Учебное пособие 37 страница

Гегель говорит о воспитании детей. "Совершенным извращением дела нужно считать играющую педагогику, которое серьезное хотела бы пре­поднести детям под видом игры и которая предъявляет к воспитателям требование, чтобы они спустились до уровня детского понимания своих учеников вместо того, чтобы детей поднять до серьезности дела. Это иг­рающее воспитание может для всей жизни мальчика иметь то последствие, что он на все станет смотреть с пренебрежением... Что касается одной стороны воспитания, именно дисциплины, то мальчику нельзя позволить поступать по собственному желанию; он должен повиноваться, чтобы нау­читься повелевать. Послушание есть начало всякой мудрости".

В человеке идет "антропологическое развитие" – борьба с телеснос­тью и победа души над своею телесностью. Душа – это сон духа. Дух про­сыпается в сознании. Сознание – предмет феноменологии.

Феноменология изучает сознание как таковое, самосознание и разум. Сначала человек смотрит на себя как на нечто, противоречащее объекту. Затем он познает себя, изучает свою личность через личность другого. Гегель пишет: "К наличному бытию субъекта существенно принадлежит то, что он существует также для других; субъект есть не только для себя, но также и в представлении других, и он есть, имеет значимость и яв­ляется объективным лишь настолько он знает себя значимым и значим для других". На ступени разума человек раскрывает свое тождество с духов­ной субстанцией мира, "распредмечивает" объективный мир.

В психологии Гегель рассматривает формы знания и деятельности человека, взятые без содержания. Это – восприятия, представления и мыш­ление ("теоретический дух"), чувства и воля ("практический дух"). Эти формы наполняются содержанием на следующих этапах – в сфере объектив­ного и абсолютного духа. Гегель подчеркивает связь мышления с языком. "Смешно было бы счи­тать привязанность мысли к слову каким–то недостатком мысли или несчастьем; но хотя обычно думают, что невыразимое и есть как раз са­мое превосходное, однако это претенциозное мнение не имеет никакого основания. Ибо невыразимое в действительности есть нечто неясное, на­ходящееся в состоянии брожения, то, что лишь получив выражение в сло­ве, приобретает ясность. Слово сообщает поэтому мыслям их достойней­шее и самое истинное наличное бытие."

Учение об объективном духе имеет дело с правом и нравственностью. Развитие духа получает здесь свое дальнейшее выражение не в деятель­ности индивидуального "я", а в коллективной деятельности, в практике человеческого рода.

Исходным пунктом права является свободная воля. Потребности побуж­дают людей к обладанию вещами. Человек реализует свои потребности в частной собственности. Воплощение воли людей в вещах, отношениях собственности – сфера формального или абстрактного права. Первая запо­ведь права – будь юридическим лицом и уважай других в качестве тако­вых.

Воля личности должна проявиться не только в чем–то внешнем, но и в ее внутреннем мире. Внутренний мир личности есть мораль. Мораль­ная воля обнаруживается в делах. Гегель говорит, что никакое доброе намерение не может служить оправданием дурного поступка.

Если мораль характеризует личную позицию индивида, то в нравственности проявляются формы общности людей: семья, гражданское общество, государство. В этих социальных институтах дух обнаруживает себя как нечто объективное. "Существует ли индивидуум, это безразлично для объективной нравственности, которая одна только и есть пребывающее и сила, управляющая жизнью индивидуумов".

Гражданское общество – это социальный строй, покоящийся на лич­ном экономическом интересе. Существует сословное деление. Неравен­ство людей установлено природой и усугублено гражданским обществом – до уровня различия в имуществе и культуре. "Требования равенства есть черта пустого рассудка". На страже собственности стоит суд.

Правосудие устраняет из жизни общества чувства и мнения, их место занимает закон. Право отражает состояние общества. Гегель видит, что рост народонаселения и промышленности ведет к обострению социальных противоречий. Поэтому гражданское общество выходит за свои пределы, нравственность достигает высшей ступени – государства.

Учение об объективном духе – учение об истории. Гегель отвергает сведение гражданской истории к разрозненным событиям и деяниям от­дельных лиц, романтический культ героев и гальванизацию в современ­ности отживших свой век идеалов. "Всемирно–исторический процесс со­вершается разумно". Вера Гегеля в разум – это вера в неодолимость прогресса.

Гегель говорит, что под внешним хаосом индивидуальных явлений скрывается закономерность. "Во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают". Гегель говорит о "хитрости разума" в истории, который заставляет людей пос­редством страстей и рассудочных действий служить всеобщему. Хитрость – в "опосредствующей деятельности, которая, дав объектам действовать друг на друга соответственно их природе, и истощать себя в этом воз­действии, не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет свою собственную цель". Чем меньше успела вос­торжествовать в истории разумность, тем более мировой дух направля­ет ее через свою "хитрость", окольным путем побуждая людей–эгоистов добровольно и в этом смысле "свободно" содействовать тем целям, ко­торые они по своей воле не стали бы преследовать. Великие люди как бы доверенные мирового духа.

Гегель дает периодизацию мировой истории. Древний Восток – мла­денческое состояние мирового духа, Греция – юность, Рим – зрелость, германский мир – старость, однако не дряхлая, а исполненная сил и разума. Критерий общественного прогресса – в сознании свободы. Вос­точные народы еще не знают, что дух, или человек, свободен, поэтому там – произвол. Деспот тоже не свободен. Греки и римляне дошли до понимания того, что некоторые свободны. Именно некоторые, поскольку у них были рабы. Лишь германские народы дошли в христианстве до соз­нания, что человек как таковой свободен, что свобода духа составля­ет самое основное свойство его природы. История, по Гегелю, начина­ется лишь с появления государства и завершается установлением "истин­ного" государственного устройства.

Закончив свои блуждания по лабиринту всемирной истории, абсолют­ная идея вырывается к свету и разуму. Учение об абсолютном духе Гегеля охватывает искусство, религию и философию. В искусстве дух созерцает себя в чувственных образах (что наиболее выражено в Древ­ней Греции), в религии дух переживает себя в самоуглубленных предс­тавлениях (что наиболее выражено в христианском Средневековье), в философии дух мыслит себя в научных понятиях (современная Гегелю Германия).

В эстетике Гегель считает, что истинно прекрасное – в духе. Прек­расное в природе – отражение красоты духа. Красота всегда человечна, эстетическое отношение антропоморфно. Так, мы называем животных кра­сивыми, если они обнаруживают душевные свойства, созвучные челове­ческим: стойкость, силу, храбрость, добродушие и т.п.

Красота – чувственная форма истины. Искусство не может обойтись без чувственного материала. Но чувственность в искусстве есть види­мость; художественное произведение находится между непосредственной чувственностью и мыслью, принадлежащей области идеального. Чувствен­ное в искусстве одухотворяется; духовное получает в нем чувственную форму. Гегель говорит о связи цвета с чувствами. Черный выражает печаль, торжественность, достоинство. Белый – простота, радость невинности. Пурпурно–красный – царственный. Синий – кротость, женственность, любовь, верность. Желтый – веселый; желчная зависть. Блестящий – веселое настроение. Матовый выражает простой и мирный характер.

Смену различных художественных форм (символической, классической и романтической) Гегель связывает с различным соотношением между художественным содержанием и формой. В символическом искусстве содер­жание еще не нашло адекватной формы (это на Востоке); в классичес­ком они находятся в гармоническом единстве (античность); в романти­ческом единство снова распадается: содержание перерастает форму (в христианской Европе). Только классика является подлинным искусством. То, что ей предшествует, – предыскусство, а романтическое искусство – это распад, гибель искусства: мысль и рефлексия обгоняют художест­венное творчество, которое уступает место другим видам духовной де­ятельности. У Гегеля много метких характеристик относительно катего­рий возвышенного, трагического и комического, произведений искусст­ва, его жанров. Но его взгляды обращены в прошлое. Он считает, что век искусства позади, наступает эпоха религии и науки.

Переходя к религии, Гегель говорит, что религиозное переживание – необходимое, но недостаточное условие веры. Любое чувство – случай­но, субъективно, индивидуально, а бог должен быть познан в его все­общности, разумом. Каждый индивид, связанный с духом своего народа, принимает веру отцов. Но религия – это не только теория. От индиви­да требуется активное отношение к вере. Религия практична – в культе. Религиозный культ, регламентирующий жизнь народа, закладывает основы государственного порядка.

Для Гегеля характерен исторический подход к религии. Он подробно рассматривает смену верований. Для него это необходимые ступени все более глубокого постижения бога. В ходе развития религии образ бога все более очеловечивается, бог приближается к человеку. Гегель назы­вает христианство абсолютной и бесконечной религией, которая уже не может быть превзойдена. В христианстве произошло примирение бога и человека, религия достигла самосознания.

Финальная ступень гегелевской системы – философия. Здесь "абсолют­ный конечный пункт" саморазвития духа. Гегель рассматривает историю философии. Она – путь к истине. Ни одна философская система не исче­зает бесследно, она продолжает существовать в "снятом" виде. Каждая последующая ступень в развитии философии необходимо вытекает из пре­дыдущей и вбирает в себя все ценное, в ней содержащееся. Гегель счи­тает, что изучение истории философии есть изучение самой философии.

Философия – эпоха, схваченная в мыслях. Всякая система философии есть философия своей эпохи. В истории философии Гегель особое внима­ние уделяет разработке категорий, диалектических идей. Дух познает себя в адекватной форме в ходе развития философии. Финальной формой самопознания духа, считает Гегель, является его собственная система; она – абсолютная истина.

Учение Гегеля к 20–м годам XIX в. занимало доминирующее положение в духовной жизни Германии. Оно затем распространилось в другие стра­ны. В России оно привлекает к себе сильное внимание в 40–50–е годы.

Завершает немецкую классическую философию Людвиг Андреас Фейербах (1804–1872). Он – сын юриста. Окончив гимназию, поступил в 1823 г. на теологический факультет Гейдельбергского университета, затем пере­ехал в Берлин. Во время учебы в Берлинском университете в течение двух лет прослушал все курсы, которые читал Гегель (логики, метафизики, философии религии). "Благодаря Гегелю, я осознал самого себя, осознал мир. Он стал моим вторым отцом". По окончании Берлинского универси­тета в 1828 г. защитил в Эрлангенском университете диссертацию "О едином, всеобщем и бесконечном разуме", написанную в духе гегелевско­го идеализма.

После защиты Фейербах стал приват–доцентом Эрлангенского универси­тета. В 1830 г. выпустил анонимно работу "Мысли о смерти и бессмер­тии", в которой опровергал веру в личное бессмертие, загробную жизнь. Тайна анонима была раскрыта, Фейербаха уволили из Эрлангенского уни­верситета, он был лишен права преподавания. Но Фейербах не прекраща­ет научной деятельности. Он пишет историко–философские работы: "Исто­рия философии нового времени от Бэкона Веруламского до Бенедикта Спи­нозы" (1833), "Изложение, развитие и критика философии Лейбница" (1837), "Пьер Бейль. К истории философии и человечества" (1858). В 1836 г. Фейербах женился, 25 лет почти безвыездно жил в деревне Брукберг, где жена была совладелицей фарфоровой фабрики. В 1859 г. после банк­ротства фабрики переселился в Рехенберг, где в нужде провел последние годы жизни.

Статья "К критике философии Гегеля" (1839) ознаменовала полный разрыв Фейербаха с идеализмом. "Гегель превращает в нечто самостоя­тельное определения, которые сами по себе реальностью не обладают. Так обстоит дело с бытием в начале "Логики". Как иначе можно понять бытие, как не реальное, действительное бытие? Итак, что же такое по­нятие бытия в отличие от понятия наличного бытия, реальности, дейст­вительности? Разумеется, – ничто ".

Фейербах предлагает взять за основу другой подход. "В чем же состо­ит мой метод? В том, чтобы посредством человека свести все сверхъес­тественное к природе и посредством природы все сверхъестественное свести к человеку, но неизменно лишь опираясь на наглядные, историчес­кие факты и примеры."

В 1841 г. опубликовано главное произведение Фейербаха "Сущность христианства". Фейербах говорит о своих сочинениях, что все они "име­ют одну цель, одну волю и мысль, одну тему. Эта тема есть именно ре­лигия и теология и все, что с ними связано". Фейербах убежден, что религия не только ложна, но и чрезвычайно вредна и глубоко ошибочно мнение, что она безразлична для жизни и можно равнодушно предоставить каждому "быть дураком на свой манер". Кроме того, "теология, по край­ней мере в настоящее время, служит в Германии единственным практичес­ким и действенным политическим орудием". Поэтому антирелигиозную про­паганду Фейербах расценивал как важнейшее средство в политической борьбе.

Атеизм Фейербаха – продолжение атеизма французских материалистов ХVIII века. Но он считает, что их атеизм не затрагивал глубоких кор­ней веры в бога. Хотя "религия возникает... лишь во тьме невежества", но одной ссылки на невежество для объяснения религии недостаточно. В человеке, в "природе человека" и условиях его жизни следует искать источник религии.

Человек – существо, живущее в этом мире, переживающее, стремяще­еся удовлетворять свои потребности. Человек на протяжении всей исто­рии чувствовал свою ограниченность, беспомощность, свое бессилие по отношению к неподвластным ему силам и стихиям, вторгающимся в его жизнь. Его самосохранение, питание, здоровье находились не в его вла­сти, а во власти природы, которая угрожала ему, была полна опасностей и в то же время щедро одаривала его. Человек ощущал свою зависимость от окружающей природы. Основу религии составляет чувство зависимости человека – сначала от природы, а затем от других людей. "Древние ате­исты и даже очень многие как древние, так и новейшие теисты объявляли причиной религии страх, который, однако, ведь не что иное, как самое распространенное, бросающееся в глаза проявление чувства зависимости".

Предмет, являющийся источником зависимости, становится объектом обожествления. В богов, властителей человеческой судьбы, превращаются те могущественные силы, от которых зависит жизнь и смерть, счастье и несчастье, здоровье и болезнь, насыщение и голод. В религии наряду с действительным миром возникает мир фантастический, господствующий над первым. В религиозных верованиях человек нерешенные земные проблемы переносит на небо.

Человек стремится к удовлетворению своих потребностей. Религия су­лит исполнение желаний. Фейербах говорит, что только несчастные люди нуждаются в религии. Находящийся в нужде, в невзгоде человек жаждет спасения, помощи и бог для него есть осуществление его желания.

Чувство зависимости связано с чувством конечности. "Самое чувстви­тельное, самое больное чувство конечности для человека есть чувство или сознание, что он когда–нибудь и в самом деле кончится, что он умрет. Если бы человек не умирал, если бы он жил вечно, если бы, та­ким образом, не было смерти, то не было бы и религии ".

Фейербах говорит, что объектом религии являются не только нега­тивные, но и позитивные виды зависимости, те объекты, от которых исходит или страх смерти, или радость жизни. "Я беру для объяснения религии не только отрицательные, но и положительные мотивы, не толь­ко невежество и страх, но и чувства, противоположные страху, – поло­жительные чувства радости, благодарности, любви и почитания". Но в целом, чувство зависимости воплощается в религиозной вере.

Фейербах негативно оценивает религиозную веру. "Вера ограничивает, сужает горизонты человека; она отнимает у него свободу и способность подвергать оценке то, что от него отличается. Вера замыкается в себе... Вера сообщает человеку особое чувство тщеславия и эгоизма. Верующий выделяет себя среди других людей; ставит себя выше обыкновенного че­ловека; он мнит себя лицом привилегированным, пользующимся особыми правами; верующие – аристократы, а неверующие – плебеи". Вера знает только врагов или друзей, она нетерпима. Вера неизбежно переходит в ненависть; вера противоположна любви.

Зависимость, нужда – отец религии, а воображение – ее мать. Когда у людей нет средств и сил преодолеть нужду, удовлетворить свои потреб­ности, на помощь приходит фантазия. Бессилие находит утешение в иллю­зии. При этом фантазия тем необузданнее, чем больше невежество чело­века. Фейербах говорит об огромной роли в религии – чуда. В этом по­нятии переплетаются невежество, потребность, бессилие и воображение. Вера в чудеса – это неверие в свои силы, в свои возможности. "Вера в чудо тождественна с сущностью веры вообще. Беспредельность, безмер­ность чувства, одним словом: супранатурализм, сверхъестественность есть сущность веры... Вера освобождает желания человека от уз естест­венного разума; она одобряет то, что отрицается природой и разумом, она доставляет человеку блаженство – потому что это удовлетворяет его субъективные желания. Истинная вера не смущается никакими сомнениями".

Из всех чудес самое "чудесное"– бессмертие, загробная жизнь, ко­торую обещает религия. Ни в чем с такой силой не испытывает человек свою ограниченность, свое бессилие, как в сознании неизбежности смер­ти. И труднее всего ему примириться с этой неизбежностью. Вот почему из всех религиозных иллюзий самая властная – иллюзия бессмертия, во­ображаемое преодоление конечности человеческого бытия. "Бессмертие обычно и с полным правом образует главную составляющую часть религии и философии религии".

Фейербах проводит четкое различие между религиозной и художествен­ной фантазией. "Искусство не выдает свои создания за нечто другое, чем они есть на самом деле", не выдает вымышленные существа и воображае­мые ситуации за действительные. "Религия же, напротив того, обманывает человека или, вернее, человек обманывает сам себя в религии; ибо она выдает видимость действительности за действительность... Ибо самая сущность бога заключается в том, что он есть созданное воображением, недействительное, фантастическое существо, одновременно предполагаемое существом реальным, действительным".

Каким же представляется это фантастическое существо? "Религия аб­страгирует от человека его силы, свойства, существенные определения и обожествляет их как самостоятельные существа". Фейербах разделяет две основные формы религии: первоначальную, в которой прообразом бо­жества служит мистифицированная природа, и более позднюю, наиболее ярко представленную христианством, в которой образ бога является мис­тической проекцией человеческого духа. "Бесконечная или божественная сущность есть духовная сущность человека, которая, однако обособляет­ся от человека и представляется как самостоятельное существо" – таков "механизм" религиозного отчуждения.

Бог и человек в определенном отношении тождественны. "Бог человека таков, каковы его мысли и намерения... Бог есть откровение внутренней сути человека, выражение его "Я"; религия есть торжественное раскры­тие тайных сокровищ человека, признание его сокровенных помыслов, открытое исповедание его тайн любви ". Поскольку человек как творец ре­лигии – зависимое существо, не имеющее сил удовлетворить свои потреб­ности, то " первое, из практики, из жизни почерпнутое определение бога состоит в том, что бог есть то, в чем человек нуждается для своего существования и притом для своего физического существования, ибо это физическое существование есть ведь основа его существования духовного".

Фейербах в целом негативно оценивает существующую религию; он ви­дит ее главный вред в том, что она учит страдать, терпеть, ожидать в надежде на царство небесное, она по самому существу своему является силой консерватизма. "Все оставить таким, каково оно есть, – вот необ­ходимый вывод из веры в то, что бог правит миром, что все происходит и существует по воле божией. Каждое самовольное изменение существую­щего порядка вещей есть святотатственная революция".

Каковы же средства преодоления религии? Если вера закрепляет чувс­тво зависимости, то для избавления от религии необходимо приобрести чувство независимости, осознать, что "судьба человечества зависит не от существа вне его или над ним стоящего, а от него самого". "Необхо­димым выводом из существующих несправедливостей и бедствий человечес­кой жизни является единственно лишь стремление их устранить, а отнюдь не вера в потусторонний мир, вера, которая складывает руки на груди и предоставляет злу беспрепятственно существовать".

Выступая против религии, Фейербах, однако, считает, что существует религиозное чувство как форма духовной взаимосвязи людей, а потому необходима новая религия, религия без бога, в центре которой находил­ся бы человек. "Мы должны на место любви к богу поставить любовь к че­ловеку, как единственную истинную религию, на место веры в бога – ве­ру человека в самого себя, в свою собственную силу, веру в то, что судьба человечества зависит не от существа, вне его или над ним сто­ящего, а от него самого". Человек человеку бог – таково основоположе­ние новой религии. В этом смысле "быть без религии – значит думать только о себе; иметь религию – значит думать о других ". В основе рели­гиозного чувства – любовь. Фейербах замечает: "любовь к женщине есть основание всеобщей любви. Кто не любит женщину, не любит человека".

Завершая свою позицию по отношению к религии, Фейербах говорит, что нужно превратить людей "из верующих – в мыслителей, из молельщиков – в работников, из кандидатов потустороннего мира – в исследователей этого мира".

Фейербах, порывая с гегельянством, перешел на позиции философско­го материализма. Он показывает, что идеализм и религия – близнецы. При этом религия обращается по преимуществу к чувствам человека, а идеализм – к разуму. Поэтому идеализм выступает как разумная теология. Фейербах считал неестественной связь философии с религией. Необходи­ма связь философии и естествознания. Философия должна обратиться к реальной действительности, она должна "в простейших, естественных вещах" открывать "глубочайшие тайны", которые "попирает ногами мечта­тельный метафизик, взгляд которого устремлен на потустороннее. Источ­ник оздоровления – только в возвращении к природе".

Фейербах считает, что необходима реформа философии. "Мое учение или воззрение может быть...выражено в двух словах: природа и человек. С моей точки зрения, существо, предшествующее человеку, существо, яв­ляющееся причиной или основой человека, которому он обязан своим про­исхождением и существованием, есть и называется не бог – мистическое, неопределенное, многозначащее слово, а природа – слово и существо яс­ное, чувственное, недвусмысленное. Существо же, в котором природа де­лается личным, сознательным, разумным существом, есть и называется у меня – человек. Бессознательной существо природы есть, с моей точ­ки зрения, существо вечное, не имеющее происхождения, первое сущест­во, но первое по времени, а не по рангу, физически, но не морально первое существо; сознательное, человеческое существо есть второе по времени своего возникновения, но по рангу первое существо".

Новая философия должна носить по существу антропологический харак­тер. "Новая философия превращает человека, включая и природу как ба­зис человека, в единственный, универсальный и высший предмет филосо­фии, превращая, следовательно, антропологию, в том числе и физиологию в универсальную науку. "

Материя, природа не имеет ни начала, ни конца. "Материю мира мы должны вообще себе мыслить не как нечто единообразное, не имеющее в себе различий; такая материя есть лишь человеческая абстракция, химе­ра; существо природы, существо материи есть уже с самого начала су­щество, в себе дифференцированное, ибо только определенное, отличимое, индивидуальное существо есть существо действительное." Различие, гово­рит Фейербах, составляет такую же неотъемлемую принадлежность мате­рии, как и единство. Поэтому, в частности, неправилен подход Гегеля, который начинает с бытия, лишенного каких–либо различий.

Бытие есть всегда определенное бытие, предполагающее "здесь" и "теперь". Выступая против Канта, Фейербах утверждает объективность пространства и времени. "Пространство и время предполагают наличность вещей, ибо пространство, или протяженность, предполагает наличность чего–то, что протяженно, и время – движение: ведь время – лишь поня­тие, производное от движение, – предполагает наличность чего–то, что движется".

Человек, Я – пространственно–временное существо, которое ощущает, мыслит, также находится "здесь" и "теперь". Фейербах говорит, что мате­рию, природу как конкретную, разнокачественную нужно понимать прежде всего с "точки зрения чувственности". Раньше чем человек будет мыс­лить о материи, он ее почувствует. Материя, природа – не только объ­ект познания, но и объект любви, сердца, направленной не на абстрак­тные, а действительные, чувственные объекты.

Фейербах отвергает точку зрения, согласно которой природу и чело­века, бытие и мышление мы "всегда находим вместе". Софизм идеализма состоит в том, что природа рассматривается только как объект сознания человека. Понятие объекта предполагает понятие субъекта, следователь­но существование природы предполагает наличие человека. Но природа не есть только объект человека или сознания. Природа существовала и тог­да, когда не было человека.

Человек живёт среди природы, в единстве с природой, но человек и природа не тождественны. Фейербах обращает внимание, в частности, на различие процессов природы и деятельности человека. В природе нет це­лей, они есть в человеке. "Если человек строит дом, то он имеет в го­лове идею, образ, согласно которому он строит, который он осуществля­ет...Вообще человек есть существо, действующее согласно известным целям; он ничего не делает без цели". В голове человека имеется след­ствие прежде, чем оно реализовано в природной среде. Человек приводит в действие свои и природные силы как причину, которая должна осущест­вить следствие, которое вначале имелось в представлении в виде обра­за вещи. Фейербах отмечает при этом, что в деятельности мы не выходим "из пределов природы".

Антропологическая философия должна брать человеческого индивида во всей совокупности его чувственных и духовных проявлений, исходить из нерасторжимого единства души с телом. " Тело есть фундамент разума … Только тело способно образумить человека и препятствует тому, чтобы его мысли терялись в области фантастической чепухи". Но Фейербах при этом далек от "бездушного" материализма (имея в виду т.н. вульгарный материализм), который отождествляет психические процессы с физиологи­ческими, а тем самым – сводивший мышление к материи.

Человек познает природу в ощущениях. Качества вещей отражаются ощу­щениями. Но, говорит Фейербах, нельзя отождествлять качества вещей и их ощущения. "Мой вкусовой нерв такое же произведение природы, как и соль, но из этого не следует, чтобы вкус соли непосредственно, как таковой, был объективным свойством ее, чтобы тем, чем является соль лишь в качестве предмета ощущения, она была также сама по себе, чтобы ощущение соли не языке было свойством соли, как мы ее мыслим без ощущения".

Фейербах включается в обсуждение проблемы "шестого чувства". "Су­ществует необходимое взаимоотношение между органическим и неоргани­ческим. Мало того, – это взаимоотношение само есть основа, есть сущность жизни. Поэтому у нас нет никакого основания воображать, что если бы человек имел больше чувств или органов, он познавал бы также больше свойств или вещей природы. Их не больше во внешнем мире, как в неорганической, так и в органической природе. У человека как раз столько чувств, сколько именно необходимо, чтобы воспринимать мир в его целостности, в его совокупности."

Через посредство чувств человеку даются единичные, чувственные вещи и существа. Мышление восходит от частного к общему, от индивиду­ального к родовому, от конкретного к абстрактному. Фейербах подчер­кивает связь разума и чувственности, предостерегает от опасности "от­делять ум от чувств".

Дата добавления: 2014-11-20