Статья Белкина. Обычаи и обыкновения. 10 страница

Переходя к более юридическому содержанию, мы должны немножко поговорить о том, что часто обозначается как правовая природа прав человека.

Белов не любит это выражение «правовая природа». Это попытка классифицировать то или иное явление, отнести его к определенному разряду, определенной группе. Для нас важнее то, как именно строятся отношения по поводу прав человека, поскольку это конституционные отношения, то возникают они между личностью и государством. В чем особенности этих отношения? Каковы особенности участия со стороны государства? Государство имеет очень существенное отношение к правам человека в любой концепции, которую бы мы не брали за исходную точку. Для кого-то права человека - вещи совершенно не зависимые от государства, существующие независимо от государственной воли, независимо от признания со стороны государства, существующие как некое социальное явление, не порожденное волей государства. А для других государство определяет и содержание и особенности прав человека, государство признает пределы защиты. Наверное, во всех подходах важно отметить главную особенность: государство, в основном, защищает и обеспечивает права человека от самого себя. Потому что государство, с одной стороны, это самый общий, самый универсальный, самый эффективный механизм защиты прав человека, одновременно это самый главный, самый злостный, самый опасный нарушитель прав человека. В связи с этим определить отношение государства к правам человека универсально, наверное, сложно. К тому же, прав человека, как единого явления практически не существует. Есть отдельные права, группа прав. Каждая группа обладает определенными юридическими особенностями, определенными юридическими свойствами и эти юридические особенности в том числе предопределяют отношение государства к этим правам.

Г. Еллинек, немецкий ученый конца 19в., выделил классификацию прав человека. Которая используется за определенными оговорками. И сегодня, может быть, она не столь полна как нынешнее представление о правах человека. Она разбивает права человека на 3 группы. Эта классификация разбивает права человека по наиболее объективным критериям, по наиболее объективным параметрам, в этом отношении позволяет классифицировать любые права любых поколений, любых групп. Классифицировать в зависимости от того, какова роль государства, каков вклад государства в реализацию и защиту этих прав и предполагается, какое именно участие в реализации тех или иных прав человека. Еллинек выделял 3 группы: status negativus, status positivus, status activus. Он пользовался латинской терминологией. Мы можем сегодня говорить о правах негативных, позитивных и активных, кому что нравится. Понятие негативных прав или позитивных прав используется широко и в современной литературе, в русскоязычном варианте.

То, что касается прав негативных, то негативность этих прав связана с тем, что они не требуют от государства позитивной деятельности. Они не требуют со стороны государства оказания каких-то услуг в пользу человека, они требуют только защиты. Негативные права – право на защиту от вмешательства, право на незатрагивание тех или иных сторон жизни человека,тех или иных сторон личности. Негативные права характеризуются тем, что их не должно нарушать само государство, отдельные органы и должностные лица государства. И государство должно создавать условия для того чтобы никакие другие частные лица тоже не нарушали эти самые негативные права. Государство должно воздерживаться от вмешательства в эти права и должно защищать эти права от вмешательства со стороны других лиц. Негативные права составляют в каком то смысле квинтэссенцию прав человека, т.к. они определяют ту сферу неприкосновенности, в которую вторгаться не вправе никто, ни государство, ни другие частные лица. За исключением каких-то потребностей общественной безопасности или других исключительных ценностей. Негативные права можно считать правами совершенно независимыми от государства. Предполагается, что именно эти права были выработаны сперва в философии, потом стали постепенно закрепляться в правовых актах, именно эти права сегодня закреплены большинством международно-правовых актов, они существуют независимо от воли государства, именно по отношению к ним наиболее справедливо рассуждение о том, что государство на их существование никакого воздействия не оказывает, оно может их признавать, может их не признавать, подвергаться опасности воздействия со стороны других государств, со стороны международных организаций, со стороны мирового сообщества, но сами права в этом отношении существуют независимо от государства, и объем этих прав предопределен объективно. Государство не участвует в определении объема этих прав, оно только может воздерживаться, считая, что права в том или ином виде должны защищаться от вмешательства.

Наверное, это, если говорить последовательно, не совсем точно, не совсем справедливо по отношению к некоторым правам. Традиционные взгляды о пределах существовании свободы слова в разных государствах может быть разный, также как и право на жизнь. Но более менее какие то устоявшиеся представления о содержании, о пределах этих прав, они существуют везде одинаково.

Позитивные права, в целом, относятся к числу тех, которые требуют от государства определенных действий, определенных услуг гражданам, хотя услуги в данном случае нужно понимать широко, как некую позитивную деятельность государства в пользу его граждан. Не воздерживание от вмешательства, не ограничение самого себя, а деятельность, направленная на благо граждан. Позитивные права, хотя они у Еллинека существуют в едином виде, т.е. как обща группа, наверное, их можно разделить на 2 части. В отношении 1 части, 1 группы прав – это те права, которые считаются правами-гарантиями. Государство обеспечивает их действие своими ресурсами, но объем прав определяется не государством. Также как объем прав первой группы, он существует объективно и не зависимо от воли и признания со стороны государства. В качестве примера можно взять право на судебную защиту. Государство должно обеспечить это право путем создания системы судов, путем принятия законодательных актов, распределяющих компетенцию между судами, путем создания реальной возможности обращения в суд, путем создания механизмов и рассмотрения дел в разумной строк и эффективного исполнения решений судов. Это то, что воспринимается как некое объективное содержание права на судебную защиту. При этом, естественно, государство задействует в этом свои ресурсы: материальные, финансовые, организационные, но государство не может ограничивать пределы гарантий этих прав, ссылаясь на недостаточность ресурсов. Это та функция, которую государство должно выполнять независимо от его степени экономического развития. По крайней мере, так предполагает правовая теория. В реальности все обстоит не так здорово, как в теории. Естественно, государство в силу экономических возможностей более или менее эффективно обеспечивает эти гарантии. Но, в целом, предполагается, что государство все-таки здесь должно ориентироваться на некий объективный стандарт.

Вторая группа позитивных прав – это социальные права, тоже требующие от государства определенных услуг, требующие позитивной деятельности. Но их содержание определяется фактически самим государством в зависимости от уровня его экономического развития. Скажем, степень социальной защиты, социального обеспечения государство гарантирует в зависимости от своих экономических возможностей, и не существует в международном праве, в доктрине, в теории КП представления о том, что есть некий минимальный уровень социальной защиты, которое государство должно обеспечивать. Позитивные права этой группы наименее похожи на идеальные представления о правах человека, потому что они в действительности, фактически ставятся в зависимость от государства. В тех пределах, в которых государство их признает, защищает и обеспечивает, они могут считаться юридически существующими. Если государство их признает в минимальной степени, то они существуют в минимальном объеме.

Третья группа прав по Еллинеку – это status activus. Это политические права. Они требуют от государства определенной защиты, но не в том смысле, в котором права негативные. Status activus – это права по отношению к самому государству. Потому что status activus – это права на участие в принятии политических решений. Грубо говоря, право на участие в управлении делами государства. Эти права, конечно, это группа политических прав. Они не то чтобы требуют воздерживания от вмешательства со стороны государства, они, наверное, требуют признания со стороны государства, в определенных случаях, наверное, и защиты, защиты возможностей их активной реализации, а не защиты путем просто некого резервирования сферы невмешательства. И в этом отношении status activus отличается радикально и от прав первой, и от прав второй группы.

Государство по отношению к правам человека играет разные роли, государство по-разному относится к правам человека. Некоторые права в большей степени зависят от самого государства, другие в меньшей степени. В какой-то части, без признания их со стороны государства правам человека трудно, но говорить о том, что они есть целиком порождение государственной власти – это неправильно.

Мы теперь перейдем к рассмотрению принципов, на которых основывается регулирование механизма реализации и механизма защиты прав человека. Мы остановимся на 5 принципах. При желании принципов можно найти больше. Наверное, в определенных случаях могут возникать необходимость и обсуждения других принципов, но это основные, принципы, которые существуют как наиболее универсальные в разных юрисдикциях, в разных конституционных правопорядках. Есть некое усредненное представление в рамках мирового конституционализма о пределах, условиях и механизмах реализации прав человека.

Первое условие, первый принцип – это принцип равенства. Принцип равенства есть защита от дискриминации, защита от произвольного применения закона, защита от закона, который произвольным образом устанавливает права и обязанности для тех или иных групп, категорий граждан. Принцип равенства мы уже рассматривали и говорили о нем как о некой обязательной составляющей принципов правового государства, принципов господства права. Равенство в каком то смысле отражает саму суть права как регулятивной системы, равенство необходимо для того чтобы в принципе можно было говорить о существовании права, а не произвола. При этом, с т.з. конституционный теории, проблемы, рассматриваемые в более практической плоскости предполагают, что принцип равенства – это основной, доминирующий, главный принцип, которым должны руководствоваться и законодатель, и правоприменительные органы, но, при этом, когда речь идет о нарушениях прав, о нарушениях принципа равенства, то ограничения, которые устанавливает Конституция, ограничения, которые устанавливает конституционный строй – это запрет на дискриминацию. Соответственно, мы прибегаем к методологической уловке. Мы раскрываем принцип равенства через понятие дискриминации, в каком-то смысле от противного. Все, что не дискриминация соответствует принципу равенства.

Дискриминация – необоснованное правовое различие, которое устанавливается законом или применяется в правоприменительной практике, и основано на тех обстоятельствах, которые напрямую не связаны с характером самих правоотношений, регулируемых в соответствующем законе, либо разбираемом в соответствующем правоприменительном решении.

Дискриминация предполагает самый основной, самый главный принцип – произвольность выбора основания, произвольность, которая не имеет объективной основы, произвольность, которая делает выбор того или иного критерия, определяющего правовой статус по-разному, совершенно никак рационально не объяснимо, никак не обосновываемы, соответственно не формализуемым с т.з. защиты равноправия.

Дискриминация – вещь сложная. В том числе исторически те или иные основания, те или иные критерии,признаки могли рассматриваться сначала в качестве недискриминирующих, затем перейти в разряд дискриминационных и рассматриваемых как нарушение запрета дискриминации. Прежде, чем мы перейдем к проблемам дискриминации и особенностей рассмотрения в т.ч. в исторической перспективе, белов бы хотел добавить еще несколько общих замечаний, относящихся и к дискриминации, и к принципу равенства вообще.

Дискриминация предполагает, что само различие, которое устанавливается законом, сами правила, которые водятся законом, причем не любые правила, которые предусматривает закон, они должны быть четко, ясно, недвусмысленно, вполне определенно формулироваться. В противном случае может возникнуть ситуация, когда одни правоприменительные органы на основе одной и той же нормы закона будут принимать одни решения, другие органы принимать другие решения ввиду отсутствия какого-либо рационального, разумного, объективного основания закон будет применяться по-разному. Это то, что, условно говоря, к классической схеме дискриминации не имеет отношения, но то, что выработано сегодня как принцип некой правовой определенности, он имеет много разных элементов, в т.ч. этот Элемент, вытекающий из принципа равенства. КС в достаточно большом количестве решений признавал нормы законов нарушающими 19 статью Конституции (19 статья Конституции РФ устанавливает принцип равенства перед законом и судом и запрет дискриминации) считая, что норма неопределенная по содержанию может привести к её необоснованному разнообразному толкованию и применению.

То, что касается одинакового применения закона, то здесь мы акцентируем внимание на равенстве между установлением дискриминации в законе и реализацией дискриминации на практике. И то, и другое теоретически возможно. Если закон проще оценить, если закон проще, например, представить на рассмотрения КС на оценку того дискриминационен он или нет, то правоприменительную практику проверить сложнее. В этом смысле предполагается, что закон должен применяться единообразно и для этого Высшие судебные инстанции должны предпринимать необходимые меры.

Другая общая проблема – проблема позитивной дискриминации. Дискриминация чаще всего рассматривается как явление негативное, т.е. если дискриминация, значит, знак «-», что-то явно противоречащее конституционным принципам. Мы говорили о конфликте принципов правового и социального государства. Принцип правового государства предполагает формальное равенство и защиту от дискриминации. Принцип социального государства предполагает определенные уступки в защиту тех или иных социальных интересов. В результате получается, что сам принцип равенства, он корректируется. Корректируется теми социальными условиями, социальными задачами, которые имеет государство. Корректируется и в том виде, в котором он оказывается после такой корректировки, его иногда называют позитивной дискриминацией. Позитивность означает то, что дискриминацию рассматривают в качестве защиты определенных конституционных ценностей, т.е. дискриминация не рассматривается как явление негативное, но при этом, дискриминация все равно существует, и на определенных этапах развития общества, на определенных этапах развития правовой системы, она может быть оценена как неконституционная.

Говоря о дискриминации как правилах, как принципе, который носит конституционный характер, в первую очередь, мы можем говорить о тех сферах, в которых чаще всего в мировой юридической практике приходится сталкиваться с проблемами дискриминации. Дискриминации как необоснованное различие могли устанавливаться по признакам расы, наверное, сегодня где-либо, в полноценном и существующем открыто виде, это уже в прошлом. Но при этом, именно расовое неравенство представляет собой наилучший пример исторического развития представлений о том, что есть различие допустимое, что есть различие недопустимое.

В США на протяжении 200 лет существования Конституции несколько раз радикально менялась практика ВС в части оценки тех правил, которые устанавливали правовой статус представителей разных рас. Первое решение в этом смысле, считающееся самым позорным решением ВС США, было вынесено в 1857 году. Считают некоторые историки, что оно отчасти спровоцировало гражданскую войну. Это было решение по делу Dred Scott v. Sandford. В этом решении ВС США посчитал, что в отношении чернокожего населения вопрос дискриминации не может быть поставлен в принципе, т.к., когда писали Конституцию США, чернокожих в качестве субъектов права не имели ввиду вообще. Их не рассматривали как граждан, их не рассматривали в качестве субъектов права, следовательно, уравнивать их права с белыми нет оснований. В этом решении ВС США признал неконституционным закон одного из штатов, устанавливавший запрет рабства. Запрет рабства был признан неконституционным. После гражданской войны ситуация несколько поменялась, ситуация уже не допускала подобного открытого оправдания и обоснования существования расового различия, расового неравенства, но ВС США создал доктрину, просуществовавшую еще несколько десятков лет, доктрину, которая им была обозначена как «Раздельные, но равные». Это было сделано в решении Plessy v. Ferguson, в 1896 году, где речь шла о раздельных, в частности, вагонах в поездах для белых и для чернокожих. ВС США написал, что если условия в этих вагонах будут одинаковыми, в плане комфорта, в плане услуг, которые предоставляются пассажирам, то само по себе установление в одном случае требований о том, чтобы чернокожие не садились в вагоны для белых, оно может считаться конституционно оправданным. Вот эта позиция «Раздельные, но равные» существовала как конституционное обоснование расовых сигрегаций в полах, расовой сигрегации в общественных заведениях. И просуществовало оно до 1954 года, т.е. до послевоенного времени. В 1954 году, не задолго до этого сменившийся состав ВС, и новый Председатель ВС США, изменив политику, в целом принципиальные подходы, взгляды на рассмотрение таких острых вопросов, судья Лорен способствовал принятию решения, которое, напротив, относится к числу самых важных демократических завоеваний США и конкретно ВС США. Это дело Браун против комиссии по образованию 1954 года. Его очень часто цитируют как одно из классических решений ВС, как решение образцовое, но суть его сводится к тому, что, поскольку раса никак не может считаться объективно обуславливающей различия в доступе к общественным местам, к общественным услугам, то установление такого различия будет рассматриваться как неконституционное. В частности, расовая сигрегация в школах была оценена как неконституционная. Решение было непростое не только для самого ВС США, но и для американского общества, в некоторых штатах обеспечить исполнения этого решения смогли только с помощью федеральных войск, и еще на протяжении нескольких десятилетий, споры, относительно того, насколько это решение действительно подлежит исполнению, продолжали волновать американскую общественность. Белов эту историю развития правовых позиций ВС США привел не в качестве справочного материала, Белов пытается показать, что в данном случае наиболее очевидные, в каком то смысле, условные подходы к тому, что может считаться дискриминацией, а что не должно считаться дискриминацией.

Сам принцип равенства, сам принцип защиты от дискриминации, он за эти сто (от первого до последнего дела) лет существенно изменился. Сами представления о конституционных принципах, само общество претерпели существенную эволюцию. И равенство стало рассматриваться более последовательно и более буквально, но также как со многими правами человека, на принципе равенства это заметно, наверное, более ярко, чем даже на многих личных или политических правах. Принцип равенства демонстрирует то, что его содержание подвергается неким ограничениям со стороны социальных, исторических, культурных особенностей. И, соответственно, особенности того общества, в рамках которого оценивается, что есть дискриминация, а что есть не дискриминация, носят условный и относительный характер, но это не означает, что сам по себе принцип каким-то образом ущербен, или имеет какие-то не слишком далекие пределы осуществления. Скорее, принцип достаточно долго пробивает себе путь через исторические, культурные особенности разных обществ. В разных обществах дискриминация - неравное отношение, лишенное какого-либо разумного, рационального основания существовала, существует, и, наверное, в ближайшем будущем продолжит существовать. Принцип равенства пытается в этой части традиции каким-то образом ограничить. Принцип равенства предполагает защиту от подобных, по крайней мере, самых отчетливых, самых вопиющих и самых жизненно-важных для человека областях, все-таки отсутствие произвольных и необъяснимых, нерациональных различий. Наверное, даже раса в определенных случаях может считаться различием обоснованным. Пример: если снимают фильм «Хижина дяди Тома» и объявляют конкурс на то, кто будет исполнять роли, наверное, в качестве требования к актерам, может фигурировать и расовый ценз. В этом случае различие будет абсолютно оправданным, объективно необходимым. В тех случаях, когда оно не связано с характером и содержанием самих отношений, когда оно носит абсолютно абстрактный характер и совершенно никак не обосновывается логически и рационально, в этом случае, конечно, нужно говорить о дискриминации.

Тоже самое касается дискриминации по признаку пола, и самое часто встречающееся в современном мире дискриминация – дискриминация в трудовых отношениях, которая иногда открыто, иногда в более завуалировано существует во многих странах. Где-то с ней пытаются более или менее последовательно бороться. На слайде есть пример Германии, где в 2006 году был принят общий закон о борьбе с дискриминацией, но в том числе и в нем значительная часть отводится под нормы, которые регулируют защиту дискриминации именно в трудовых отношениях. В США и Великобритании, еще в 60-70-е гг. принимались законы, обеспечивающие защиту трудовых прав, поскольку в этой сфере дискриминация явно проявляет себя и относится к числу сложно доказуемых, в общем, с ней сложно бороться.

То, что касается самой дискриминации, то борьба с ней носит характер: сложно закрепить принцип, который бы останавливал дискриминационную практику. Скорее, нужно создавать подходы в судебной практике, в толковании как законодательных норм, так и Конституции. В таком смысле, в таком ключе, который бы предотвращал дискриминацию.

Примерно тоже самое, что мы говорили о дискриминации вообще, в каких-то определенных пределах можно сказать о позитивной дискриминации.

Представления о позитивной дискриминации тоже развивались исторически, и если раньше считалось социально оправданным ограничение запрета дискриминации в случаях, если предполагается гарантировать права каких-нибудь, например, национальных меньшинств, то со временем акцент был сделан на том, что, конечно, обеспечить им определенные преимущества необходимо, дабы в социальных интересах компенсировать то фактически существующее неравенство с, например, основным населением, которое существует. Неравенство в имущественном положении, неравенство в образовании, которое не могут получить, например, на школьном уровне, и, соответственно, неравенство на уровне поступления в Университет, оно будет считаться обеспечивающим реальное (не формальное (!))равенство. Вопрос реального равенства с т.з. философии – это довольно сложная проблема. Нельзя ли в данном случае говорить вообще о подмене понятий, подмене принципов, должно ли право стремиться к установлению фактического равенства, или должно ограничиваться установлением формальных возможностей, одинаковых возможностей, не пытаясь компенсировать существующее фактическое неравенство. На этот вопрос можно ответить таким образом: в последовательно правовом государстве на первое место должен быть выведен принцип формального равенства, но в социальном государстве может быть сделана уступка, может быть сделан отход от принципов формального равенства для того чтобы, обеспечивая социальную справедливость правовыми средствами, компенсировать фактическое неравенство.

Когда, со временем, представления допустимости к пределам объективной дискриминации стали развиваться, то суды, в частности, в США, где о дискриминации очень большая судебная практика, суды стали делать акцент на том, как именно обеспечивается позитивная дискриминация, какими именно средствами она воплощается в жизнь. Если речь идет об установлении прямых, скажем, грубых средств, как, например, квоты, это не соответствует конституционным принципам, потому что дискриминируемым оказывается в этом случае уже не национальное или расовое меньшинство, а, напротив, большинство, оказывающее я в худшем положении. Но сама идея позитивной дискриминации, сама идея определенной компенсации тех фактических условий, которые различаются, она не ставится под сомнение, она сохраняет свою конституционную допустимость, соответственно, применяется во многих государства, не только в США, но и в некоторых европейских государствах. Конституционные и другие суды могут корректировать законодательство в части допустимости той или иной позитивной дискриминации.

В части позитивной дискриминации в мировой практике можно говорить о трех основных сферах:

- поступление в вузы, Университеты;

- замещение государственных должностей;

- поступление на работу.

По сути дела все меры позитивно дискриминации сводятся либо к одному, либо ко второму, либо к третьему. Те решения, о которых шла речь только что, они выносятся в части конституционной оценки тех правил и норм, которые в этих сферах вводят меры позитивной дискриминации.

Особо нужно сказать о том, до какой степени несовместимо с конституционным принципом равенства и запретом дискриминации существование замкнутых тайных групп, для которых определяется правовой статус и не предполагается возможность перехода из одной социальной группы в другую. Такие социальные группы существуют в виде каст и, если кто-то считает, что касты остались в прошлом, то ошибается. Касты существуют и сегодня, причем, довольно много стран, где кастовая структура продолжает быть частью законодательства. Есть еще ряд стран, где касты существуют в обществе, в общественном сознании и в общественном отношении, в общественной структуре, но не признаются или отрицаются, ограничиваются со стороны государства. Тем не менее, в том или ином виде существование каст рассматривается как, с одной стороны, традиционная особенность общественного устройства, с другой стороны, как та особенность, которая с конституционным принципом общественного устройства несовместима. Это несмотря на то, что государства, где касты существуют, во многих этих государствах и Конституции существуют, и вроде бы существует конституционный строй, но хотя бы эта характеристика государства и общественной практике доказывает, насколько само общества построено на иных принципах, нежели принципа конституционного государства.

Второй принцип – это принцип ограничения прав. Права человека в реальности не существуют вне ограниченном виде. Это имеет отношение практически ко всем правам, мы увидим ограничения, практически любых прав человека, кроме одного права – право на достоинство личности, все остальные права в том или ином виде, в той или иной степени могут выступать объектом ограничения. Ограничение прав – явление неизбежное, поскольку права человека, если их не ограничивать, они могут входить в конфликт между собой, во-первых, во-вторых, они могут приходит в конфликт с общественными интересами, или общественными публичными ценностями, они приходят в конфликт с интересами государства, общества, они могут, в определенных ситуациях, требовать ограничения для того чтобы были защищены не менее значимые общественные и конституционные ценности, нежели сами права человека.

Естественно, конституционная теория на эту практику политическую, законодательную, должна как-то реагировать. Для того чтобы эти ограничения, во-первых, имели какие-то пределы, для того чтобы эти ограничения не устанавливались государством произвольно, для того чтобы эти ограничения имели под собой какое-то правовое основание, существует более или менее разработанный в разных государствах, в разных юрисдикциях, в разных конституционных традициях институт ограничения прав. Нужно сказать, что этот вопрос – вопрос доктрины ограничения прав, он гораздо лучше разработан в Европе, причем разработка его велась на протяжении многих десятилетий, особенно в этом отношении далеко продвинулся Федеральный КС Германии, чья практика была впоследствии воспринята ЕСПЧ, а через него и многими другими европейскими государствами.

Когда в США случились события 11 сентября 2001 года, то реакция, которая последовала со стороны государства, оказалась не очень адекватно оцененная в судебной практике, или даже в доктрине. В США в сентябре 1001 года был принят «патриотический закон», он ограничивал действие некоторых гарантий прав человека в связи с угрозой террористических актов, в связи с объявленной войной террористам, и в связи с тем, что США находятся в состоянии этой самой войны. Он объявлял, что гарантии прав, в частности, такая гарантия как habeas corpus, она не признается, она не обеспечивается к воюющим против США лицам, а таким воюющим комбатантом, таким лицом могло быть объявлено любое лицо. Это вызвало, с одной стороны, шквал критики в самих США, это вызвало значительные дискуссии, заметные очень дискуссии в американской научной литературе, и одновременно заставило в т.ч. и сами США в каком-то смысле обдумывать, осмысливать опыт Европы и тех правил, которые действуют в Европе.

Дата добавления: 2014-11-09