Тема №2: Понятие и виды МКА и ТС 1 страница

Лекция 3, 4

Стороны после заключения контракта не думают о том, что между сторонами могут в будущем возникнуть споры. Тем не менее возникновение споров между участниками внешнеэкономической деятельности неизбежно. Даже если стороны стремились максимально обеспечить надлежащее исполнение обязательств, их неисполнение обязательно может произойти. Тогда сторона, в отношении которой обязательство не было выполнено, стремиться получить адекватную компенсацию. В таких случаях в большинстве стран действуют национальные судебные и правовые системы, обеспечивающие интересы потерпевшей стороны и гарантирующие восстановление ее нарушенных прав [14, с. 18].

В современном гражданском праве зарубежных стран арбитраж рассматривается как квазисудебная (то есть подобная судебной) процедура, которая завершается вынесением арбитражного решения, являющегося окончательным разрешением конкретного вопроса, составляющего предмет спора. Арбитражное разбирательство изначально задумывалось как добровольное. Его добровольный характер проявляется в следующих четырех положениях:

- стороны передают спор на рассмотрение арбитража по своему свободному желанию. Для этого они заключают арбитражное соглашение, в котором получает свое выражение достигнутая между ними договоренность об
арбитражном разбирательстве экономического спора, уже возникшего или могущего возникнуть в будущем, и о неприменении судебного порядка в отношении рассмотрения такого спора;

выбор арбитров производится по согласованному между сторонами способу;

порядок рассмотрения дел в арбитраже производится по правилам, установленным сторонами, но не противоречащим действующему законодательству;

- арбитражное решение признается сторонами окончательным и обязательным для исполнения [27, с. 138].

Одни авторы считают, что «международный коммерческий арбитраж -это доминирующий способ разрешения споров, которые возникают в процессе международного экономического сотрудничества» [28, с. 96].

По мнению других, понятие «арбитраж» имеет два значения. С одной стороны, арбитраж - орган, предназначенный для разрешения возникших споров, с другой - это определенный способ разрешения споров [29, с. 7].

Немецкие ученые отмечают, что «арбитраж - это особая форма несудебного урегулирования коммерческих споров во внешнеторговых отношениях» [29, с. 7-8].

Уже в начале XX в. начали формироваться три значения, в которых использовалось понятие «международный коммерческий арбитраж». Во-первых, термином «международный коммерческий арбитраж» обозначался способ защиты гражданских прав. Этот способ рассматривался в качестве альтернативного тем способам, которые подразумевают необходимость обращения за судебной защитой к государственным юрисдикционным органам.

Во-вторых, под арбитражным судом подразумевался орган, организующий арбитражное разбирательство правового спора. И, в-третьих, этим понятием обозначался конкретный состав арбитражного суда, которым рассматривался переданный на его разрешение спор. Все три указанных значения характерны и для современного употребления термина «международный коммерческий арбитраж».

Проблема правовой природы международного коммерческого арбитража и по сей день продолжает оставаться актуальной.

В мировой юридической науке исторически сложились несколько теорий (доктрин, концепций) правовой природы международного коммерческого арбитража. В начале XX в. сформировалась договорная (консенсуалъная) теория правовой природы арбитража, в рамках которой рассмотрение спора в арбитражном суде рассматривается в качестве обычного гражданско-правового договорного отношения. Выражая сущность арбитражного (третейского) разбирательства, один из представителей договорной теории, В. Хэгер, писал: «Третейское производство не подходит под понятие гражданского процесса, ибо представление, в силу соглашения сторон, определенным лицам возможности разрешить правовой спор - есть чисто гражданская юридическая сделка, и самый процесс только завершает гражданское правоотношение» [30, с. 23]. Разбирательство дела в арбитраже рассматривается сторонниками договорной теории как завершающая стадия в развитии основного спорного материального правоотношения.

В результате рассмотрения дела и вынесения решения арбитражным судом происходит новация основного правоотношения, ставшего предметом арбитражного разбирательства, в новое правоотношение, права и интересы сторон которого защищаются государством в упрощенном порядке (принудительное исполнение решения арбитражного суда). Сам процесс арбитражного разбирательства только завершает единое гражданское правоотношение.

Арбитражное соглашение, по мнению последователей рассматриваемой теории, например, С.А. Курочкина, относится к обычному гражданско-правовому договору и порождает для сторон конкретные гражданско-правовые обязательства, в том числе и обязательство подчиниться решению, вынесенному арбитражным судом [31, с. 13-14]. Поскольку стороны, заключая договор об арбитраже, обязуются выполнить все обязанности, которые могут из него вытекать, в том числе и арбитражное решение, то арбитражное соглашение и арбитражное решение можно рассматривать как две части единого договора - договора об арбитраже. Целью заключаемого сторонами арбитражного соглашения является получение арбитражного решения, регулирующего спор между сторонами, с непременным условием подчинения ему, в арбитражном решении выражается воля самих сторон, а пределы законной силы решения определяются кругом лиц, подписавших арбитражное соглашение [31, с. 15-16].

В рамках договорной теории сформировались два классических подхода: во-первых, арбитраж и арбитражное решение квалифицируется как особого

рода контракт, соглашение, заключенное арбитрами по поручению сторон; и, во-вторых, арбитражное решение - это мировое соглашение.

Договорная теория правовой природы международного коммерческого арбитража стала основой для обоснования института разрешения спора сторон арбитрами в качестве «дружеских посредников» и института разрешения спора по справедливости. Наибольшее количество последователей договорная теория нашла в Германии. Ее основные положения и сегодня поддержаны некоторыми учеными, которые считают, что арбитраж - это не правосудие, а посредничество, основанное на гражданско-правовом договоре об установлении прав [32, с. 66].

С прямо противоположных позиций подходят к анализу природы арбитража представители процессуальной (публичной) теории. Арбитраж, по их мнению, является лишь особой формой отправления правосудия. Отправление правосудия есть функция государства, и если последнее разрешает сторонам прибегать к арбитражу и соглашается прекращать в таких случаях деятельность своих судебных учреждений, то это означает, что содержание арбитража заключается в осуществлении публично-правовой функции. Согласно этой теории арбитры, так же как и судьи, неподконтрольны сторонам по договору и независимы от них, а их компетенция, как и компетенция судей государственных судов, согласуется с волей соответствующего суверенного государства, закрепленной в его законодательстве.

Арбитражное соглашение сторонниками процессуальной теории рассматривается в качестве соглашения процессуального характера, направленного на исключение юрисдикции государственного суда (дерогационный эффект). Решение арбитражного суда рассматривается как акт, выражающий властное предписание, акт, имеющий такое же юридическое значение, как и судебное решение. В отличие от договора арбитражное решение может быть пересмотрено, изменено апелляционным судом (по законодательству некоторых стран это допускается), что, по мнению сторонников этой теории, решительно подтверждает его природу судебного решения, а не договора. Так, например, в ч. 1 ст. 594 ГПК Австрии содержится правило, что решение арбитражного суда в отношениях сторон имеет эффект окончательного и обязательного судебного решения, если стороны в соглашении не решили, что оно может быть обжаловано в арбитражный суд второй инстанции.

В рамках процессуальной теории также сформировались два основных направления:

Во-первых, это теория «акта юрисдикции» - судебного решения, содержание которого заключается в том, что перед арбитром стоит задача разрешить спор и вынести по нему решение, рассматриваемое как акт юрисдикции [33, с. 253].

Второе направление именуется конструкцией «делегирования» и основано на тезисе о том, что источником полномочий арбитров является право государства, в котором проводится арбитражное разбирательство [34, с. 139]. Позиции процессуальной теории особенно сильны в Швейцарии.

Очевидно, что выявленные в споре сторонников вышеуказанных теорий противоречия являются отражением особенностей арбитража как механизма разрешения правовых споров. Этим обстоятельством во многом было предопределено возникновение новой теории, вобравшей в себя элементы рассмотренных ранее теоретических конструкций, - теории смешанной правовой природы арбитража (теории особого рода - sui generis).

Сущность теории смешанной природы арбитража заключается в признании за арбитражным судом статуса «смешанного института», содержащего элементы договорного порядка по своему генезису и элементы процессуально-правового порядка по своему юрисдикционному характеру. Вопросы действительности арбитражного соглашения, право- и дееспособности сторон, самой возможности проведения арбитража относятся к области договорной (частно-правовой) и могут быть разрешены лишь с применением общих положений о договорах. Вместе с тем собственно арбитражное разбирательство, предъявление исковых требований, вопросы доказательств, процедура разбирательства, вынесение решения, его исполнение и обжалование относятся к области гражданско-процессуальной с соответствующими особенностями, присущими арбитражу [35, с. 63]. Таким образом, согласно теории sui generic арбитраж базируется на гражданско-правовом договоре, который влечет процессуальные последствия. Смешанная теория занимает некое промежуточное положение между договорной теорией, основанной на диспозитивном методе регулирования, и процессуальной теорией, базирующейся на императивном методе регулирования отношений, и соответственно реализует императивно-диспозитивный метод.

Еще одной теорией о правовой природе арбитражного суда является «автономная» теория, определяющая третейский суд как оригинальную систему, тесно связанную с практическими потребностями торговли [36, с. 31]. С позиции Е.А. Виноградовой автономная теория имеет несколько уровней: 1) международно-правовой; 2) национально-правовой; 3) локальный. При этом на каждом из них на основе информационного обмена происходит как бы селективный отбор наиболее совершенных норм и правил организации и деятельности третейского суда [37, с. 407].

По мнению Ш.М. Менглиева наиболее предпочтительной является смешанная теория, поскольку в ней наблюдается успешное сочетание материально-правовых и процессуально-правовых начал и их пределы, чего нельзя сказать о «договорных» и «процессуальных» концепциях о природе арбитража [36, с. 32]. В.Н. Ануров также придерживается точки зрения о том, что смешанная теория является наиболее приемлемой, так как ее главная идея: наличие материально-правового элемента и процессуального в арбитраже, должна быть ключевым критерием в решении как теоретических, так и практических вопросов [38, с. 50]. На наш взгляд, наиболее соответствует истинной природе арбитража договорная теория, поскольку именно она раскрывает частно-правовую сущность арбитража, когда же речь идет о процессуальных началах, свойственных арбитражу, то они самым серьезным

образом отличаются от процессуальных норм публичного характера, ни которых зиждется гражданский процесс, поэтому правильнее здесь говорить о процедурных началах. В этой связи представляется правильным утверждение В.Н. Анурова о том, что «наличие в арбитражном законодательстве различных государств определенных указаний относительно процессуальных правил арбитражного разбирательства, схожих с правилами судопроизводства, является лишь ориентиром, как бы программной установкой для арбитров, однако соблюдение этих правил не является императивным» [38, с. 50]. С учетом сказанного можно сделать вывод о том, что арбитраж является частно­правовым способом защиты гражданских прав, а арбитражное соглашение - это гражданско-правовой договор.

Вместе с тем, учитывая, что на сегодня не существует единства в подходах к определению правовой природы арбитража, нужно отметить практическую значимость всех рассмотренных выше теорий, поскольку каждая из них необходима для понимания сущности арбитражного разбирательства, характеристики отдельных его институтов и выявления основных тенденций совершенствования законодательства, регулирующего отношения по рассмотрению и разрешению гражданских дел в арбитражном суде.

Определение места норм, регулирующих арбитражное разбирательство, в системе национального права производно от избранной теории правовой природы арбитража и имеет важное значение для формирования приемов и способов правового воздействия (метода правового регулирования), субсидиарного применения норм других отраслей и в итоге - определения места арбитражного органа в системе юрисдикционных органов. Мнения по этому вопросу в науке разделились.

Некоторые ученые отмечают, что арбитраж вообще не должен быть помещен в сферу гражданского процессуального права в силу своей специфики негосударственного суда [16, 72]. Решая вопрос о характеристике системы норм в рамках этой концепции, некоторые ученые вполне закономерно говорят о формировании самостоятельной отрасли арбитражного (третейского) процессуального права. Так, например, по мнению В.Н. Тарасова, третейское разбирательство не может входить ни в состав гражданского процессуального права, ни в состав арбитражного процессуального права в силу принципиальной разности (различия) их правовой природы и образует самостоятельную отрасль права, которую можно назвать третейским процессуальным правом, представляющую собой совокупность юридических норм, регламентирующих правоприменительную деятельность третейских судов по охране и защите оспоренных или нарушенных субъективных прав граждан, в том числе иностранных граждан, лиц без гражданства, а также организаций, пользующихся правами юридических лиц [39, с. 34].

Традиционно в науке отрасль права определяется как самостоятельное, юридически своеобразное подразделение права, состоящее из компактной системы взаимосвязанных, распределенных по институтам, норм, регулирующих специфический вид общественных отношений [40, с. 136]. Для признания совокупности юридических норм отраслью права необходим такой

специфический вид общественных отношений, который в существующих объективно требует юридически своеобразной правовой регламентации, и, прежде всего, регламентации при помощи особого метода [40, с. 136]. С.С. Алексеев выделяет для каждой отрасли три основных признака: структурные особенности, юридическое своеобразие (особый метод регулирования), специфический метод регулирования [40, с. 133]. Проведенный анализ арбитражного (третейского) права на предмет наличия этих признаков не дает возможности согласиться с тезисом о формировании самостоятельной отрасли арбитражного (третейского) права. Вместе с тем О.Ю. Скворцов, рассматривая третейское разбирательство как комплексный правовой институт, признает, что он может эволюционировать как с точки зрения качества того правового материала, который составляет его содержание, так и с точки зрения его количественного состава, и не исключает трансформации этого правового института в качественно иное правовое образование [16, с. 106]. По мнению О.Ю. Скворцова, нет никаких препятствий к тому, чтобы правовое развитие этого правового феномена привело его к трансформации в подотрасль или даже отрасль права [16, с. 106].

По поводу разграничения гражданского процесса и третейского разбирательства с признанием существования общих элементов, О.Ю. Скворцов, полагает, что квалификация третейского разбирательства в качестве института гражданского (арбитражного) процесса не отражает реалий в этой сфере общественных отношений [16, с. 115-116], о чем, по его мнению, свидетельствуют следующие обстоятельства:

1) базирование на различных принципах (два правовых феномена -гражданский и третейский процесс - основываются на различных принципах);

2) различные предметы правового регулирования, т.е. разнородные группы общественных отношений, подвергающиеся правовому регулированию. Если гражданское процессуальное право является совокупностью норм, регулирующих общественные отношения в сфере правосудия, то третейский процесс представляет совокупность норм, предметом регулирования которых выступают отношения в сфере третейского разбирательства споров, не являющиеся правосудием и относящиеся к альтернативным методам разбирательства правовых споров;

3) различные правовые режимы регулирования, т.е. совокупность способов правового воздействия на регулируемые общественные отношения. Если гражданское процессуальное право характеризуется относительно однородными приемами регулирования, основанными на императивном методе воздействия, то третейский процесс в этом смысле однородным не является.

Все это дает возможность О.Ю. Скворцову сделать вывод, что третейское судопроизводство является комплексным правовым образованием, которое хотя и взаимосвязано с гражданским (арбитражным) процессуальным правом, но не является его составной частью, источниками которого являются нормы как материального, так и процессуального, публичного и частного права [16, с. 116]. Таким образом, место третейского разбирательства в системе права

определяется его независимостью от гражданского процессуального права, с которым, впрочем, существует тесная связь.

Некоторые ученые, при отождествлении гражданского процесса и арбитражного разбирательства, относят последний к институтам гражданского процесса [41, с. 6]. Заметим, что во многих зарубежных странах (Италия, Австрия, Германия и др.) нормы, регламентирующие арбитражное разбирательство, содержатся в гражданском процессуальном законодательстве, что свидетельствует о признании их общности, включении арбитражного (третейского) права в систему гражданского процессуального права.

Мы полагаем, что арбитражное (третейское) право в субъективном смысле является частно-правовым способом защиты гражданских прав, целиком лежит в сфере частного права, и не может быть включено в гражданский процесс. Арбитражное (третейское) право в объективном смысле представляет собой смежный институт системы права и состоит из двух частей - третейское право и международное арбитражное право. Сложный характер арбитражного (третейского) права обусловлен тем, что третейское право выступает в качестве института такой фундаментальной отрасли права как гражданское право, тогда как международное арбитражное право является институтом комплексной отрасли - международного частного права.

Вместе с тем в литературе встречаются и другие точки зрения о месте арбитражного (третейского) права в системе права. С позиции А.Е. Дуйсеновой, арбитражное (третейское) право можно отнести к комплексной отрасли права, в которой, пожалуй, как ни в одной другой, одновременно переплетаются не только институты частного и публичного, но и материального и процессуального права [42, с. 1]. О.Ю. Скворцов считает, что генетически третейское разбирательство возникает в системе частного и материального права на основании договора (третейского соглашения) и трансформируется в систему норм процессуального характера, регулирующих отношения сторон по разбирательству спора [16, с. 121].

На наш взгляд, указанные позиции о публичной природе арбитражного (третейского) права не могут быть разделены в силу следующих обстоятельств. Во-первых, что касается признания арбитражного (третейского) права комплексной отраслью права. Совершенно, очевидно, что для признания той или иной совокупности правовых норм комплексной отраслью права необходимо соответствие определенным критериям - наличие специфических предмета и метода правового регулирования, принятие кодифицированного закона, сочетание норм частного и публичного права и пр., но в данном случае ни один из указанных критериев не присутствует. Во-вторых, нормы, составляющие арбитражное (третейское) право, являются частно-правовыми и ни в какие процессуальные или иные публичные нормы не трансформируются. В-третьих, указание на «смешанную» - частно-публичную или комплексную природу арбитражного (третейского) права обусловлено существованием государственных арбитражных судов в РФ, а ранее в СССР, тогда как во всем мире арбитраж ассоциируется именно с третейскими (негосударственными) судами. Начиная с 1922 г. стали создаваться арбитражные комиссии,

представлявшие собой государственные органы, специально предназначенные для разрешения споров между государственными предприятиями и учреждениями, в 1931 г. эти арбитражные комиссии были ликвидированы, а вместо них была создана система органов, названная «государственным арбитражем» [43, с. 6]. С учетом такой двойственности в понимании «арбитража» в российской литературе появились не только критические мнения о недопустимости использования термина «арбитраж» применительно к государственным судам, но и такие точки зрения, в которых предпринимаются попытки объяснить эту двойственность «смешанной» или «комплексной» природой арбитражного права, что, на наш взгляд, абсолютно неверно и недопустимо. Совершенная еще на заре советской власти концептуальная ошибка в формировании специализированных государственных судов, до сих пор еще не получила адекватной оценки со стороны отдельных современных российских ученых и практиков, которые не хотят ее признавать. Вместо этого предпринимаются шаги по обоснованию особой «частно-публичной» природы арбитражного права и арбитражного процесса, которые доходят до абсурда, когда уравниваются между собой государственный арбитражный процесс и третейское разбирательство.

Не случайно, говоря об особенностях международного коммерческого арбитража, М.М. Богуславский указывает на то, что речь идет не о государственных арбитражных судах, образующих в соответствии с Конституцией РФ вместе с судами общей юрисдикции судебную систему РФ и призванных рассматривать споры в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности (экономические споры) [44, с. 382]. Термин «международный коммерческий арбитраж» может обозначать: 1) специфический механизм рассмотрения споров в целом; 2) конкретный орган, созданный для рассмотрения таких споров; 3) состав арбитров или единоличного арбитра, рассматривающих конкретный спор. При этом к особенностям, отличающим международный коммерческий арбитраж от обычных третейских судов, А.С. Комаров относит: 1) они не могут рассматриваться в качестве альтернативной формы разрешения споров в досудебной стадии; 2) при обращении к таким судам исключается возможность обращения в принципе к государственному правосудию [45, с. 76].

В международной практике традиционно термины «третейский суд» и «арбитраж» употребляются как синонимы [46, с. 59; 39, с. 20-22; 47, с. 54-56]. С английского языка «Третейский суд» так и переводится как - «Арбитражный суд».

В соответствии с казахстанской концепцией разграничение компетенции
между третейским судом и международным коммерческим арбитражем проводится не между конкретными арбитражными органами, а по характеру спора. Это означает, что любой арбитражный (третейский) суд, созданный на территории РК, может рассматривать внутренние и внешнеэкономические споры, независимо от своего названия - «третейский суд» или «международный коммерческий арбитраж». Но в зависимости от характера спора является он внутренним (внутригосударственным) или

внешнеэкономическим (международным) будут применяться либо нормы Закона РК о третейских судах либо нормы Закона РК о МКА. Как совершенно справедливо отмечается в казахстанской литературе, один и тот же арбитраж или третейский суд: а) есть международный третейский суд или международный коммерческий арбитраж, если он рассмотрел спор, где хотя бы одна из сторон являлась нерезидентом РК, в этом случае его деятельность регламентируется нормами Закона о МКА, а его решение будет решением международного коммерческого арбитража; б) есть третейский суд, если он рассмотрел спор, где сторонами являлись казахстанские лица, в этом случае на его деятельность распространяются нормы Закона РК о третейских судах, а его решение рассматривается как решение внутреннего третейского суда [48, с. 10-11].

Согласно п. 4 ст. 6 Закона о МКА: «В арбитраж по соглашению сторон могут передаваться споры, возникающие из договорных и иных гражданских правоотношений с участием физических и юридических лиц, а также коммерческих организаций, если хотя бы одна из сторон является нерезидентом Республики Казахстан» [24]. В принципе такая трактовка позволяет обращаться в арбитраж как коммерческим, так и некоммерческим организациям, поскольку в соответствии с п. 3 ст. 34 Гражданского кодекса РК некоммерческие организации тоже могут заниматься коммерческой деятельностью, но при условии, что это не противоречит уставным целям их деятельности [49].

Что касается главного квалифицирующего признака - «участие нерезидента в качестве стороны спора», то необходимо отметить, что отсутствие единообразного подхода к определению понятий «резидент» и «нерезидент» в действующем законодательстве РК создает серьезные проблемы для правоприменительной практики. В частности, в соответствии с п.п. 1-2 ст. 189 Кодекса РК «О налогах и других обязательных платежах в бюджет» (Налогового кодекса) от 10 декабря 2008 г. (далее - НК РК) резидентами РК признаются физические лица, постоянно пребывающие в РК (если они находятся в РК не менее 183-х календарных дней в любом последовательном двенадцатимесячном периоде, оканчивающемся в текущем налоговом периоде либо если количество дней пребывания в РК в текущем налоговом периоде и двух предыдущих налоговых периодах составляет не менее 183-х календарных дней) или непостоянно пребывающие в РК, но центр жизненных интересов которых находится в РК (центр жизненных интересов физического лица рассматривается как находящийся в РК при одновременном выполнении следующих условий: 1) физическое лицо имеет гражданство РК или разрешение на проживание в РК (вид на жительство); 2) семья и (или) близкие родственники физического лица проживают в РК; 3) наличие в РК недвижимого имущества, принадлежащего на праве собственности или на иных основаниях физическому лицу и (или) членам его семьи, доступного в любое время для его проживания и (или) для проживания членов его семьи) [50].

Физическими лицами-резидентами независимо от времени их проживания в РК и любых других критериев, предусмотренных настоящей

статьей, признаются физические лица, являющиеся гражданами РК, а также подавшие заявление о приеме в гражданство РК или о разрешении постоянного проживания в РК без приема в гражданство РК:

1) командированные за рубеж органами государственной власти, в том числе сотрудники дипломатических, консульских учреждений, международных организаций, а также члены семей указанных физических лиц;

2) члены экипажей транспортных средств, принадлежащих юридическим лицам или гражданам РК, осуществляющих регулярные международные перевозки;

3) военнослужащие и гражданский персонал военных баз, воинских частей, групп, контингентов или соединений, дислоцированных за пределами
РК;

4) работающие на объектах, находящихся за пределами РК и являющихся собственностью РК или субъектов РК (в том числе на основе концессионных договоров);

5) студенты, стажеры и практиканты, находящиеся за пределами РК с целью обучения или прохождения практики, в течение всего периода обучения или практики;

6) преподаватели и научные работники, находящиеся за пределами РК с целью преподавания, консультирования или осуществления научных работ, в течение всего периода преподавания или выполнения указанных работ;

7) находящиеся за пределами РК с целью лечения или прохождения оздоровительных, профилактических процедур (п. 4 ст. 189 НК РК) [50].

Юридическими лицами - резидентами РК признаются юридические лица, созданные в соответствии с законодательством РК, и (или) иные юридические лица, место эффективного управления или место нахождения фактического органа управления (место проведения собрания фактического органа (совета директоров или аналогичного органа), на котором осуществляются основное управление и (или) контроль, а также принимаются стратегические коммерческие решения, необходимые для проведения предпринимательской деятельности юридического лица) которых находится в РК (п. 5 ст. 189 НК РК) [50].

Нерезидентами в соответствии с налоговым законодательством признаются:

физические и юридические лица, не являющиеся резидентами в соответствии с положениями ст. 189 НК РК;

несмотря на положения ст. 189 НК РК, иностранцы или лица без гражданства, которые признаются нерезидентами в соответствии с положениями международного договора об избежании двойного налогообложения (п. 1 ст. 190 НК РК) [50].

В валютном законодательстве РК применяется несколько иной подход. Так согласно п. 15 ст. 1 Закона РК от 13 июня 2005 г. № 57-Ш ЗРК «О валютном регулировании и валютном контроле» (далее - Закон о валютном регулировании) к резидентам отнесены:

- граждане РК. в том числе временно находящиеся за границей или находящиеся на государственной службе РК за ее пределами, за исключением граждан РК, имеющих документ на право постоянного проживания в иностранном государстве, выданный в соответствии с законодательством этого государства;

- иностранцы и лица без гражданства, имеющие документ на право постоянного проживания в РК;

Дата добавления: 2014-11-20