От лотоса к пренауке 20 страница

Все это дает основание утверждать, что с точки зрения организации знаний мы можем наблюдать в развитии науки два различных процесса, в чем-то ана­логичных онтогенезу и филогенезу в биологии. Онто­генетический процесс локализован между передним краем и, скажем, эшелоном учебников. В ходе этого процесса знание, научное по определению (результат научного исследования, находящийся в некоторой свя­зи с другими результатами и компонентами дисципли­нарного знания), превращается в знание, научное по истине (встраивается в структуру основополагающих теоретических и нормативно-ценностных представле­ний данной дисциплины). На этом онтогенез заканчи­вается — результат прекращает свое изолированное существование, утрачивает свои генетические связи с исследованием, с позицией индивидуального автора или некоторой научной группировки. Он становится научным фактом (законом, эффектом, константой, пе­ременной и т. п.), связанным только с другими элемен­тами научной системы, элементом вечного (на сегод­няшний день) точного научного знания. Он теперь не может быть вычеркнут, опровергнут, модифицирован или даже оценен сам по себе. Любое действие с ним, любое его изменение может происходить только в рамках филогенеза — как изменение системы знания, к которой принадлежит данный элемент.

Решения по отбору публикаций для информацион­ной обработки (т. е. для сохранения определенных содер­жательных компонентов в массиве) принимаются на основе определенных критериев. Основой динамики потока служит то, что критерии отбора информации при формировании эшелона и критерии оценки информации внутри эшелона не совпадают и даже в определенном смысле противоречат друг другу. Содержание рукописи, присланной в журнал, оценивается по критерию кор­ректности; содержание статьи оценивается по критерию плодотворности (иначе на нее не будут ссылаться, и она не попадет в массив обзоров). Единицы для эшелона обзоров формируются по критерию плодотворности, но переходят в массив монографий в зависимости от сво­ей достоверности и т. п. Кроме того, конкретное содер­жательное наполнение каждого критерия изменяется вместе с развитием дисциплины. Поэтому рациональ­ность принимаемых решений в глазах научного сооб­щества подкрепляется квалификацией и авторитетом производящих отбор специалистов (редакторов и рецен­зентов журналов, авторов обзоров, монографий и т. д.),

В Функции массива публикаций

Общность и структура дисциплинарного массива публикаций имеют большое значение для консолида­ции и стратификации научного сообщества дисципли­ны. Появление имени того или иного члена сообщества в нескольких эшелонах публикаций является призна­нием его статуса и оценкой его вклада в дисциплину.

Эта оценка идет по двум линиям. Первая представляет собой характеристику исследовательского результата как вклада в развитие содержания дисциплинарного знания. Такая оценка фиксируется цитированием ра­боты в последующих публикациях. В этом качестве публикации различных эшелонов далеко не равноцен­ны, например, одно единственное упоминание работы в учебнике «стоит» в глазах сообщества дисциплины десятков и сотен журнальных ссылок. Вторая линия связана с высоким престижем непосредственного уча­стия члена сообщества в формировании отдельных публикационных эшелонов, его деятельности в каче­стве члена редколлегии журнала, автора монографии, учебника и т. п. Отвлекаясь сейчас от особенностей каждой из этих линий накопления статуса, следует подчеркнуть, что реализация каждой из них становит­ся возможной лишь благодаря наличию общего для дисциплины эшелонированного массива публикаций.

Содержание массива дает, таким образом, самое оперативное представление об актуальном состоянии дисциплины в целом; достигнутом на данный момент уровне целостного изображения научного содержания дисциплины в ее учебных специализациях (эшелон учебников); состоянии систематического рассмотрения наиболее крупных проблем (эшелон монографий); на­правлениях наиболее интенсивного исследования и подходах к изучению каждой проблемы (эшелон обзо­ров); способах исследования, полученных результатах и именах исследователей (эшелон статей).

Эта информация выполняет важную роль в обес­печении процесса пополнения дисциплины новыми специалистами, как за счет научной молодежи, так и благодаря миграции зрелых исследователей внутри дисциплины и между дисциплинами. Способ органи­зации единиц внутри каждого эшелона обеспечивает мигранту возможность максимально быстро продви­гаться к переднему краю исследований, ограничива­ясь ознакомлением внутри каждого эшелона с все более узкими по содержанию блоками информации. Количе­ство необходимых этапов в каждом индивидуальном случае различно и варьирует в зависимости от исход­ной подготовки мигранта. Для новичка в дисциплине оказывается необходимым обязательное прохождение всех этапов, начиная с учебников. Для специалиста, желающего сменить направление исследований внут­ри одной и той же области, эта потребность ограничи­вается содержанием блока статей или обзора.

Жесткая организация и интенсивная деятельность сообщества — необходимые условия для выполнения массивом публикаций столь многочисленных и разно­образных функций — связаны с тем, что дисциплинар­ный массив расположен на сравнительно небольшом по протяженности участке двух встречных процессов, которые за пределами дисциплины и даже науки про­текают в значительной своей части совершенно неза­висимо друг от друга.

Речь идет, с одной стороны, о трансляции получен­ных дисциплиной обобщенных форм человеческого опыта (знания о закономерностях действительности и объективированных образцов деятельности) в систему культуры (другие дисциплины, другие сферы профес­сиональной деятельности, систему образования и дол­говременную социальную память), а с другой — о про­цессе рационального использования выделенных об­ществом лиц для профессиональной деятельности в дисциплине.

Социальная эффективность обоих этих процессов обеспечивает и стабильность дисциплинарной органи­зации науки, и устойчивость отдельной дисциплины как системы.

Таким образом, корпус культуры научной профес­сии, ее совокупность специальных знаний, играет осо­бую, не сравнимую ни с какой иной профессией роль в существовании и развитии социальной системы на­уки. Особенности работы с корпусом культуры обус­ловливают и специфику подготовки научных кадров.

Воспроизводстве научной профессии как социальной системы

Автономность профессии в привлечении новых членов, их подготовке и контроле их профессиональ­ного поведения. О профессионалах судят не по таким вещам, как манеры, место рождения или политические убеждения, а по их владению соответствующими зна­ниями и степени участия в их умножении. Поскольку по этим критериям профессионала могут оценивать только коллеги, профессия должна либо отвоевать для себя значительную автономию, либо, в конце концов, совершенно распасться.

По мере развития общества становится все боль­ше специальностей, интеллектуальная составляющая которых требует первичной научной подготовки, и одновременно меняются представления о содержании, сроках и формах такого рода подготовки. Научная профессия никогда не могла конкурировать с другими специальностями ни по уровню своего материального вознаграждения, ни по престижности¹. Во всех стра­нах и во все времена зарплата ученого в среднем (ос­тавим в стороне звезд и корифеев — их единицы) не превышала оклада среднего государственного чинов­ника, а слава «человека рассеянного» в массовом со­знании не могла сравниться с престижем политика, артиста или полководца. Может быть, единственным преимуществом ученого-профессионала является воз­можность заниматься своим любимым делом.

Поэтому для сознательного выбора научной про­фессии молодежь должна уже в процессе подготовки представлять свои перспективы на этом поприще. Однако точка, из которой видна такая перспектива, с течением времени отдаляется все больше. В XIX веке выпускник вуза уже в общем случае имел достаточные представления о научной профессии, чтобы сделать ее осознанный выбор. В прошлом веке с характерными особенностями научной профессии новичок знакомил­ся в процессе обучения и участия в исследованиях, будучи аспирантом. Получение первой ученой степе­ни фактически определяло выбор научной карьеры.

В конце XX века ситуация существенно измени­лась. Внешне новые проблемы выглядели как старе-

' Все ностальгические рассказы о высоком престиже и обеспе­ченности ученых «за семью заборами, за семью запорами» совет­ского периода не выдерживают минимальной эмпирической проверки.

ние научных кадров (точнее, неблагоприятное измене­ние их возрастной структуры) и пресловутая «утечка мозгов».

Обе эти проблемы оказались в центре внимания и институтов мирового научного сообщества, так как интенсивность исследований стала существенно замед­ляться из-за старения «населения» науки. Анализ по­казал, что, во-первых, обе проблемы тесно связаны между собой, и, во-вторых, чисто финансовые влива­ния или увеличение выпуска аспирантов оказываются малоэффективными.

Можно сказать, что в структуре кадрового потен­циала стран-доноров непропорционально растет удель­ный вес двух категорий ученых: тех, кто учит (старшие возраста), и тех, кто учится (молодежь 25 — 28 лет). А вы­мываются прежде всего кадры наиболее продуктивно­го возраста (28 — 43 года) — те, кто должен работать¹. Одно из наиболее обоснованных объяснений состоит в следующем. После аспирантуры молодой человек ока­зывается перед окончательным выбором профессии. Выбором очень непростым. За следующие 10—15 лет он в условиях жесточайшей конкуренции либо добива­ется успеха в профессии, либо пополняет ряды неудач­ников. При этом решающими обстоятельствами явля­ются, во-первых, возможность в эти годы работать в лучших коллективах переднего края науки (или в посто­янной связи с такими коллективами) и, во-вторых, воз­можность сконцентрировать все усилия на получении исследовательских результатов, не отвлекаясь на долж­ностные интриги и написание следующих диссертаций.

В этом интересы ученого и интересы сообщества совпали, а следовательно, найдены были организаци-

■ В этом отношении российские возрастные распределения прямо-таки эталонны (См. В.А. Маркусом и др. Российская наука в переходный период— влияние финансирования на конкурс­ной основе на исследовательскую и публикационную деятель­ность. Доклад на 168-м собрании Американской ассоциации по содействию развитию науки — AAAS) Русский перевод: «Курьер российской академической науки и высшей школы», № 4, 2002, www.courier.com.ru/top/cras.htm.

онные средства для решения проблемы. При этом не потребовалось ничего изобретать. В качестве стандар­тной организационной формы становления ученого был избран и закреплен во всех цивилизованных стра­нах один из самых древних институтов научной про­фессии — постдоковские стажировки. Суть его в том, что молодой исследователь, успешно получивший сте­пень, в течение нескольких лет работает в различных исследовательских командах (миграция является од­ним из ключевых условий), показывает на практике, чего он стоит и на что может претендовать. После этого он уже на основе собственного опыта делает выбор ка­рьеры: остается в исследованиях, возглавляя микрокол­лектив («senior researcher», «Principal Investigator))), концентрируется на преподавании, уходит в научный менеджмент или становится консультантом бизнес-корпорации.

При всех различиях национальных традиций в разных странах условия стажировки, требования к стажерам и т. п. были максимально стандартизованы. Накопляемый в период стажировок статус исследова­теля практически не зависит от формальных чинов и званий — второй степени, доцентуры, профессуры и т. п. Сообщество интересует только вклад исследовате­ля в общее дело — полученные результаты. Информа­ционные системы сообщества позволяют следить за деятельностью и карьерой каждого исследователя.

Выяснилось, что институционализация постдоков-ских стажировок одновременно внесла вклад и в ре­шение ряда других проблем управления наукой, моди­фицируя научную бюрократию.

Во-первых, основой оценки научных организаций стала их привлекательность для потенциальных ста­жеров — части сообщества, наиболее мотивированной научной карьерой.

Во-вторых, основой оценки научных и учебных организаций стала привлекательность их аспирантов для стажировок в других организациях.

В-третьих, появилась стандартная процедура по­стоянной горизонтальной миграции исследователей как средство от застоя.

В-четвертых, появилась столь же стандартная про­цедура быстрой мобилизации наиболее состоятельной и мотивированной части исследовательского потен­циала на перспективных направлениях исследователь­ского фронта.

А как же с «утечкой»? Многочисленные исследо­вания показывают, что этот процесс зависит прежде всего от двух факторов. Первый из них — это наличие внутри страны нормальных условий для внутренней миграции и интенсивного обмена кадрами. Второй — готовность официальной системы государственного управления наукой обеспечивать карьеру ученого (его право на занятие кафедр, руководство лабораториями и т. п.) в первую очередь и главным образом по резуль­татам его исследований, то есть по критериям, приня­тым в научном сообществе.

И наоборот, чем большая роль в должностной иерархии придается различным формальным критери­ям, чем больше бумажных барьеров должен преодоле­вать ученый для получения официального статуса, тем больше «утечка» и соответственно, тем быстрее идет старение кадрового потенциала науки. Так, «утечка мозгов» (при этом многие ученые уезжают, даже теряя в зарплате) недаром беспокоит правительства благо­получных европейских стран, цепляющихся за косные бюрократические традиции. Острота проблем, есте­ственно, возрастает в странах победнее.

Таким образом, именно благодаря автономности научной профессии в подготовке своего пополнения и контроле за его карьерой научное сообщество посто­янно находит новые ресурсы, недоступные бюрокра­тическим институтам управления наукой. Более того, чем быстрее и полнее эти ресурсы встраиваются в стандартный бюрократический арсенал управления, тем с меньшими издержками для общества наука выхо­дит на новый виток своего организационного развития.

Вознаграждения, санкции и мошзронный контроль

Наличие внутри профессии форм вознаграждения, выступающих достаточным стимулом для специалис­тов и обеспечивающих их высокую мотивацию отно­сительно профессиональной карьеры. Речь идет о по­требности в такого рода вознаграждении, которое слу­жило бы достаточным стимулом для профессионалов, будучи в то же время подконтрольно не столько посто­ронним, сколько самой профессии. В той мере, в какой профессионал «зарабатывает» вознаграждение, кото­рое определяется мнением и желаниями непрофесси­оналов, он подвержен соблазну изменить принципам своей профессии (как это бывает с врачами, соверша­ющими незаконные операции, или с юристами, прибе­гающими к услугам лжесвидетелей).

Механизмы научного признания, ответственные за социальное здоровье научного сообщества, действуют параллельно по двум линиям.

Первая из них выражается в том, что заслуги чле­на научного сообщества находят признание в накопле­нии его профессионального статуса, что выражается в присуждении различного рода почетных наград и зва­ний, в избрании на общественные посты в професси­ональных обществах и т. д.

Вторая линия признания отражает активность уче­ного в процессах, определяющих деятельность науч­ного сообщества в данный момент, актуальную «замет-ность» (visibility) профессионала. Институты дисцип­линарной коммуникации обеспечивают возможность оперативно доводить этот показатель до научного со­общества. Результатом признания этой деятельности являются: расширение возможности получать иссле­довательские субсидии или гранты; приток аспиран­тов (они приносят плату за обучение или гранты уни­верситету); приглашение к участию в престижных про­ектах и т. п. Тем самым поощряется работа на научное сообщество.

Разделение этих двух форм научного признания — одна из наиболее результативных организационных инноваций в науке XX века, эффективно демонстри­рующих жизненную важность автономии научного сообщества в любой общественной системе. Необхо­димость такой автономии осознана в большинстве раз­витых стран.

Все это, однако, вторичные формы поощрения успешной работы члена сообщества. Первичная и са­мая главная форма вознаграждения участника — ин­формация. Сообщество расплачивается за вклады уча­стников информационными преимуществами, которые в условиях острейшей конкуренции гораздо более пер­спективны, чем любые звания и награды,

Статус официального рецензента журнала дает доступ к рукописям статей, содержание которых ста­нет известным сообществу лишь через несколько ме­сяцев или лет. Членство в редколлегии журнала не только расширяет эти возможности, но и позволяет оказывать влияние на политику внутри соответствую­щей области исследований. Участие в экспертных ко­миссиях и советах различных фондов и финансирую­щих агентств знакомит эксперта с исследованиями, которые еще только предполагается проводить, то есть с прогнозом развития его направления работы. И чем более успешно работает ученый, тем большие инфор­мационные преимущества он получает от сообщества. В социологии науки в этой связи часто вспоминают евангельскую цитату «Имеющему дастся и приумно­жится...».

Наряду со статусными преимуществами в досту­пе к информации успешно работающий ученый попа­дает и в круг элитной коммуникации. Общаясь в этом кругу с корифеями, он может быстро узнать о пробле­ме или добиться максимально квалифицированного обсуждения собственной проблемы практически не­медленно.

Особое значение вопросы оперативной коммуни­кации приобретают при формировании нового направ­ления исследований. Специальное изучение этой те­матики в связи с «невидимыми колледжами» показало, что механизмы, регулирующие этот процесс, во-пер­вых, сходны в самых различных областях науки, а во-вторых, позволяют достаточно строгое описание.

В основу модели становления научной специаль­ности положены две характеристики коммуникации между участниками: 1) типы коммуникации и 2) фазы развития.

щ Типы коммуникации _____________________________

Внутри системы научной коммуникации обнаружи­ваются четыре четко различающихся типа связей меж­ду учеными — каждый тип фиксирует социальные отношения, постоянно встречающиеся в науке.

Эти отношения таковы:

1) коммуникация — серьезное обсуждение текущих исследований;

2) соавторство — более тесная форма ассоциации, когда два или большее число ученых вместе сооб­щают о результатах исследовании по той или иной тематике;

3) наставничество — ученик проходит подготовку под влиянием своего учителя;

4) коллегиальность — два ученых работают в одной и той же лаборатории.

Большинство ученых, если они вообще ведут¹ ис­следования, в своей деятельности связаны между со­бой какими-либо из этих отношений. Задача социолога науки в том, чтобы описать образец, в соответствии с которым эти отношения осуществляются в каждом слу­чае, поскольку такой образец в первом приближении показывает фазу, которой достигла интеллектуальная группа.

В течение своей интеллектуальной жизни актив­ный ученый, участвующий в структурированной ком­муникации (многие ученые никогда не входят в нее), постоянно устанавливает и разрывает связи, к тому же и его исследовательские интересы могут за этот пери­од меняться несколько раз.

Установление и разрыв связей, которые образуют общую структуру коммуникации, есть непрерывный процесс. Пары учитель — ученик, соавторы и т. д. ос­тавляют свидетельство о себе навсегда, хотя такие объединения и не всегда активны. Коллегиальные от­ношения длятся иногда год, а иногда сохраняются на весь период научной карьеры.

В ходе исследований были выделены четыре фазы, через которые проходит научная специальность в сво­ем становлении. Нормальная фаза. Это период относительно разроз­ненной работы будущих участников и их небольших групп (часто это группы аспирантов во главе с руко­водителем) над близкой по содержанию проблематикой. Общение идет, в основном, через формальные каналы, причем его участники еще не считают себя связанными друг с другом внутри какого-нибудь объе­динения. Эта фаза в истории специальности констру­ируется ретроспективно только в тех случаях, когда новая специальность сформировалась. Нормальная фаза часто завершается опубликованием «манифеста», в котором содержатся в общих чертах программа раз­работки проблематики и оценки ее перспективности. Фаза формирования и развития сети характери­зуется интеллектуальными и организационными сдви­гами, приводящими к объединению исследователей в единой системе коммуникаций. Как правило, новый подход к исследованию проблематики, сформулирован­ный лидером одной из исследовательских групп, вы­зывает взрыв энтузиазма у научной молодежи и при­водит под знамена лидера определенное число сторон­ников, но в то же время этот подход еще не получает признания в дисциплинарном сообществе в целом. Участники формируют сеть устойчивых коммуникаций. Фаза интенсивного развития программы нового направления за счет действий сплоченной группы, которую образуют наиболее активные участники сети коммуникаций. Эта группа формулирует и отбирает для остронаправленной разработки небольшое число наи­более важных проблем (в идеальном случае одну про­блему), в то время как остальные участники сети полу­чают оперативную информацию о каждом достижении новой группировки, ориентируются на нее в планиро­вании своих исследований и обеспечивают тем самым разработку проблематики по всему фронту.

| Фазы развития научной специальности («невидимого колледжа»)

Фаза институционализации новой специальнос­ти. Научные результаты, полученные сплоченной груп­пой, обеспечивают новому подходу признание сообще­ства, возникают новые направления исследований, базирующиеся на программе сплоченной группы. При этом, однако, сплоченная группа распадается, ее быв­шие члены возглавляют самостоятельные группиров­ки, каждая из которых разрабатывает по собственной программе группу специальных проблем. Специаль­ность получает формальные средства организации (журналы, библиографические рубрики, кафедры, учебные курсы, секции в профессиональных ассоци­ациях и т. п.), и отношения внутри нее снова перехо­дят в нормальную фазу.

В каждой фазе развития «невидимого колледжа» самосознание участников формирующейся специаль­ности претерпевает изменения следующим образом: романтический период (по времени совпадающий с нормальной фазой развития специальности); догмати­ческий (по времени совпадающий с фазой коммуника­ционной сети и сплоченной группы); академический (фаза специальности).

Фазы сетей возникают — иногда на краткие, иног­да на более продолжительные периоды — за счет кон­центрации внимания нескольких ученых на специфи­ческой области проблем. Многие из тех ученых, кото­рые в текущий момент не-включены в деятельность некоторой сети или сплоченной группы, могут оказать­ся вовлеченными в нее позднее или были вовлечены ранее.

Модель описывает полный процесс, включая его успешное завершение. Разумеется, на практике дале­ко не каждая группа, объединившаяся в сеть, затем достигает фазы сплоченной группы, специальности и т. п. Каждый шаг на этом пути зависит, прежде всего, от качества тех научных результатов, которые получе­ны группой. Механизмы коммуникации лишь демон­стрируют организационные возможности сообщества по поддержке такой деятельности.

В то же время каждый исследователь в этих усло­виях видит свои перспективы, а его профессиональные амбиции поддерживаются механизмами поощрения и вознаграждения, которыми располагает сообщество.

Автономность сообщества, о которой уже много раз говорилось, имеет смысл только в том случае, если сообщество в состоянии установить нормальные рабо­чие отношения с другими институтами, входящими в его социально-экономическое окружение. В отличие от обслуживающих профессий ученый в общем случае не может получать непосредственного финансового воз­награждения от общества за результаты своей инди­видуальной деятельности. Посредником между ним и обществом выступает научное сообщество.

Сообщество и общество

Заинтересованность социального окружения про­фессии в продукте деятельности ее членов, гаранти­рующая как существование, так и действенность про­фессиональных институтов. Для самосохранения про­фессии необходимо установление между ней и ее общественным окружением таких отношений, которые обеспечивали бы ей поддержку, а равно и охрану от не­профессионального вмешательства в ее главные инте­ресы. На ранних этапах развития профессии обычно нуждаются в защитном окружении, таком, например, как протекция церкви, могущественного патрона или же финансовая независимость самих профессионалов. Возможно, первая услуга, которую молодая профессия оказывает своим покровителям, — это престиж «показ­ного» потребления (при котором главная цель — произ­вести впечатление на окружающих), хотя позднее она должна демонстрировать и свою способность приносить практическую пользу людям, далеким от нее. В обмен на эти услуги профессионалы получают материальную поддержку и соответствующую толику престижа.

За полвека развития социологии науки наиболь­шие изменения произошли в ее отношениях с обще­ственным окружением, что обусловлено как радикаль­ными трансформациями самого общества, его струк­туры, ориентации, так и вызовами времени, с которыми оно сталкивается.

Если в исследованиях классической социологии науки центральное место занимали отношения между научным сообществом и национальными общественны­ми институтами (политикой, государством, бизнесом и т. п.), то сегодня вся система отношений не может рассматриваться вне и независимо от интеграционных процессов, характеризующих динамику промышленно развитых стран. Речь идет о политической интеграции, о глобализации экономики (а соответственно, об интер­национализации антиглобалистских движений), о но­вых рисках научного развития, непредсказуемые по­следствия которых могут угрожать не только государ­ствам, но и каждому отдельному человеку...

Динамика общей ситуации корректирует и особен­ности ее отражения в предмете социологии науки.

К Наука и политика

В традиционном национальном государстве под научной политикой понималась в первую очередь си­стема и институты принятия решений о стратегии развития научно-технического комплекса страны, а также действия по практической реализации этих ре­шений. Вся эта деятельность, за минимальными ис­ключениями, располагалась в зоне бюрократической рутины и, как правило, мало касалась собственно по­литического процесса (борьбы за власть, голоса изби­рателей). Наука воспринималась лишь как одно из средств реализации военной, экономической и других направлений политики, впрямую связанных с перспек­тивностью партийных программ. Свою роль играла наука и в международной политике, оказывая суще­ственное влияние на престиж государства и подкреп­ляя его державные амбиции.

Радикальное изменение ситуации заключалась в том, что современная научная политика во все большей мере становится политикой публичной. Расходы на -науку, направления и формы ее развития, ее участие в жизни общества — все это становится предметом обсуждения и непосредственно влияет на электораль- 353 ные перспективы отдельного политика или политичес­кой партии.

Все большую роль в этих процессах начинает иг­рать общественный контроль развития науки и исполь­зования ее достижений. Соответственно, жизненно важным для политики становится постоянный мони­торинг отношения населения к науке вообще, к отдель­ным направлениям ее развития, к ее участию в дру­гих процессах (развитии образования, экономической структуры общества, инновационного процесса). Для этой цели политики вместе с научным сообществом постоянно проводят массированное изучение обще­ственного мнения о науке. В странах Европейского Союза этим регулярно занимается служба «Евробаро-метр», в США— ряд не менее известных институтов изучения общественного мнения. Эти обследования проводятся в тесном взаимодействии с институтами научного сообщества, а их результаты широко обсуж­даются.

В Научное сообщество и общественные движения

Взаимоотношения в треугольнике «государство — научное сообщество — общественные движения» про­шли длительный и болезненный процесс «отстройки». Поначалу научная политика формировалась без обра­щения к общественному мнению. Предпринимались нескоординированные, малоэффективные попытки противодействовать острой реакции общества на фак­ты, когда развитие науки и технологии приводило к явно нежелательным последствиям (чернобыльская катастрофа, Арал, энергетическая катастрофа в США и другие случаи бедствий, явно связанные с несовер­шенством современной науки и техники или с поли­тической безответственностью использования их до­стижений). Реакция сводилась к замалчиванию фак­тов; пропагандистским кампаниям, которые должны были доказать общественности единичность, случай­ность катастроф; политизации подобного рода инци­дентов.

Глава 2. Социальный иарашрисши иаривй профессии

В целом такая политика привела к результатам прямо противоположным желаемым. Общественные движения, инициированные отдельными событиями или общим ухудшением ситуации, которое так или иначе связывалось с последствиями научно-техничес­кого развития, приобретали откровенно конфронтаци-онный характер. Они быстро политизировались и часто превращались в значительную деструктивную силу.

Все это заставило искать новую стратегию, в поис­ке которой государство и политики обратились к науч­ному сообществу, которое также оказывалось «потер­певшей стороной», принимая не всегда заслуженные упреки общества и страдая от последствий неуклюжих действий государственной бюрократии.

Дата добавления: 2014-11-09