Дополнения

Миром.

Многие из южнорусских князей, готовых «голову свою положить заРусскую землю», особенно Владимир Мономах. Недаром совре­менникипрозвали его «добрым страдальцем за Русскую землю», благодарные и хорошо помнившие, что именно по его почину и настояниямкнязья ходили на половцев, чтобы «добро сделать Русской земле».

4. «Слово о полку Игореве»: оно проникнуто чувством большой любви к родине; автор с глубокою скорбью воспринимает ее беды и невзгоды и устами великого князя Святослава зовет русских князей вступиться не только «за раны Игоря», но и «за обиду сего времени, за Землю Русскую».

5. Александр Невский. И современники, и потомство оценили в нем национального борца за русскую Землю и русскую Веру (битва На реке Неве; Ледовое побоище), признали его самоотверженную службу на благо русского народа и видели в нем то «Солнце земли Русской», которое согрело людей в наиболее холодную и тяжкую годину их существования.

6. «Слово о погибели земли Русской»" неизвестный автор воспевает Красоту и обилие Русской земли, взятой во всем ее целом.

7. Дмитрий Донской. Он принадлежал к числу тех выдающихся Людей, о которых в старину выражались: «много поту утерли они себе, Движимые заботой о благе народном». С его именем неразрывно связа­лось воспоминание о борьбе за народную независимость; а объединение Вод московским стягом на Куликовом иоле почти всех русских князей ^го времени и победа над татарами послужили для будущих поколений Могучей воспитательной школой, в которой русская национальная идея

Е. Ф. Шмурло

окрепла, выяснилась и приобрела необходимые силы для борьбы с теми бурями и невзгодами, какие ожидали ее впереди.

8. «Задонщина«, воспевшая тех, кто положил «головы своя за святую церковь, за землю Русскую, за веру крестьянскую».

9. Афанасий Никитин, тверской купец, автор «Хождения за три моря», обращавшийся к небу с такою молитвой: «Да хранит Бог землю Русскую! Боже, храни ее: в этом мире нет ей подобной земли. Да устроится Русская земля!».

Патриотизм и общественность.

С ростом национального сознания вырастают и крепнут, могуще­ственно влияя на человека, два новых чувства, патриотизм и обще­ственность. Любовь к родине, к родным местам, где мы выросли и где постоянно живем — чувство, едва ли не прирожденное; по крайней мере в раннем детстве оно уже заложено. Этим чувством объясняется и та «тоска по родине», которую испытывает человек, силою внешних обстоятельств оторванный от привычной и близкой его сердцу обста­новки. Но такая, в сущности, бессознательная, животная любовь к родине еще не патриотизм. На высоту идейного патриотизма она поднимается лишь тогда, когда в человеке загорается желание и живая потребность деятельно работать на благо своей родины, когда он радуется ее радостями, гордится ее успехами, болезненно воспринимает ее невзгоды и страдания, когда готов, если понадобится, всего себя принести ей в жертву. На этой ступени чувство родины совпадает с чувством общественности.

Чувство общественности есть сознание нашей принадлежности к обществу и наших обязанностей по отношению к нему Для одних это «общество» ограничивается тесными пределами семьи, в которой мы родились, выросли, с которой связаны кровными узами, для других — кругом лиц, с которыми мы непосредственно сталкиваемся в жизни; зато для тех, кто дорос до идейного патриотизма, таким «обществом«является великое Целое, имя которому: Народность, Родина, Нация, Государство.

На этой-то именно ступени обязанность перестает быть побужде­нием внешним, но становится потребностью нашей души, нашим нравственным долгом, причем одно уже исполнение этого долга при­носит человеку громадное удовлетворение, настоящее счастье, нередко является для него наивысшим благом в жизни.

Чем глубже залегло в человеке такое представление о своих общест­венных обязанностях, тем ярче его общественная работа, тем заметнее ее след; люди такого закала зачастую делаются настоящими вождями того общества, к которому принадлежат Но это удел сравнительно не­многих; это избранные; на них «почиет дух Божий» Обыкновенно это люди большой силы воли и энергии, способные на самопожертвование и самоотречение. Они творят дело, плодами которого пользуются позд-

Курс Русской истории. Глава четвертая 305

нейшие поколения. Они служат образцом для современников и потом­ства. Они воспитывают общество. Это путеводные звезды — они не по­зволяют сбиться с дороги, указывая истинный путь.

Надо только помнить, что «истинность» пути каждый может по­нимать по-своему, и в этом объяснение тех общественных драм, зачастую даже кровавых трагедий, какие знает история любого народа Нил Сорский и Иосиф Волоцкий, князь Курбский и Иван Грозный, патриарх Никон и протопоп Аввакум или боярыня Морозова, Петр Великий и Григорий Галицкий, возвещавший о пришествии антихрис­та; Хомяков и Белинский; Достоевский и Софья Перовская, — со­вершенно по-разному рисовали свой жизненный идеал; но те и другие одинаково сильно проникнуты были чувством общественности и оди­наково горели потребностью служить своей родине И как бы ни разнились такие личности между собой, они — неотъемлемое досто­яние истории того народа, к которому принадлежат; они — доказа­тельство духовной жизнеспособности этого народа, его неустанного стремления к совершенствованию; они — лучше, чем кто, поняли заветные слова: «духа не угашайте». Это те единицы праведников, ради которых Господь Бог щадит свой недостойный народ во всей его совокупности.

Представители идеи общественности.

1. Наиболее выдающиеся князья-правители' великая княгиня
Ольга (ее хозяйственная деятельность, «уставы и уроки, становища
и ловища»), Владимир Великий, Ярослав Мудрый, Владимир Моно­
мах, Андрей Боголюбский, Роман Волынский, Даниил Галицкий,
Александр Невский, Дмитрий Донской.

2. Великие строители Церкви и государства: московские митро­
политы Петр, Алексей, Иона.

3. Деятели в области просвещения' митрополит Иларион, Нестор и
Сильвестр летописцы; Климент Смолятич, Кирилл Туровский; Серапи-
он, епископ Владимирский; митрополит Киприан, Пахомий Логофет

4. Деятели общественные в собственном значении этого слова Феодосии Печерский, Сергий Радонежский, Кирилл Белозерский, Стефан Пермский, Зосима и Савватий.

5. Коллективные работники: монастыри Киево-Печерский, Трои-Це-Сергиев, Кирилло-Белозерский, Соловецкий.

6. Представители национальной идеи (см. выше) тоже могут быть отмечены здесь: что, как не чувство общественности, побуждало их взяться — одних за перо, других за воинский меч? Что, как не чувство общественности, руководило ими в их скорбной заботе о «Русской земле» (о родине, сказали бы мы нынче)?

306 Е. Ф. Шмурло

Омертвение национальной идеи. Местные святыни.

Перенесение политического центра с Юга на Северо-Восток, свя­занное с эти дробление Русской земли на уделы; последовавшая затем зависимость от татар, животный страх и вечное опасение за свое существование, питая наихудшие стороны человеческой души, сильно затемнили идею национального единства: в сознании современников она потускнела, светилась лишь урывками. Потускнеть вместе с нею неизбежно должно было и чувство общественности; оно спустилось до тесного горизонта местной колокольни. Сознание общерусских интересов глохло; их сменили местные интересы. Иная психология новых поколений нашла себе, между прочим, очень яркое и харак­терное выражение в создании местных святынь.

Местная святыня становилась гордостью данной области; местное население видело в ней защиту и опору; в тяжкие минуты она поддерживала народное мужество. Дорожили именно тем, что такая святыня была своя: она служила «похвалою» для города, «утверж­дала» его, т. е. придавала ему крепость, нравственную силу Наивное чувство верующих не смущалось мыслью, что такая святыня, действуя на пользу исключительно их области и, значит, сознательно во вред другой, являлась полным противоречием и оскорблением самой идеи христианского учения. Эта скользкая ступень на пути от христианского единобожия к языческому многобожию привела к тому, что чуть не каждая область или город блажили, т. е. чествовали и признавали за чудотворца собственного святого, как своего покровителя, имели собственную чудотворную икону, которой поклонялись и воздавали почести преимущественно перед всякой другой.

Курс Русской истории. Глава четвертая

307

На почве соперничества, желания прославить свою область и принизить чужую всего резче выделяется Новгород: своеобразие по­литического строя выработало у него особенную чувствительность к свободе и самостоятельности. Только что упомянутое «Сказание о чуде иконы Знамения Божией Матери», отвратившей от города суз­дальские войска в 1169 г., проникнуто особенно враждебным чувством к суздальскому краю и его князьям. Тот самый Андрей Боголюбский,

которого во Владимире величали «владимирским чудотворцем», для Новгорода был «лютым фараоном». Архиепископ Иоанн, при котором произошло событие 1169 г., остался и по смерти в ореоле особой святости: верили, что его молитвы и благословение всегда поддержут независимость Новгорода, обеспечат ему благополучие. Легенда об иконе Тихвинской Божией Матери Одигитрии (она по воздуху при­была из царьградской Софии в Новгородскую область и остановилась в Тихвине, совершая там чудеса и исцеления) сложилась тоже в целях возвеличения Новгорода над другими городами русскими, в той же атмосфере вырастет позже и «Сказание о Белом Клобуке»

Вот почему утратить свою святыню считалось большим несчастием. Стефан, просветитель Пермского края, случайно умер в Москве и похоронен там — Москва не захотела расстаться с его прахом — и вот Пермская земля оплакивала свою утрату: «Мы стали теперь поношением для язычников: Лопь, Вогуличи, Югра, Пинега насме­хаются над нами! За что обидела нас Москва? Это ли ее правосудие?! У нее есть свои митрополиты и святители, а у нас один епископ, да И того она отобрала от нас!»

Возрождение национальной идеи.

Подходит к концу татарское иго; стало определяться государст­венное значение «собирания Северо-Восточной Руси» в единое Мос­ковское государство — стала тогда возрождаться и национальная

308

Е. Ф. Шмурло

идея. Пока, в эту пору, она еще носит местную, московскую окраску московские митрополиты Петр, Алексей, Иона действуют в интересах исключительно «князей-собирателей»; но как скоро «Москва» станет «всею Русью», их работа получит более широкий, национальный характер. Особенно большие успехи сделало национальное самосо­знание после Флорентийской унии, когда у русского общества возник вопрос: кто мы? куда идем? что должны делать?

На рубеже новой эпохи.

Заканчивая изложение событий русской истории великокняжением Василия II, мы подошли к самому рубежу новой эпохи, очутились на пороге новой жизни, раскрывшейся перед русским народом. Мы накануне коренной смены старой обстановки и, частично, даже самого миросозерцания, потому что оно также претерпит известные изменения под воздействием этой обстановки и тех запросов, что предъявит ему новое время.

1. Длинный, тяжелый процесс 600-летней работы по созданию государственного дома завершился превращением вотчины, частного владения московского князя, в государство, в достояние общенародное Теперь остается лишь доделать начатую работу: последним ударом молотка вбить последний гвоздь, снять леса и выявить здание наружу, факт сам по себе уже совершился, ему не хватает еще внешнего выражения, остается найти его и заодно дать сознанию общественному время освоиться и сжиться с ним. Работа в этом направлении выпадает на долю ближайших преемников Василия II

2. Строя свой государственный дом, русский народ за время постройки растерял немало кровных членов своей большой семьи их захватили чужие люди, насильно вовлекли в круг своих интересов. Московская вотчина, как мы видели, в государство превращалась медленно и незаметно; дом строился не по плану, не по программе, правильнее говоря, он вырос сам, без архитектора, неожиданно для будущих обитателей его, а потому еще ни у кого не возникало, да и не могло возникнуть мысли о том, вся ли семья полностью будет жить в нем, или только часть ее. Но едва только дом вырастет, он вырастет как русский дом, и тогда станет очевидным, что под его кровом собралась далеко не вся семья, — окажется, что за рубежом русского дома живут еще другие русские люди; объявится Зарубежная Русь, и это открытие вызовет к жизни великую ответственную задачу: собрать разрозненную семью всю под одной кровлей. Эту задачу осознают и станут решать уже грядущие поколения, но сама она выросла из совокупности всего того, что делалось и сделано было в эпоху «собирания».

3. Дом, как мы знаем, воздвигался на окраине культурного мира, к тому же еще под ярмом многовекового ига монгольского, вдали от

Курс Русской истории. Глава четвертая

309

общения с народами культурными. Пока дом находился еще в стадии созидания, этот недочет ощущался не так остро; но теперь, с превра­ щением вотчины в государство, русский народ оказался вовлеченным в круговорот международной жизни; чтоб не затеряться в нем и не быть затертым, придется «догонять» Европу, наверстывать культурные Пробелы в области, одинаково и технического, и чисто духовного Просвещения. Так и здесь народятся новые задачи, решать которые выпадет на долю тоже грядущим поколениям.

4. Православный «остров» среди океана иноверных враждебных
народностей, Русский народ с ранних пор почувствовал и нашел в
вере мощную опору своему политическому существованию. Нацио­
нальное бытие свое он бессознательно привык не отделять от право­
славия; то и другое представлялось ему как одно понятие, единое
нераздельное целое; и чем ближе подходила к концу постройка го­
сударственного дома, чем отчетливее начало определяться русскому
народу для него самого его духовное Я, — тем более глубокими
корнями вростала в его сознание православная вера, тем ярче блистала
и светила ему путеводной звездою на трудных путях его жизни Как
раз перед самым завершением знаменательного 600-летия два собы­
тия — Флорентийская уния и падение Византии — создадут Русско­
му народу особое, еще небывалое положение: поставят его на страже
Православия и вместе с новыми ответственными обязанностями наделят
новыми высокими правами и преимуществами.

5. Превращение вотчины в государство выдвинет на очередь еще
одну немаловажную задачу: окончательно сбросить с плеч монгольское
иго, благо, оно уже само начинало сваливаться с них; и, сбросив,
обеспечить себе более тесное общение с родственным европейским

Таким образом, окончив государственное здание, Русский народ очутился на пороге новой жизни; новая эпоха, которую он готовился Начать, предъявила ему пять основных задач, логически и исторически вытекавших изо всего прожитого им 600-летия: 1) придать внешние формы уже сложившемуся государству, поставить последние точки Над i; единодержавие, сохраняя его, превратить в самодержавие; 2) воссоединить Зарубежную Русь; 3) обзавестись необходимыми культурными средствами в новых условиях раскрывшейся перед ним Международной жизни; 4) явиться оплотом Православия с вытекав­ шими отсюда правами и обязанностями (Москва — Третий Рим; Мос­ ква — оплот православного Славянства) и 5) отбросить от себя Азию 'Или, по крайней мере, существенно поменяться с нею ролями* выйдя Из служебного положения, самое ее превратить в орудие своих целей % достижений.

Изложение событий, связанных с разрешением этих задач, иначе Говоря, история Московского государства составит содержание сле-

t

дующего, второго тома настоящего Курса.

310

Е. Ф. Шмурло

ЛИТЕРАТУРА

П. В. Владимиров. Введение в историю русской словесности Киев, 1896. Он же. Древняя русская литература Киевского периода

XI —XIII веков.. Киев, 1901 (обстоятельная и полезная для читателя
этой книги рецензия В. М. Истрина. Ж. М. Н. Пр. 1902, март
август: оценка методов автора; указание недостатков и положительных
сторон сочинения) Келтуяла. Курс истории русской литературы
Часть I. кн. 1—2. СПб., 1911 — 1913. В. Н. Перетц. Из лекций по
истории древнерусской литературы. Часть I. Древний период X I -

XII вв. По лекциям проф. составил студент А. В. Киев, 1914 (2 -е
изд.). В. М. Истрин. Очерк истории древнерусской литературы до-
московского периода (11 — 13 вв.). СПб., 1922 М. Н. Сперанский
История древнерусской литературы. Пособие к лекциям в универси­
тете. Введение. Киевский период. Изд. 2-е. М, 1914; изд. 3 -е. М.,
1920. Он же (продолжение предыдущей книги). История древнерус­
ской литературы. Московский период. Изд. 2-е. М, 1914; изд. 3 -е
М., 1921. Л. С. Архангельский. Литература домонгольской Руси Ка­
зань, 1903. В. Н. Перетц. Образованность (Древней Руси) Русская
история под ред. Довнар-Запольского. Т. I. С 461 —479 А. И. Со­
болевский. Южнославянское влияние на русскую письменность в
XIV —XV вв. СПб., 1894. Н. В. Волков. Статистические сведения о
сохранившихся древнерусских книгах XI —XV вв. и их указатель
СПб., 1898 (изд. Общ. Люб. Др. Письм. 1897, № 123). Н. Николь­
ский. Ближайшие задачи изучения древнерусской книжности Памят­
ники древнерусской письм. и литературы. СПб., 1902, № 147 В. Клю­
чевский. Древнерусские жития святых, как исторический источник
М., 1871. А. Попов. Историко-литературный обзор древнерусских
полемических сочинений против латинян. М., 1875 Рец. А. Павлова
в «Отчете о 19-м присужд. нагр. гр. Уварова» (1878); здесь, в
приложении, в новой редакции, «Повесть Симеона Суздальского об
Осьмом (Флорентийском) соборе». Н. С. Тихонравов. Рец. книги Га-
лахова: История русской словесности (см. выше, стр 56 литературу
«Введения») в том же «Отчете о 19-м присуждении нагр гр. Уварова».
Две статьи М. Шахматова и Д. Чижевского. Платон в Древней
Руси. Записки Рус.Ист. Общ. в Праге. Кн. 2-я. Прага, 1930

Слово о полку Игореве. Историческая песнь о походе на половцев удельного князя Новгорода-Северского Игоря. М., 1800, перепеч с приложением факсимиле рукописи и статьи М. Н. Сперанского М-> 1920. Слово on. Я., изд. Н.С.Тихонравова. М., 1866; изд 2 -е М-> 1868. А. А. Потебня. Слово о п. И Текст и примеч. Воронеж, 1878 (оттиск из «Филологич. Записок», 1877 — 1878 гг.); 2-е изд. Харьков, 1914. Слово о п. И. СПб., 1911, с разночтениями и библиографией В. Ф. Миллер. Взгляд на Слово о п. И. М., 1877. Е. В. Барсов.

Литература к четвертой главе

311

Слово о п. И., как художественный памятник Киевской дружинной руси. Три тома. М., 1887-1890 (из «Чтений». 1883, I; 1884, II, III; 4885, III, IV; 1886, III; 1889, II). Шанбинаго. Слово о п. И. («История.русской лит-ры до XIX в.», под ред. Грузинского. М., 1916). ft, И. Козловский. Палеографические особенности погибшей рукопи­ си Слова о п. И. «Древности. Труды Имп Моск. Археолог. Общ» f. XIII, вып. 2-й. М., 1890. В. Н. Перетц. К изучению «Слова о П. И.». СПб., 1925 (отд. отт. из «Известий отд. р я з и слов Ак Н.»), тт. 28 — 30). Он же. Слово о п. 1горев1м. Памятка феодально! Ук-рагти-Руси XII в. Кшв, 1926 (36ipH. 1стор.-ф1л. вщд. Укр. Ак. Н. 33). Оценку этого труда с украйнофильской тенденцией дает С. Н. Розанов в рецензии, помещенной в «Известиях отделения рус. яз. и словесности на 1927 год». Т. XXXII и последний (1927), 292-299.

Народное творчество. Л. Н. Майков. О былинах Владимирова цикла. СПб., 1863. В. В. Стасов. О происхождении русских былин, вестник Европы. 1868, №№ 1 — 4, 6 — 7 (перепеч. в Собр соч Т. Ш. СПб., 1894); рец. Буслаева в «Отчете о 12-м присуждении йаград гр. Уварова». СПб., 1870. Халанский. Великорусские былины Киевского цикла. Варшава, 1885. И. Жданов. Русский былевой эпос. Исследования и материалы. СПб., 1895. Всев. Миллер. Экскурсы в рбласть русского народного эпоса. I — V I I I. М., 1892. Он же. О ч е р к и русской народной словесности. 2 тома. М., 1897 — 1911. Он же. Бы­лины. Нов. Энц. словарь Брок. — Е ф р. Т. VIII. С. 802 — 809 (обиль­ ные указания на литературу предмета). Русская Устная Словесность. 2 тома, посвященные былинам. М., 1916—1919. Ред., вводные статьи и примеч. М. Сперанского.

Сергий Радонежский. Митрополит Макарий и Голубинский. Ис­тория русской церкви (см. «Введение»). Голубинский. Прп. Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра. Жизнеописание прп. Сергия и путеводитель по Лавре. Сергиев Посад, 1892; изд. 2-е (дополн. и перераб.). М., 1909 (из «Чтений», 1909, кн. II: собственно Жизнеописание, без путеводителя). Ключевский. Значение прп. Сергия Для русского народа и государства. Богословский Вестник. 1892, XI (перепеч. Очерки и Речи. М., 1913, и под титулом* «Прп. Сергий Радонежский, благодатный воспитатель русского народного духа». Берлин, 1922. В. Эйнгорн. О значении прп. Сергия Радонежского и основанной им обители в русской истории. М., 1899. Сергий Радо­нежский. Русский Биографический Словарь (с библиогр.). Бор. Зай­цев. Преподобный Сергий Радонежский. Париж, 1925.

¹ Искусство. Общая история (см. Введение). Древности Российского Государства. М., 1849-1853. 6 тт. в лист: текст (Вельтмана и Сне-

312

Е. Ф. Шмурло

гирева) и 510 рисунков, в красках и с золотом (от руки, Ф. Солнцева), с изображением предметов церковного обихода (иконы, кресты, о б -лачения и пр.), царского, военного; одежда, столовая и домашняя утварь; портреты. А. Мартынов и П. Снегирев. Русская Старина в памятниках церковного и гражданского зодчества. М., 1846.; 2-е изд М., 1852—1860. Тт. I—VI. Они же. Памятники древнего художества в России. М., 1850. Батюшков. Памятники старины в западных губерниях. Восемь вып., СПб., 1868 — 1885. Гр. И. Толстой и Н. Кон­даков. Русские Древности в памятниках искусства. Шесть вып, СПб., 1889 — 1899. Памятники древнерусского искусства. Изд Имп. Акад худ. Три выпуска. СПб., 1908—1910, в лист; текст (Суслова) ^с рисунками. Учебный атлас по истории древнерусского искусства; ред. А. И. Некрасов. Три вып. (период домонгольский, эпоха татарщины и Московского государства). М., 1916—1917. Забелин. Русское ис­кусство. Черты самобытности в древнерусском зодчестве. «Др Нов Россия». 1878, №№ 3, 4 и отд. М., 1900. Н. Кондаков. Русские клады. 1896. Никольский. Древнерусское декоративное искусство. СПб., 1923. Древности Российского государства. Киево-Софийский собор. Вып. I —IV. С П б., 1871 — 1887. Атлас рисунков в лист Д. Айна-лов и Е. Редин. Киево-Софийский собор. Исследование древней жи­вописи—мозаики и фресок собора (пояснительный текст к атласу) «Записки Рус. Археолог. Общ.». Новая серия. СПб., 1889, т IV, вып. 3 — 4. Граф Строганов. Дмитриевский собор во Владимире на Клязьме. СПб., 1849. Бережков. О храмах Владимиро-Суздальского княжества. XII — X I I I вв. Владимир, 1902 («Труды Владим. Учен Археолог. Комитета», вып. 5-й). Н. В. Покровский. Стенные росписи в древних храмах греческих и русских. Труды VII Археолог. Съезда в Ярославле. М., 1887. Т. I. 1890. А. М. Павлинов. Древности Яро­славские и Ростовские. Там же. Т. III. М., 1892. Рец. на это соч Павлинова и на его «Историю русской архитектуры» (см. выше), -Султанова в «Отчете о 37-м присуждении наград гр. Уварова» (1897). А. И. Соболевский. Русские фрески в старой Польше. М., 1916 См. еще Приложения. № 36: «Какой „школы" было письмо А. Рублева»

Промышленность. Торговля. Аристов. Промышленность Древней Руси. СПб., 1866. В. Г. Васильевский. Древняя торговля Киева с Регенсбургом. Ж. М. Н. Пр., 1888, № 7. Довнар-Запольский Исто­рия русского народного хозяйства. Т. I. Киев, 1911 (указана лите­ратура). Кулишер. Очерк истории русской промышленности СПб., 1922. Он же. История русского народного хозяйства. Т. I. М., 1925. Он же. История русской торговли. СПб., 1923 (до XIX века вклю­чительно). Указания на литературу см. еще у Грушевского История Украши-Руси. Т. I, изд. 3-е (1913), 282. /. Sadowskij. Drogi handlove grecke i rzymskie. Krak., 1877. Он же: Handelstrassen der Gnechen und Romer durch das Flussgebiet der Oder. Weichzel, des Dniepr und

Литература к четвертой главе 313

jsjieman an die Gestade des Baltischen Meeres. Jena., 1877. A. Szela-gowski. Naistarsze drogi z Polski na Wschod a okresie Bizantynsko-ДгаЬзЫет Z тара. Krakow, 1909.

Наиболее замечательные

памятники духовной культуры. 862-1462

(сохранившиеся)

/. Памятники вещественные.¹

А. Ранее 862 года.

1. Чертомлыцкая серебряная ваза, тонкой греческой работы,
конца IV —начала III в. до P. X.; найдена в 1863 г. в Чертомлыцком
кургане (гробница скифского царя), на юге России, близ Днепровских
порогов. «Ваза имеет форму амфоры и, очевидно, предназначена была
для хранения на пиршестве вина или кумыса». Богатая орнаментация.
Другой подобной «нет ни в каком другом музее» (Кондаков). Пре­
красное изображение скифов, укрощающих диких коней (хранится в
Эрмитаже, в СПб.).

2. Руль-Обская ваза, из электрона (смесь золота: ⁴/⁵, с серебром
¹ /⁵), греческой работы III в. до P. X., найдена в 1831 г. в кургане
Куль-Оба, близ Керчи, в царском могильнике; с изображением сцен
из скифской жизни (Эрмитаж).

3. Траянова колонна в Риме, в честь побед императора Траяна
над даками (101 — 106 гг. по P. X.), с изображением сцен из войны
римлян с этим народом (2 500 человеческих фигур).

Примечание. Некоторые ученые находят в изобра­жениях этих двух ваз и колонны (одежда, вооружение, прическа, жилье) сходные быто­вые черты из русской жизни в начальную эпоху русской истории; однако в применении к Траяновой колонне высказано мнение, что изображенные на ней фигуры в длинном одея­нии, напоминающем малороссийскую свиту, еще не дают к тому основания, «так как не исключена возможность, что другие, соседние римлянам народы, например, фракийцы и даки, имели наряд, похожий на свиту» (Ни-дерле).

Фрески, иконы, миниатюры, церковное шитье, евангелия — выделены в особые группы; см. ниже.

Дата добавления: 2014-11-25