Рост научного знания

Важнейшей характеристикой знания является его ди­намика, т. е. его рост, изменение, развитие и т. п. Эта идея, не такая уж новая, была высказана уже в античной фило­софии, а Гегель сформулировал ее в положении о том, что «истина есть процесс», а не «готовый результат». Активно исследовалась эта проблема основоположниками и пред­ставителями диалектико-материалистической филосо­фии — особенно с методологических позиций.материали­стического понимания истории и материалистической диалектики с учетом социокультурной обусловленности этого процесса.

Однако в западной философии и методологии науки XX в. фактически — особенно в годы «триумфального шествия» логического позитивизма (а у него, действитель­но, были немалые успехи) — научное знание исследова­лось без учета его роста, изменения.

Дело в том, что для логического позитивизма в целом было характерно а) абсолютизация формально-логичес-

кой и языковой проблематики; б) гипертрофия искусст­венно сконструированных формализованных языков (в ущерб естественным); в) концентрация исследовательских усилий на структуре «готового», ставшего знания без уче­та его генезиса и эволюции; г) сведение философии к ча-стнонаучному знанию, а последнего — к формальному анализу языка науки; д) игнорирование социокультурно-го контекста анализа знания и т. д.

Развитие знания — сложный диалектический процесс, имеющий определенные качественно различные этапы. Так, этот процесс можно рассматривать как движение от мифа к логосу, от логоса к «преднауке», от «преднауки» к науке, от классической науки к неклассической и далее к постнеклассической и т. п., от незнания к знанию, от не­глубокого неполного к более глубокому и совершенному знанию и т. д.

В современной западной философии проблема роста, развития знания является центральной в философии на­уки, представленной особенно ярко в таких течениях как эволюционная (генетическая) эпистемология и постпози­тивизм. Эволюционная эпистемология — направление в за­падной философско-гносеологической мысли, основная задача которого — выявление генезиса и этапов развития познания, его форм и механизмов в эволюционном клю­че и, в частности, построение на этой основе теории эво­люции науки. Эволюционная эпистемология стремится создать обобщенную теорию развития науки, положив в основу принцип историзма, и пытаясь опосредовать край­ности рационализма и иррационализма, эмпиризма и ра­ционализма, когнитивного и социального, естествознания и социально-гуманитарных наук и т. д.

Один из известных и продуктивных вариантов рассмат­риваемой формы эпистемологии — генетическая эписте­мология швейцарского психолога и философа Ж. Пиаже. В ее основе — принцип возрастания инвариантности зна­ния под влиянием изменений условий опыта. Пиаже, в частности, считал, что эпистемология — это теория дос­товерного познания, которое всегда есть процесс, а не состояние. Важная ее задача — определить, каким обра­зом познание достигает реальности, т. е. какие связи, от-

ношения устанавливаются между объектом и субъектом, который в своей познавательной деятельности не может не руководствоваться определенными методологическими нормами и регулятивами.

Генетическая эпистемология Ж. Пиаже пытается объяс­нить генезис знания вообще, и научного в частности, на основе воздействия внешних факторов развития общества, т. е. социогенеза, а также истории самого знания и особен­но психологических механизмов его возникновения. Изу­чая детскую психологию, ученый пришел к выводу, что она составляет своего рода ментальную эмбриологию, а психо­генез является частью эмбриогенеза, который не заканчи­вается при рождении ребенка, так как ребенок непрерыв­но испытывает влияние среды, благодаря чему происходит адаптация его мышления к реальности.

Фундаментальная гипотеза генетической эпистемоло-гии, — указывает Пиаже, — состоит в том, что существу­ет параллелизм между логической и рациональной орга­низацией знания и соответствующим формирующим психологическим процессом. Соответственно этому, он стремится объяснить возникновение знания на основе происхождения представлений и операций, которые в значительной мере, если не целиком, опираются на здра­вый смысл.

Пиаже выделил четыре основных стадии в когнитивном (интеллектуальном) развитии, для которого характерна строгая последовательность формирования: сенсомоторная, интуитивная (неоперациональная), конкретно-операцио­нальная и формально-операциональная. Одним из первых правил генетической эпистемологии является, согласно Пиаже, «правило сотрудничества». Изучая, каким образом возрастает (растет, увеличивается) наше знание, оно в каж­дом конкретном случае объединяет философов, психоло­гов, логиков, представителей математики, кибернетики, синергетики и других — в том числе социально-гумани­тарных наук.

Особенно активно проблему роста (развития, измене­ния) знания разрабатывали, начиная с 60-х гг. XX столе­тия сторонники постпозитивизма — К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд, Ст. Тулмин и др. Обратившись

лицом к истории, развитию науки, а не только к формаль­ному анализу ее «застывшей» структуры, представители постпозитивизма стали строить различные модели этого развития, рассматривая их как частные случаи общих эво­люционных изменений, совершающихся в мире. Они счи­тали, что существует тесная аналогия между ростом зна­ния и биологическим ростом, т. е. эволюцией растений и животных.

В постпозитивизме происходит существенное измене­ние проблематики философских исследований: если ло­гический позитивизм основное внимание обращал на ана­лиз структуры научного познания, то постпозитивизм главной своей проблемой делает понимание роста, разви­тия знания. В связи с этим представители постпозитивиз­ма вынуждены были обратиться к изучению истории воз­никновения, развития и смены научных идей и теорий.

Первой такой концепцией стала концепция роста зна­ния К. Поппера.

Поппер рассматривает знание (в любой его форме) не только как готовую, ставшую систему, но также и как си­стему изменяющуюся, развивающуюся. Этот аспект ана­лиза науки он и представил в форме концепции роста на­учного знания. Отвергая агенетизм, антиисторизм логических позитивистов в этом вопросе, он считает, что метод построения искусственных модельных языков не в силах решить проблемы, связанные с ростом нашего зна­ния. Но в своих пределах этот метод правомерен и необ­ходим. Поппер отчетливо осознает, что выдвижение на первый план изменения научного знания, его роста и про­гресса может в некоторой степени противоречить распро­страненному идеалу науки как систематизированной де­дуктивной системы. Этот идеал доминирует в европейской эпистемологии начиная с Эвклида.

Однако при всей несомненной важности и притяга­тельности указанного идеала к нему недопустимо сводить науку в ее целостности, элиминировать такую существен­ную ее черту как эволюция, изменение, развитие. Но не всякая эволюция означает рост знания, а последний не может быть отождествлен с какой-либо одной (например, количественной) характеристикой эволюции.

Для Поппера рост знания не является повторяющим­ся или кумулятивным процессом, он есть процесс устра­нения ошибок, «дарвиновский отбор». Говоря о росте зна­ния, он имеет в виду не накопление наблюдений, а повторяющееся ниспровержение научных теорий и их за­мену лучшими и более удовлетворительными теориями.

Таким образом, рост научного знания состоит в выдви­жении смелых гипотез и наилучших (из возможных) тео­рий и осуществлении их опровержений, в результате чего и решаются научные проблемы. Для обоснования своих логико-методологических концепций Поппер использо­вал идеи неодарвинизма и принцип эмерджентного раз­вития: рост научного знания рассматривается им как час­тный случай общих мировых эволюционных процессов.

Рост научного знания осуществляется, по его мнению, методом проб и ошибок и есть не что иное как способ выбора теории в определенной проблемной ситуации — вот что делает науку рациональной и обеспечивает ее про­гресс. Поппер указывает на некоторые сложности, труд­ности и даже реальные опасности для этого процесса. Среди них такие факторы как, например, отсутствие вооб­ражения, неоправданная вера в формализацию и точность, авторитаризм. К необходимым средствам роста науки фи­лософ относит такие моменты как язык, формулирование проблем, появление новых проблемных ситуаций, конку­рирующие теории, взаимная критика в процессе дискус­сии.

В своей концепции Поппер формулирует три основных требования к росту знания. Во-первых, новая теория дол­жна исходить из простой, новой, плодотворной и объеди­няющей идеи. Во-вторых, она должна быть независимо проверяемой, т. е. вести к представлению явлений, кото­рые до сих пор не наблюдались. Иначе говоря, новая тео­рия должна быть более плодотворной в качестве инстру­мента исследования. В-третьих, хорошая теория должна выдерживать некоторые новые и строгие проверки. Тео­рией научного знания и его роста является эпистемология, которая в процессе своего формирования становится те­орией решения проблем, конструирования, критическо-

го обсуждения, оценки и критической проверки конкури­рующих гипотез и теорий.

Свою модель роста научного познания Поппер изобра­жает схемой: Р1 — ТТ — ЕЕ — Р2, где Р1 — некоторая исходная проблема, ТТ — предположительная пробная теория, т. е. теория, с помощью которой она решается. ЕЕ — процесс устранения ошибок в теории путем крити­ки и экспериментальных проверок, Р2 — новая, более глу­бокая проблема, для решения которой необходимо по­строить новую, более глубокую и более информативную теорию.

Общая схема (модель) историко-научного процесса, предложенная Т. Куном, включает в себя два основных эта­па. Это «нормальная наука», где безраздельно господствует парадигма, и «научная революция» — распад парадигмы, конкуренция между альтернативными парадигмами и, наконец, победа одной из них, т. е. переход к новому пе­риоду «нормальной науки». Кун полагает, что переход од­ной парадигмы к другой через революцию является обыч­ной моделью развития, характерной для зрелой науки. (Более подробно об этом процессе и его особенностях идет речь в следующем параграфе данной главы).

Что же происходит в ходе этого процесса с правилами-предписаниями? Допарадигмальный период характеризу­ется соперничеством различных школ и отсутствием об­щепринятых концепций и методов исследования. Для этого периода в особенности характерны частые и серь­езные споры о правомерности методов, проблем и стан­дартных решений. На определением этапе эти расхожде­ния исчезают в результате победы одной из школ. С признания парадигмы начинается период «нормальной науки», где формулируются и широко применяются (прав­да не всеми и не всегда осознанно) самые многообразные и разноуровневые (вплоть до философских) методы, при­емы и нормы научной деятельности.

Кризис парадигмы есть вместе с тем и кризис прису­щих ей «методологических предписаний». Банкротство существующих правил-предписаний означает прелюдию к поиску новых, стимулирует этот поиск. Результатом это-

го процесса является научная революция — полное или частичное вытеснение старой парадигмы новой, несовме­стимой со старой.

В ходе научной революции происходит такой процесс как смена «понятийной сетки», через которую ученые рас­сматривали мир. Изменение (притом кардинальное) дан­ной «сетки» вызывает необходимость изменения методо­логических правил-предписаний. Ученые — особенно мало связанные с предшествующей практикой и традици­ями — могут видеть, что правила больше не пригодны, и начинают подбирать другую систему правил, которая мо­жет заменить предшествующую, и которая была бы осно­вана на новой «понятийной сетке». В этих целях ученые, как правило, обращаются за помощью к философии и обсуждению фундаментальных положений, что не было характерным для периода «нормальной науки».

Кун отмечает, что в период научной революции глав­ная задача ученых-профессионалов как раз и состоит в упразднении всех наборов правил, кроме одного — того, который «вытекает» из новой парадигмы и детерминиро­ван ею. Однако упразднение методологических правил должно быть не их «голым отрицанием», а «снятием», с сохранением положительного. Для характеристики этого процесса сам Кун использует термин «реконструкция предписаний».

Ст. Тулмин в своей эволюционной эпистемологии рас­сматривал содержание теорий как своеобразную «популя­цию понятий», а общий механизм их развития представил как взаимодействие внутринаучных и вненаучных (соци­альных) факторов, подчеркивая, однако, решающее зна­чение рациональных компонентов. При этом он предла­гал рассматривать не только эволюцию научных теорий, но и проблем, целей, понятий, процедур, методов, науч­ных дисциплин и иных концептуальных структур.

Ст. Тулмин сформулировал эволюционистскую про­грамму исследования науки, центром которой стала идея исторического формирования и функционирования «стандартов рациональности и понимания, лежащих в ос­новании научных теорий». Рациональность научного зна­ния определяется его соответствием стандартам понима-

ния. Последние изменяются в ходе эволюции научных теорий, трактуемой Тулминым как непрерывный отбор концептуальных новшеств. Он считал очень важным тре­бование конкретно-исторического подхода к анализу раз­вития науки, «многомерность» (всесторонность) изобра­жения научных процессов с привлечением данных социологии, социальной психологии, истории науки и др, дисциплин.

И. Лакатос уже в ранней своей работе «Доказательства и опровержения» четко заявил о том, что «догматы логи­ческого позитивизма гибельны для истории и философии математики». История математики и логика математичес­кого открытия, т. е. филогенез и онтогенез математичес­кой мысли «не могут быть развиты без критицизма и окон­чательного отказа от формализма». Последнему (как сути логического позитивизма) Лакатос противопоставляет программу анализа развития содержательной математики, основанную на единстве логики доказательств и опровер­жений. Этот анализ и есть не что иное как логическая ре­конструкция реального исторического процесса научно­го познания. Линия анализа процессов изменения и развития знания продолжается затем философом в серии его статей и монографий, в которых изложена универсаль­ная концепция развития науки, основанная на идее кон­курирующих научно-исследовательских программ (напри­мер, программы Ньютона, Эйнштейна, Бора и др.).

Под научно-исследовательской программой философ понимает серию сменяющих друг друга теорий, объединя­емых совокупностью фундаментальных идей и методоло­гических принципов. Поэтому объектом философско-ме-тодологического анализа оказывается не отдельная гипотеза или теория, а серия сменяющих друг друга во времени теорий, т. е. некоторый тип развития.

Лакатос рассматривает рост зрелой (развитой) науки как смену ряда непрерывно связанных теорий — притом не отдельных, а серии (совокупности) теорий, за которы­ми стоит исследовательская программа. Иначе говоря, сравниваются и оцениваются не просто две теории, а те­ории и их серии в последовательности, определяемой ре­ализацией исследовательской программы. Согласно Лака-

тосу, фундаментальной единицей оценки должна быть не изолированная теория или совокупность теорий, а «иссле­довательская программа». Основными этапами в развитии последней, согласно Лакатосу, являются прогресс и рег­ресс, граница этих стадий — «пункт насыщения». Новая программа должна объяснить то, что не могла старая. Смена основных научно-исследовательских программ и есть научная революция.

Лакатос называет свой подход историческим методом оценки конкурирующих методологических концепций, оговаривая при этом, что он никогда не претендовал на то, чтобы дать исчерпывающую теорию развития науки. Предложив «нормативно-историографический» вариант методологии научно-исследовательских программ, Лака­тос, по его словам, попытался «диалектически развить этот историографический метод критики».

П. Фейерабенд исходил из того, что существует множе­ство равноправных типов знания, и данное обстоятельство способствует росту знания и развитию личности. Философ солидарен с теми методологами, которые считают необ­ходимым создание такой теории науки, которая будет при­нимать во внимание историю. Это тот путь, по которому нужно следовать, если мы хотим преодолеть схоластич­ность современной философии науки.

Фейерабенд делает вывод о том, что нельзя упрощать науку и ее историю, делать их бедными и однообразны­ми. Напротив, и история науки, и научные идеи и мыш­ление их создателей должны быть рассмотрены как нечто диалектическое — сложное, хаотичное, полное ошибок и разнообразия, а не как нечто неизменное или однолиней­ный процесс. В этой связи Фейерабенд озабочен тем, что­бы и сама наука и ее история, и ее философия развивались в тесном единстве и взаимодействии, ибо возрастающее их разделение приносит ущерб каждой из этих областей и их единству в целом, а потому этому негативному процессу надо положить конец.

Американский философ считает недостаточным абст­рактно-рациональный подход к анализу роста, развития знания. Ограниченность этого подхода он видит в том, что он по сути отрывает науку от того культурно-историчес-

кого контекста, в котором она пребывает и развивается. Чисто рациональная теория развития идей, по словам Фейерабенда, сосредоточивает внимание главным образом на тщательном изучении «понятийных структур», включая логические законы и методологические требования, лежа­щие в их основе, но не занимается исследованием неиде­альных сил, общественных движений, т. е. социокультур-ных детерминант развития науки. Односторонним считает философ социально-экономический анализ последних, так как этот анализ впадает в другую крайность — выяв­ляя силы, воздействующие на наши традиции, забывает, оставляет в стороне понятийную структуру последних.

Фейерабенд ратует за построение новой теории разви­тия идей, которая была бы способна сделать понятными все детали этого развития. А для этого она должна быть свободной от указанных крайностей и исходить из того, что в развитии науки в одни периоды ведущую роль игра­ет концептуальный фактор, в другие — социальный. Вот почему всегда необходимо держать в поле зрения оба этих фактора и их взаимодействие.

После постпозитивизма развитие эволюционной эпи-стемологии пошло по двум основным направлениям. Во-первых, по линии т. н. альтернативной модели эволюции (К. Уоддингтон, К. Халквег, К. Хугер и др.) и, во-вторых, по линии синергетического подхода. К. Уоддингтон и его сторонники считали, что их взгляд на эволюцию дает воз­можность понять, как такие высоко структурированные системы как живые организмы или концептуальные сис­темы могут посредством управляющих воздействий само­организовываться и создавать устойчивый динамический порядок. В свете этого становится более убедительной аналогия между биологической и эпистемологической эволюцией, чем модели развития научного знания, опи­рающиеся на традиционную теорию эволюции.

Синергетический подход сегодня становится все более перспективным и распространенным, во-первых, потому, что идея самоорганизации лежит в основе прогрессивной эволюции, которая характеризуется возникновением все более сложных и иерархически организованных систем; во-вторых, она позволяет лучше учитывать воздействие

социальной среды на развитие научного познания; в-тре­тьих, такой подход свободен от малообоснованного, а по­тому совершенно неубедительного метода «проб и оши­бок», выдвигаемого К. Поппером и его последователями в качестве средства решения научных проблем.

Из основных идей (принципов) синергетики, которые иг­рают решающую роль — в том числе и при анализе роста, развития знания — отметим следующие:

— Существенной характеристикой современного мира является эволюционность, необратимый исторический характер процессов развития, а также возможность реша­ющего влияния малых событий и действий на общее те­чение событий.

— Для сложноорганизованных целостных систем харак­терна не единственность, а множественность путей разви­тия (многовариантность, альтернативность), что не исклю­чает момент их строгой количественной заданности, а также возможности выбора наиболее оптимальных из них.

— Сложноорганизованным системам нельзя навязы­вать пути их развития, а необходимо понять, как способствовать их собственным тенденциям развития. Это проблема самоуправляемого развития («принцип кормче­го»). Речь идет о том, что человеческий разум еще очень далек от того, чтобы сделать мировой эволюционный про­цесс управляемым. Но в его силах понять и, возможно, организовать систему воздействий на природу и обще­ственные процессы так, чтобы обеспечить желаемые тен­денции развития.

— Поскольку для сложных саморазвивающихся систем, как правило, существует несколько альтернативных путей развития, то с выбором пути в точках ветвления (бифур­кации) проявляет себя некая предопределенность, пред-детерминированность развертывания процесса.

— Взаимодействие системы с внешним миром, ее по­гружение в неравновесные условия может стать исходным пунктом в формировании новых динамических состоя­ний — диссипативных структур. Последние есть состоя­ния материи, отражающие взаимодействие данной систе­мы с окружающей средой.

— Вблизи точек бифуркации в системах наблюдаются значительные флуктуации. Такие системы как бы «колеб­лются» перед выбором одного из нескольких путей эволю-ци. Небольшая флуктуация может послужить началом эволюции в совершенно новом направлении, которое рез­ко изменит все поведение макроскопической системы.

— На всех уровнях самоорганизации источником по­рядка является неравновесность (необратимость), которая есть то, что порождает «порядок из хаоса», вызывает воз­никновение нового единства.

— Хаос может выступать в качестве созидающего нача­ла, конструктивного механизма эволюции.

— Любые природные, а тем более социальные процес­сы имеют стохастическую (случайную, вероятностную) составляющую и протекают в условиях той или иной сте­пени неопределенности.

— Будущее состояние системы как бы организует, фор­мирует, изменяет наличное ее состояние. Причем в точ­ках бифуркации зависимость настоящего, а следователь­но, и будущего от прошлого практически исчезает.

— Существование этих двух свойств порождает прин­ципиальную непредсказуемость эволюции, а следователь­но, и необратимость времени.

— По мере усложнения организации систем происхо­дит одновременное ускорение процессов развития и по­нижение уровня их стабильности.

— В любых состояниях неустойчивой социальной сре­ды действия каждого отдельного человека могут влиять на макросоциальные процессы.

— Зная тенденции самоорганизации системы, можно миновать многие зигзаги эволюции, ускорять ее.

Таким образом, идеи целостности (несводимости свойств целого к сумме свойств отдельных элементов), иерархичности, развития и самоорганизации, взаимосвя­зи структурных элементов внутри системы и взаимосвязи с окружающей средой становятся предметом специально­го исследования в рамках самых различных наук, в том числе и в теории познания.

Дата добавления: 2014-11-28