Мифология

Предыстория социологии

История словно воскрешает или вдыхает новую жизнь в умершее.

Лев Диакон

Историко-философский процесс возникновения и становления науч­ного знания занимает длительный период. При этом обращение к филосо­фии как первой форме теоретического знания неизбежно сталкивает нас с проблемой предфилософского уровня познания. Тем более, что сами пред­ставители философии грешат пренебрежительным отношением к своим предшественникам, недооценивая их действительных достижений. В част­ности, такой подход прослеживается в выступлениях против мифологии

представителей античности, рассматривающих мифотворческое воображе­ние как инструмент художественно-сказочного творчества поэтов-теоло­гов. Однако на самой архаической ступени развития человечества всякое концептирование носило мифологический характер. Поэтому изучение ге­незиса социального познания обусловливает потребность обратиться к до­научной ступени человеческого познания — проблеме мифа.

Миф объясняет в равной мере как прошлое, так и настоящее, и будущее.

К. Леей- Стросс

Мифология сегодня воспринимается как главный синкретический мно­гофункциональный феномен символической формы первобытной культу­ры. Данная раннеисторическая форма знания является мифологической космогонией, конструирующей иерархическую модель мира без разделения его па видимый и невидимый, реальный и идеальный. Мифолого-художс-ственное познание выражает мир через призму кровнородственных связей и понимает окружающую действительность как огромную родовую общи­ну. Она предстает оживотворенной (гилозоизм) и одушевленной (анимизм), в конце концов, как антропо—- и зооморфическое единство природы и социума, ритуально-магическое единение отдельных групп людей с вида­ми животных (тотемизм).

В мифах, с одной стороны, отражались магия¹,.обряды, суеверия и т. п., а с другой — нравственные нормы, социальные опыт и память². Эти представления о мире консервируются религией и составляют мисти-ко-религиозную картину мира, безраздельно господствующую в мифоло-го-художествснном сознании первобытного человека. Замкнутость мифо­логической системы подтверждалась циклическими изменениями в приро­де (синхронизация), обесценивающими историческое время (диахрония) и свидетельствующими о неизменности и повторяемости всего в мире.

¹ Магия — это имитация явления, где связь между магическим действием, ма­гическим заклинанием и искомым результатом представляется непосредствен­ной. Ее позиция — принудительная, обусловливающая уверенность в практичес­кой эффективности магических действий с изображением, предметом, именем, если все сделано правильно.

- К сожалению, отечественные исследователи мифологии — Золотарев А. М., Кессиди Ф. X., Лосев А. Ф., Маковельскпй А. О, Токарев С. А., Шахнович М. И. и др., внеся большом вклад в изучение данной проблематики, допускали в атмос­фере марксистской идеологизации односторонности, явные преувеличения и лож­ные ходы, связанные с приматом общественного бытия, формационного и клас­сового подхода в объяснении духовного развития. Научные открытия и достиже­ния в области мифологии, связанные с именами Д. Фрэзера (магия и ритуализм), Е Кассирера (логический символизм), К. Юнга (психологический символизм), Б. Малиновского (ритуалистичсский функционализм), К. Леви-Стросса (структур­ный анализ) и др., подвергались либо жесткой критике, либо отвергались. Сегод­ня эти достижения заслуживают глубокого освоения, адекватной интерпретации и более вдумчивой оценки.

Однако миф не является прямым обманом, хоть и представляет ценно­сти в фантастической форме¹. Являясь бессознательно-художественной переработкой действительности, он включен в язык реальной жизни. Со­циальная функция мифологии заключается в ее житейско-практическои эффективности, выражаемой в поддержании ритуально-магически ми сред­ствами определенного природного и социального контроля и порядка (рав­новесия) в архаических (родовых) организациях общества. Мифологичес­кое мышление функционирует на коллективно-бессознательном чувствен­ном уровне (который включает символический характер воображения), оперирующем образами. Это уровень живого созерцания (дотеоретический) как исходного, утилитарного человеческого отношения к миру, взаимо­действия с практически близкой сферой действительности.

Первобытное общество — это дописьменный этап культуры, для кото­рого характерен приоритет поэтического перед повествовательным: сим­волический язык придает мифу (правдивая речь) в основном художествен­но-поэтический, дидактический (героический эпос) характер. При этом миф опирается на основной метод — наблюдение и метафоризацию. Метафори­ческий аспект мифологической символики нельзя полностью рационали­зировать, можно лишь перевести на другие, тоже образные, языки. Отсут­ствие письма обусловливает устно-слуховую — оральную организацию ин­формации, которая поддерживается действующими людьми. Для закрепле­ния и передачи накапливаемого знания используются устный язык и чув­ственно-наглядные средства' первые рисунки, затем живописные изобра­жения, которые носят художественно-познавательное значение (поздний неолит). С развитием духовного мира первобытных людей стремление к пе­редаче формирующихся общих понятий, мыслей приводит к появлению схематической, условной живописи и пиктографического письма (неолит), в котором нарастают символические элементы и одновременно повество­вательная сложность изображаемого, передачи субъективной картины мира. Однако имеющие в них место образы и символы не являются «шифром трансцендентальности» и выражением теоретических сущностей бытия. Главным в первобытном искусстве, пиктографическом письме является обеспечение понимания смысла изображения для всех, независимо от языка. Иначе они теряют свой смысл и предназначение. Пиктография к гому же выражает мысль целиком и передача сложных, абстрактных понятий в ней затруднена.

В условиях первобытного общества распространение и усвоение внетео- ретического знания, мифолого-религиозного мировоззрения также впле­тено в язык реальной жизни. Они осваиваются с принятием образа жизни, через овладение навыками и умениями практической деятельности, ин-¹ тернализацию определенных норм, традиций и др., наконец, через вклю-' чение индивида в социальную практику после обрядов инициации уже как зрелой личности. Основным способом передачи и усвоения социальных

¹ В понятие «миф» иногда включается политическая идеология. В этом случае оно получает негативную оценку, так как идеология открывает путь к манипулирова­нию (пропаганде) сознанием идеями мифа.

опыта и памяти выступает научение как практическое общение учителя-практика и ученика, которое исторически и генетически предшествует специализированным формам распространения знания, именуемым об­разованием, пропагандой и т. п.

На рубеже IV—III тыс. до н. э. происходит переход от каменного века к веку металла. В благоприятных природных условиях Древнего Востока (Шу-меро-Вавилония, Египет, Индия, Китай) начинается разложение перво­бытного и зарождение раннеклассового общества с азиатским способом производства. Для него характерны патриархальный характер рабовладе­ния, верховная собственность государства на землю (восточная деспотия), приоритет деревни над городом, личностное господство и подчинение со­седской общине. В этих условиях происходит разделение труда, социальная дифференциация и развитие неравенства, образуются народности и госу­дарства, экономические, правовые, социально-политические и др. виды общественных отношений. В общественно-исторической практике и в про­цессе познания возрастает качество и роль аналитической деятельности, абстрактного мышления. Об этом свидетельствует появление идеографи­ческого письма, развитие в нем логограмм, отражающих смысловую (пове­ствовательную) сторону языка и связанных со звучащим словом. Это привело к тому, что письменность отделяется от условной живописи и становится основным средством закрепления, передачи и переработки знания, требующим определенной интеллектуальной работы.

Появление письменности, позволяющей излагать мысли в повествова­тельной форме, создает принципиально новую ситуацию общения Изме­няются информационные и коммуникационные возможности: формиру­ется визуально-графическая организация информации фиксированными знаковыми системами

В III—II тыс до п. э. (эпоха бронзы) создаются новые социокультурные возможности для развития духовных способностей человека, расширяется сфера неутилитарного отношения к действительности — эстетического, этического, религиозного и др. В частности, письменный язык обособляет­ся от племенных и местных диалектов. С помощью абстрактных и сложных понятий развиваются логические рассуждения, аналогии, отвлечения, сложные спекуляции, придающие знаниям определенную систему: появ­ляется эзотерическое знание и создается порог его понимания. Для преодо­ления данных и других трудностей требуется определенная грамотность как результат длительной подготовки и занятий умственным трудом. Фор­мируется система образования как специализированная форма создания и распространения информации учителем и усвоения се учеником через бе­седу, урок, текст, учебник, и т. п. Необходимость значительных материаль­ных затрат на обучение и воспитание сосредотачивает образование в руках государства и его учреждений. Особую роль в духовной жизни стали играть военно-чиновничий аппарат (особенно писцы), сословие жрецов, пред­ставители искусства, владевшие грамотой, письмом и свободные от тяже­лого физического труда. Храмы и писцовые школы становятся центрами Духовно-культурной деятельности.

Из первоначального синкретизма мифологии вычленяются искусство, политеистическая религия, которая обретает теологизированную оболоч­ку и выступает как мистико-религиозные теокосмогонии. В них идея космо­са (упорядочности) переносится с природы на государство. Бог, как тво­рец мира, управляет им через своих избранных, располагающихся в стро­гой иерархии. Живым богом на земле является царь, фараон и им подоб­ные, обладающие неограниченной властью над людьми и богатствами. Все остальные предназначены, терпя лишения, производить эти богатства и через посредство жрецов приносить жертвы богам. Нарушение данного ус­тановления неизбежно грозит разрушением мира. В мистико-религиозных теокосмогопиях ответы на мировоззренческие вопросы даны исходя из «бо­жественной мудрости», носящей идеологическую окраску: освящение су­ществующих политического строя и власти экономических и социальных отношений.

Теперь мифологическое сознание как «народное знание» становится тормозом на пути раннеклассовой государственности и должно быть заме­нено на новое, отвечающее формирующемуся образу жизни и картине мира. В результате государственно-религиозного влияния на народные мас­сы формируется новый тип сознания — религиозный, ставший традицион­ным для доиндустриальной цивилизации И хотя он сам еще тонет в море суеверий, но разрушает мифологию: миф перестает быть самостоятель­ной формой сознания и подвергается теологизироваиному переосмысле­нию. В результате разрушается слитность индивидуального и родового (кол- ' лективпого) сознания.

Одновременно, положительное знание, которое систематизировалось и конкретизировалось вокруг мифов, создает гносеологическую предпо­сылку для возникновения рудиментарной, то есть зачаточной, науки. На рубеже II—I тыс. до н э. происходит обособление умственного труда от физического, появление досуга; выделяется определенная прослойка лю­дей, еще не ученых, а скорее рассудительных, обладающих способнос­тью к точному наблюдению, практической житейской мудростью, ис­кусных в вопросах поэзии, религии, законодательства и т. п. Их усилиями начинает формироваться логико-рассудочное (словесно-знаковое) мыш­ление и рациональное познание, относительно независимое от мифоло­гии. Оно отличается от уровня живого созерцания тем, что в процессе познания используются методы наблюдения и феноменологической кон­статации явлений природы, фиксация элементов производства и быта, формы организации знания о них. В итоге длительных опытпо-наблюда­тельных усилий появляются знания о природе, производстве, механике медицине, астрономии, математике и др., имеющие прагматическую) полезность.

Все это свидетельствует о формировании первого уровня рационально­го познания — эмпирического, который обладает относительной самостоя­тельностью и не может считаться абсолютно зависимым от теоретических установок. Данный уровень выступает как промежуточный между уровня­ми живого созерцания и теоретическим. В нем пока отсутствуют логико-

рефлексивные процедуры, методы познания не возводятся в принципы ми­ропонимания, а формирующееся рациональное знание не получает стро­гого оформления в виде теоретических положений, четко сформирован­ных законов и принципов. Вместе с тем, на эмпирическом уровне (в отли­чие от живого созерцания) остраненно-объективнос понимание действи­тельности, методы и формы опытно-аналитической деятельности начи­нают играть решающую роль. Само появление эмпирического знания яв­ляется результатом и свидетельством усложнения духовного развития и дифференциации культурной жизни общества — зарождения узко специа­лизированной научной сферы познания.

В I тыс. до п. э. (эпоха железа) духовное развитие, технологические по­требности производства, беспрерывные войны, также связанные с удов­летворением настоятельных запросов технологического и духовно-идео­логического порядка, стимулировали дальнейшее развитие рационального познания, логико-рефлексивных процедур, обусловливали увеличение их объема и углубление содержания. Совершенствование письменности рож­дает слоговое письмо, которое отвечает сложному уровню абстрактного мышления и становится глубоким инструментом передачи и закрепления мысли. Следующим шагом стало букйенно-звуковое письмо: им человече­ство пользуется по настоящее время. Данное письмо обеспечивает переход к прозе в изложении мысли, взглядов, без чего невозможны теоретичес­кие построения. В результате формируется качественно новый уровень ра­ционального познания — теоретический — с его методами конструирова­ния абстракций, освобожденных от конкретных условий существования объектов познания.

Таким образом, познавательная деятельность усложняется и включает все три уровня познания, которые при относительной самостоятельности оказывают влияние друг на друга: живое созерцание даст привычную ин­формацию эмпирическому и теоретическому уровням, а результаты пос­ледних составляют основу для корректировки и расширения впетеорети-ческого знания о непосредственной данности. При этом эмпирический и теоретический уровни составляют новую сферу научно-теоретического по­знания. Формирование данной сферы свидетельствует о становлении авто­ритета «логоса» вначале как разумного слова, а затем разумной необходи­мости, управляющей миром.

В современной литературе общепризнанной точкой отсчета перехода от мифа к логосу, рациоанально-теоретическому уровню познания и знания, является зарождение философии, ставшей на долгие времена синонимом единой, нерасчлсненной науки. Философско-логизированпое осмысление мира связано с формированием системы общих методологических устано­вок. Создающиеся при этом теории не только стремятся раскрыть сущ­ность объектов, объяснить их, но и становятся мощным инструментом научно-теоретического познания, возводятся в принципы миропонима­ния. Формируется также рефлексия над самим процессом познания, на­правленная на выявление и сознательный контроль оснований, условий и средств духовного производства.

1.2. Античная философия

Пусть никто в молодости не откладывает занятие философией, а в старости не уста­ет заниматься философией,

Эпикур

Дальнейшее развитие познавательной деятельности связано с античной философией (VI век до п. э.—VI век н. э.) греко-римского мира, основанного на античном способе производства, давшем духовной культуре классичес­кие формы, не известные на Востоке. Европейский по территории, данный мир является особым этапом в развитии доиндустриальной цивилизации, выражающим закон хронологической и территориальной неравномерности развития социума. На данном этапе ведущим является природное разделе­ние очагов культуры. Античный способ производства инициирует приори­тетное развитие ремесла и его выделение из сельского хозяйства. Образова­ние полисов (городов-государств) формирует торгово-промышленные цен­тры, в состав которых входили и прилегающие сельские местности, часто обширные. В них все большее внимание приобретают товарно-денежные отношения. В городах-государств ах гражданская община играет главную роль, обусловливая личностное участие и ответственность в обществен­ных делах, появление безличностного права Повышенный интерес к тех­нологии материального производства, которое легче поддастся рациональ­ному объяснению, открывает простор для развития научно-теоретичес­кого познания и сознания, где стремление к объективному знанию о мире стало занимать все больше места. Поэтому в первую очередь развиваются арифметика, геометрия, астрономия, музыка (гармония), относящиеся в основном к природе (фюзис — естественные тела) и ремеслу (технэ — искусственные тела). Данная рационализация была направлена против фан­тазирования, мифотворчества и вела к потере мифом ореола святости и религиозности, он рассматривается как форма сказки и легенды.

Движение к «логосу» проходит через период прсдфилософии на рубеже VII—VI вв. до н. э., получившего название «семь мудрецов»¹ (72, 119), кото­рые поражали современников своей ученостью и самостоятельностью раз­мышления о мире, явлениях природы, человеческой судьбе и т. п. Мудрос­тью считали знания о неведомом, непостижимом для простых смертных. Личный опыт всегда ограничен и было непонятно откуда берется знание общего? Мудрость приписывали богам, а Афина Паллада считалась ее бо­гиней. В скульптурных изображениях у ног богини восседала сова — свя­щенная птица — вероятно потому, что она способна видеть во тьме. Боги, согласно мифологическим представлениям, наделяли мудростью ораку­лов, жрецов и других избранников, которая и считалась божьим даром. Гомер в Илиаде (1, с. 70) говорил о них: «Мудрый, ведает он все, что минуло, что есть и что будет».

¹ К «семи мудрецам» относят Солона Афинского, Фалеса Милетского, Клсобула Линдийского, Питтака Митиленского, Периандра — коринфийского тирана, Би-анта из Приены, лаокониа Хилона.

Мудрецы, независимо от оракулов и жрецов, предсказывали затмения, давали советы как поступать в том или ином случае, на основе наблюдений натуральной, естественной природы и большого практического опыта.

Этим они доказывали, что мудрость как способность не приобретается от других, а создается собственными усилиями человека, в том числе и как способность научать. Что источник мудрости образует не вера, а по­знание и стремление к интеллектуальному и моральному совершенству. Часто таких людей называли безумцами и святотатцами. В частности, когда Анаксагор стал утверждать, что солнце есть громадная каменная масса, то навлек на себя преследования: его обвинили в безбожии и изгнали из Афин. Сами же мудрецы стали называть себя философами, то есть любящи­ми мудрость. Им и принадлежит заслуга преобразования мифологического мировоззрения в теоретическое знание.

Данное интеллектуальное движение натурально-реалистического освое­ния (осознания) свойств природы и взаимоотношений с ней человека и общества ориентируется на насущные практические потребности и выго­ды. Усилия мудрецов направлены на объяснение естественным образом небесных явлений (натурфилософия), на изменения чувственно зримой вещности окружающей действительности, на проведение социально-по­литических реформ. Умение заглядывать вперед и осознавать последствия своих действий ставило идеал мудрости (высокого духа) как силы разума в приоритетное положение по отношению к мужественности, набожности и т. п. Демокрит облек данный подход в формулу: «Мудрец — мера всех существующих вещей».

Рационализация естественно-натурального подхода к познанию мироу­стройства, обращение к количественной стороне явлений природы (эм­пирические подробности) способствуют зарождению натурфилософских теогонии. Ведущим методом досократовской натурфилософии становится метод наблюдения и выдвижения гипотез (без экспериментальной провер­ки)¹. Таким образом, сначала появились философы, затем слово «филосо­фия» как процесс и результат философствования. В таком понимании дан­ный термин стал на долгие времена синонимом науки.

Считается, что первым употребил словосочетание «философия» (фило — любовь, софис — мудрость) Пифагор (580—500 гг. до н. э.) для определе­ния стремления к исследованию истины, любви (сильной заинтересован­ности) к мудрости. По преданию тиран Флионта — Леон спросил его, кто он такой? Пифагор ответил — философ. Слово это было незнакомо Леону и он объяснил смысл неологизма — Пифагор сравнил жизнь с олимпийс­кими играми. Среди толпы присутствующих на итрах он выделил три раз­личные группы: одни приходят для борьбы, другие — торговать, третьи же, которые мудры, удовлетворяются наблюдением. Так и в самой жизни: одни рождены, чтобы быть рабами славы, другие соблазняются прибы­лью, третьи — мудрые, стремятся только к истине. Но так как мудрость присуща только богам, то смертные могут быть лишь философами — это

Сам термин «натурфилософия*, отражающий ее практически-прикладной ха­рактер, появился в Европе лишь в конце XVIII века.

те, кто любит мудрствовать, стремится к мудрости как высшей форме прекрасного. Поэтому философия есть знание обо всем без выделения от­дельных наук.

Пифагор создал закрытую (замкнутую) организацию и корпорацию уче­ных — «общее товарищество», создавшее тайное (эзотерическое) учение для просвещенных. Деятельность Пифагорейского союза во многом исхо­дила из орфической теогонии, имевшей корни в мифологии и магии. Отзву­ки последних выразились в понимании мира как огненного тела, учении о бессмертии, переселении душ. Пифагор утверждал о своем умении слы­шать разговор рек, мелодию движущихся небесных сфер и др. Однако на ядро его учения наложили отпечаток занятия арифметикой и геометрией как основным составляющим формирующейся науки — научно-творчес­кого познания.

Научным основанием пифагореизма является тезис о том, что «самое мудрое — число», которое владеет «вещами». Число рассматривается как онтологическая единица бытия (как монада). Числа — носители, выразите­ли количественной характеристики реальных явлений — это абстракции, оторванные от чувственных вещей и превращенные в отдельные самосто­ятельные сущности. Тем самым в акте абстрагирования разум человека оказывается способным отвлекаться от качественного многообразия ве­щей и обобщать те или иные свойства реального мира (мир вещей и мир идей). Число стало обозначать упорядоченное мироздание и позволяло аб­страктным образом, с помощью дедуктивного метода доказательств, объяс­нять свойства и отношения, присущие гармоническим сочетаниям мироз­дания. Пифагор учил, что все вещи — суть числа, поэтому сущность явле­ний мира нужно искать в гармонии чисел, управляющих миром. Именно в них выражены связи, присущие предопределенным гармоническим соче­таниям во вселенной.

Пифагорейцы эмпирически открыли математическую зависимость высо­ты тона от ударов не одинаковых по весу молотов, звучащей струны — от ее длины и др. Таким образом, качественные явления (созвучия) стали достаточно точно определяться через количество. Тем самым было поло­жено начало исследованиям качественно-количественных отношений пред­метов и явлений реального мира.

Социально-этическим основанием пропагандируемого пифагорейцами мировоззрения является формула: «Порядок есть союз всех вещей». В ней выражена крайняя неприязнь к анархии и хаосу как несвободе. Выдвинутая ими идея гармонии социальных сил, которая устанавливается в соответ­ствии с небесной гармонией, включает уравнительное равенство всех сво­бодных: справедливость — это воздаяние равным (3, 1, (1)).

Порядок — это единение разнообразных связей вещей в мире. Чтобы достичь его, нужна сознательная воля, выбор и ответственность людей, готовых к совместному бытию, то есть свобода. Развивая учение о «надле­жащем», пифагорейцы закладывают основы этики: культ дружбы и товари­щества, борьбу со страстями, подчинение младших старшим и др.

Сложная социально-политическая дифференциация в греческом мире обусловила ситуацию острой мировоззренческой борьбы. О се накале сви-

дстельствует принятие во второй полоиине V века до н. э. в Афинах, претен­дующих на социокультурное первенство в Элладе, закона о почитании бо­гов и запрещении натурфилософских теогонии. Главную роль при этом иг­рали демиурги (устроители мира) — поэты, певцы, прорицатели, жрецы, продолжавшие воспевать старинные традиции сельской общины, «народ­ной мифологии», ставшие консервативной силой, но имевшие авторитет среди демоса. Для поэтических искусств источником является вдохновение («безумие») как род божественного наития. Это выводит поэта за обычные грани ума и придает авторитет ему и тому, что он говорит.

Демиурги исходили из того, что природа имеет божественное проис­хождение, действует неотвратимо и с необходимостью. Поэтому человеку не дано знать природу — это дело богов. Религия является общим делом свободных граждан, и их обязанность заключается в почитании богов. За­нятия же натурфилософией есть противопоставление себя государствен­ному пантеону и общественному единству. В результате мир природы (фю-зис) был отодвинут на периферию познавательной деятельности, а сами занятия физическими и космологическими проблемами стали опасным делом. Так, боясь расправы за «безбожие» своей мудрости, бежали из Афин Анаксагор и Протагор. Несколько позже был казнен Сократ. И даже много лет спустя по тем же мотивам за несколько месяцев до смерти пришлось покинуть Афины Аристотелю, язвительно заметившему при этом: «Я не хочу допустить, чтобы афиняне вновь совершили преступление против философии».

С этого момента центр тяжести в античной «битве идей» перемещается на этико-политический комплекс, благодаря чему происходит его рацио­нализация. Данная этизация познания связана, прежде всего, с понимани­ем человеческого смысла и постижением законов нравственно-политичес­кой жизни человека. Основными вопросами становятся: а) моральный кон­троль над биологической природой человека и б) государственный конт­роль над общественной жизнью (при вспомогательной роли жрецов)¹. При таком подходе акцент переносится на абстрактно-логические (спекуля­тивные) методы познания, что делает эмпирические подробности второ­степенными.

Первыми сместили теоретико-познавательное направление с природы на человека софисты, провозгласив его центром универсума (социоцент-ризм) и мерой всех вещей. Человеческое бытие рассматривается ими как особая неприродная реальность. При этом социальное имеет обществен­ное начало в человеке (конфликт добра и зла) и является продуктом со­знательного творчества. Софисты были также учителями риторики — ис­кусства красноречия и эристики — искусства спора. В условиях античной демократии эти умения были жизненно важными, так как каждый гражда­нин при нужде защищал свои интересы при помощи устной речи. В частно­сти, ради выгоды эристика допускала ложные посылки и нарочитые пара­логизмы для убедительности речи и ниспровержения противника (спор ради

¹ На Востоке с данного комплекса начинается философия при решающей роли жрецов.

спора). Софисты, опираясь на этический релятивизм, низводили мораль­ные понятия до их служебной роли по отношению к этически обоснован­ным и утилитарно окрашенным целям. В силу этого противники обвиняли их в том, что они учат мнимой мудрости — умению обманывать людей ради корысти. На этой основе слово «софист» приобрело предосудитель­ный смысл. Вместе с тем, в центре внимания софистов было слово, пра­вильный склад прозаической речи и логика убеждения. Это способствовало открытию законов мышления и формированию понятий.

Особую роль в повороте от натурфилософии к философскому рассмот­рению человека и проблем познания им самого себя (самопознания) сыг­рал Сократ (469—399 гг. до н. э.), первый афинский философ. Он вывел зна­ние, которым до него пользовались стихийно, на уровень понятия. И хотя Сократ высказывается против письменности, делавшей знания доступны­ми всем и всякому, но собственно с него начинается переход к развитым формам книжной философской спекуляции и научным классификациям. (48, I).

Добродетель и знания у Сократа означают одно и то же. Отсюда он опре­деляет цель философии — научить людей добродетельной жизни. Для этого надо изучать подвластный духовный мир личности как человеческой сущ­ности. Следовательно, надо познать всеобщие этические нормы, опреде­лить суть всеобщего блага, то есть совершить переход к обобщениям. Дан­ный этический рационализм явился великим шагом в интеллектуальном развитии человечества.

Сократ считает, что философию интересует то, что известно всем (оче­видное), но, тем не менее, остающееся непонятным (непознанным). Ис­тинным же знанием является понятие о предмете, которое достигается посредством определения данного понятия. Ведь только то, что вполне определено, является понятным и годным для целенаправленной практи­ческой реализации. Таким образом, понятие — это мир твердого знания и размышления. А значение (добродетель) есть результат усмотрения обще­го (сходства) для ряда вещей. Мудрость — это совершенное знание, выра­жающее этический рационализм: если человек может сделать лучшее, он не будет делать худшее. Дурное действие — от незнания или заблуждения. Но как достичь знания?

Нахождение общих понятий начинается с сомнения: «Я знаю, что ниче­го не знаю». Постановка проблемы заставляет усматривать различия ряда вещей, отличия идеального от реального и т. п. Сопоставление ряда част­ных фактов (индукция) ведет к обобщению. Таким образом, поиск общего является процессом строгого, систематического и доказательного мыш­ления. Данный поиск осуществляется путем преодоления противоречий в наших суждениях, где на помощь приходит диалектика как искусство ло­гического рассуждения и его выражения в языке.

Особую роль в рождении мысли играет у Сократа майевтика, то есть искусство помощи родиться истине в душе. В силу того, что человек ничего не знает, и чтобы он что-то узнал, надо пользоваться вопросно-ответным методом. Каждый может иметь свое мнение (мир догадок и веры). Однако истина должна быть одной для всех. Путь ее достижения — диалог (устное

собеседование). Ведь сколько письмена ни спрашивай, они излагают одно и то же. Живой разговорный диалог позволяет ставить продуманные вопро­сы, заставляющие собеседника задуматься над противоречиями мысли и освобождающие его от самоуверенности мнения. Тем самым реализуется сократовское кредо — «познай самого себя». В результате участники диалога становятся готовыми к совместному поиску истины. Положительная часть вопросно-ответного метода Сократа заключается во взвешивании полу­ченных ответов и постановке новых вопросов, что позволяет исследовать предмет диалога сообща.

Однако ирония и лукавство Сократа во время бесед и споров демонст­рировали его превосходство над другими людьми («Я знаю, что ничего не знаю, а они и этого не знают»). В конечном счете это послужило поводом к обвинению Сократа в развращении юношества, за которым последовало наказание — смертная казнь. Его приговорили выпить яд — чашку цикуты (болиголова). До этого приговоренных к смерти сбрасывали со скалы. Но с прогрессом нравов и, видимо, с увеличением числа смертных приговоров цивилизовалась и процедура их исполнения.

В последующем проблематику этического рационализма продолжали сократические школы — мегарская, киническая, кирепская и др.

1.2.1. Послесократическая философия

Разум знать пожелал в устремлении здравом, что же в мире явилось первичным началом?

Низими

Платонизм

Истинное бытие— это некие умопостигае­мые и бестелесные идеи.

Платон

Послесократическая философия обретает экзотерическую форму книж­ной учености (осведомленности), доступной для всех, обладающих гра­мотностью. Зарождается культ образованности, которую надо добывать из книг (вместо мудрости). Данный парадигмальный поворот связан, прежде всего, с именем Платона (427—347 гг. до н. э), ученика Сократа. Настоящее имя Платона — Аристокл, Платон — прозвище («платюс» — широкий, широкоплечий). Он обращается к вопросам о первоначалах (сущностях), впервые различив чисто духовный мир идей и мир вещей (бытия), форми­рует концепцию познания, в которой разум (внутреннее зрение) прибли­жает к пониманию идей.

Платон исходит из того, что между тем, как явления воспринимаются с помощью органов чувств, и тем, каковы они на самом деде, нет ничего общего. Он считал, что чувственные вещи изменчивы, а понятия выража­ют нечто неизменное — существенное. Поэтому понятия должны иметь соответствующие им объекты, какими чувственные вещи быть не могут. Больше того, последние возникают через причастность к особым сущнос­тям — идеям, то есть к нематериальным (сверхчувственным) сущностям вещей как их идеалов, образцов. Платон рассуждал следующим образом.

3!

Допустим, мы начертили треугольник и с помощью рисунка доказали теорему о свойствах треугольника. О чем говорит эта теорема⁹ О рисунке

— то есть предмете вещественном, наглядном — материальном? Разуме­
ется, нет! Теорема трактует о любом треугольнике, даже если он никем и
нигде не нарисован. Рисунок можно стереть. Теорема же относится к чему-
то существенному независимо от рисунка — постоянному и неизменному.
Именно поэтому она имеет научное значение.

Но что же ото такое, что существует вечно и неизменно? Это сущность треугольника или его идея. Треугольник нельзя нарисовать, не обладая за­ранее его идеей, как нельзя построить дом, не имея заранее его проекта. Таким образом, идеи всех вещей существуют изначально до самих вещей Последние же — лишь воплощение идей, их реализация. Следовательно, мир находится в «умном месте» за пределами и предметного мира, и чело­веческого мышления: он выступает целевой установкой земного бытия. По Платону чувственные вещи — это лишь бледные копии (тени) неизмен­ного и бессмертного мира идей. Увенчивает его пирамиду идей высшая идея «блага» •— источника истины и красоты.

Платон закладывает основы теологии и телеологии¹, ставшие в послед­ствии столь привлекательными для христианской религии.

Теология — это учение о существовании божественной жизни: бог — это не только живое существо, он — совершенно благ. Бог и есть само благо, созидающий мир согласно «идеи» совершеннейшего живого существа. Стрем­ление к счастью вложено в людей самим богом. Желая обладать счастьем, человек стремится познать благо и необходимо влечется к божеству.

Телеология — это учение о целесообразности. Платон считает, что над всем главенствует идея «блага», означающая, что порядок, господствую­щий в мире, есть порядок целесообразный: вес направляется к благой цели. Для всех живых существ верховная цель, необходимый предмет их стрем­лений — счастье. Но последнее состоит в обладании благом. Поэтому вся­кая душа стремится к благу (ввысь) и все делает ради блага. Однако душа обрекается на определенный срок земного существования, и падение душ на землю оказывается в то же время «грехопадением»: рождение человека

— торжество зла.

Знание, по Платону, должно быть выражено в понятиях Но чтобы про­никнуть в тайну сущностей (идей), необходимо познание особого рода, воз­вышающееся над изменяющейся практикой, ремеслом, житейскими заня­тиями. Он называет это теорией² — проникающим в смысл существования размышлением, для которого эмпирические потребности второстепенны. Всякое теоретическое обобщение есть философия, являющаяся высшей и единственной формой теоретического знания «обо всем». В силу того, что физический труд стал презренным рабским занятием, занятия теорией — философией — есть свобода от житейского труда (ремесла) Возможности для сносного существования, саморазвития и занятий умственным трудом

¹ Термин «телеология» ввел в философский обиход Аристотель.

² Слово «теория» родилось в недрах орфического культа и означало «интеллекту-'j
альнос созерцание» (jnteiligentjs — понимающий, разумный), экстатическое откро­
вение»

появляются с досугом, который в полной мере имеется у наиболее образо­ванной части свободных, названных Платоном философами. Соответственно занятиям Платон выделяет три вида знания:

1. Достоверное теоретическое знание идей: достигается с помощью диа­
лектики. Последняя понимается Платоном как искусство побуждения к
размышлению и исследованию посредством указания на противоречия,
имеющиеся во мнениях о разных вещах. С помощью умения ставить вопро­
сы и давать на них ответы появляется возможность доказательно познавать
сущность каждой вещи, то есть постигать истину¹

2. Близкое к достоверному знание чисел и основанных на них наук, слу­
жащих пропедевтикой к диалектике и знанию идей.

3. Мнимое знание: физическое и эмпирическое «знание» вещей чувствен­
ного мира. В него входит воображение, с помощью которого человек тво­
рит искусственное, занимаясь ремеслом и искусствами. В частности, поэты
с помощью слов и различных выражений умеют лишь подражать: передают
оттенки (нюансы) ремесел, ничего в них не смысля

Появление теоретического знания завершает процесс демифологизации, размежевания пауки (философии) с мифологией. Вместе с тем, появляет­ся новый феномен — сознательная мифологизация (аллегории), которая служит теперь для усиления художественности и популяризации своего уче­ния. Мифотворчество становится приемом условного изображения в сис­теме образов абстрактных философских понятий и концепций. Данный про­цесс ремифологизации является обратным имевшему место при генезисе философии. Поэтому между мифами первобытного общества и продуктами личной фантазии, воображения, видения или снами, оперирующими об­разами в цивилизованном обществе, нельзя ставить знак равенства.

В частности, прием мифотворчества Платон использовал для пропаган­ды своих социально-политических воззрений в созданной им утопии «Ат­лантида», в которой детально представлено его «государство-образец».

Дата добавления: 2014-11-29