СОЦИАЛЬНЫХ 4 страница

* Дарендорф Р Элементы теории социального конфликта// СОЦИС. — 1994. — №5, с. 147.

202

В нашу задачу не входит подробное описание условий и техно­логий мирного разрешения конфликта. Опираясь на опыт и мнения социологов, мы хотели бы обратить внимание на то, что для ком­промиссного разрешения конфликта необходимы две основные фуппы условий: ценностные условия и институализация процесса предупреждения и разрешения конфликта (институализация конф­ликта).

Первое, Если конфликтующие стороны считают высшей ценно­стью, приоритетом избежание острых форм разрешения конфликта: сохранение мира на земле, неприемлемость гражданской войны в обществе, процветание организации, единство семьи и т.д., — то, каким бы острым ни был конфликт, он, как правило, может избежать той формы, которая приводит к разрушительным по­следствиям.

Как видим, и в этом-случае проблема конфликта, форм и мето­дов разрешения связана с проблемой ценностей.

Есть и другие ценностные условия: признание другой стороны правомочной, имеющей право на существование, отстаивание своих интересов. И вообще признание конфликта как такового. Пока не признано наличие конфликта (хотя бы одной из сторон), невоз­можно вести переговоры о его разрешении.

Второе. Конкуренция, конфликты неизбежны. Это часть соци­альной жизни, которую также можно и нужно упорядочить, ин-ституализировать. Конкуренция должна протекать в рамках зако­нов, правил конкурентной борьбы, которая направляет конкурен­цию (политическую, экономическую, творческую) в определен­ное русло. Закон, корпоративные правила, инструкции должны пресекать попытки нечестной конкуренции, ведущей к перераста­нию в конфликт.

Что касается конфликтов внутри социальных систем (семьи, организации, общества и т.д.), то должны быть выработаны опре­деленные процедуры, которые помогают их разрешению.

Так, в некоторых семьях не принято вмешивать детей в конфликт родителей Или рассмотрим роль партий, парламента в упорядочи­вании общественно-политической борьбы в обществе. Наличие хорошо организованных партий позволяет рядовым членам обще­ства, придерживающимся тех или иных взглядов на общественное устройство, проявлять несогласие с режимом, отдавая на выборах голоса той партии, которая этот протест наиболее точно сумела выразить. Вместо стихийных, неосознаваемых форм несогласия, протеста (которые зачастую заканчивались, как известно из исто­рии, бунтами, восстаниями, крестьянскими войнами) формируется иной механизм выражения протеста, предъявления претензий. В тех странах, в которых успешно действует парламент, исчезают гражданские войны. Ибо парламентская форма борьбы, предпола-

203

тающая как заявления протеста, несогласия, требования изменений, так и союз фракций, блоки, переговоры, согласительные комиссии, компромиссы, позволяет социальным конфликтам найти конструк­тивную форму выражения и разрешения.

По мнению Р. Дарендорфа, одним из важнейших обстоятельств, ме­няющих картину общественной жизни на Западе (ранее потрясае­мом классовыми выступлениями рабочих), явилась институализация конфликтов между рабочими и предпринимателями, вызванных рас­пределением прибыли и заработной платы. Была выработана сис­тема, элементами которой стали отраслевые профсоюзы, законода­тельство, государственная политика регулирования заработной пла­ты и т.д. Другими элементами институализации конфликта являют­ся законы о забастовках, устанавливающие сроки предупреждения о забастовке, процедуру согласительных комиссий и т.д.

§ 3. Формы социальных взаимодействий. Власть

«Ассоциация — диссоциация» как основной тип социальных взаи­модействий воплощается в конкретных формах интеракций. Рас­смотрим наиболее важные из них, представив формы социальных взаимодействий в виде своеобразной цепочки, логика и последова­тельность которой в какой-то степени воспроизводит историю воз­никновения и развития основных форм социальных взаимодействий (рис. 1). При этом мы, как и другие исследователи этих проблем, будем частично основываться на классических положениях Э. Дюр-кгейма и идеях М. Вебера (в первую очередь о власти, ее легитим­ности и т.п.).

На самых ранних этапах развития социума сотрудничество (I на рис. 1) между людьми носило достаточно широкий неспециализиро­ванный характер, чем-то напоминая взаимоотношения между со­седями в современной деревне, где принят обмен продуктами в случае необходимости. Соседи равны, ни один из них не обладает монополией на какую-либо услугу, ресурс. По Э. Дюркгейму, по­добные взаимоотношения характерны для обществ с относительно небольшими объемом и плотностью населения, ведущим натураль­ное хозяйство. Возникающие взаимодействия с другими носят спо­радический и неспециализированный характер.

Но уплотнение массы людей, порожденное ростом населения, неизбежно ведет к взаимодействию с нарастающим числом парт­неров, которые предлагают широкий набор неспециализирован­ных услуг.

Возникает конкуренция (II) между теми, кто предлагает третьему одинаковые услуги. Обострение конкуренции чревато возникнове­нием прямого противоборства, конфликтов между конкурентами.

С целью снижения конкуренции и избежания разрушительных конфликтов развивается специализация предоставляемых услуг (не

204

г

только материально-хозяйственных, но и интеллектуальных, обра-; зовательных, оборонно-силовых, управленчески-координационных, художественно-эстетических и др.), что приводит к социальному разделению труда. По выражению Э. Дюркгейма, «разделение труда есть борьба за существование, но оно представляет ее смягченную развязку. Благодаря ему соперники (конкуренты) не вынуждены истреблять друг друга, но могут сосуществовать бок о бок»*.

Специализация, разделение труда закрепляется, утверждается, приобретает самовозобновляемый характер. Возникают специаль­ности, профессии. Закрепленная специализация обеспечивает пред­сказуемость характера услуги, ее качества, количества, ее оплаты с учетом ценности и дефицитности предоставляемой специализиро­ванной услуги. Тем самым обеспечивается регулярность, возобнов-ляемость интеракций субъектов, предоставляющих специализиро­ванные услуги.

Возникает социальная кооперация (III), особая форма сотрудниче­ства, в основе которой — социальный обмен (чаще не непосредствен­но-двусторонний, а опосредованный, многоступенчатый) между субъектами, обменивающимися специализированными услугами. Спе­циализируются все социально значимые услуги — от производства сельскохозяйственной продукции до оказания интеллектуальных, обо­ронно-силовых, управленчески-координационных услуг и т.д.

Вместе с тем специализированные услуги начинают разделяться не только по конкретному содержанию, но и по ценности, дефи­цитности, рангу.

Соответственно, социальная кооперация приобретает как гори­зонтальные измерения (IV), так и вертикальное (иерархическое — V, VI). В иерархических формах взаимодействий на одном полюсе находится благодетель, наставник, правитель, на другом — опека­емый, ученик, управляемый.

Проанализируем иерархизированные формы взаимодействия.

Как уже отмечалось, способность отдельных людей, групп пре­доставлять особо ценные, дефицитные услуги ведет к тому, что те, кому предоставляются эти услуги, вынуждены расплачиваться дос­таточно дорого: ува>кением, признанием особых заслуг и даже ус­тупками, подчинением своим «благодетелям». Соответственно, глав­ным проявлением иерархических взаимодействий является оказа-, ние одним из участников взаимодействия (предоставляющим осо-| бо важные услуги) воздействия на поведение другого.

Сделаем одно уточнение. Мы рассматриваем иерархические вза-| имодействия (да и все формы взаимодействия), которые как бы!

* Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии, с. 253.| 206

«рождаются» на наших глазах. Конечно, очень часто и сегодня про­исходит становление неформальных групп, завоевание человеком лидерства в силу особых способностей, связей, умений и т.д. Но основную роль играют другие формы иерархии, в которых истори­чески возникшее сегодня функционирует как уже ставшее, в «сня­той» форме. Эти формы иерархической кооперации заранее огово­рены должностью, рангом, степенью, званием и т.д., за которыми закреплены определенные функции, права, обязанности.

Итак, основной признак иерархических взаимодействий — спо­собность оказывать воздействие на поведение другого.

В более слабом виде — это влияние (V), предполагающее учет (но не обязательно полное принятие) одним человеком мнения другого при выработке собственных решений на основе уважения, признания заслуг, ума, таланта, а значит, признания значимым для себя мнения этого человека, этой профессии, занимающего;ту должность (вспомним пример с профессором и уборщицей). Влияние — переходная к власти форма взаимодействия. С одной стороны, есть воздействие (и это роднит влияние и власть), а с другой стороны, не пастырь, а сама паства принимает решение о юм, прислушиваться ли к мнению «благодетеля».

На наш взгляд, примером такой переходной иерархизированной формы взаимодействия является феномен морального авторитета известных писателей, общественных деятелей, научного авторитета крупных ученых — создателей известных научных школ. Ярким при­мером является влияние средств массовой информации, которые в силу огромных возможностей воздействия на слушателей получи­ли название «четвертая власть».

Конечно, здесь еще нет полного подчинения, принуждения Обязы­вающая сила уважения, престижа еще не гарантирует, что во всех случаях мнения морального, научного авторитета будут учтены. Но так или иначе влияние уже содержит намек на господство, подчи­нение.

Высшая форма иерархизированных социальных взаимодей­ствий — социальная власть (VI), не только политическая, но и власть родителей, начальника над подчиненными и т.д. Нас ин­тересует прежде всего механизм фактической власти, т.е. власти, способной настоять на своем.

Основой власти как формы взаимоотношений является такое средство обмена (вознаграждения), как уступка: получатель жиз­ненно важной и дефицитной услуги (или надеющийся получить гакую услугу) обрекает себя на повиновение, т.е. на то, что его деятельность будут контролировать, координировать, программи­ровать и преобразовывать.

Наиболее точно определил это понятие М. Вебер, подчеркивав­ший, что власть означает способность настоять на своем даже при

207

наличии сопротивления, независимо от того, в чем эта способ-' ность выражается. Иными словами, власть — это такое взаимоотно­шение, при котором один субъект способен тем или иным образом, вызвать в поведении других изменения (уступки), желательные для него, даже в тех случаях, когда этого не желают те, кто должен изменить свое поведение.

Данное социологическое понимание власти фактически в тех или иных вариациях было воспринято всеми социологами, каждый из которых вносит новые нюансы, аспекты анализа власти как обя­зывающего воздействия на другого.

Интересную и логически связанную с веберовской трактовку j власти как степени свободы («властителя») дает 3. Бауман, фикси- ^! руя еще один аспект данного феномена. «Чем больше у человека власти, тем... большее количество решений может считаться для него реалистичным, тем шире круг целей, которые он может пре- < следовать вполне обоснованно, тем больше гарантий, что он полу-; чит (от тех, кто ему обязан уступить — подчиняться его воле. — А.Г.) то, чего хочет... Таким образом, власть заключается в способ­ности пользоваться действиями других людей как средствами для j достижения собственных целей (курсив наш. —А.Э.)»*.

Власть как процедура, как механизм взаимодействия — явление * сложное, многослойное.

О том, что и как порождает такое вознаграждение, как уступка, \ мы говорили в § 1 данной главы. Но выявление причин готовности (вынужденной?) подчиненного идти на уступки позволяет осмыс­лить глубинный механизм власти, который, однако, еще не исчер­пывает задачу постижения основных социологических ракурсов понимания власти.

Власть — это форма социальных взаимодействий и в то же время инструмент, обеспечивающий упорядоченный характер этих взаи­модействий. В последнем случае мы особо подчеркиваем главную социальную функцию власти. Власть имеет место именно в систе­мах взаимодействий (в группах, партиях, организациях, обществе, наконец) прежде всего как решающий инструмент, обеспечиваю-' щий, гарантирующий соблюдение принятых правил игры, норм, координированность, соорганизованность, упорядоченность дей­ствий отдельных индивидов; инструмент — препятствующий про­изволу и анархии, которые способны разрушить системы взаимо­действия, породить беспорядок, непредсказуемость. В этих целях-власть наделяется правом ограничения свободы действий отдель­ных индивидов, обладает силой принуждения.

* Бауман 3. Мыслить социологически, с. 121, 122. 208

Вместе с тем власть — это сложный механизм социального вза­имодействия. Он включает не только властные воздействия, волю, последовательность со стороны властителя, но и признание обо­снованным доверия к властным действиям и ко всему порядку, системе отправления власти со стороны опекаемых. Социология делает особый акцент не на деятельности властителя, а на леги­тимности — массовой поддержке, признании власти опекаемыми. «Господство, то есть реальная способность подчинить себе других, покоится на готовности тех, кому приказывают, слушаться прика­заний»*.

Главное не столько и не только в том, почему люди борются за власть, упиваются властью (это как раз и понятно), а в том, по­чему люди подчиняются, исполняют распоряжения других — это и есть центральный пункт социологического анализа механизмов власти.

Анализ власти как формы социального обмена способствует дос­таточно ясному пониманию природы легитимности, ее критериев: человек ожидает, что положительный эффект услуги, которую ока­зывает ему властитель, превысит те издержки, которые он несет, подчинясь распоряжениям властителя. На чем основано доверие подчиненных к властителю, что признается приемлемым, разум­ным во властных деяниях, до каких пределов власти позволительно вмешиваться в личную жизнь, приказывать, ошибаться, наконец?

Это объясняется проблемой легитимности. М. Вебер выделил три разновидности «легитимных оснований господства»: харизматичес­кое господство-подчинение; традиционное господство-подчинение; легальное господство-подчинение, — которые представляют собой вариант веберовского континуума мотивации социального действия (аффективное действие — традиционное действие — целерацио-нальное действие).

Харизматическое господство-подчинение основано на эмоцио­нальной, аффективной реакции поклонения особому дару лидера, вождя в силу его уникальных интеллектуальных, этических и дру­гих способностей и качеств. Люди подчиняются вождю не потому, что так принято, не потому, что этого требует закон, а потому, что они очарованы его обаянием.

«Харизматическое господство основано на аффективной предан­ности вождю и на дарованной ему благодати (харизме). Харизму могут обеспечить магические способности, откровение, героичес­кие деяния, сила духа или зажигательность речи... Наиболее чистые типы — господство пророков, военных героев, великих демагогов. Тот, кто распоряжается, — вождь. Те, кто подчиняются, — «учени-

Вебер М. Три типа господства, с. 185.

209

ки». Они подчиняются вождю исключительно на основании его небывалых свойств; не по своему уставному положению и не в силу традиционной почтительности*.

Харизматически обоснованное господство-подчинение играет огромную роль в изменениях общества. Можно согласиться с П. Бергером: «возможность прорыва сквозь социально «принятый мир как данность», разработаны Вебером в тезисах харизмы... Не­смотря на ясное понимание недолговечности харизмы, Вебер рас­сматривал ее как главную движущую силу истории... харизма несет в высшей степени страстный вызов или предопределение. Она за­меняет старые смыслы новыми и радикально переопределяет ос­новные посылки, касающиеся человеческого существования»**.

Но харизма быстро увядает, поэтому она выступает как некая историческая увертюра, пусковой механизм установления новых социальных порядков, социальных нововведений. В любом обще­стве — основанном или на традиционной, или на рациональной мотивации социальных действий, — преодоление устоявшегося, привычного требует особых усилий, которые возможны лишь на основе особого эмоционального порыва, доверия, создающего не только рассудочное, но и чувственно практические основания для признания, легитимации нового, его утверждения на практике. Харизма нужна новому властителю, устанавливающему новые по­рядки, законы, уставы, иначе говоря, харизма является фактором преобразования.

Если человек обладает харизмой, его господство (на производ­стве, в семье и т.д.) будет более эффективным, распоряжения бу­дут обладать большей обязывающей силой, безотлагательностью. При отсутствии у начальника харизмы его подчиненные, ориентируясь на устав, конечно, будут исполнять свои обязанности, но, воз­можно, не с таким рвением, которое могло быть при наличии у него харизмы.

Итак, харизма необходима для серьезных изменений социальных порядков, деятельности фирмы, кафедры и т.д. Для обеспечения же простого воспроизводства, функционирования общества, кол­лектива, предприятия харизма желательна, но не обязательна.

Традиционное господство-подчинение основано на вере в священ­ное происхождение существующих порядков. Человек покоряется властителю (государю, хозяину), его приказу, требованиям не по­тому, что тот имеет на это право по конституции, закону, догово­ру найма и т.д., а потому; что так принято. Но и властители долж-

* См.: Вебер М. Три типа государства//Двадцать два, № 72, июль—август, М

1990.

** Бергер П Приглашение в социологию, с. 118, 119.

210

ны отдавать лишь определенные, освященные традицией распоря­жения, традиционно заботиться о своих подчиненных. Традиция достаточно надежно регулирует взаимоотношения между властите­лем и подчиненным (например, подчинение распоряжениям стар­шего в семье, традиционное подчинение аксакалу и т.д.)- Традици-: онный тип легитимности при всей своей недостаточно рациональ-| но-логической обоснованности, осмысленности обладает достаточно (сильными ресурсами принуждения.

Легальное господство-подчинение, или господство на основании устава (договора, контракта, закона) осуществляется «в силу веры в обязательность легального установления власти, обоснованной рационально созданными правилами, т.е. ориентации на подчине­ние при выполнении установленных правил — господство в том виде, в каком его осуществляет современный государственный слу­жащий и все те носители власти, которые похожи на него в этом отношении»*.

На легальном господстве основаны современные государство, предприятие, фирма и т.д. Главный признак легальной легитимно­сти — признание властных распоряжений разумными, обоснован­ными, так как они соответствуют установленным правилам, зако­ну, другим рационально выверенным, оформленным установлени­ям. Закон, должность, контракт, соответствующие права и обязан­ности — вот что прежде всего регулирует взаимоотношения влас­тителя и опекаемого в этом случае, а не поклонение, симпатия или традиция.

Хотя

Власть осуществляется благодаря таким средствам, как автори­тет и насилие (рис. 1, VI-1 и VI-2). Некоторые авторы, в том числе Ч. Миллс, утверждают, что существуют три, а не два основных сред­ства осуществления власти. «Безусловно, — пишет он, — в наше время нет нужды доказывать, что насилие представляет собой «ре­шающее» средство власти. Но мы далеко не всегда испытываем на себе насилие. Вместе с насилием нужно рассматривать и авторитет (власть, которой сознательно и добровольно подчиняются) и ма­нипулирование (власть, о механизме действия которой подчинен­ные ничего не знают). Фактически, рассуждая о природе власти,

мы должны постоянно различать эти три вида ее действия»

сам Ч. Миллс не дает определение третьего средства — манипули­рования, можно предположить, что речь идет об управлении людь­ми в выгодных для властителя целях, но неприемлемых для подчи­ненных и скрываемых от них. Манипуляция так или иначе подразу­мевает неискренность, обман, наличие тайного умысла. Но и ма-

Вебер М Избранные произведения, с. 647. * Миллс Ч. Социологическое воображение. -

М., 1998, с. 54.

211

нипулирование должно базироваться на способности власти хотя бы обманом подчинить людей, создать интригу. Иными словами, манипуляция — это не равноценное авторитету и насилию сред­ство реализации власти, а скорее метод, форма использования этих средств.

Авторитет как средство власти основан на признании подчи­ненными этой власти разумной, обоснованной, его использование предполагает уважение к власти, ее целям, методам реализации. При этом властный авторитет, хотя и имеет много общего с мо­ральным авторитетом (о нем шла речь, когда мы анализировали влияние как форму социальных интеракций), качественно отлича­ется от него по степени обязывающей, принуждающей силы. Влас­тный авторитет повелевает, распоряжается со всей присущей при­нуждению силой и безапелляционностью, и у паствы нет выбора, выполнять или не выполнять эти распоряжения, основанные на авторитете.

Чем же объясняется такая обязывающая сила авторитета? Она обусловлена легитимностью, признанием подчиненными власти обоснованной, разумной.

Отец одним словом может остановить конфликт между детьми; ко­роль, чей сан освящен «божественным светом», одним взглядом подчинял себе непокорных вельмож (таков обычай); вождь, всего лишь произнеся зажигательную речь, мог повести в бой горстку плохо вооруженных, но ослепленных харизмой своего вождя бой­цов; начальник письменным распоряжением увольняет одного че­ловека, а другого повышает в должности — его распоряжение ле­гально, оно регулируется законом, уставом, который вызывает ува­жение.

Авторитет, позволяющий властителю без физического насилия распоряжаться людьми, незыблемо покоится на легитимности, признании власти — или по традиции священных, законных или основанных на эмоциональном поклонении — харизматических

Авторитет может быть формальным (авторитет короля, началь­ника, родителя и т.д.) или неформальным — им в настоящее время обладают, как правило, харизматические лидеры.

Примеры — Дэн Сяопин, который в последние десять лет своей жизни не занимал никакого поста, но сумел обеспечить модерниза­цию Китая, аятолла Хомейни, который в первые годы революции в Иране не занимал никакой должности, но властно определил путь развития исламской республики Иран.

Второе средство власти — это насилие. Без права и возможности осуществлять насилие власть лишается одного из главных своих признаков — гарантии неодолимости своих распоряжений. Насилие может быть психологическим (постоянные придирки, гонения и др.), административно-юридическим (административные запре-

212

ты, взыскания, выговоры), физическим (физическое прямое при­менение силы или угроза применения силы).

Существуют два варианта насилия: легитимное и нелегитимное. Легитимное насилие подразумевает применение силы (или предуп­реждение о возможном применении силы) к тем, кто нарушает закон, права людей, общественный порядок и т.д. Данный вид на­силия одобряется, признается легитимным подавляющим большин­ством граждан (порой даже теми, кто нарушает закон).

Нелегитимное насилие — это осуществление властью насилия в целях, не признаваемых большинством граждан обоснованными. Это могут быть отдельные легальные (законные) акции государства (типа наведения конституционного порядка в одной из областей, рес­публик, страны), но не признаваемые обществом разумными (хотя в целом власть еще может признаваться легитимной). Это может быть деятельность всей власти, которая (независимо от того, при­шла ли она к власти легально или путем незаконного захвата влас­ти, а также оккупации) не воспринимается населением обосно­ванной, легитимной. В последних случаях любые распоряжения вла­сти лишены возможности реализации на основе авторитета. Остает­ся только одно — угроза силы или прямое применение силы.

Как правило, рано или поздно нелегитимная власть разрушает­ся. Но следует помнить, что долговечность нелегитимной власти зависит от многих условий, в том числе от позиции, энергии, ак­тивности населения. Если оно не проявляет организованности, ак­тивности с целью смены власти, возникает промежуточное состо­яние, которое может затянуться на долгие годы. Происходит при­выкание к нелегитимной, малоавторитетной власти, сила которой лишь в готовности осуществить насилие или реально осуществляе­мом насилии.

Поведение подчиненных в этой ситуации характеризуется нео-добряемым, но добровольным исполнением властных распоряже­ний, покорностью (формальной дисциплинированностью) власти. Это касается не только государства, но и учреждения, семьи и др.

Раздел IV.

СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ: СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

Глава IX. Социальные институты: сущность

и социальные эффекты (последствия)

§ 1. Институты: их роль в обществе и значение для социологии. Постановка проблемы

Социология — наука рациональная, лишенная мистики и чуждая фантастики, но чаще всего она призвана распознавать, объяснять чудеса, которыми наполнена социальная жизнь. Главное чудо, с которым мы имеем дело ежедневно, ежечасно, — это социальная машина, которая работает четко, буднично, надежно: в вузе нас учат, в библиотеке выдают нужные нам книги, на работе у нас есть надежные партнеры, с которыми мы взаимодействуем, и т.д.

Главная загадка социальной жизни — это то, почему коллек­тивные формы повседневной жизни, пронизывающие все важ­ные стороны нашего бытия, обладают устойчивостью, способно­стью существовать десятилетия или даже столетия. Людей, создав­ших эти коллективные формы, давно уже нет, а их детище суще­ствует и функционирует.

Как возможны социальные системы (системы социальных дей­ствий) в качестве самовозобновляющихся, четко функциониру­ющих систем, действующих постоянно, как своеобразные заво­ды, машины? Стремление разгадать эту загадку приводит нас к проблеме институализации, т.е. установления («институт» в пере­воде с латыни означает установление), укоренения определенной процедуры социальных действий и взаимодействий, обеспечива­ющей самовозобновляющийся, прочный, четко налаженный ха­рактер процесса удовлетворения важнейших потребностей людей.

Социальные институты — это великое социальное изобретение человека. Безопасность человека, его образование, здоровье, хо­зяйственная деятельность, отдых и т.д. — все эти явления, состав­ляющие будничный, каждодневный смысл нашей жизнедеятель­ности, приобрели институализированный характер, т.е. гаранти-

214

рованы от случайности, спорадичности. Институализированное про­тивостоит хаотичному, нестабильному, неорганизованному.

Рассматривая социальные связи, мы упомянули, что «человек тысячами невидимых нитей связан с людьми, обществом». Про­должая эту аналогию, можно сказать, что социальные институты в системе социальных связей — наиболее крепкие канаты, которые в решающей степени предопределяют ее будничную жизнеспособ­ность. Именно институциональный, т.е. утвердившийся, отлажен­ный и регулярный, аспект социальной жизни является решающим фактором, определяющим уровень жизнедеятельности личности.

И это понятно — ведь ведущую роль в жизни людей играют не случайные, не спорадически возникающие, а постоянные, пред­сказуемые, надежные взаимодействия. Именно в этих связях пра­вила игры, нормы поведения становятся для нас главными, ко­торым мы готовы подчиниться, которые готовы воспринять как обязательное, предпочтительное.

В связи с этим для социологии институты — один из важнейших объектов анализа, а объяснение функционирования институтов пред­ставляет собой, образно говоря, ядро социологии. Не случайно и Г. Спенсер, и Э. Дюркгейм, и почти все другие социологи считают социальные институты фабрикой социального. Соответственно, осо­бое внимание современная социология уделяет проблеме институтов. Те научные школы, течения, которые не придавали большого зна­чения институализации, крайне абстрактно, а потому во многом неубедительно объясняют механизмы социальной жизни.

Дата добавления: 2014-11-29