Статья Белкина. Обычаи и обыкновения. 13 страница

1 – принятие решения о (не) приемлемости жалобы.

Мы не будем на этом подробно останавливаться. Есть определенные критерии, определенная практика, относительно того, что считать приемлемой жалобой, при каких критериях лицо может быть признано жертвой нарушения прав человека, при каких условиях государство считается задействованным в нарушении соответствующего права. Вопрос рассмотрения, процедуры рассмотрения приемлемости жалоб был предметом реформы ЕСПЧ, которая состоялась несколько лет назад. Эта реформа была предусмотрена 14 Протоколом Европейской Конвенции. Количество жалоб, количество обращений в ЕСПЧ постоянно растет в определенной прогрессии. РФ в этом отношении вносит заметный вклад в рост этих жалоб, и на определенном этапе, когда стало понятно, что средний срок рассмотрения дела в ЕСПЧ стал превышать 4 года, назрела необходимость реформы. Реформу было решено провести с помощью 14 Протокола. Он предусматривал целый ряд мер по повышению эффективности рассмотрения дел в ЕСПЧ, в частности, он предусматривал возможность принятия решения о (не) приемлемости жалобы не всем составом Палаты Суда, а только единолично одним судьей. 14 Протокол имел долгую и конфликтную историю, потому что из всех государств-членов Европейской Конвенции 14 Протокол достаточно быстро подписали все государства, кроме одного – РФ. РФ не подписывала 14 Протокол в течение 3 или 4 лет, аргументируя это тем, что если Протокол вступит в силу, то это понизит общий уровень защиты прав в ЕСПЧ. В частности, возможность единолично принимать решение судье о неприемлемости жалобы будет барьером на доступ в ЕСПЧ. Россию долго уговаривали все, уговаривала Парламентская Ассамблея Совета Европы, ЕСПЧ, Генеральный Секретарь Совета Европы. Пока уговаривали, поняли, что при такой несговорчивости сложно провести реформу, а реформа не может быть отложена и приняли Протокол 14-10, который предусматривал, что те государства, которые подпишут этот протокол, в отношении них может применяться упрощенная процедура, а в отношении тех, которые не подписали, будет сохраняться прежнее правило о рассмотрении вопроса о приемлемости жалобы составом Палаты Судей. В этом отношении можно было констатировать, что это упрямство государственных органов РФ в итоге хуже делало только тем, гражданам, которые обращались с жалобами против РФ, потому что эти жалобы откладывались гораздо на больший срок рассмотрения. И когда уже Протокол 14-10 должен был вступить в силу, Россия согласилась и подписала Протокол 14. Он вступил в силу, реформа ЕСПЧ была проведена, правда не в том окончательном виде, в котором ее задумывали изначально, но, по крайней мере, процедура вопроса о приемлемости жалобы была упрощена.

2. В целом, ЕСПЧ действует в составе отдельных Палат, которые по общему правилу рассматривают все дела «в качестве 1 инстанции». Первая инстанция, потому что теоретически дело может быть передано в Большую Палату, Большая Палата – это весь состав ЕСПЧ из всех судей. Каждое государство-член Конвенции предоставляет одного судью в состав ЕСПЧ. РФ месяц назад назначила нового судью Д.И. Дедова, бывший судья ВАС РФ.

3. Соответственно, Большая Палата может в определенных ситуация рассматривать дело и в качестве «1 инстанции» в том случае, если требуется серьезный пересмотр ранее сформулированных позиций ЕСПЧ, и вопрос настолько значим, что Палата принимает решение об уступке юрисдикции в пользу Большой Палаты. Если этого не происходит, то дело рассматривается в одной из Палат и дальше оно может попасть в Большую Палату, если государств подаст жалобу и сама Большая Палата посчитает, что жалоба обоснована, что во значим, и посчитает необходимым рассмотреть дело в полном составе суда. Практически все такие значимые дела, где особенно обиженными и ущемленными считают себя национальные органы, позиция государства сводится к тому, что ЕСЧП явно выносит конфликтное решение, решение резко диссонирующее с внутренним законодательством и сложившейся практикой в государстве, в этом случае, Большая Палата обычно принимает решение о повторном рассмотрении, и, соответственно, такие дела как дело партизана Кононова против Латвии, или дело Маркина против РФ, они все рассматривались Большой Палатой, именно она окончательно подтверждала или пересматривала решение отдельных палат.

4. Очень сложный и проблемный вопрос – исполнение решений ЕСПЧ. В Конвенции сказано, что существует два вида мер, которые государство предпринимает по исполнению решения ЕСПЧ:

- меры индивидуального характера направлены на восстановление прав конкретного лица. ЕСПЧ о Конвенции может принимать решение о справедливом возмещении, справедливой компенсации, компенсации того ущерба морального, который гражданин получил ввиду нарушения его прав. Справедливая компенсация – это одна из мер восстановления прав гражданина. Если права могут быть восстановлены в первоначальное положение, существовавшее до нарушения права (реституция), то государство обязано провести все действия, направленные на восстановление прав заявителя. В частности, например, пересмотреть решение суда, вынесенное в отношении этого гражданина, если к этому нет других препятствий и принять другие меры.

- меры общего характера гораздо сложнее, сложнее и по составу, и по их практическому применению. Меры общего характера – это то, что государство должно совершить, дабы предотвратить нарушение прав человека в будущем. Они могут касаться изменения действующего законодательства, это проще всего, особенно у нас в стране. Поправить закон никаких проблем. А, во-вторых, это могут быть меры, которые должны фактически обеспечить предотвращение нарушения прав в будущем. Например, первое дело, проигранное в ЕСПЧ – это было дело «Бурдов против РФ» в 2002 году, и в том же 2002 году было проиграно второе дело «Калашников против России». Собственно, эти обозначают две самых больших проблемы, на которые постоянно указывает ЕСПЧ РФ, которые носят системный характер. Бурдов не мог добиться исполнения решения суда, причем, исполнения не от частного лица, а от государства. Дело Бурдова довольно интересно тем, что его требования были основаны на положениях закона «О социальной защите лиц, подвергнувшихся радиационному облучению в связи с ликвидацией аварии на Чернобыльской АЭС». По этому закону он должен был получать определенную компенсацию, определенные социальные выплаты, но орган социальной защиты отказал ему в предоставлении этих выплат, ссылаясь на то, что отсутствуют средства. Бурдов обратился в суд, суд признал, что по закону у него право есть, обязал ему выплатить всю задолженность и продолжать выплачивать в будущем. Собес развел руками, сказал, что денег нет. В этом случае Бурдов обратился в ЕСПЧ, ЕС вынес решение о нарушении ст.6 Конвенции о неисполнении решений суда. Собственно, это одна из самых болезненных точек во всей правовой системе, государственной системе России. С тех пор, с 2002 года было вынесено огромное количество решений, связанных с нарушением именно права на справедливое судебное разбирательства в части эффективного исполнения судебного решения. В 2010 году РФ даже была вынуждена, именно предпринимая меры общего характера, принять специальный закон о компенсации за нарушения разумных сроков рассмотрения дел и исполнения решений судов. В этом отношении, создание ФССП, принятие одного, потом другого закона «Об исполнительном производстве», создание механизма компенсации вреда, причиненного затягиванием исполнением решения суда, равно как и самого судебного разбирательства – это все меры общего характера. А второе решение, вынесенное в том же 2002 году, было вынесено по жалобе Калашникова против РФ, и оно тоже указало на одну из самых острых и системных проблем в России – это проблемы условий содержания заключенных и в СИЗО, и в местах лишения свободы. Здесь, естественно, принять закона недостаточно. Здесь нужно изменять условия содержания заключенных непосредственно, и в рамках обеспечения исполнения этого решения, Инспекции из Совета Европы, из Комитета Министров Совета Европы регулярно появлялись в РФ, проверяли места содержания заключенных, но, на самом деле, ситуация стала лучше с 2002 года, но все равно до сих пор рассматривается ЕСПЧ как значительное нарушение стандартов Конвенции, и меры общего характера, которые требуются от РФ – это создать человеческие условия, нормальные условия содержания заключенных в тюрьмах. Решения о конкретных механизмах исполнения обычно принимает не сам ЕСПЧ, а Комитет Министров Совета Европы – это орган, который относится к числу исполнительных органов Совета Европы, в состав которого входят министры государств-членов, и который обеспечивает в т.ч. механизмы исполнения решений ЕСПЧ. Он определяет, какие меры должны быть предприняты, он определяет, насколько государство исполняет те предписания, те требования, которые к нему предъявлены в соответствии с решением ЕСПЧ.

Про практику ЕСЧП в отношении России можно долго говорить. Одни размеры справедливой компенсации чего стоят. В практике ЕСПЧ количество средств, которые Россия должна была выплатить конкретному лицу, пострадавшему от нарушения прав, постоянно росло. Если в 2002-2003 году – это были суммы 5-10 тысяч евро, то, после того, как появились чеченские дела, дела о нарушении права на жизнь, о запрете пыток, дела, связанные с исчезновением людей в Чечне, там суммы компенсации стали измеряться сотнями тысяч евро. По мнению Белова, рекорд – больше миллиона евро за нарушение. Соответственно, можно себе представить, до какой степени нужно нарушать, чтобы ЕСПЧ присудил справедливую компенсацию больше миллиона евро.

Механизм, используемый законодателем, важен для характеристики того или иного права.

Наверное, можно в каких-то разумных пределах о том, что для конкретного права человека характерно допустимость того или иного механизма его реализации. Всего можно говорить о трех основных механизмах, действующих в отношении любых прав и свобод.

Первый механизм – это механизм явочный. Этот механизм предполагает наименьшую степень ограничений, и наименее сложный механизм в реализации права. Явочный механизм предполагает, что гражданину не требуется совершать никаких дополнительных действий, что гражданину достаточно того, что он может реализовывать определенные интересы, защищаемые этим правом или свободой. В этом случае явочный характер не предполагает никакого взаимодействия между гражданином и государственными органами. Гражданин реализует право, в лучшем случаем во взаимодействии с другими гражданами, или просто без какого-либо юридически регламентированного порядка вообще. Право личной свободы, право неприкосновенности жилища, тайной переписки, почтовых, телеграфных и иных сообщений и другие права, они относятся к числу тех, которые реализуются в явочном порядке. В основном, это свободы. Право на защиту от вмешательства со стороны государства, чаще всего именно такие права реализуются в явочном порядке.

Второй механизм – механизм уведомительный. Уведомительный механизм предполагает, что по определенным причинам государство считает необходимым, чтобы гражданин, имеющий намерение реализовать конкретное право, должен обратиться в соответствующий государственный орган. Государство в этом случае считает, что по определенным причинам со стороны гражданина необходимо именно поставить в известность государство о намерении, о желании реализовать то или иное право. Уведомительный порядок предполагает, что со стороны государства в этом случае никаких действий не предполагается, в отличие от разрешительного порядка, где требуется санкция со стороны государства. Уведомительный порядок характерен, например, для свободы экономической деятельности, реализация которой требует создания юридического лица или регистрация в качестве индивидуального предпринимателя. Уведомительный порядок характерен для реализации свободы передвижения, когда гражданин должен встать на регистрационный учет по месту жительства. Уведомительный порядок де-юре действует в отношении проведения публичных мероприятий, таких как митинги, шествия, демонстрации. В этом случае государство не дает разрешения, оно только учитывает намерение гражданина реализовать свое право. Правда, в отношении некоторый прав этот уведомительный порядок, он на практике, де-факто, начинает перерождаться в порядок разрешительный. Это связано с юридическими механизмами, используемыми в законодательстве, это связано с практикой толкования соответствующих положений закона. В частности, применительно к публичным мероприятиям, это наиболее обсуждается в последнее время, что гражданин, желающий организовать демонстрацию, должен подать уведомление в государственный орган. Но если в этом случае нет возможности обеспечить безопасность проведения мероприятия, то государственный орган откажет в согласовании места и времени. Он должен предложить другое место и время, как правило, гражданин будет недоволен, и в этом отношении, появляется различие между ситуацией де-юре, когда никакого разрешения государственный орган не дает, и ситуация де-факто, когда государственный орган своими действиями, решениями могут блокировать проведение, могут блокировать реализацию того или иного права. На практике много лет с подобными же трудностями сталкивалась реализация права на свободу передвижения, потому что регистрация граждан по месту жительства ограничивалась, обусловливалась теми или иными условиями, начиная от соблюдения санитарных правил при вселении в жилое помещение, заканчивая проверкой юридической действительности договоров, служащих юридическим основанием для вселение в то или иное жилое помещение. Эту практику КС посчитал неконституционной, но вопрос, как раз, стоял в этом случае о границе между уведомительном и разрешительном порядке.

Разрешительный порядок, в его самом очевидным, самым распространенным, классическом варианте представляет собой выдачу разрешения в тех случаях, когда свободная реализация права может представлять угрозу жизни, здоровью и иным ценностям, на защиту которых направлена деятельность государственных органов. Например, реализовывать свободу экономической деятельности в отношении тех видов деятельности, где может сложиться угроза безопасности, предполагает необходимость получения лицензии, лицензия – это разрешение, которое выдается государственным органом на основании оценки условий реализации этого вида деятельности, конкретной организации. Вот пример разрешительного порядка. Разрешительный порядок применяется очень редко, и практически его можно считать исключением из общего правила, из общих принципов, которые заложены в Конституции в отношении большинства прав. Соответственно, в этом отношении разрешительный порядок, по крайней мере, формально, он применяется очень редко и может рассматриваться как достаточно особенная ситуация, применяемая именно в случаях явно связанных с угрозой безопасности жизни и здоровью.

Последний вопрос, из числа общих, относящихся к защите прав и свобод граждан – это режимы чрезвычайного и военного положения. Этот вопрос, к счастью, лишен в значительной степени актуальности, поэтому мы подробно говорить не будем.

Есть 2 ФКЗ, эти законы определяют механизмы деятельности государственных органов, соответственно, в условиях военного и чрезвычайного положения, и предусматривают ограничения прав, которые допустимы в условиях военного и чрезвычайного положения.

В связи с этим, Белов бы хотел, возвращаясь немного назад, сказать о пределах действия 56 статьи Конституции. 56 статья определяет возможности ограничения прав и свобод в рамках чрезвычайного и военного положения. В 56 статье перечисляются права, которые не могут быть ограничены, в т.ч. в условиях военного и чрезвычайного положения. Применительно к содержанию 56 статьи Конституции, есть очень распространенный подход, его даже где-то упоминал КС в одном из своих решений: 56 статья Конституции якобы определяет перечень тех прав, которые вообще никогда не подлежат никакому ограничению. Этот подход Белову кажется неправильным, потому 56 статья Конституции сориентирована на условия военного и чрезвычайного положения. Правда, на такой аргумент обычно возражают, что если уж в условиях военного чрезвычайного положения эти права не подлежат ограничению, то они тем более не могут быть ограничены в обычных условиях. Этот аргумент, на взгляд Белова, не выдерживает критики с учетом именно особенностей механизма ограничения прав в условиях военного и чрезвычайного положения. Военное и чрезвычайное положение предполагает, что права и свободы могут ограничиваться в административном порядке. Для ограничения прав в условиях военного и чрезвычайного положения достаточно общих норм закона о том, что такие-то права могут ограничиваться, например, право на свободное передвижение. Но конкретное введение комендантского часа – это полномочие органов военного управления, или коменданта территории в условиях, когда уже введено, соответственно, военное или чрезвычайное положение. В этом отношении, конечно, угроза правам человека в условиях чрезвычайного и военного положения гораздо выше и механизм введения этих ограничений гораздо проще, гораздо легче ограничить права в условиях чрезвычайного положения, потому что это не требует специальных процедур, это не требует судебного решения, достаточно решения административного органа, который управляет режимом чрезвычайного или военного положения. В связи с этим, Белову кажется, что 56 статья достаточно логично предусматривает ограничение, устанавливает пределы, в рамках которых могут действовать ограничения в рамка чрезвычайного или военного положения. И, соответственно, применение этих режимов потому оговорено особенными условиями, что применение ограничений прав в этих режимах достаточно не сложно юридически, и относительно легче, нежели в других особых правовых режимах.

Кроме режима чрезвычайного и военного положения действуют и другие правовые режимы. В частности, самым очевидно конкурирующим с режимом чрезвычайного положения может быть режим контртеррористической операции. Режим контртеррористической операции, например, в Чеченской республике был введен на протяжении около 7 лет. И продолжался как режим особый, предполагающий достаточно большой набор дополнительных ограничений прав по сравнению с тем, какие ограничения возможны в обычных условиях, в обычных регионах, в обычных субъектах Федерации. По сути дела, режим контртеррористической операции был создан в обход конституционных норм об установлении чрезвычайного положения, потому что чрезвычайное положение вводится специальным механизмом, в частности ФКЗ предусматривает, что введение этого режима не может продолжаться более, чем 30 суток на территории РФ в целом, и более 60 суток на отдельных территориях в составе РФ. Соответственно, механизм достаточно сложный, требующих согласия СФ, Указа Президента о введении этого режима. И естественно у государственных органов соблазн заменить его более простым режимом контртеррористической операции был достаточно велик. Контртеррористическая операция, в этом отношении, тоже особый правовой режим, но лишенный того конституционного основания, которое есть у чрезвычайного и военного положения. По этому поводу, конечно, можно довольно много критиковать отечественного законодателя, но, как и во многих других ситуациях, здесь скорее целесообразность подменяет то последовательное соблюдение требований Конституции, которое из Конституции непосредственно вытекает.

Белов должен сказать, что, к сожалению, литературы в этом отношении не так много такай, которую он бы нам мог рекомендовать. Если мы откроем, например, Учебное пособие о правах человека, под ред. Лукашовой, то мы увидим лучшие традиции отечественного правоведения в части схоластического изложения, абсолютно не связанного с какой-то практикой, даже очень условное отношение, имеющее к теории. Белов рекомендует рассматривать права человека в том контексте, в котором они существуют не только в России, но и в зарубежных странах. Сопоставление практики разных государств позволяет глубже понять и определить тот общий смысл, который стоит за закреплением того или иного права, абстрагируясь от конкретного текста, закрепления этого права в Конституции того или иного государства, в т.ч. в Конституции РФ. В связи с этим, например, Учебное пособие под ред. Щайо, выпущенное 10 лет назад, но очень качественное по своему содержанию в части именно сопоставления российской практики и практики зарубежных государств, в т.ч. с приведением больших выдержек из решений зарубежных КС, ВС на русском языке, очень полезное пособие. Если тщательно поискать в Интернете, то его можно найти в электронном виде. Кроме того, еще две работы, две книги Белов бы нам рекомендовал использовать для изучения прав. Во-первых, это книга К. Экштайна, швейцарского адвоката, который много лет практиковал в Москве, который понимает, в чем особенности прав человека в зарубежной доктрине и как это все применяется в России. Может быть тоже уже устаревшее, но качественное по содержанию. Собственно, Сальвия «Прецеденты ЕСПЧ» опять же не столь новая как хотелось бы, однако отражающее, по крайней мере, основные подходы ЕСПЧ. На основании изучения этих материалов представление о правах человека у нас будет не о каких-то теоретических конструкциях, а о вполне реально действующих правовых нормах.

Мы будем следовать той классификации, про которую Белов говорил в прошлый раз. Эта классификация прав на основные группы. При этом, мы в качестве главного принципа, главной особенности, главного критерия их классификации будем использовать отличие юридических свойств одной группы прав от юридических свойств другой группы. Каждая из перечисленных 5 групп, они отличаются от прав другой группы некими общими юридическими свойствами. Мыв об этих общих юридических свойствах тоже будем говорить. Конституционные обязанности у нас, в целом, и в Конституции на последнем месте, и при изучении на них явнее не делается акцента. По сути дела, это общефилософская установка. Любое право человека существует естественным образом, любая обязанность личности перед государством нуждается в обосновании. Поэтому обязанностей мало, а прав так много.

Начнем мы говорить об общей характеристике 1 группы, о личных правах. Вспоминая Еллинека, это права, относящиеся к группе status negativus, это те права, которые отражают сферу неприкосновенности личности, те жизненно важные интересы, в которые вмешиваться государство не вправе. Более того, в отношении которых государство должно устанавливать эффективный механизм защиты.

Личные права, наверное, составляют квинтэссенцию самого института прав человека, именно с ними чаще всего ассоциируются права человека, и очень часто, говоря о правах человека, имеют ввиду именно личные права, иногда даже только личные права. В этом отношении, забывая о других группах прав, отличающихся по юридическим свойствам, по механизмам реализации от прав личных. Поэтому, большинство идей, все философское обоснование, теоретическое обоснование прав человека, главным образом направлено на обоснование личных прав. Это права, которые относятся к правам первого поколения, т.е. они относятся к числу самых старых прав, юридически закрепленных очень давно, и признававшихся на протяжении многих десятилетий, или даже столетий разными государствами, но всегда признававшимися первыми. Правда, их первенство, наверное, только в советской доктрине правового статуса личности ставилось под сомнение. Официальная советская доктрина предполагала, что на 1 месте стоят права социально-экономические, а личные и политические права лишены всякого смысла, если не обеспечены экономические и социальные условия существования человека. Ему не нужна свобода слова,если ему нечего есть. Так рассуждали в СССР, Соответственно, в этом отношении личные права не были в числе главных и основных прав в советской идеологии, но во всех остальных правовых системах: западноевропейской демократии, американском конституционализме именно личные относятся к числу главных и основных.

Юридические свойства личных прав предполагают, что они совершенно независимы по своему содержанию от государства. Государство может их признавать, но оно не может их устанавливать. Оно не может определять пределы действия этих прав, в отличие от прав, например, социальных. И в отношении личных прав, они отражают ту независимость от воли государства, которая предполагается при международном закреплении прав, именно личные права находят свое отражение в большинстве международных актах: во Всеобщей декларации прав человека, в Пакте о гражданских и политических правах, в Европейской Конвенции и во многих других международных актах. Именно на них делается основной акцент, и, соответственно, именно они рассматриваются как основной ограничитель власти государства, как ограничитель государственного суверенитета и в этом отношении они существуют как нечто внешнее, установлено требование к государству, как требование, предъявляемое к государственным органам в процессе реализации их полномочий. Именно эти права относятся к разряду естественных, принадлежащих каждому от рождения, неотчуждаемых прав, т.е. тех прав, которые в наименьшей степени могут быть как-то затронуты или искажены со стороны государства, потому что они подлежат восстановлению ввиду их вне и надгосударственного существования.

Личные права, в отличие от политических прав, и отчасти в отличие от социальных прав – это права и человека и гражданина. В этом отношении, наличие гражданства мало влияет на принадлежность личных прав, они должны закрепляться и гарантироваться, и обеспечиваться государством любому лицу,находящемуся на территории государства. И защита этих прав в наибольшей степени защищается принципом универсальной юрисдикции, о котором мы упоминали. Даже совершая какие-то действия на территории другого государства, любое государство-член международного сообщества должно думать о защите личных прав. Применение, например, силы в ходе вооруженных конфликтов ограничиваются действием гуманитарного международного права, направленного именно на защиту личных прав в силу универсального внегосударственного характера личных прав.

Мы начнем в силу некой традиции с права на жизнь. В то же время упоминание в Конституции РФ права на жизнь первым среди всех прав человека не должно вводить в заблуждение. Это не самое важное право. Самое важное право – право на достоинство личности. Достоинство личности может рассматриваться в качестве фундаментальной основы правового статуса человека, именно достоинство личности подлежит безусловной защите на конституционном уровне, но, к сожалению, в отечественном правопорядке нет акцента на достоинство личности. Законодатель следовал отчасти достаточно обывательскому взгляду на систему прав человека, исходя из того, что если нет жизни, то все остальные права не нужны. С правовой точки зрения это не совсем так, потому что право на жизнь может ограничиваться в определенных случаях, и разного рода рассуждения о праве на жизнь, в основном, сводятся к разным проблемам форм, и условий, и оснований ограничения права на жизнь. Достоинство же личности можно рассматривать в качестве базового и фундаментального принципа, даже не столько права субъективного.

Например, в Конституция Германии 1949 года начинается в 1 статье с провозглашения достоинства личности в качестве важнейшего, главного конституционного принципа, главной конституционной ценности.

Мы, следуя структуре, которая в Российской Конституции заложена, начнем разговор с права на жизнь.

Право на жизнь, наверное, не нуждается в раскрытии его содержания. В общем, все достаточно понятно, что представляет из себя право на жизнь. Право на жизнь – возможность жить. Естественно, можно углубляться в вопросы того, что такое жизнь, рассматривать биологические и разного рода социальные взгляды о том, что такое жизнь, может ли жизнь считаться просто в форме существования, или жизнь с конституционно т.з. должна охватывать некую сознательную деятельность человека, осознание того, что человек живет, осознание того, что он реализует право на жизнь.

Во втором аспекте, конечно, в некоторых случаях, содержание права на жизнь требует раскрытия, требует определенного разъяснения, потому то, например, если мы будем говорить о проблеме эвтаназии, она во многом упирается в оценку того, что может считаться жизнью, а что уже жизнью с т.з. конституционной не является. Но усредненное представление о праве на жизнь предполагает, что право на жизнь с биологической т.з. – некое существование организма человеческого. Право на жизнь при определенных схоластических выводах можно отделить от самой жизни. Например, могут рассуждать разные теоретики, допустимо ли лишение жизни с сохранением права на жизнь? На взгляд Белова, это настолько оторвано от реальной практики применения конституционных норм, что мы не будем говорить об этой проблеме. Мы, скорее, обратимся к тем вопросам, которые связаны с наиболее спорными, наиболее часто обсуждаемыми проблемами, раскрывающими в каком-то смысле право на жизнь в его конституционном смысле.

Первая проблема – это момент начала жизни. С какого момента жизнь подлежит защите, жизнь подлежит охране?

Буквально пару месяцев назад, в СПб был инициирован законопроект про защиту нерожденных детей от абортов, защиту их права на жизнь, и автор – человек глубоко религиозный по его собственному убеждению- утверждает, что с момента первого сердцебиения плод должен рассматриваться как живое существо, и, соответственно, должно защищаться его право на жизнь. Можно сказать, что с тех пор, как появилась медицинская возможность абортов, собственно, и обсуждается, с какого момента подлежит юридической защите неродившийся ребенок. И по поводу этого критерия существует множество рассуждений, множество разных критериев, Белов может сказать о нескольких, используемых в разных странах, частности, например, в США в 1973 году было принято одно из самых спорных, одновременно, самых знаменитых решений ВС США, решение по делу Roe v. Wade. В этом деле ВС оценивал столкновение двух прав человека, с одной стороны, право матери, право женщины на производство аборта как элемент права на защиту частной жизни, на защиту от вмешательства в частную жизнь, а, с другой стороны, защиту права неродившегося ребенка, защиту права на жизнь. И ВС посчитал, что говорить об определенном юридически значимым появлении жизни можно только с того момента, когда плод способен выжить вне организма матери. То есть, когда плод становится приспособленным к самостоятельному существованию, до этого он может рассматриваться лишь как часть материнского организма, соответственно, руководствуясь этим критерием, аборт двух первых триместров беременности не рассматривается как нарушение права на жизнь с т.з. ВС США. В этот период доминирует, преобладает право на частную жизнь матери, которая имеет право принять самостоятельно решение о производстве аборта.

Дата добавления: 2014-11-09