Исторический пример генерирования мальтузианской ловушкой социально-демографического коллапса

Таким образом, на протяжении доиндустриальной истории человечества масштабные внутриполитические потрясения были очень часто связаны именно с нахождением социумов в мальтузианской ловушке[6]. При этом, чем более развитым и сложным оказывалось общество, тем масштабнее могла быть катастрофа. Выше мы описали механизм попадания социумов в мальтузианские ловушки. Имеет смысл показать это также на конкретном историческом случае. Очень характерным примером может служить последний («цинский») цикл досовременной истории Китая. На протяжении 1700–1850 гг. Китаю удалось добиться впечатляющих экономических успехов (в том числе в результате внедрения и широкого распространения сельскохозяйственных культур Нового Света [прежде всего кукурузы и сладкого картофеля], выведения новых более продуктивных сортов уже известных культур, предельной доиндустриальной интенсификации сельскохозяйственного производства, введения в сельскохозяйственный оборот ранее не использо­вавшихся земель через самые изощренные мелиорационные системы и т. д.[7]). В результате всех этих инноваций несущая способность земли в Китае во время рассматриваемого цикла выросла до качественно нового уровня, и произошел существенный рост ВВП.

Так, по расчетам А. Мэддисона (Maddison 2001, 2010), с 1700 г. по 1850 г. ВВП Китая вырос почти в три раза (см. Рис. 2.1.3). Однако населе­ние Китая за тот же период выросло более чем в четыре раза (см. Рис. 2.1.4). В результате к 1850 г. в Китае произошло заметное падение производства ВВП на душу населения (см. Рис. 2.1.5).

Рис. 2.1.3. Экономическая макродинамика Китая, 1700–1850 гг. (ВВП, в млн международных долларов 1990 г. в па­ритетах покупательной способности [ППС])

1700 1750 1800 1850

Источник данных: Maddison 2001, 2010.

Рис. 2.1.4. Население Китая в млн чел.: цинский цикл (до 1850 г.)

Примечание: оценки Чжао Вэньлиня и Си Шудзюня (1988: 539–540).

Рис. 2.1.5. Относительная динамика ВВП, населения и ВВП на душу населения в цинском Китае, 1700–1850 гг. (100 = уровень 1700 г.)

Произошедшее в Китае (в результате того, что темпы увеличения численности населения там были выше скорости экономического роста) падение уровня жизни большей части китайского населения прослеживается по множеству данных. Например, на Рис. 2.1.6 показана динамика средней реальной дневной зарплаты неквалифицированных работников в этой стране. Как мы видим, в результате опережения темпами роста населения темпов экономиче­ского роста в Китае предсказуемым образом поденная заработная плата (и так не столь уж высокая в начале периода) падает до уровня голодного выживания.

Рис. 2.1.6. Население и потребление в цинском Китае

1730–1750 1750–1800 1800–1820

- - - ■ - - - потребление (поденная оплата в литрах риса)

–––♦––– население (млн чел.)

Примечания: составлено по Нефедов 2003: 5, рис. 2. Данные по поденной зарплате из Chao 1986: 218–219. Данные по численности населения из Чжао Вэньлинь, Си Шудзюнь 1988: 541–542.

То, что опережение темпами увеличения численности населения скорости экономического роста сопровождалось в цинском Китае катастрофическим паде­нием уровня жизни большинства населения, подтверждается и данными китайских генеалогий (chia-p'u)
(см. Рис. 2.1.7).

Рис. 2.1.7. Средний возраст смерти по регионам, 1500–1800 гг. (= Диаграмма 9.3 из Heijdra 1998: 437)

Примечание: «Числа обозначают средний возраст смерти тех представителей региональных популяций, которые достигли возраста в 15 лет» (Heijdra 1998: 437); таким образом, данная диаграмма не учитывает тех многочисленных представителей данных популяций, которые умерли, не достигнув этого возраста. Совершенно очевидно, что с учетом этой части населе­ния показатели среднего возраста смерти оказались бы радикально более низкими. Тем не менее, данная диаграмма дает важную информацию об относительной динамике этого очень важного показателя.

Необходимо отметить, что в этом случае речь идет о действительно массовом источнике (например, при составлении вышеприведенной диа­граммы были использованы результаты обработки нескольких сот тысяч китайских генеалогий). Кроме того, надо принимать во внимание то обстоятельство, что представители самих низших обездоленных слоев имели мало шансов попасть в генеалогии. Таким образом, вышеприведенные данные отражают динамику уровня жизни отнюдь не самых обездоленных слоев, а скорее цинского «среднего класса», представители которого и были прежде всего массово представлены в этих генеалогиях. Как мы видим, средний возраст смерти среди средних слоев китайского населения в начале цинского цикла был достаточно высоким – 55–60 лет; однако к концу рассматриваемого периода этот показатель падает до чрезвычайно низкого значения (около 45 лет) – и речь, подчеркнем, идет отнюдь не о самых обездоленных слоях китайского общества. Поражает также удивительная синхронность падения среднего возраста смерти в самых разных регионах Китая в ходе цинского социально-демографического цикла.

То, что опережение темпами демографического роста темпов роста экономического сопровождалось в цинском Китае катастрофическим па­дением уровня жизни большинства населения, подтверждается и данными по динамике так называемого женского инфантицида[8] (см. Рис. 2.1.8).

Рис. 2.1.8. Официальная статистика рождений в Даои, 1774–1864 гг. (число зарегистрированных рождений на 1000 замужних женщин возраста 15–45 лет) (Lee, Campbell, Tan 1992: 164, Fig. 5.5)

На Рис. 2.1.8 представлены результаты обработки данных одного из цинских «загсов», фиксировавших новые рождения как мальчиков, так и де­вочек. Как мы видим, уже в начале периода, освещаемого данной диа­граммой, ситуация была не вполне благополучной – на 10 новорожденных мальчиков фиксировалось лишь порядка 5 новорожденных девочек. Однако к концу 1840-х гг. ситуация становится просто катастрофической – на 10 новорожденных мальчиков регистрируются уже 1–2 новорожденные девочки. Необходимо отметить, что к настоящему времени установлено существование достаточно сильных и значимых положительных корреляций между уровнями цен на базовые продукты питания и уровнями женского инфантицида (см., например: Lee, Campbell, Tan 1992: 158–175). Это, конечно же, заставляет предполагать, что катастрофиче­ский рост женского инфантицида был связан с катастрофическим падением уровня жизни основной массы населения[9].

Катастрофическое падение уровня жизни большинства населения Китая естественным образом вело к нарастанию недовольства властями, которое в 1850–1870 гг. вылилось в целую серию восстаний (самым мощным из которых было Тайпинское восстание [см., например: Илюшечкин 1967; Ларин 1986; Непомнин 2005: 395–444; Perkins 1969: 204; Kuhn 1978; Liu 1978 и т. д.]). Это было, по всей видимости, самое кровавое внутрипо­литическое потрясение в истории человечества – общее число погибших в результате этих событий оценивается в 118 (сто восемнадцать!) миллио­нов человек (Huang 2002: 528). Необходимо отметить, что большинство из этого колоссального числа погибло не от прямого насилия, а от болезней, голода, наводнений и т. п. в непосредственной связи с вышеназванными событиями. Особо разрушительным оказался прорыв дамб рекой Хуанхэ в 1853 г. В результате великая китайская река радикально поменяла свое русло (до этих событий она впадала в море к югу от Шаньдунского полуострова, а после этого стала впадать к северу от него), и заметная часть густонасе­ленного Северного Китая оказалась в буквальном смысле смытой. Мно­жество людей погибло непосредственно в ходе наводнения, но еще больше осталось без средств к существованию, вынуждено было бежать в города, где цинское правительство, полностью истощенное войной с тай­пинами, не имело никакой возможности обеспечить их продовольствием. В результате миллионы истощенных людей гибли от болезней и голода (подробнее см., например: Kuhn 1978).

Необходимо отметить, что даже катастрофическая смена русла рекой Хуанхэ имела выраженные мальтузианские причины. Дело в том, что в предшествовавший период в результате выраженного относительного пе­ренаселения долины этой реки во все большем масштабе начали возделываться маргинальные земли вверх по ее течению. В результате прогресси­рующе усиливалась эрозия почвы, а дно реки все более и более поднима­лось, что усиливало паводковую угрозу. Для противодействия этой угрозе была возведена целая система мощных противопаводковых дамб, высота которых становилась все более значительной по мере подъема дна Хуанхэ. В результате к началу Тайпинского восстания великая китайская река в своем нижнем течении во многих местах текла над уровнем Северокитайской равнины, а для предотвращения ее выхода из берегов каждый год требовались все более значительные средства и усилия, направленные на поддержание и развитие противопаводковой системы. После захвата тайпинами (колоссальный размах движения которых был обусловлен в значительной степени именно мальтузиан­скими причинами) китайской житницы в низовьях Янцзы поступления в цинский бюджет катастрофически сократились. Вместе с тем стремительно выросли военные расходы в связи с необходимостью организовать противодействие смертельно опасному для династии тайпинскому натиску. В результате цинское правительство оказалось не в состоянии обеспечить на необходимом уровне работы по поддержанию в должном со­стоянии сложнейшей противопаводковой системы, и катастрофический выход Хуанхэ из ее берегов оказался неизбежным (подробнее см.: Коротаев, Халтурина, Божевольнов 2010).

Отметим, что сам Мальтус рассматривал войны (в том числе, естест­венно, и внутренние) как один из важнейших результатов перенаселения наряду с эпидемиями и голодом. Более того, он рассматривал войны, эпидемии и голод (а все это наблюдалось в изобилии в Китае 1850–1870 гг.) как так называемые «позитивные ограничители» (positive checks), сдерживавшие перенаселение в доиндустриальных обществах (Мальтус [1798] 1993; Malthus 1978). Таким образом, в доиндустриальных обществах кровавые внутриполитические потрясения зачастую оказывались прямым результатом нахождения соответствующих социальных систем в мальтузианской ловушке.

Дата добавления: 2014-11-18