История сравнительного права 1 страница

Литература

ANCEL, "Les grandes Étapes de la recherche comparative au XX^e siècle, in: Studi in memoria di Andréa Torrente (1968) 21. —, “Cent ans de droit comparé en France, in: Livre du centenaire de la Société de lég­islation comparée (1969) 3.

BROWN, “A Century of Comparative Law in England: 1869-1969”, 19 Am.J.Comp.L.232 (1971).

CONSTANTINESCO, Rechtsvergleichung I (1971), Part 2. —, “Les De­buts du droit comparé en Allemagne”, in: Miscellanea W.J. Ganshof von der Meersch II (1972) 737.

DAVID, Droit civil comparé (1950) 397-429.

DOLLE, “Der Beitrag der Rechtsverhieichung zum deutschen Recht”, in: Hundert Jahre deutsches Rechtsleben, Festschrift zum 100 jahrigen Bestehen des Deutschen Juristentages II (1960) 19.

GORLA, “Prolegomeni ad una storia de diritto comparato europeo”, Foro it. 103 (1980), V. П.

HUG, “The Histiry of Comparative Law”, 45 Harv.L.Rev. 1027 (1932).

JESCHECK, Entwicklung, Aufgaben und Methoden der Strafre-chtsvergleichung (1955).

KADEN, “Rechtsvergleichung” in: Rechtsvergleichendes Handwörterbuch VI (ed. Schlegelberger, 1938) 9.

v. MEHREN, “An Academic Tradition for Comparative Law?”, 19 Am.J.Comp.L. 624 (1971),

MOLINA PASQUEL, “Veinücinco afios de evelucion del derecho com-parado: 1940-1965”, Bol.Mex.der.com. NS 2 (1969) 57.

POLLOCK, “The History of Comparative Jurisprudence”, 5 J.Soc. Com.Leg. (2nd ser.) 74 (1903).

POUND, “Comparative Law in the Formation of American Common Law”, in: Acta academiae universalis iurisprudentiae comparativae I (1928) 183; “The Revival of Comparative Law”, 5 Tul.L.Rev.l (1930).

RABEL, Aufgabe und Notwendigkeit der Rechtsvergleichung (1925), re­printed in: Rabel, Gesammelte Aufsätze III (éd. Léser, 1967) l; “Die Fachgebiete des Kaiser- Wilhelm-Instituts für auslandisches und inter­nationales Privatrecht”, in: 25 Jahre Kaiser-Wilhelm-Gesellschaft zur Förderung der Wissenschaften Ш (1937) 77, reprinted in: Rabel, Gesa­mmelte Aufsätze 1П (éd. Léser, 1967) 180.

RHEINSTEIN, Einführung in die Rechtsvegleichung (1974), §5.

SARPATTI, “Les Premiers Pas du droit comparé”, in: Mélanges Maury II (1960) 237.

STURM, “Geschichte, Merhode und Ziel der Rechtsvergleichung”, JR (1975) 231.

ZAJTAY, “Reflexions sur revolution du droit comparé”, Festschtift Zweigcrt (1981) 595.

ZWEIGERT, “Die Gestalt Joseph Storys”, ZgesStW 105 (1949) 590. Jherings Bedeutung für die Entwicklung der rechtsverleichenden Methode”, in: Jherings Erbe, Gottinger Symposion zur 150. Wiederkehr des Ge­burtstags von Rudolph von Jhering (1970) 240. Extended version in English: Zweigert/Siehr, “Jhering's Influence on the Development of Comparative Legal Method”, 19 Am.J.Comp.L. 215 (1971).

I

История сравнительного правоведения в значительной мере связана с историей всей науки. В то время как история права представляет собой прежде всего историю становления правовых институтов, история правоведения — это в первую очередь история развития духовности индивида, и только в наши дни она впервые, кроме того, стала затрагивать гло­бальные события внешнего мира, непосредственно с ней свя­занные. Однако даже история науки, как будет показано ниже, также тесно переплетается с основными духовными течениями своего времени.

История правоведения как науки еще очень молода. Отда­ленные времена оставили после себя в этом плане лишь разроз­ненные свидетельства, которые — в противоположность наше­му времени — не дают оснований для утверждений о действительном развитии сравнительного правоведения в древ­ности.

Самые ранние сравнительно-правовые исследования об­наружены в Древней Греции. Они связаны с особым интере­сом древнегреческих мыслителей к формам политико-право­вого устройства античного государства. В своих “Законах” Платон сравнивает законы различных греческих полисов и на основании этого сравнения предлагает конструкцию иде­ального государства, в котором действуют подходящие, с его точки зрения, для такого государства законы из числа им рассмотренных.

В основе “Политики” Аристотеля также лежат 153 исследо­вания о конституциях древнегреческих государств; сохрани­лось, правда, лишь исследование о конституции Афин. Эта работа, философская по своему характеру, зиждется на сравни­тельно-правовом фундаменте. Сравнения в области частного

права обнаружены лишь в дошедших до нас фрагментах сочи­нения Теофраста “О законах”: судя по тексту, научный подход Теофраста к исследованию весьма современен. Он выявляет общие принципы, лежащие в основе правопорядков различных греческих полисов, и противопоставляет им отклоняющиеся от них нормы, сгруппировав их в особый раздел. Этот метод в новое время применил в отношении немецкого частного права в XIX веке Гирке, но особенно наглядно продемонстрировал в отношении кантонального частного права Швейцарии Евгений Хубер.

Римское право не дает примеров сравнительно-правовых исследований. Для римских юристов превосходство их права и государственного устройства — как позже для английских юристов — было столь очевидным, что право других народов они оценивали очень низко. Цицерон называл их право в противоположность римскому “путаным и почти смехотвор­ным”. Случайные ссылки на иностранные правовые нормы следует считать не более чем поздним историческим украша­тельством или предметом теоретических насмешек.

Первые дошедшие до нас сравнительно-правовые иссле­дования датируются Ш или IV веком и относятся к послеклассическому периоду. Это — Collatio legum Mosaicarum et Romanarum. Путем противопоставления законов Моисея и отрывков из сочинений классических римских юристов — видимо, с целью пропаганды христианской веры — делалась попытка доказать схожесть библейских и римских законов.

В средние века, когда юридическое образование было на крайне низком уровне, лишь католическое и римское право пользовалось авторитетом у ученых-юристов. Кроме того, ца­рившее в то время представление о навязывании завоеванной территории собственного права по праву сильного не способ­ствовало распространению сравнительно-правовых идей.

Однако в Англии, в противовес континентальной Европе, эти идеи получили развитие в двух трудах Фортескью (умер в 1485 г.) — “О похвале английским законам” и “Управле­ние Англией”. В этих работах Фортескью впервые сравнива­ет английские и французские законы. Разумеется, его анализ был необъективен, и с неприкрытой тенденциозностью он стремился доказать превосходство английского права.

В период позднего средневековья сравнительно-правовые тенденции стали проявляться в Европе более отчетливо. Тог­да юриспруденцию стремились сделать элегантной. В этой

связи следует упомянуть работы юристов второй половины ХУЛ века Струве (Strove) и Стрика (Stryck), в которых дава­лось противопоставление римского и немецкого частного права. Что касается эпохи Просвещения, то от первых пред­ставителей господствовавшей в то время доктрины естествен­ного права Вольфа и Неттельбладта трудно было ожидать поддержки сравнительно-правовых исследований. Поскольку доктрина естественного права имела чисто спекулятивный характер и была ими выдвинута без привлечения каких-либо юридических материалов, то остается лишь гадать, в какой мере их априорное построение было плодом “подразуме­ваемого сравнительного правоведения”. Тем не менее два великих ума XVII века — Бэкон и Лейбниц горячо пропаган­дировали сравнительное правоведение, хотя сами не исполь­зовали его.

Бэкон в своей работе De dignitate et augmentatis scientiari-um (1623) (“О достоинстве и приращении наук”) требовал, чтобы юрист видел свой долг в освобождении от “цепей” национального права, чтобы узнать его истинную ценность; собственное право не может служить критерием оценки себя самого. Эта глубокая мысль до сих пор не потеряла своей актуальности как обоснование необходимости проведения сравнительно-правовых исследований. Лейбниц, напротив, пропагандировал сравнительное правоведение с точки зре­ния универсализма. Его проект Theatrum, legale (1667) (“Сфера применения права”) давал сравнительную картину права всех стран, народов и времен. Непосредственных по­следствий эти работы не имели.

И все же следующее поколение сторонников естественно­го права стало использовать сравнительно-правовой метод expressis verbis, чтобы эмпирически обосновать доктрину ес­тественного права: Гроций, Пуфендорф, Монтескье. Дости­жением этой эпохи стало не столько намерение системати­чески использовать сравнительное право, сколько признание теоретической ценности самого метода. Следует назвать предшественника Савиньи — Хуго из Гёттингена (умер в 1844 г.): он верил в возможность создания естественного права, уже эмпирически обоснованного благодаря сравнению позитивного права всех стран.

Историческая школа права, напротив, препятствовала раз­витию сравнительного правоведения. Это трудно понять в све­те постулируемых ею доктринальных взглядов, согласно ко-

торым право — результат развития народного духа. Ведь с помощью сравнительно-правовых исследований это можно было бы легко доказать (или опровергнуть). Но Савиньи и его школа ограничили сферу своих научных исследований лишь римским и германским правом, отказавшись от изучения права других стран. И именно в резко отрицательном отноше­нии исторической школы права к различным естественно-правовым теориям следует искать объяснение неприятия ею сравнительного правоведения. В действительности же нельзя отрицать, что сравнительно-правовые исследования, цель которых — поиск и выявление более эффективных правовых решений, в чем-то близки естественно-правовым теориям.

II

Сравнительное правоведение в его нынешнем виде сфор­мировалось под воздействием двух совершенно различных те­чений: привлечения иностранного права при создании новых национальных законов (законодательного сравнительного правоведения); сравнительного анализа различных правопорядков с целью лучше изучить сам феномен права (научно-теоретического правоведения).

В историческом плане законодательное сравнительное правоведение старше, хотя старым его нельзя назвать. Его развитие шло непрерывно, а методы не вызывали больших трудностей в применении. В Германии оно стало известно в первой половине ХIХ века.

Предшествующие этому кодификации — Прусское всеоб­щее земское право 1794 года и Австрийское гражданское уложение 1811 года — едва ли были основаны на всеобъем­лющих трансграничных сравнительно-правовых исследова­ниях, скорее — на естественно-правовых представлениях. То же самое относится и к наиболее влиятельному законода­тельству прошлого века — французскому ГК 1804 года, со­зданному в исключительно сжатые сроки. Он явился резуль­татом четкой работы практиков, основная цель которой (если попытаться отыскать в ней сравнительно-правовые аспекты) заключалась в том, чтобы на территории Франции действова­ло единое право, состоящее из сплава римского писаного права южных провинций с кутюмами (по преимуществу гер­манского происхождения) севера.

В Германии начало законодательного сравнительного пра­воведения связано с постоянно усиливавшейся в ХГХ веке потребностью в кодификации и внутригерманской унифика­цией права. Свои первые шаги оно сделало в торговом праве, где естественная потребность в унификации была особенно насущной. При создании Общегерманского вексельного ре­гулирования 1848 года и Общегерманского торгового законо­дательства 1861 года опирались при разработке этих актов не только на сравнительное исследование общего права немец­ких провинций, к которому относился и действовавший в Рейнланде французский торговый кодекс, но в еще большей степени на нидерландское торговое законодательство (Wetboek van Koophandel, 1838). “Проект торгового законода­тельства для прусских государств с объяснениями” (Берлин, 1857), который в значительной мере послужил основой для Общегерманского торгового законодательства 1861 года, рав­но как и “Протоколы совещательной комиссии по разработ­ке общегерманского торгового кодекса” (1857), является тому свидетельством.

Новеллы 1870 и 1884 годов к акционерным законам также опирались на всеобъемлющие сравнительно-правовые иссле­дования. Их материалы сохранились в парламентских публи­кациях и представляют собой настоящий клад сравнительной истории европейского права компаний. И в дальнейшем все законодательные реформы в области права компаний, вплоть до реформы акционерного права 30-х годов нынешнего века и кодификации акционерного права 1965 года, сопровожда­лись основательными и результативными сравнительно-пра­вовыми исследованиями, правовыми дискуссиями.

Применение законодательного сравнительного правоведе­ния не ограничивается, разумеется, лишь этой узкой сферой. Подготовительные сравнительно-правовые исследования ох­ватывают все важнейшие законодательные проекты. Здесь нет возможности даже их простого перечисления. Следует упомянуть лишь продолжающиеся работы по реформе уго­ловного законодательства. Они берут начало в монументаль­ном “Сравнительно-правовом исследовании немецкого и иностранного уголовного права” (15 томов, 1905-1909).

В соответствий с поручением имперского министерства юстиции разработать обоснованные предложения для зако­нодателя на основе сравнительно-правовых исследований была осуществлена научная работа, в которой приняли учас-

тие почти все известные немецкие ученые-юристы, специа­листы в области уголовного права. Исключительная важность этой работы хорошо известна и общепризнанна (см. Jescheck, аа0, S. 13). Почти 20 лет спустя Вольфганг Миттермайер, Хегаер и Кольрауш в своей работе “Проект общегерманско­го уголовного кодекса” (1927) осветили все важнейшие про­блемы политики в области уголовного права и некоторые вопросы, вызывающие острые споры среди иностранных спе­циалистов и компаративистов.

И даже для нынешней реформы уголовного права, которая после продолжительных дебатов постепенно движется к сво­ему завершению, были проведены обширные подготовитель­ные сравнительно-правовые исследования.

В качестве примера успешного использования законода­тельного сравнительного правоведения может служить, нако­нец, триумф немецкой науки гражданского права, — ГГУ, которое 1 января 1900 г. завершило кодификацию частного права в Германии. Даже этому уложению пришлось выдер­жать жесткую конкуренцию не только со стороны действо­вавшего до него права провинций, особенно общего и прус­ского права и действовавшего в Рейнланде и в Бадене (в слегка измененном виде) французского права. Гораздо боль­шую роль в его становлении сыграли детальные сравнитель­но-правовые исследования с привлечением австрийского и швейцарского права. Они проводились практически по каж­дому важному вопросу.

Казалось бы, это послужит стимулом немецкой доктрине для большего использования сравнительно-правового метода в научной разработке и создании нового кодекса, так как этот метод на практике доказал свою ценность как инстру­мент кодификации. Вместо этого ГГУ был навязан замкну­тый в самом себе понятийный аппарат, теоретической осно­вой которого служили по преимуществу принципы общего права немецких провинций. Тем самым функционально-эм­пирическому сравнительному методу надолго был закрыт путь в немецкую правовую науку.

В целом после окончания работы над уложением пол­ностью отказались от использования сравнительно-правового метода при разработке новых правовых актов. И он потерял силу своего воздействия. ГГУ и другие законы того времени, появившиеся в результате предварительных сравнительно-правовых исследований, не дали импульса для более интен-

сивного использования сравнительного правоведения в ка­честве научного метода. В практике же законотворчества сохранился общий стиль: разработку более или менее значи­тельных проектов осуществлять на основе сравнительно-пра­вовых исследований.

III

Развитие сравнительного права как инструмента законо­творчества и как научной дисциплины шло не параллельны­ми путями. Для применения сравнительного права в законотворческой практике характерна непрерывность. В науке же, наоборот, скрытое и явное противодействие его применению сменялось периодами преувеличенного оптимизма.

1. В Германии потребовалось особенно много времени для признания сравнительного правоведения — и это не­смотря на укоренившуюся традицию сетовать на националь­ную ограниченность немецкой правовой науки. Сетования ведут отсчет с 1810 года, когда Фейербах бросил упрек “не­мецким правоведам” в том, что они вечно подвергают науч­ному анализу лишь “национальное или ставшее националь­ным” (A.v.Feuerbach, Kleine Schriften vermischten Inhalts, 1833, 152, 162). Сам же Фейербах в посмертно опубликован­ной статье “Идея и важность всеобщей юриспруденции” (Биографическое наследство П, 1853, 378) выдвинул идею создания всеобщей правовой науки на основе универсальных принципов сравнительного права. Он, правда, практически не занимался сравнительным правом. Спустя несколько десятилетий упрек Фейербаха отозвался эхом в критике Иерингом правовой науки, которая деградировала до уровня партикуляристской юриспруденции. Иеринг также не был компаративистом, несмотря на многочисленные ссылки на иностранное право, разбросанные по его работам. Однако без его правовой доктрины и телеологической методики, которые он отстаивал и реализовал, сравнительное правове­дение в его сегодняшнем виде было бы немыслимо (см. Zweigert, Jherings Bedeutung, аа0, passim). Даже Э. Рабель вынужден был констатировать в своей первой программной публикации “резкую самоизоляцию нашей правовой науки”, из которой немецких юристов впервые вывел Версальский договор (Aufgabe, аа0, S. 17).

Историческая школа права, которая, скорее спекулятив­но, нежели исторически ставила народный дух на одну доску с римским правом, развиваемая пандектистами юриспруден­ция, основанная на замкнутой системе норм обычного права, и, наконец, правовой позитивизм конца прошлого века не создавали благоприятного климата для успешного развития сравнительного права: его роль в правовой науке не была признана. Например, позитивист Бирлинг в своей работе “Учение о юридических принципах” (I, 1894, 33) отмечал, что от сравнительного права не следует ожидать ни малей­шей пользы для учения о юридических принципах. Даже после отказа от позитивизма в начале XX столетия в связи с поисками неокантианцами “подлинного права” сохрани­лось двоякое отношение к сравнительному правоведению. Штаммлер категорически отказался рассматривать сравни­тельное право в качестве средства познания “подлинного права”: еще ни разу не удавалось путем сравнения постичь безусловную действенность полета мысли, без чего не могло бы обойтись ни одно научное исследование права (см. Учеб­ник философии права, 1922, II). Даже Ратбрух, в статье “О сравнительно-правовом методе” (Zeitschrift für Kriminal-psyhologie u. Strafrechtsreform, 2, 1905/1906) энергично от­стаивая ценность сравнительного права как “вспомогатель­ного средства законотворчества для получения максимально объективной картины действующего права”, отрицал его зна­чение для выявления сути права. С его точки зрения, рас­смотрение множества действующих законодательств не при­ведет к постижению подлинного права. Оно проявляется не эмпирически, а априорно (ааО, S.423). И в дальнейшем он также не признавал за сравнительным правом места в “чис­той, догматической, систематической науке права” и при­числял его вместе с историей права и социологией права к “социальной теории права” (Rechtsphilosophie, Hsg. Wolf, 1950, 210).

Уже это краткое перечисление взглядов, господствовав­ших ранее в немецкой правовой науке, показывает, сколь серьезные препятствия приходилось преодолевать в Герма­нии сравнительному правоведению как правовой дисципли­не. И хотя его история представляет собой непрерывное раз­витие, оно рассматривалось долгое время большинством юристов во всех странах, сознательно или неосознанно, как некая эзотерическая забава небольшого числа “аутсайдеров”.

Это объясняется, по-видимому, тем, что повседневная юри­дическая жизнь связана в основном с национальным правом. Кроме того, эпоха правового позитивизма значительно уси­лила ориентацию на изучение национального права. И, к сожалению, нельзя с уверенностью констатировать, что эта точка зрения полностью преодолена и в наши дни. Сравни­тельное правоведение еще не заняло прочного, достойного и подобающего ему места в юридической культуре, выходящей за национальные рамки.

2. В других странах положение со сравнительным правом мало чем отличалось от существовавшего в Германии. Пред­взятость в отношении иностранного права ощущалась там не меньше, хотя ее проявление не было выражено столь очевид­но и в столь догматической форме. Национальные предрас­судки были повсеместным явлением. Э. Рабель, энергично критиковавший замкнутость немецкой правовой науки, считал, что положение со сравнительным правом в других странах дает не меньше поводов для аналогичной критики (ааО, S.12). На этом фоне успешное развитие сравнительного правоведения должно быть еще более убедительным.

3. Современное сравнительное правоведение как целенап­равленное и систематическое противопоставление разных правопорядков зарождается в начале XIX века. Причем, как это ни странно, одновременно в ряде стран и в схожей интел­лектуальной атмосфере. Причинами этого процесса стали скорее практические цели, нежели теоретические или фило­софские построения. Они направлены на проведение реформ и улучшение качества национального права и основаны от­части на естественном интересе к знанию иностранного пра­ва и убеждении, что “другие”, может быть, тоже могли бы что-то предложить. Это была первая реакция за предшеству­ющие кодификации, подготавливая которые правовая наука сосредоточивалась преимущественно на “собственном пра­вопорядке”. Характерно в этом отношении высказывание Цахарии по поводу основания первого в мире сравнительно-правового журнала “Критический журнал правоведения и законодательства зарубежных стран” (№ 1, 1829, 25):

“Если исходить из ныне существующего литературного обмена меж­ду народами Европы и состоянием права европейских государств, то можно сделать вывод, что происходящее в науке права и законодатель­стве одного из них представит больший или меньший интерес для дру­гих европейских народов и государств. Попытка сделать более доступ-

ным для немецкой публики знакомство с правом и доктриной инос­транных государств является целью данного журнала, и уже поэтому нет нужды в каких-либо обоснованиях”.

Заслуживает быть названным немецкий соучредитель и соиздатель Цахарии — Миттермайер, профессор Гейдельберга и в прошлом глава южно-германских юристов, которые в практических целях использовали иностранное право и срав­нительное право. Следует согласиться с Хугом (ааО, S.I 056), что стимулом для этого послужило реципирование незадолго до этого кодекса Наполеона правом Рейнланда и Бадена. Однако круг интересов этих юристов был гораздо шире и охватывал все правовые системы того времени. Примеча­тельно, что в их лице юристы континентальной Европы впер­вые поставили задачу обстоятельно изучить общее право Англии и США.

Анализируя 28 номеров “Критического журнала”, Варнкёниг мог позже с полным правом констатировать, что в них дается полная панорама состояния зарубежного законода­тельства и правоведения за последние тридцать лет (Krit Z., 28, 1856, 391). Однако это было все еще изучение и описание иностранного права, но еще не сравнительное правоведение. Правда, авторы этих исследований почти всегда делали срав­нения с собственным правом.

Первое крупное системное сравнительно-правовое иссле­дование в современном смысле, включающее сравнительную оценку правопорядков различных стран, предпринял Миттер­майер. Значения этого исследования не умаляет тот факт, что его целью была подготовка реформы уголовного процесса в общем праве, то есть оно было чисто утилитарным. В ре­зультате появился целый ряд научных исследований, качест­во которых отвечало самым высоким требованиям. Миттермайер скрупулезно сравнивал определенные отрасли права и правовые институты. Он не ограничился одними законами, но рассматривал судебную практику и фактическую полити­ческую и социальную среду функционирования права. Назва­ния его основных сравнительно-правовых работ говорят сами за себя: “Теория доказательства в уголовном процессе со­гласно позитивным законам и нормам французского уголов­ного законодательства” (1809); “Теория доказательства в немецком уголовном процессе на примере применения зако­на в суде и немецкие кодексы в сравнении с воззрениями на уголовный процесс в Англии и Франции” (1834) и т.д.

Под явным влиянием и по примеру Миттермайера Феликс во Франции в 1834 году основал “Журнал иностранного за­конодательства” с аналогичной целью — облегчить француз­ским юристам знакомство с иностранным правом, а также стимулировать их усилия по улучшению качества отечествен­ного права. Если учесть, что это было время фанатичного обожания французскими юристами своего ГК, то можно представить отчаянную смелость предпринятого шага. И не­удивительно, что уже через несколько номеров журнал, ус­певший уже несколько раз сменить название, вынужден был уделять французскому праву все больше внимания. Сам Фе­ликс как издатель занимался только иностранным правом, которому в журнале отводилось все меньше места. В 1850 году выход журнала прекратился. Но как основатель сравни­тельного правоведения Феликс имел, по-видимому, больший успех во Франции, чем Миттермайер и его окружение в Гер­мании. Как бы то ни было, но расцвет позитивизма во Фран­ции не особенно задержал развитие сравнительного правове­дения. После того как в 1831 году в Коллеж де Франс была создана кафедра сравнительного правоведения, в 1846 году на юридическом факультете Парижского университета уч­реждается кафедра сравнительного уголовного права, по ко­торому читались лекции уже с 1838 года. Однако желание Феликса прочитать курс лекций по частному праву так и не исполнилось. Тем не менее с полным основанием можно ут­верждать, что инициатива Феликса, особенно основание им своего журнала, дала первый толчок для развития сравни­тельного правоведения во Франции.

В Англии Тайный совет, являясь высшей судебной ин­станцией империи, по необходимости вынужден был приме­нять право разных стран. И в этой связи требовался более свободный доступ к источникам, благодаря которым можно было бы познакомиться с системами иностранного права. Удовлетворению этой потребности служила работа Бурга “Комментарии к колониальным и иностранным законам са­мим по себе и о том, что касается их конфликтов между собой и с правом Англии” (1838). Согласно заключению Бурга, комментарии включали (ааО, S.VI): гражданское пра­во, то есть, по тогдашней английской терминологии, римское право; голландское право до введения там французского ГК; испанское право; парижские и нормандские кутюмы; дей­ствующее французское право; английское право; местное

право колоний в Вест-Индии и Северной Америке; право США. Работа Бурга выполняла тройную задачу: во-первых, дать всеобъемлющую картину правопорядков и источников права, действующих на территории Британской империи; во-вторых, провести сравнительно-правовое исследование се­мейного права, личных прав, права собственности и наслед­ственного права; в-третьих, изложить коллизионное право в различных отраслях. На Европейском континенте и в США эта работа рассматривалась как основополагающая в области сравнительного правоведения (см. Hug, аа0, 1065). Так что еще в 1924 году Э. Рабель констатировал, что “эта работа хотя и была создана для удовлетворения потребностей Тай­ного совета, но по богатству материала и тщательности его обработки могла бы вполне служить учебником сравнитель­ного частного права” (Aufgabe, аа0, S. 12, Nr. 12).

Те же практические причины — прежде всего потреб­ность английских купцов в информации об иностранном праве — привели к созданию в Англии другой заслуживаю­щей внимания книги по сравнительному правоведению на первых этапах его развития. Речь идет о работе Леона Леви, называющейся “Торговое право стран мира или торговое право Соединенного Королевства в сравнении с торговыми кодексами и законами следующих торговых держав (далее следует список из 58 (!) стран) и с институциями Юстиниа­на” (1854). Леви сравнил торговое право почти всех стран мира с торговым правом Англии. Рассмотрению каждой сфе­ры правового регулирования в своей книге он предпосылает краткое резюме соответствующего английского законода­тельства. Затем давались текст иностранного закона и крат­кий анализ его применения в судебной практике, а также сопоставление различных законодательств. Примечательно, что Леви под влиянием успеха Общегерманского вексельного регулирования 1848 года предложил разработать международ­ный унифицированный кодекс торгового права. Он рассчи­тывал добиться осуществления своего замысла на междуна­родных конференциях. Он хотел, чтобы основу кодекса составляла его работа. Леви был первым, кто провозгласил международную унификацию отраслей права на основе все­объемлющего сравнительно-правового исследования.

И в США период 1800-1850 годов был ознаменован рас­цветом сравнительного правоведения. Уже тоща американс­кое право не было “дочерним” по отношению к английскому

общему праву. Традиционализм английского права практи­чески не отвечал экономическим и общественно-политичес­ким условиям новой страны, перед которой стояли важные задачи общественного развития. Кроме того, оставалась враж­дебность к Англии и всему английскому после освободи­тельной войны и новой войны 1812 года. И потому вполне понятно желание наиболее известных и влиятельнейших аме­риканских юристов того времени — Джозефа Стори и в еще большей степени Джеймса Кента — вернуться к римскому праву и праву континентальной Европы, чтобы разрабатывать новые и отвечающие американским условиям нормы.

Дата добавления: 2014-11-29