Образованный миф

Образование в его классических образцах создает лишь воз­можность индивидуально-личностного, протестного мышления. Однако в реальном образовании далеко не каждый человек эту принципиальную возможность реализует.

Образованный человек в контексте культуры - это отнюдь не человек, который покинул почву своей естественной мифологии, но человек, который обрел способность находиться в рефлексив­ном диалоге со своей естественной мифологией. Разумеется, в каком-то смысле это демифологизированный человек. Ведь в своем протестном пространстве он рефлексивно дистанцируется по от­ношению к получаемым им знаниям и осуществляет с ними инди­видуально-личностный диалог. Однако, с другой стороны, он оказывается своеобразным заложником полученного им образо­вания и делает свое образование средством... укрепления собст­венного мифа.

Образованному человеку кажется недостаточным того, что миф смысловым образом санкционирует его жизнь. Ему кажется не­обходимым и уместным создать интеллектуальные подпорки для мифа в виде тех или иных рациональных аргументов. Как если бы, узнав, что земля, которая ни на что не опирается, несется в космическом пространстве, он начал строить подпорки для Земли: не дай Бог, упадет и разобьется!

И это, если угодно, позиция образованного невротика. По­лученное им образование и навык рациональной аргументации не позволяет ему отнестись к собственному мифу с позиций наивной непосредственности. Поэтому он важно надувает щеки и начинает объяснять и оправдывать свой миф аргументами рас­судка - ровно настолько, насколько ему позволяет это делать полученное им образование. В сущности говоря, из этого важного надувания щек и попыток рационального оправдания, объясне­ния и интерпретации того, что вовсе не требует рационального объяснения, оправдания и интерепретации, и рождается фено­мен философии.

Воистину правы оказываются те древнегреческие философы, которые подмечают, что философия рождается из анекдота. Фи­лософ - это человек, которому оказывается мало того, что Бог (или боги) как высшая мифологическая инстанция жизни су­ществует, и оправдывает смысл существования этой жизни. Он начинает создавать интеллектуальные подпорки для Бога. Или - более широко - интеллектуальные подпорки для мифа. Ему оказывается мало того, что миф как высшая инстанция его жизни ЕСТЬ. Ему оказывается важным санкционировать существова­ние этого мифа слабыми аргументами своего рассудка. Ему оказывается мало того великого знания, что земля стоит на чере­пахе и трех слонах. Ему - получившему образование! - отныне требуется АРГУМЕНТИРОВАТЬ эту фундаментальную мифо­логическую гипотезу. Рационально ее проинтерпретировать. На уровне того уровня образованности, которого ему удалось до­стичь.

А в результате из мифа необразованного получается образо­ванный миф.

Рационально простроенный.

Философически реконструированный.

Великий в своей иррациональности миф, низведенный... до уровня образования. До уровня того образования, которым мо­жет похвастать данная личность.

Напомню: в широком смысле мифом можно назвать любой феномен или любую идею, становящуюся предметом иррацио­нальной веры. Именно в этом значении употребляем мы термин "миф", рассуждая о "коммунистическом мифе" или о "современ­ной политической мифологии".

Такой миф всегда является предметом более или менее созна­тельного выбора, совершаемого человеком. И каждый человек, к какой бы культурной эпохе он ни принадлежал, окружает себя плотным облаком такого рода установок веры, несет в своей по­вседневной жизни многообразный мир своей индивидуальной мифологии - разнообразных ценностных ориентиров, позволяю­щих ему делать в тех или иных ситуациях тот или иной выбор. Это мифы научные, религиозные, политические, моральные, эс­тетические, психологические, сексуальные, бытовые и т.д. Каж­дый человек увешан мифами, которые являются глубинным ос­нованием его ориентировки в мире и выполняют для него роль охранительных амулетов. Как и полагается мифам, все они носят вполне иррациональный характер. Даже если человек и пытает­ся объяснить, почему он делает тот или иной политический, мо­ральный или эстетический выбор, само это объяснение зачастую оказывается построено по мифологическим законам. Так, поклонник Ельцина может до хрипоты спорить со своими поли­тическими оппонентами, приводить разнообразные аргументы в пользу своего "героя", но конечным основанием его позиции явля­ется формула совершенно иррациональная: "Я ВЕРЮ Ельцину!". И то же самое можно сказать про любого другого политического героя или эстрадного кумира: отношение к нему всегда является в своей основе глубоко иррациональным. И именно в этом смыс­ле функционируют в языке словосочетания типа: "миф Ельци­на", "миф Горбачева", "миф Жириновского", "миф социализма", "демократический миф". В этом же смысле можно говорить о мифах в области морали или науки и т.д.

Все перечисленные мифы так или иначе являются мифами образованными, коль скоро для всех них характерна некая раци­ональная опосредованность. Та, с помощью которой человек не просто бездумно верит в некий миф, а выстраивает некую рацио­нальную конструкцию-объяснение своей веры. Все свои способ­ности рациональной аргументации человек активизирует, дабы оправдать и обосновать свой миф. И в результате пространство мифа имеет выраженное субъективно-рациональное измерение.

Образованный человек не просто верит в свой миф. Он обяза­тельно выстраивает КОНЦЕПЦИЮ своей веры. А это значит, что, включая механизм рациональной аргументации, я по макси­муму осуществляю свой субъективный ВЫБОР и отбор возмож­ностей. И, вполне очевидно, что в описываемом случае меня уже никак И его во всяком случае не устраивает тот всевозможност-

ный миф, на котором строится детское или первобытное миро­восприятие. Для образованного человека отнюдь не все возможно, а только то, что соответствует ЕГО мифологии. И этим принци­пиально отличается образованная мифология от мифологии не­образованной. Образованный человек тоже мифологичен, но его миф функционирует совершенно иначе, нежели миф первобыт­ного человека или миф ребенка.

Образованный человек находится в весьма любопытных взаи­моотношениях с своей собственной иррациональностью. Он свою иррациональную веру пытается окружить разнообразными ин­теллектуальными подпорками, создаваемыми из аргументов, ко­торые он черпает в своем образовании. А в результате возникает кентавр своего рода рационализованной иррациональности. Эта-то рационализованная рациональность и является образованным мифом - мифом, пронизанным интенциями рациональной аргу­ментации.

Частокол рациональных аргументов, оправдывающих ту или иную иррациональную веру или установку может быть развернут до уровня и масштаба философской доктрины, а может обхо­диться весьма скромными апелляций к данным житейского опыта. Но и в том, и в другом случае человек будет манифестировать себя как рационально мыслящее существо, а, значит, существо, склонное к доказательствам. Как существо, знакомое с формаль­ной логикой. И неважно, насколько представляемые доказатель­ства будут убедительны. Важна сама принципиальная установка на необходимость и возможность рационального обоснования того, во что он верит.

Образованный человек - это человек, который так или иначе гордится той школой мысли которую ему довелось пройти, и ко­торая поставляет ему средства рефлексивного и формально-логи­ческого самообоснования. И оттого самое сокровенное, самое смысловое, что есть в его существовании - миф - он устанавливает на рельсы своего рационально-культурного мышления. И создает совершенно особый миф - миф, с которым находится в рефлек­сивном диалоге.

Образованный миф - это разборчивый миф.

Если всевозможностный миф ребенка или первобытного чело­века приемлет все, то образованный миф не таков. Он осущест­вляет весьма и весьма тонкую избирательную активность по от­ношению к поступающей из внешнего для мира информации, и если какая-то информация не будет его устраивать - он без тени сомнения ее отсечет. А если на его пути встретятся факты, проти­воречащие его сути, он спокойно парирует: "Тем хуже для фак­тов!" Ведь это миф, прошедший школу рационального аргумента. А это значит, что он не просто ВЕРИТ в некую высшую мифоло­гическую истину, но и производит достаточно жесткое логичес­кое отсечение всего того, что противоречит истине мифа. Всю силу рациональной аргументации пытается он применить для защиты своих мифологических истин. Для отделения "правиль-

ного" знания от неправильного - в соответствии со своим пониманием истины. Для отделения "возможного" от "невоз­можного".

Уже в самых древних своих культурно-исторических образ­цах образованное сознание демонстрирует эту свою принципи­альную ориентированность на отделение "возможного" от "невозможного".

Возьмем для примера образованное сознание античного грека. Казалось бы, оно пронизано самыми невероятными мифологичес­кими представлениями. Эти мифы, тянущиеся из самой глубокой архаики, несут в себе яркий пафос всевозможностности, в них во­истину царит логический беспредел. И, тем не менее, образован­ный грек четко отделяет "возможное" от "невозможного" и держит своеобразную дистанцию по отношению к собственным мифам. Он вовсе не склонен принимать на веру все, что угодно (как это было характерно для тотемистического сознания первобытного человека или всевозможностного сознания ребенка). Он крайне избирате­лен к поступающей информации. Он накладывает на события и факты достаточно жесткую сетку миропонимания. Ту жесткую сетку, которая очерчивает некий ПРЕДЕЛ восприятия мира. Ту сетку восприятия, которая заставляет его осуществлять ЦЕННОСТНЫЙ ОТБОР поступающей ему информации.

И прямо противоположную картину демонстрирует миф не­образованный, не вышколенный рациональным размышлением. Его главная характеристика состоит в том, что он носит всевозможностный характер. Он не предполагает никакой рациональ­ной самоинтерпретации, а просто существует как высшая дан­ность.

Скажем, вера ребенка-дошкольника в маму и папу лишена каких бы то ни было сомнений и какой бы то ни было интенции рефлексивного отбора. Сознание такого ребенка нерефлексивно. А это значит, что оно не знает каких-либо альтернатив или ка­ких-либо противоречий. Оно ВСЕ ПРИЕМЛЕТ. И если мир взрос­лых (мир детских богов) предлагает сознанию трехлетнего ма­лыша какие-то взаимоисключающие суждения, ребенок ничуть не смущается этим, а с уверенностью принимает и то, и другое, не видя в этом никакого противоречия.

Значит, ТАК НАДО.

Кому? Зачем? - это не его вопросы. ТАК УСТРОЕН МИР. Мир, в котором высшей ценностью является не истина, а мнение взрослого.

И точно так же устроен миф (и мир) первобытного человека. Миф (и мир), которому совершенно чужд пафос рефлексивного анализа. Миф (и мир), в котором ВСЕ ВОЗМОЖНО. Мир, в котором миф не требует рациональной аргументации и не знает закона исключенного третьего.

И, вместе с тем, мир, который поразительным образом возоб­новляется современным образованным человеком в том беспреде­ле всевозможностного, о котором шла речь выше.

Дата добавления: 2014-11-29