Концепция дома. Что Шютц понимает под «домом»?

Что Шютц понимает под «домом»? – «Мы будем понимать под домом

нулевую точку системы координат, которую мы приписываем миру, чтобы

найти свое место в нем… Символическая характеристика понятия “дом”

эмоционально окрашена и трудна для описания. Дом означает различные вещи

для разных людей. Он означает, конечно, отцовский дом и родной язык, семью,

друзей, любимый пейзаж и песни, что пела нам мать, определенным образом

приготовленную пищу, привычные повседневные вещи, фольклор и личные

привычки, – короче, особый способ жизни, составленный из маленьких и

привычных элементов, дорогих нам»4. При этом социолог подчеркивает, что

«дом означает одно для человека, который никогда не покидает его, другое –

для того, кто обитает вдали от него, и третье – для тех, кто в него

возвращается»5.

Особый интерес для Шютца представляет проблема реадаптации

индивидов к своей “домашней” группе после того, как они её покинули, какое-

то время жили в иных социальных группах, неизбежно усваивая новые знания и

новые измерительные линейки ценностей, типичные для этих групп. Как

складываются интеракции возвращающихся индивидов в свою родную

4 Шютц А. Возвращающийся домой. – Социс, 1995, № 2. – 139

5 Там же.

“домашнюю” группу с самыми близкими им прежде людьми? Проблема отнюдь

не надуманная. Достаточно вспомнить нашумевший американский сериал

“Рембо”. Молодой, здравомыслящий американец, отмеченный всевозможными

знаками отличия во время боевых действий во Вьетнаме, в социокультурном

плане не может вернуться в свой прежний родной “дом”: по совершенно новым

меркам знания (с позиций иных конструктов первого порядка) он оценивает

прежние социальные реалии и потому вступает в бесконечные конфликты с

властями.

Сам Шютц столкнулся с этой проблемой ещё в молодые годы. Он

принимал участие в боевых действиях в годы первой мировой войны и на себе

испытал тяготы взаимонепонимания, трудности налаживания диалога с

близкими людьми по возвращении домой. Возможно, именно этот личный опыт

побудил его к серьезным научным исследованиям данной темы.

Прежде всего, Шютц отмечает, что положение возвращающегося отлично

от положения чужестранца – последний готов к тому, что этот мир организован

иначе, по сравнению с тем, из которого он прибыл. Возвращающийся же

ожидает встретить то, что ему хорошо знакомо – людей, которые жили с ним в

одном пространстве и времени. Их интересы и цели были понятны. «Жить дома

– это значит воспринимать другого как уникальную личность в живом

настоящем, разделять с нею антиципации будущего в качестве планов, надежд и

желаний, наконец, это означает шанс восстановить отношения, если они

прерваны. Для каждого из партнеров чужая жизнь становится частью его

автобиографии, элементом личной истории»6. Интерпретация объектов является

общей для всех членов “домашней” группы: каждый индивид уверен, что он

поймет других, а они – его. Даже какие-то инновации (болезнь, смерть) в

условиях дома разрешаются рутинными способами.

Однако ситуация полностью меняется для покинувшего дом индивида.

Солдат, ушедших на службу, нередко удивляют письма из дома – сказывается

разрыв пространства и времени со своей группой, что отражается на

интерпретациях объектов и явлений, которые уже рассматриваются через

призму новой “домашней” группы, её иных конструктов первого порядка, а

также уникальной биографической ситуации солдата. С другой стороны, когда

возвращающийся домой будет говорить о своей жизни на фронте, может

оказаться, что его поступки кажутся близким людям величайшим героизмом, в

то время как сам он их представляет борьбой за выживание или выполнением

долга. И напротив: героизм может вовсе игнорироваться людьми дома.

Биографическая ситуация военной службы детерминирует особое восприятие

социального мира солдатом. Шютц замечает, что в гражданском обществе

солдат вынужден выбирать свои цели и средства, но не может, как в армии,

следовать авторитету или руководству. Поэтому он зачастую чувствует себя

“как ребенок без матери”. Для всех возвращающихся справедливо, что

вернувшийся человек уже не тот, что был, ни для себя, ни для тех, кто ждал его

возвращения. «Здесь, – пишет Шютц, – оказывается под вопросом ни много, ни

мало, как обратимость внутреннего времени. Эта та самая проблема, которую

Гераклит выразил афоризмом о невозможности войти в одну и ту же реку

дважды… Даже если мы возвращаемся домой после короткого перерыва, мы

обнаруживаем, что старое, привычное окружение приобретает дополнительное

значение, возникающее из нашего опыта в период отсутствия: вещи и люди, по

6 Там же. – С. 140

крайней мере в начале, имеют другие облики. И требуется определенное усилие,

чтобы трансформировать нашу деятельность в рутинное русло и реактивировать

наши прежние отношения с людьми и вещами»7.

Из сказанного социолог приходит к практическому выводу о том, что

следует всех готовить к возвращению ветеранов в домашнюю группу. “Через

прессу и радио следует разъяснять домочадцам, что человек, которого они ждут,

уже не тот, другой, и даже не такой, каким его воображают. Повернуть

пропагандистскую машину в противоположном направлении, разрушить

псевдотипы батальной жизни и жизни солдата вообще и заменить его на правду

– не простая задача. Но необходимо уничтожить прославление сомнительного

голливудского героизма и нарисовать реалистическую картину того, как эти

люди думают и чувствуют, – картину не менее достойную и взывающую к

памяти. Поначалу не только родина покажет возвращающемуся домой

незнакомое лицо, но и он покажется странным тем, кто его ждет”8.

4. “Мы” и “Они” в российском обществе

Разумеется, феноменологическая социология Шютца не ограничивается

возможностями исследования поведения военнослужащих, эмигрантов,

путешественников или чужестранцев. Её теоретико-методологический

инструментарий может быть использована и для более масштабных

исследований. Так, ныне в России идет бурный процесс образования все новых

социальных групп, каждая из которых имеет свои знания социальной

реальности, которые подчас несовместимы друг с другом. И эта

несовместимость множественных “Мы” и “Они” представляет нынешнюю

социальную реальность.

Особенно это касается коллективных представлений различных

социальных групп. Так, если в советское время патриотизм считался само собой

разумеющейся, самоочевидной реальностью для всех, то ныне ту или иную

форму патриотизма довольно трудно поддерживать в качестве общего знания.

Многочисленность представлений патриотизма создает основу для

относительности его содержания, и данный феномен утрачивает положение

само собой разумеющейся реальности.

Феноменологическая парадигма позволяет также изучать, как

представители разных социальных групп через призму своих знаний

интерпретируют объекты и явления, к каким потенциально социальным

действиям ведет несовместимость множественных образов социальной

реальности, как сами люди, исходя из своей социализации, существующих

социокультурных ценностей, определяют своё имущественное положение,

отношение к социально престижным статусам и в целом социальное положение.

Скажем, в советские времена многие граждане, особенно партийно-

государственные работники, относили себя к считавшейся в то время

престижной социально-этнической группе – “русские”. Аналогично, сегодня

социологи обратили внимание на то, что некоторые люди, занимающиеся

предпринимательской деятельностью, в силу разных мотивов не считают себя

представителями класса предпринимателей или “новых русских”, а продолжают

относить себя к рабочим, интеллигенции и т.д., что может проявляться и в их

мышлении, и в их социальных действиях. Значит, субъективные представления

7 Там же. – С. 141

8 Там же. – С. 142

о своей социальной принадлежности могут принимать вполне реальные

очертания в повседневной жизни.

Феноменологи исходят из того, что начиная с детства на уровне

повседневного общения, у индивидов по мере усвоения социокультурных

ценностей складывает определенное видение себя в “домашней” социальной

группе и определенное представление об этой группе. Эта группа видится как

некое “Мы” в противоположность тому, что где-то есть другие люди – “Они”, –

у которых свой мир, своя жизнь. В сопоставлении своего “Мы” с другими

“Они” вырабатывается социальная самоидентификация индивидов. Социальная

самоидентификация формируется стихийно в процессе социализации у каждого

человека и в последствии так или иначе влияет на выбор жизненных стратегий,

на степень готовности людей к взаимодействию с представителями других

социальных групп.

Разве мы ежедневно не сталкиваемся с тем, что кое-кто говорит и

действует, исходя из своей принадлежности к определенному “Мы”. Так

появляется: “Мы – рабочие” или “Мы – офицеры, промышленники” и т.д. В

каждой социальной группе складывается своё отношение к другим “Они”. В

зависимости от характера доминирующих социокультурных ценностей в

сознании индивидов это отношение может быть самых разных оттенков –

уважительное, боязливое, высокомерное, враждебное. Так, ещё недавно

виноватыми во всех наших проблемах были “Они – буржуи”. Дух отношения к

“Ним” прекрасно выражен у В. Маяковского: “Ешь ананасы, рябчиков жуй,

день твой последний приходит, буржуй”.

Социологические исследования свидетельствуют, что до сих пор у

значительных социальных групп страны остается враждебное отношение к

бизнесменам, предпринимателям, фермерам. Однако характер

взаимоотношений “Мы” и “Они”, конечно, постепенно меняется при изменении

социокультурных ценностей, и это можно наблюдать в современных

российских реалиях. У россиян постепенно складывается иное видение того,

что есть рабочий класс, интеллигенция, интеллектуалы, офицерство,

предприниматели и т.д.

По мнению феноменологов, объективное хотя и влияет на формирование

классов и социальных групп, но субъективная социальная самоидентификация

индивидов играет значительно большую роль при формировании социальных

действий и интересов, социальных жизненных стратегий. Поэтому весьма

значимым для общества является то, как государство интерпретирует интересы

социальных групп, оказывая тем самым огромное влияние на субъективную

социальную самоидентификацию людей. Если в недавнем прошлом всячески

возвеличивались “особые интересы” рабочего класса, как “интересы

социального прогресса” (отнюдь не случайно многие относили себя к рабочим),

то теперь взят иной крен – насыщение рынка товарами, политическая

демократия ассоциируется с деятельностью класса предпринимателей. Это не

способствует формированию толерантной ментальности в различных

социальных группах и, соответственно, социальной стабилизации. Не менее

важно и то, что люди, оказывающиеся в “низших” социальных группах, как

правило, менее способны к выбору активных жизненных стратегий, полагая, что

такое социальное поведение “не для них”.

х х х

Во многих учебниках и учебных пособиях Вы встретитесь с суждениями о

том, что феноменологическая социология Шютца является парадигмой,

исследующей социальные реалии на микро уровне. Безусловно, это так. Но не

только. Другие исследователи творчества этого социолога не без основания

отмечают, что данная парадигма позволяет диалектически исследовать

процессы как на микро, так и на макро уровнях. Представляется, вторая позиция

более правильная. В самом деле, характер интерсубъективных миров,

отношений «Мы» и «Они», несомненно, влияет на макро социальные структуры

общества. По результатам исследования интерсубъективных миров конкретных

социальных групп можно сделать представления об общественном сознании в

целом. Этот методологический подход прекрасно применяют ученики Шютца –

П. Бергер и Т. Лукман. Об их вкладе в развитие феноменологической

социологии речь пойдет в следующей теме.

Вопросы на развитие социологического воображения:

1. 11 сентября 2001 года Америка подверглась беспрецедентным

террористическим атакам. Однако восприняты они были далеко не однозначно:

в одних регионах мира люди выражали боль и скорбь, а в других – откровенно

радовались случившемуся. Как Вы это объясните с позиций

феноменологической социологии? Можно ли терроризм победить только

силовыми и экономическими акциями? Что по Вашему нужно предпринять,

чтобы в мире постепенно формировались более толерантные отношения между

многочисленными «Мы» и «Они»?

2. Сегодня и в мире, и в России обострились национальные конфликты. В

чем Вы видите основные причины тому? Аргументируйте Ваш ответ с позиций

конфликтной и феноменологической парадигм.

3. Не приходилось ли Вам сталкиваться со следующей ситуацией. В школе

у Вас был очень близкий друг (подруга). Вы понимали друг друга без слов,

могли часами быть вместе. Но по окончании школы ваши пути разошлись. И

вот через 2-3 года Вы неожиданно встречаетесь вновь. Однако после радости

встречи Вы вдруг неожиданно для себя замечаете, что говорить-то Вам не о

чем. Как Вы это объясните? Используйте положения феноменологической

социологии.

Основные термины и выражения:

Феноменологическая социология, повседневный жизненный мир,

«домашний мир», плюрализация жизненных миров, субъективное восприятие

социального контекста, повседневное знание, конструирование социальной

реальности, знание здравого смысла, конструкты первого порядка,

конструкты, второго порядка, научное знание, интерсубъективный мир,

биографическая ситуация индивида, «Мы»-группа, «Они»-группа, концепция

дома, социальная самоидентификация индивида

ЛИТЕРАТУРА

Американская социологическая мысль. М.: МГУ, 1994. – Раздел

“Феноменологическая социология”

Баразгова Е.С. Американская социология. Традиции и современность.

Екатеринбург-Бишке: Издательство «Одиссей», 1997. – Глава ХII

Бауман З. Мыслить социологически. М.: Аспект Пресс, 1996. – Главы 2-5

Бергер П.Л. Приглашение в социологию. Гуманистическая перспектива.

М.: Аспект Пресс, 1996

Громов И.А., Мацкевич А.Ю., Семенов В.А. Западная теоретическая

социология. Санкт-Петербург: Издательство «Ольга», 1996. – Часть II, глава 3,

раздел 2

Давыдов Ю.Н. социологический радикализм и феноменологическая

социология. – История теоретической социологии. СПб.: РХГИ, 2000

Ионин Л.Г. Возникновение и развитие феноменологической социологии.

А. Шюц и этнометодология. В кн.: История теоретической социологии. Том 3.

М.: Канон, 1998 – Глава десятая, §§ 1, 3

Ионин Л.Г. Понимающая социология. М.: Наука, 1978

Современная американская социология. М.: МГУ, 1994. – Раздел

“Альфред Шюц и социология повседневности”

Учебный социологический словарь с английскими и испанскими

эквивалентами. Издание 4-е, дополненное, переработанное. Общая редакция С.А.

Кравченко. М.: Экзамен, 2001

Шютц А. Возвращающийся домой. – Социс, 1995, № 2

Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках. В кн.:

Американская социологическая мысль. М.: МГУ, 1994

Haralambos M., Holborn M. Sociology. – Collins Educational, 1995. –

Сhapter 14 – “Sociological Theory”

Ritzer G. Classical sociological theory. – McGraw Higher Education, 2000. –

Сhapter 13 “Alfred Schutz”

Дата добавления: 2014-12-16