать МС. Государство создаст само, превратит МС в нижний уровень государственной власти и идея разделения МС и государственной власти будет уничтожена. В связи с этим КС много раз повторял о том, что функции органов МС не могут быть возложены на органы государственной власти. Ситуация постепенно меняется, в 90-е гг., в начале 2000-х гг. ситуация была хуже. Сейчас граждане, видимо, осознают, что от их непосредственного участия зависит отчасти их собственный комфорт, собственное благополучие. Сегодня МС начало медленно и неуверенно, но все-таки развиваться. Притом, что с 1991 года было, как минимум, три муниципальных реформы, по разному формировались муниципальные образования, по-разному нарезались территории муниципальных образований, менялись концепции устройства муниципальных образований. В настоящее время действует закон 2003 года «Об общих принципах организации МС…», в котором закреплена определенная схема двухуровневых муниципальных образований.

Мы перейдем ко второй группе принципов, составляющих основы конституционного строя. Основных принципов конституционного государства. К той группе, которая относится к устройству государственной власти и механизмов ее осуществления.

Мы начнем с принципа государственного суверенитета. Одного из самых сложных и неоднозначно толкуемых принципах конституционного устройства.

Понятие государственного суверенитета в праве имеет значение, в основном, в двух отраслях: конституционное прав и международное право. И в том, и в другом суверенитет рассматривается с точки зрения тех прерогатив, тех пределов, которые государство имеет в рамках осуществления своей власти, государственной власти.

Государственный суверенитет сегодня рассматривается как некая юридическая характеристика государства, как некое юридическое свойство государственной власти, предполагающее, что эта власть совершенно независима, самостоятельна, одним словом, суверенна. Она может осуществляться независимо от любых внешних и внутренних сил. Внешних – это имеет отношение к международному праву. Внутренних – это имеет отношение к праву конституционному. Преувеличивать размежевание международного и конституционного права не следует, потому что проблемы действия международных обязательств внутри государства, в рамках государственной правовой системы, тоже преломляется через проблемы государственного суверенитета.

Государственный суверенитет - понятие, которые имеет длинную историю существования. Могут быть разные концепции относительно содержания и происхождения государственного суверенитета. Но излагая общие вопросы конституционного права, мы предопределил подход, который будем излагать в отношении государственного суверенитета тоже.

Государственный суверенитет производен от народного суверенитета. Сама по себе идея характерна для доктрины многих зарубежных государств: Франция, Германия. Германские ученые конца 19 века активно эти вопросы прорабатывали.

Народный суверенитет предполагает, что народ как некая политическая общность является носителем суверенитета. Народ, осуществляя эту власть, формирует государство. Народ передает государственным органам право на осуществление государственной власти. Но по факту, получается так, что от имени народа осуществляет суверенную власть государство. Государство становится носителем того же самого суверенитета. Государство реализует, особенно во внешних, международных отношениях, суверенитет, который изначально принадлежал народу, но передан в осуществление органам государственной власти. То, что касается тех признаков, особенностей, которыми позднее был наделен государственный суверенитет. Предполагали, что его производность от народного суверенитета мало на что влияет. По большому счету, также как и народный суверенитет, суверенитет государства предполагает верховенство власти в пределах соответствующей территории, единство суверенитета и невозможность разделения суверенитета. Кроме того, еще говорят о неотчуждаемости суверенитета. Неотчуждаемость предполагает, что государственные органы не вправе распоряжаться народным суверенитетом так, чтобы от него фактически отказаться.

В отношении суверенитета, как минимум существует в современном мире 3 проблемы, касающиеся пределов действия принципа государственного суверенитета и отражающие проблемы его реализации:

1) соотношение государственного суверенитета и прав человека.

Сама по себе идея прав человека априори противоречит идее государственного суверенитета. Если государственный суверенитет предполагает полноту государственной власти, т.е. возможность осуществления государственной власти без каких-либо ограничений, то права человека предполагают установление ограничений на пределы осуществления государственной власти. В этом отношении конституционная теория не имеет четкого решения. И сегодня правильнее говорить, что государственный суверенитет ограничен правами человека, т.е. права человека имеют определенный приоритет. Сам по себе этот тезис продолжает вызывать множество сомнений и споров. В частности, когда речь идет, например, о возможности установления конституционного контроля, то, что в нашей стране реализовано в виде Конституционного Суда. В чем проблема? Многие государства вообще отрицают идею конституционного контроля, ссылаясь на то, что законы, принимаемые парламентом как представительным органом, принимаются от имени народа, народ суверенен, значит, он может издавать любые законы, в том числе, ограничивающие права человека. И в этом смысле есть определенная потенциальная конфликтность, проблема двух идей, двух принципов, соперничающих за приоритет, за верховенство.

Дата добавления: 2014-11-09