Проблема мышления в работах по кибернетике

С проблемой мышления кибернетика сталкивается неминуемо, так как никакое рассмотрение общих вопросов управления, конт­роля, передачи и переработки информации в живых организмах, в обществе и в неорганических системах не может быть полным, если оно не включает рассмотрения специфических и общих черт, которые характеризуют эти процессы в такой специальной области, как мышление человека. Кибернетика как самостоятель­ная дисциплина выделяет в мышлении особую сторону: инфор­мационный аспект и аспект управления. Результаты исследо­ваний в этой области представляют большой интерес. Для психо­логии мышления, обогащая ее новыми знаниями, позволяя ей по-новому увидеть свой объект, новые его стороны, новые связи.

Кибернетиками проведена большая работа и в области, смеж­ной с психологией мышления. Их интересовал вопрос: возможно ли и каким образом создание кибернетических систем, способных выполнять деятельность, требующую мышления?

В этой области работают и психологи и кибернетики. Созда­тель «перцептрона» Розенблат (по образованию психолог) при­шел в кибернетику через практическую работу в области психо­логии. Многие американские и английские психологи разраба­тывают близкие к данной области вопросы применения теории информации в психологии (например, Дж. А. Миллер). Для ки­бернетики большое значение имеют капитальные работы по психологии мышления Пиаже, Вертгеймера, Дункера, Бартлетта. Однако эпоху в разработке отмеченных вопросов составляют именно работы кибернетического, технического уклона (напри­мер, работы Винера, Шеннона, фон Неймана, Эшби, а также Маккалока, Маккея, Маккарти, Минского, Селфриджа, Ньюэлла, Шоу и Саймона с сотрудниками и др.). Известны также специальные устройства, разработанные кибернетикой: «Логик-теоретик» и «Универсальный решатель проблем» Ньюэлла, Шоу и Саймона, система Advice Taker Маккарти, Пандемониум Селфриджа, перцептроны типа Марк, схема «Усилителя мыслитель­ных способностей» Эшби и т. д.

Кибернетические исследования позволяют наметить три круп­ные группы вопросов: во-первых, принципиальные философские и теоретические позиции кибернетиков, затрагивающих в своих работах проблему мышления, во-вторых, подход кибернетиков к мышлению, их связь в трактовке мышления с существующими за рубежом психологическими подходами к мышлению. И, нако­нец, в результате такого рассмотрения можно выявить основные пути практической работы кибернетиков в интересующей нас области. Важное место занимает исследование типов моделиро­вания мышления, особенно моделирование задач и деятельности человека при решении мыслительных задач и моделирование функциональное. С этими направлениями связаны работы по формализации приемов мышления и по созданию формальной теории мышления. Определенный интерес для психологии мышле­ния представляют некоторые эпистемологические проблемы ки­бернетики.

* * * * *

Термины «мышление» и «интеллект» очень широко используются в кибернетике. Хотя все авторы сходятся на том, что необходимо использовать понятие «мышление» как психологическую катего­рию, однако многие из них по-разному понимают и само мышление и цели, ради которых кибернетика привлекает это понятие. Различны и общие подходы к проблеме мышления.

Первое, с чем сталкивается читатель, это чрезвычайная расплывчатость области, которую некоторые авторы (например, М. Минский¹) обозначают как область искусственного интел­лекта (artificial intelligence). В этом случае не дается какого-либо специального определения мышления, а просто перечис­ляются разделы, которые могут быть включены в более широкий отдел кибернетики, занимающийся в общем моделированием мышления: изучение процессов решения задач, создание модели поиска решения; статистические оценки поисковой деятельности; применение теории игр; использование дополнительных целей; анализ приемов решения задач человеком; определение влияния на процесс поиска решения различных приемов предыдущего обучения, и т. д.

________________________

¹ М.L. Мinskу. A selected descriptor-indexed bibliography to the literature on artificial intelligence. «IRE Transactions on Human Factors in Riectronics», vol. HFE-2, N 3, p. 39 — 55, March 1961.

Очевидно, что при таком подходе фактически не ставится вопрос об определении понятия мышления. Мышление как пси­хологическая категория не дифференцируется от других психо­логических категорий. Термин «мышление» используется как собирательное понятие для обозначения всей психической дея­тельности человека, но при этом применяется как психологиче­ский термин, а не как философская, например, категория. Обоб­щенное использование термина «мышление» часто можно наблю­дать в работах кибернетиков.

Однако следует отличить такое неправомерное расширение и неточное использование термина «мышление» от заведомо ненаучного, рекламного использования его в некоторых сугубо популярных работах, в которых по большей части дебатируется «философский» вопрос: «может ли машина мыслить»², поста­новка которого именно в такой форме приписывается видному математику Алану Тьюрингу, имеющему большие заслуги перед кибернетикой. Однако часто забывают, что первоначальная пуб­ликация его интересной работы в этой области на страницах английского журнала «Mind» была озаглавлена: «Вычислитель­ная машина и интеллект»; при повторном издании для более широкого круга читателей в США ей было дано заглавие, привлекшее читателей, интересующихся данной областью³.

________________________

² Критическая оценка такого подхода к проблеме мышления дана в рабо­тах акад. А.И. Берга. См., например: А.И. Берг. Проблемы управления и кибернетика. — Сб. «Философские вопросы кибернетики». М., 1961.

³ См. примечание к русскому переводу работы Тьюринга (А Тьюринг. Может ли машина мыслить? М., 1960, стр. 102).

Из большого числа авторов, затрагивающих вопросы соот­ношения мышления и кибернетических систем, лишь немногие уделяют внимание специальной разработке самых общих вопро­сов, в частности вопросов о подходе к мышлению. Сталкиваясь с необходимостью опираться в своей работе на научно обосно­ванное определение понятия мышления как психологической ка­тегории, зарубежные кибернетики обращаются к принятым за рубежом психологическим теориям мышления, но при этом им приходится выбирать между Сциллой и Харибдой: либо феноме­нологический подход к мышлению, и тогда — интроспекция, подход к мышлению как явлению феноменального поля созна­ния, либо бихевиористический подход к мышлению, сведение мышления к набору механических навыков, связанных с осуще­ствлением «интеллектуального» поведения, т. е. подход к мышле­нию как к явлению феноменального поля внешнего поведения.

Не желая примыкать ни к интроспекционистской, ни к бихевиористической точкам зрения на мышление, некоторые кибернетики пытаются по-своему определить мышление, с разных сторон осветить объект исследования. Обычно для этого привле­кают соображения скорее общежитейские, чем научно обоснованные. Такой подход к мышлению через различные определе­ния понятия и предмета исследования можно назвать топическим. Другие авторы создают искусственные определения мышления, опирающиеся на объективный критерий, который, однако, часто бывает существенным лишь для данного частного исследования. Отдельные представители кибернетики склонны для раскрытия определения мышления привлекать понятия и положения объек­тивистские по своей природе. Наконец, в работах некоторых кибернетиков приводятся соображения, которые могут быть рас­смотрены как элементы особого подхода к мышлению: часто мышление как таковое исчезает, и остается лишь предполагае­мая деятельность внемирового субъекта.

Крайне субъективистские позиции в вопросе об общих философских подходах к мышлению занимает, например, Б. Барлоу⁴, доказывающий с помощью старых аргументов, что киберне­тические машины (по крайней мере, существующие и те, которые могут быть созданы в ближайшее время) не могут сами хранить или предъявлять данные наиболее экономным образом. В этой связи упоминаются «Анализ ощущений» Э. Маха и «Грамматика науки» К. Пирсона, где принцип экономии мышления и эконом­ной формы описания научных наблюдений выступает как сущ­ность интеллектуальной деятельности. Барлоу считает, что про­граммирование задач, аналогичных выдвинутым Махом и Пир­соном, больше прольет свет на природу интеллекта, чем про­граммирование навыков решения проблем. Барлоу прав в реше­нии вопроса о том, что моделирование мышления нельзя пред­ставить как передачу машине механических приемов работы человека при решении задачи, т. е. моделирование навыков, но, ставя вопрос в плане не психологическом, а общетеоретическом, Барлоу разрывает и противопоставляет «внутреннюю сущность» мышления и внешнюю форму его реализации. Что же такое мышление в психологическом плане? Барлоу не ставит этого вопроса, он пытается найти (все равно где и каким образом) критерий для отличия мышления от механических операций. И здесь уже очевидно дело мировоззрения — он обращается к махистам. При таком подходе у Барлоу нет и не может быть четкого критерия отличия мышления от механических операций, его осуществляющих.

Вопрос о критерии, с помощью которого мы могли бы отли­чить мышление от других видов психической деятельности, мыс­лительные действия от навыков, чрезвычайно интересует и представителей кибернетики, использующих топическое опреде­ление мышления (например, М. Минского)⁵.

________________________

⁴ Н.В. Barlow. Sensory mechanisms, the reduction of redundancy and intelligence. — In. «Mechanization od thought processes», v. 1. London, 1959.

⁵ См. М.L. Minsky. Steps toward artificial intelligence. — «Proceedings IRE», vol. 49, N 1, p. 8 — 30, January 1961; М.L. Minsk у. Some methods of artificial intelligence and heuristic programming. — In: «Mechanisation of tho­ught proceses», v. 1.

Мы часто находим, пишет Минский, что какая-либо деятель­ность, которая кажется со стороны высокоинтеллектуальной, становится менее впечатляющей, когда мы постигаем прием ее осуществления. Минский мучительно ищет такой точки зрения, которая позволила бы с помощью обычных житейских приемов выявить интеллектуальное поведение. Итог рассуждений Мин­ского горек. Суждение об интеллекте, говорит Минский, это скорее наша рефлексия того, что мы понимаем и как мы пред­ставляем себе данное поведение, а не то, что мы или машина действительно совершаем. Значит, интеллект, мышление — это по сути дела призрак, иллюзия.

Итак, не имея четкого критерия интеллектуальной, мыслитель­ной деятельности, оперируя житейскими наблюдениями и в ко­нечном счете доверяя лишь своему самонаблюдению в духе интроспекции, кибернетики оказываются в безвыходном положе­нии. Чтобы избежать чисто феноменологического или чисто бихевиористического подхода, им приходится определять интеллект как такое явление, за которым скрывается постоянно ускользаю­щая от нас сущность, а она явно не представляет собой «мышле­ния». Отсюда те неясные намеки, столь типичные для киберне­тиков, что при воссоздании в машине механического набора навы­ков, внешне выражающих интеллектуальное поведение, может быть, что-то напоминающее феномен мышления и появится в машине.

Теоретическую и практическую несостоятельность необъектив­ного подхода к определению мышления осознал А. Тьюринг, ког­да ввел свой (пусть очень искусственный и явно неудовлетвори­тельный) критерий мышления—эффективность машины при «игре в имитацию»⁶. Приводя положение о том, что ни один механизм не может чувствовать и располагать именно «рефлек­сией» своей деятельности и потому не может обладать интеллек­том, Тьюринг пишет, что это положение уничтожает его крите­рий, отрицает его (т. е. критерий, конечно, искусственный, част­ный, но объективный, критерий, который может быть использован наблюдателем, находящимся «снаружи» по отношению к сис­теме). «Согласно самой крайней форме этого взгляда (т. е. взгля­да на сознание как на «рефлексию» внутренней деятельности. — М.Б.), единственный способ, с помощью которого можно удосто­вериться в том, что машина может мыслить, состоит в том, чтобы стать машиной и осознавать процесс собственного мышления. Свои переживания можно было бы потом описать другим, но, конечно, подобное сообщение никого бы не удовлетворило. Точ­но так же, если следовать этому взгляду, то окажется, что един­ственный способ убедиться в том, что данный человек действительно мыслит, состоит в том, чтобы стать именно этим челове­ком. Фактически эта точка зрения является солипсистской. Быть может, подобные воззрения весьма логичны, но если исходить из них, то обмен идеями становится весьма затруднительным»⁷.

________________________

⁶ См. А. Тьюринг. Может ли машина мыслить?

⁷ А. Тьюринг. Указ. соч., стр. 37 — 38.

Яснее выразиться трудно. Философские позиции и теорети­ческие подходы намечены здесь совершенно четко.

Тьюрингу понадобилось выработать свой собственный крите­рий для опознания процессов мышления, что весьма симптома­тично. Это показывает прежде всего, что зарубежная психология не может выработать научно достоверные и убедительные выво­ды относительно природы мышления и сущности его, показывает, что нет единого, признанного всеми психологами взгляда на сущ­ность мышления. Некоторых кибернетиков смущают и конкрет­ные вопросы, ответ на которые должна дать психология мышле­ния. Минский указывает, например, что нельзя в настоящее время окончательно решить, можно ли полностью промоделировать мышление человека, так как понятие «мышление» раскрывается по-разному.

Вопрос об относительности значения понятия «мышление» чрезвычайно важен и для психологии и для кибернетики, но он лишь проскальзывает в работах современных ученых.

Именно как противовес вопроса об относительности понятия «мышление» выступает вопрос о постоянной, неизменной сущ­ности явления мышления, который не формулируется кибернети­ками буквально, но проскальзывает в некоторых работах. Логика становления этого вопроса в работах зарубежных кибернетиков такова. Машина, кибернетическая система обладает большими возможностями, чем мы можем представить себе на основании знакомства с ее структурой и работой. Мы, люди, возможно, не в состоянии отметить и опознать «мышление», осуществляемое машиной, так как наши суждения об интеллекте другого субъек­та часто бывают неполноценными, во всяком случае они относи­тельны, они зависят, в частности, от наших знаний о природе мышления. Поведение машины объясняется, описывается в тер­минах прошлых состояний, внешних условий и причинных или вероятностных отношений между ними. Если мы наблюдаем какую-то непредвиденную форму интеллектуального поведения, то наше удивление и неподготовленность к возможному появле­нию этой формы объясняется тем, что мы плохо осуществляем требуемые вычисления. Если бы вместо нас о «мышлении» ма­шины, да и о мышлении человека, судил субъект, обладающий абсолютными способностями вычисления, то вопрос о мышлении не вставал бы так, как сейчас. Это совершенное существо подоб­но «демону» Максвелла⁸ (оказавшемуся необходимым кибернетике и теории информации при решении некоторых специфиче­ских вопросов именно этих дисциплин); оно в принципе «все знает» и может судить не на основании относительных знаний, а на основании абсолютного знания о процессах, протекающих в мире. Если бы деятельность машины или человека определялась этим существом, то категория «мышления» была бы, возможно, излишней, так как все можно было бы описать в терминах опре­деленных связей между предыдущими и последующими состоя­ниями.

________________________

⁸ Норберт Винер. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. М., 1958.

Мы видим, что при таком решении вопроса об относительно­сти наших суждений о мышлении попросту исчезает сама кате­гория «мышление».

Согласно такому подходу, оказывается, что введение термина «мышление» всего лишь маскировка нашего незнания подлинных процессов, протекающих в мире, обозначение степени нашего незнания. Этот взгляд прямо не развивается с должной последовательностью никем из кибернетиков, но он полностью отвечает общему духу работ в смежных областях, например, хорошо со­гласуется с теорией «демона», рассматриваемой Бриллюэном⁹ и Винером¹⁰.

Таковы распространенные подходы зарубежных кибернетиков к мышлению, взятому в психологическом аспекте. Мы видим, что в этой области имеется целый комплекс вопросов, волнующих кибернетиков, так как именно от того или иного решения их зависит направление практической работы по моделированию мышления. Очевидно, что научно решить эти вопросы можно лишь с диалектико-материалистических позиций.

А.Н. Колмогоров¹¹ отмечает, что фактически до настоящего времени была известна только одна форма мышления — мышле­ние человека (а также и элементарное мышление животных), т. е. одна форма, один способ проявления мышления в окружающем нас реальном мире у живых существ.

________________________

⁹ L. Brillouin. Science and information theory. New York, 1956. (Рус­ский перевод: Л. Бриллюэн. Наука и теория информации. М., 1960).

¹⁰ N. Wiеnеr. The human use of human beings. London, 1954. (Русский перевод: Н. Винер. Кибернетика и общество. М., 1958).

¹¹ См. А.Н. Колмогоров. Жизнь и мышление с точки зрения кибер­нетики. — «Тезисы доклада на объединенной теоретической конференции фило­софских семинаров по философским вопросам кибернетики». Академия наук СССР. М., 1962.

Поскольку все мы до последнего времени всегда имели дело с единственным феноменом мышления — человеческим, то и описа­ние мышления психологами, которым пользовались и в других областях знания, было описанием конкретных свойств и особен­ностей человеческого мышления. Именно поэтому понятие «мыш­ление», которым пользуется психология как наука о психической деятельности человека, не может не быть одноплановым. Для описания явлений реального мира раньше не требовалось вычленения в феномене мышления «человеческого» плана и плана более общего.

Понятием мышления, взятым из системы психологических понятий, пользуется кибернетика. Однако сфера правильного использования психологического понятия в области кибернетики должна быть ограничена.

Понятие «мышление» как психологическая категория может быть адекватно использовано в кибернетике лишь в работах того направления, которое занято моделированием приемов, операций, методов и функций человеческого мышления.

Развитие кибернетики требует более общего понятия мышле­ния, чтобы мышление человека можно было рассматривать и в новом, более общем плане. В разработке такого понятия заинте­ресована и психология мышления. Возможно, что такая постанов­ка вопроса — основная заслуга кибернетики в развитии теории мышления, и значение нового подхода для психологии выявится лишь в дальнейшем, когда под этим углом зрения смогут быть пересмотрены и другие психологические понятия. Однако в нас­тоящее время такое более общее понятие мышления не образова­но, имеются лишь наметки нового подхода. А.Н. Колмогоров (в упомянутом выше докладе) считает, что новое понятие должно быть функциональным по своей природе. Работа в этом направ­лении — дело будущего. Кибернетика привлекает категорию мышления и обращается к феномену человеческого мышления в прикладной, как уже отмечалось выше, области. При моделиро­вании (техническом с помощью создания технических систем и устройств, и математическом — в форме расчетов, программ, формул и т. д.) феномена мышления человека кибернетика идет двумя путями.

Во-первых, изучается деятельность человека при решении за­дач, выявляются специфические приемы, операции, процесс реше­ния расчленяется на определенную последовательность действий. Описав процесс мышления в терминах формальнологических систем, в формальных категориях, мы должны прийти к форма­лизации приемов мышления, к составлению программ деятель­ности при решении задачи.

Во-вторых, кибернетиками из каких-либо физических компо­нентов создаются структуры, системы, достигающие в процессе их функционирования результата, для получения которого (или аналогичного ему) человек использует свою способность мыслить. Такие системы должны быть в состоянии выдавать решение зада­чи, для которого человек использует иные, допустим, неизвест­ные нам приемы мышления. В случае особого типа задач, требую­щих творческого мышления со стороны человека, машины долж­ны быть в состоянии выдавать решение, которое нельзя получить путем обычного логического вывода в соответствии с обычной программой, на основании имеющихся первоначально данных.

При этом подходе возможно моделирование каких-то элементов деятельности (может быть, на молекулярном уровне) или каких-то сторон структуры нервной ткани и т. д.

Хотя отмеченные пути моделирования мышления человека различны, однако нет никаких оснований предполагать, что они могут стать путями формирования собственно «искусственного интеллекта» т. е. определенной формы психического отражения в материальной системе, отличной от человека. То, о чем говорит А.Н. Колмогоров, нельзя рассматривать как моделирование че­ловеческого мышления. Этот вопрос требует специального иссле­дования. Здесь же отметим возможность создания систем, способ­ных решать задачи, вообще недоступные человеку, но которые мы должны будем определить как мыслительные. В какой-то степени к этому подходит Эшби¹², когда он рассматривает вопрос об «уси­лителе мыслительных способностей человека».

Дата добавления: 2014-11-25