Трансцендентализм

Трансценденталистский взгляд на миф сложился в XIX веке. Его сторонника считали, что ценность мифа относительна. Человеку предстоит освобождение o?i мифа для достижения большей ясности в постижении истины. Но и миф содержит истину – только неполную, частичную, стадиальную.

Г. В. Ф. Гегель полагал, что миф – это только момент самораскрытия абсолютного духа. На смену ему приходит вершинная форма такого самораскрытия – философия.

Подробно обосновывал место мифа в культуре Ф. В. И. Шеллинг. Шеллинг видит в появлении мифов провиденциальный замысел. Миф объективен, а не субъективен. Он создается человеческим сознанием с неизбежностью, а не изобретается, не сочиняется отдельными представителями человеческого рода – поэтами, мудрецами и пр. Человеческое сознание тут реализуется невольно, неслучайно. Оно движется с неизбежностью. Человек с неизбежностью полагает Бога.

В мифах отразилась история взаимоотношений Бога и человека, выражено реальное отношение Бога к человеку и человека к Богу. Миф – результат саморазвертывания Бога. В человеческом сознании происходит теогонический процесс. Человеческое сознание – «теогоническое сознание». И в этом суть мифотворчества, а не в случайных вещах и понятиях, к которым человеку при этом приходится прибегать.

Каково же содержание этого процесса? По Шеллингу, в мифах отразились исторические моменты взаимоотношений Бога и человечества, поскольку система мифов – «не просто учение о богах, но и история богов». Мифы – «это реальная теогония, история Богов»; «последнее содержание истории Богов – это порождение, это действительное становление Бога в сознании; Боги относятся к нему как отдельные порождающие моменты».

Нераскрытое тождество Бога самому себе – начальная точка божественного бытия. Оно должно пройти этап раскрытия (политеизма), чтобы оказаться постигнутым, понятым человеком. По Шеллингу, человек не имел исторически монотеизма; он располагал лишь потенциальным монотеизмом прасознания. (С другой стороны, мы встречаем у него и менее отчетливо заявленное утверждение, что мифам предшествовало целостное религиозное учение, данное человеку в акте откровения и впоследствии искаженное.)

Политеизм, рождающий мифы, – закономерная стадия провиденциального процесса. Первоначально относительный, потенциальный монотеизм должен стать реальным, пройдя через политеистическую мифическую стадию. Боги политеизма – это действительно боги. В итоге политеизм мифов ведет к подлинному монотеизму; потенции необходимо следуют друг за другом, в результате порождая единство из множества. Последнее содержание политеизма – единый Бог.

В то же время Шеллинг видел описываемый им теогонический процесс в сознании человека как развитие человека, как обнаружение его творческой инициативы. Настоящий монотеизм должен пройти через опасное искушение политеизма. Он должен быть выстрадан, выбран человеком. Это переход от подчинения к свободе человека.

Итак, чтобы найти в мифе истину, нужно рассматривать не отдельные ее представления, не моменты, а их последовательность, сопряженность. Отдельное в мифе ложно, «однако от этого не ложно целое в его последнем разумении, не ложно целое; рассмотренное как процесс», закрепившийся политеизм ложен как таковой, как «момент исключительного пребывания». Но мифосистема в целом – в непрерывной взаимосвязи движения, проходящего сквозь все эти моменты, – истинна. Различные мифо-системы – только моменты единого процесса. Процесс в целом – истина. Значит, каждый миф адекватен истине в один из моментов ее саморазвития. «Самая последняя, объединяющая все свои моменты мифология – вот истинная религия» (в меру достижимости истины при отчуждении человека от божественной самости). На смену мифу приходит религия (христианство). Истинный эзотерический монотеизм христианства уже не мифологичен.

Ученые XX века обычно не исключают и христианскую священную историю из сферы мифического. Священник Эндрю Грили, на которого ссылается Дж. Ф. Бирлайн, рассуждал так: «Многие христиане протестуют против моего употребления этого слова, даже когда я специально даю ему определение. Их пугает термин, в котором есть хотя бы малейший намек на возможность фантазии. Однако я употребляю его ровно в том смысле, в каком это делают историки религии, литературные критики и представители социальных наук. Этот термин удобен и ценен; нет другого слова, которое передавало бы именно тот смысл, который вкладывает в понятие мифа научная традиция. Христианину я посоветовал бы избавиться от страха перед этим словом и оценить, насколько полезным инструментом оно может стать для понимания его собственной веры». В «Британской энциклопедии» мы находим суждение о том, что на вопросы «кто я?», «куда я иду?», являющиеся универсальными, «западная цивилизация отвечает (...) по большей части через познавательные и образные элементы христианского мифа. Христианский миф, озабоченный природой, происхождением и судьбой человека, человеческого общества и мира, старается осветить и обрисовать истинное положение человека (...) таким способом, который лежит за пределами простого признания и понимания фактов, поддающихся эмпирической проверке, т. е. доступных нашим чувствам».

Теорию Гегеля и Шеллинга можно сравнить с теорией Эрнста Кассирера. Теория Кассирера называется обычно также символистской. Но Кассирер дает символу самое широкое определение. Он соединяет трансценденталистские идеи и идеи ученых английской антропологической школы. Миф у Кассирера – форма организации человеческого опыта, предшествующая и науке, и религии. Миф – низшая форма познания сравнительно с ними. Мифическая причинность – результат и выражение личной активности богов. Этот мир мечты и волшебства уходит раз и навсегда в небытие с первыми лучами научного видения действительности и с утверждением религиозного отношения к образу и числу как к намекам, не исчерпывающим сути Абсолюта. (Кассирер понимает здесь религиозное отношение человека и Бога как не опосредованное никакими символическими образами.)

Дата добавления: 2014-12-16