ВВЕДЕНИЕ. В рассмотрении истории философии нам не обойтись без выяснения понятия философии

В рассмотрении истории философии нам не обойтись без выяснения понятия философии. И трудность в том, что понятие какого бы то ни было предмета не является исходным пунктом. Наоборот, понятие является результатом всего процесса познания предмета.
Если бросить взгляд на историю философии в целом, то человек который приступил впервые к разработке понятия философии был Сократ. Как видите длинная история.
Но если мы в двух словах остановимся на современном состоянии, то оно может быть выражено совершенно отрицательно - у нас нет понятия философии и доказательства опирающиеся на всю совокупность явлений здесь не нужны, это явствует уже из того что существует бесчисленное множество представлений о философии на современном этапе. А раз это множество не упразднило себя и не свело себя к единству - понятия нет.
Не буду забегая вперед и опережая совещание рассматривать по существу что представляет собой понятие в какой либо его определенности. Укажу только, что под понятием в марксистско-ленинской философии ничего не понимается, откройте любые сочинения последних 60 лет. А поскольку у Маркса и Энгельса нет такой темы и они не обсуждали что представляет собой понятие в философии, постольку все дело сводят к аналогии и механическому перенесению - открываются экономические работы Маркса и по содержанию находят, а легче по предметному указателю, что Маркс понимает под понятием. И экономические понятия служат шаблоном для рассуждений об философских понятиях. То есть здесь особенная сфера исторической ступени выдается за всеобщее. Поэтому и получают что понятие это что то субъективное которое имеет дело со свойствами, определениями и т. д. предмета. Но это и есть верх превратности в понимании понятия. Понятие любого предмета начинается с того момента, когда раскрывается всеобщая определенность данного предмета. И здесь возникает вопрос, что такое всеобщая определенность.
Отношения к всеобщему имеет многочисленные формы. Современная философия базируется на полном непонимании всеобщего. Укажу только на самые общие типичные ошибки. Во первых всеобщее понимается как совокупность всего единичного - это самое распространенное представление. Так по этой т. зр. всеобщая воля народа означает, что надо взять всех граждан государства, сложить, и как сумму получить всеобщую волю. Но вся беда в том, что сколько бы мы единичное не складывали, единичное не перестает быть единичным. Ничего кроме прогрессирующей в дурную бесконечность единичности мы не получим.
Здесь имеем единичность и выход за ее ограниченность, но после выхода опять попадаем в единичность. То есть происходит утомительная смена одной единичности, ее отрицания, выход из нее, опять единичность, ее отрицание - и так без конца. Даже язык противится этому представлению. Если всеобщность есть лишь совокупность единичного, то тогда и не надо слово "всеобщность" - единичности и все.
Во втором случае, рефлексия рано или поздно, осознавая ограниченность первой трактовки, где единичное и есть всеобщее и вся совокупность единичного тоже всеобщее, возникает т. зр. что всеобщее следует искать по ту сторону единичного. И если мы опять хотим найти всеобщую волю в нашей стране - то она будет по ту сторону от всех индивидов, и к которой значит индивиды никакого отношения не имеют. Такая воля у нас и выступала в виде нашего социалистического государства. Это действительно была потусторонняя всеобщая воля для всех.
То есть если в первом случае мы не вылезаем из единичности, а значит случайности и природности, то во втором - обратная крайность, ищем всеобщее по ту сторону единичного. Так прославляя всеобщую волю, которая по ту сторону единичных воль имеем дело с мертвой абстракцией всеобщего. Но какое то содержание у этой воли должно быть, всеобщая она только по наименованию, если угодно - по пустой форме, и оказывается, что кроме обычных вожделений индивида никакого содержания иметь не может.
То есть всеобщая воля по содержанию здесь единична. Отсюда ясно откуда у нас в государстве коррупция, прежде всего власть имущих, то что сейчас публично именуется как советская форма мафии. Итак, эти два случая если и кажутся сначала противоположными, то на самом деле представляют собой одно и то же содержание только выраженное по видимости в противоположной форме. Следовательно всеобщее не совокупность и не потусторонность единичного, а оно есть отрицание единичного. Но не такое как в абстрактной всеобщности, где отрицается единичность как единичность, то есть единичность подвергается абстрактному отрицанию, а потому и не получаем всеобщего.
Значит нам надо не абстрактное отрицание единичного, а особенное отрицание. Вот тогда мы и получим нечто что будет и не единичным и не абстрактно всеобщим. А значит что бы добраться до понятия даже любого конечного предмета, надо не зарываться в его конечной определенности и не бросаться в абстрактную всеобщность определенности предмета - ни там, ни там понятия нет. Но если мы и избавились от этих двух крайностей и добрались до всеобщности предмета - для понятия и этого мало, надо что бы этот момент был самым необходимым образом связан с особенной определенностью этого предмета. Это чрезвычайно важный момент.
Конкретизация этой связи сводится прежде всего к тому что либо особенная определенность предмета должна быть основанием его всеобщего момента или наоборот. И если для опытной науки этот вопрос не имеет значения, то для философии этот вопрос является решающим, и это следует прежде всего из различия предмета философии и предмета опытных наук, а значит и из различия философского метода и тех многочисленных методов которые вырабатывает опытная наука. Различие предмета философии и опытных наук является предпосылкой и исходным пунктом различия их методов.
Все методы эмпирических наук являются эмпирическими или метафизическими, какие бы наименования при этом ни давались и какая бы процедура определенности этих методов ни была раскрыта и описана. А философский метод единственный - диалектический и откуда это следует - увидим дальше.
Если мы идем от особенного мы можем оказаться в объятиях обычного метафизического метода, хотя можно двигаться и от всеобщего и остаться с метафизическим методом. И это зависит от того как понимается особенное и как понимается всеобщее.
Забегая вперед скажу, как бы философия не шла в своем генезисе, предпосылках - она с необходимостью должна начинать с всеобщего в природе предмета. В противном случае, начиная с особенного предмета - особенное выдается не только в качестве основания, но и за всеобщий критерий всего иного. Отсюда и апологетика всего преходящего и превратного.
Итак в понятие с необходимостью включаются два момента всеобщность и особенность. И поскольку мы убедились что не то и не другое в отдельности не составляет понятия, остается только одно, что необходимо единство всеобщего и особенного - на философском языке это и называется единичностью.
Не философское сознание связывает с единичностью прежде всего единичный предмет как он воспринимается чувственным сознанием. Это различие в понимании единичности уходит в различие философского и не философских способов познания и эту тему я буду сегодня развивать.
Значит для понятия философии нам надо прежде всего установить всеобщность философии, во вторых особенность философии и наконец их единство. Больше того, поскольку особенность и всеобщность философии не только связаны, как мы видели, но одновременно и различаются, то собственно говоря это и есть то противоречие, развитие которого и есть развитие философского понятия.
Для того что бы получить понятие философии, как мы видим, не можем начать с понятия которое обычно выступает лишь представлением в нашей голове. Мы можем субъективно как угодно составлять представление в философии - это дело вкуса, но речь идет о понятии, а значит о всеобщем моменте содержания философии, об особенном их единстве.
Если понятие о каждом предмете есть результат, то о философском понятии, по отношению к этим понятиям, в самом абстрактном виде следует сказать, что человеческое познание и история не начинается с фил понятия. То есть если мы говорим о понятии любого предмета - что оно есть результат освоения этого предмета - то философское понятие тем более есть результат имеющий предпосылкой другие формы, способы и понятия. Значит если для рефлексии ми хотим хоть чуть осознать необходимость философского понятия или понятия философии, мы должны начинать с противоположности философии. Впрочем так раскрывается необходимость чего бы то ни было. Непосредственной необходимости нет, хотя она самая бытующая в представлении в наш псевдофилософский век. О чем бы ни шла речь - сразу встает вопрос в абстрактном виде: это необходимо или случайно. Но это и означает, что здесь имеем дело с абстрактными необходимостью и случайностью. Но абстрактная необходимость и есть случайность. И потому спор здесь может идти только о словах.
Итак, философия требует определенной ступени человеческой культуры вообще. Это не какой угодно способ духовной деятельности человека, а совершенно определенный и не с него начинается духовная деятельность, а с других форм. Я не буду перечислять все способы и формы духовной деятельности, остановлюсь на главных способах как предпосылках философии. Это прежде всего сфера теоретического и практического опыта. Не вдаваясь в генезис этих форм остановлюсь на главном: на развитой форме опыта и выясню, что он собой представляет и что он есть в своем результате.
Итак опыт. Нетрудно сообразить, что природа не производит никаких опытов для себя. Для опыта нужна некоторая различенность, и если угодно, даже противоположность моментов внутреннего и внешнего, субъективного и объективного, внешнего мира и человека и т. д. Одним словом предпосылкой опыта выступает уже некоторое отличие человеком внешней природы от себя.
Первобытный, природный человек не имеет ни производства, то есть практического опыта, ни теоретического опыта, потому что он не отделил себя еще от природы, как соответственно, природу не отличает еще от себя. Дикарь лишь явление природы. И обратите внимание, не природа делает себя чем то внешним для человека, а наоборот, лишь с того момента когда человек начинает себя отделять от природы - независимо в практическом или теоретическом опыте - природа оказывается для него чем то внешним.
Эта различенность человека и внешнего мира есть предпосылка опыта, и опыт был невозможен пока эти два момента составляли природное единство. Определенность опыта и составляет достижение единства этих различенных моментов. Так производство есть достижение единства человека и природы в процессе производства, и хотя исходные пункты теоретического и практического опыта прямо противоположные - теоретический опыт тоже имеет ту же цель - достичь в теоретическом опыте единства человека и внешнего мира. Это для нас в высшей степени важно.
Значит предпосылкой опыта выступает разделение человека и внешнего мира, независимо теоретическая или практическая форма это и сам опыт есть процесс достижения этого единства.
Не рассматривая практический опыт и его отношение к теоретическому опыту, возьмем сразу теоретический опыт. Здесь сознание человека противостоит внешнему миру. И сознание это есть сознание того что находится и существует вне сознания. То есть сознание предполагает внешнее бытие предмета сознания. Для того что бы сознание выступило на сцену это различение должно уже быть - сознание и предмет вне создания. И связь сводится к раскрытию определенности предмета, и тем идет по пути раскрытия единства предмета и себя как сознания. Рассмотрим каков результат опыта, учитывая, как любил выражаться Кант, его абсолютную возможность, то есть бесконечность продолжаемости теоретического опыта.
Итак предмет и сознание. Откуда этот предмет, почему он существует самостоятельно и отличен от сознания - сознание не может сказать. Увы, теоретический опыт начинает с наличия предмета, сознания и их отношения. Встает вопрос о там, что здесь является первичным - пресловутый вопрос о материализме и идеализме. То есть возможно ли решить в сфере опыта его?
Нас уверяли десятилетиями, что опыт может быть материалистическим и идеалистическим. При этом подразумевалось, что настоящий опыт обязательно будет материалистическим. Но это мнение раскрывает полное непонимание того что здесь происходит между сознанием и предметом.
Допустим что предмет первичен. Природа существовала до человека, но откуда тогда взялось сознание, тем более если сознание, как учили французские материалисты, есть отражение. Но это значит что сознание уже есть и оно отражает. Но тогда ликвидируется вопрос происхождения и необходимости его. Или же наоборот, сознание есть рефлексия самого предмета, то есть предмет сам доходит до формы бытия сознания - тогда следует объяснить как предмет становится сознанием. То есть как сознание возникает в рефлексии содержания предмета. Но эту задачу никто не решал. Легче отделываться лозунгами: "Сознание - есть отражение предшествующего ему предмета", но это означает что предмет есть, а сознания нет. А потому следует объяснить, как предмет доходит до формации сознания.
Допустим даже что предмет предшествует сознанию и мы как то пришли к сознанию и что сознание - погруженность в определенность предмета, так как что бы оно было истинным оно должно следовать определенности предмета. Но если кроме погруженности в предмет больше ничего нет - тогда нет и самого сознания, а есть лишь предмет.
Значит мало того что бы сознание было сознанием определенности предмета - нужно что бы сознание еще и отличало себя от определенности предмета. То есть наряду с моментом тождества сознания и предмета, требуется момент различия. Но коль сознание отличает себя от предмета, тогда требуется еще и определенность сознания отнюдь не исчерпывающаяся определенностью предмета и это тот пункт на котором потерпела крушение вся линия эмпиризма.
Отсюда следует простое - сознание только тогда и может относиться к предмету, а не быть погруженным в него, когда оно относится к себе самому. А это значит сознание выступает предметом для себя, то есть что бы знать что то вне сознания, сознание должно относится к себе. Значит предметность сознания для себя есть простейшая предпосылка что бы было сознание о предмете вне сознания - махровый идеализм!... Но это был бы идеализм если бы этот материализм разъяснил возникновение сознания и мышления как такового. Но пока наука очень много знает, но не знает главного - хотя бы возникновения органического. А поскольку органическая жизнь, по Марксу, является предшествующей сознанию, то с познанием необходимости сознания дело обстоит вообще никак.
Современная наука не знает необходимости возникновения сознания, поэтому все трактаты написанные со времен Кондильяка и по сей день проделывают простой прием, называя свои трактаты "Происхождение сознания", "Развитие сознания" - и это удобное наименование которое не идет дальше представления. А когда начинается обсуждение, то предпосылкой уже выступает уже наличие сознания. Фокус прост: сознание уже есть, а теперь поговорим как оно претерпевало метаморфозы. Но мы хотим знать возникновение сознания, а значит надо начинать с его противоположности, а нам подсовывают готовое сознание. И после этого нам говорят, что основной вопрос философии уже решен и делать здесь нечего. Этот материализм держится на голом уверении: бытие первично, а сознание вторично. Но следует доказать как бытие становится мышлением, а пока это тезисы и мнения.
Итак мы убедились, что отношение сознания к себе есть необходимая и безусловная предпосылка что бы сознание имело предметом что-то вне себя. Определенность внутри сознания есть предпосылка определенного отношения сознания к предмету и его познания, и к идеализму это еще никакого отношения не имеет. Все дело в том, что у нас с сознанием связывают по содержанию все что угодно. Первое что приходит сознанию когда оно наталкивается на единичное предметы - что оно тоже единично. Дело доходит еще до худшего - современный диамат объявляет сознание акциденцией бесконечного многообразия единичностей внешнего мира. То есть собрание единичностей внешнего мира это еще что-то фундаментальное, глобальное, базис, фундамент и прочее, а вот мышление - свойство, функция. И получается что самое превращенное, трансформированное, и следовательно, периферийное и случайное как акциденция, должно быть познанием фундаментального и т. п.
Внешне предпосылка красивая если брать ее в абстрактном виде: мышление частный случай, свойство - вы это читали и еще будете. Но вот что интересно, разве у вещей внешнего мира нет свойств? - Почему надо сознание как свойство что бы оно могло познавать? Почему луна не познает Полярную звезду?
Выражение "свойство" применять к сознанию - является верхом философской необразованности. Откуда эта аналогия - понятно: любое вещество своим свойством снимает эмпирическую ограниченность своей единичности - свойство есть то что выходит за пределы единичности данного предмета. Свойство есть именно та определенность единичности, через, которую единичность есть для другого. То есть свойство есть собственная определенность единичного существующая для другого.
Существует бесчисленное множество единичных конечных образований, еще больше их свойств. А вот мышление что? - бесконечное многообразие свойств материального мира или хотя бы два свойства? Тут и начинается крушение этой механистической аналогии. Оказывается мы не можем объявить даже двумя свойствами, а в лучшем случае одним. Какая беднота: у всех вещей эмпирического мира множество свойств, а у мышления - одно... В этом пункте со всей полнотой обнаруживается несуразность выражения "свойство". Свойства всегда есть нечто особенное, особенная определенность единичного. Мышление оказывается одним свойством и оно не может быть особенным, а должно быть всеобщим - но всеобщих свойств нет.
Благодаря выяснению этой аналогии мы обнаружили, что мышление не есть что то единичное или особенное. Если нет момента всеобщности - то нет и мышления. А теперь рассмотрим это в иной форме.
Так как же быть: или бесконечное многообразие материальных образований имеет своим всеобщим свойством материю, при том таким образом, что бесконечные вещественные, телесные, субстратные образования являются основанием, а мышление на этой основе свойством, или наоборот? Следуя природе вещей следует сказать, что всеобщее является основанием. Вопрос этот настолько злобный, что затрагивая даже сегодня историю с генетиками предпочитают умалчивать, что же на самом деле произошло. Говорят, что мол некоторые ретивые работники диамата не разглядели и т. д. - это ложь занимающаяся апологетикой сталинского режима и его идеологического философствования.
В чем здесь суть дела? Генетика оказалась одной из эмпирических наук - была еще и математика которой это прощали по ее статусу точной науки - а генетика выступила с положением, что всеобщий момент в природе организма является определяющим для дальнейшего развития организма: вот вся суть генетики. А всеобщий момент нигде не существует кроме как в нашем понятии, а значит проклятое понятие организма является основанием которое определяет вся дальнейшую определенность организма... Чудовищно! Чем же это отличается от основного положения Библии, что в начале был логос, что по русски перевели почему-то как слово. То есть в Библии утверждается сотворение мира из божественного понятия, а генетики говорят что понятие организма является основанием его определенности. Тут диаматчики и раскусили, что это чистейшей воды идеализм...
В связи с классовой научностью я уже касался первобытно общинной формации - сегодня коснемся другой ее стороны. Допустите, что никакой иной определенности кроме первобытного общества мы не знаем - оно выступает как абстракция общества как такового. Это всеобщая определенность общества еще не получившая никакого развития, если угодно это понятие общества в его непосредственном существовании. Наивно полагать что это была такая формация, поэтически именуемая как первобытный коммунизм. Потом пришла извне порча и наступило рабовладение. Ясно, что все дальнейшие определенности общества и были ничем иным как развитием того противоречия, которое. как говорил Гегель, "в себе" содержалось в первобытно общинной формации. - Опять идеализм? Но это позиция Маркса и Энгельса, что ни одна общественно экономическая формация не падает с неба извне, а возникает из развития противоречия предшествующей формации.
И генетика пошла по этому пути, что какой бы определенности индивид не претерпевал в своем дальнейшем развитии - увы, эта определенность является следствием развития того противоречия, которое содержится уже в зародыше природы человека - в его всеобщем моменте.
Мы достаточно уяснили что означает положение об отношении сознания к себе как предпосылки отношения сознания к предмету: сознание в этом моменте обладает моментом всеобщности. Когда мы говорим, что данный природный момент сохраняется, это значит что предмет сохраняет тождество с собой, сохраняет отношение к себе. Но если любое явление существует потому, что сохраняет тождество себе, тем более мышление должно находиться в отношении к себе. И суть дела здесь не меняется - момент всеобщности есть даже в предмете неорганической природы - иначе его нет. Так и человеческий род есть момент всеобщности природы человека. Удалите этот момент из человека и получите вполне известное: винтики советского производства, работающее орудие. Но в чем же различие момента всеобщности в природе и сознании? - для ответа следует углубить наше рассмотрение.
Любой предмет природы относится к себе, то есть есть момент тождества с собой и момент всеобщности. А теперь спросим, действительно ли предмет природы относится к себе? Любой единичный предмет имеет в себе определенность и путаница начинается с того, что начинает отожествляться определенность предмета и отношение предмета к себе. Спросим, для кого этот предмет относится к себе самому - для самого предмета или мы полагаем что он относится к себе? Хотя предмет и имеет определенность, но к себе самому не относится. А мы получили что в сознании и речи не может быть без его отношения к себе.
Предмет как и сознание имеют особенность, всеобщность и отношение этих моментов, и разница в том, каково отношение этих моментов. А отношение этих моментов особенности и всеобщности зависит прежде всего от определенности этих моментов.
Мы не можем стать на линию номинализма, который проходит через все средневековье начиная с распада греческой философии, через Гоббса и вплоть до современных положений о знаках, обозначениях и т. д. - все оно означают одно, что речь идет о всеобщем, которое есть лишь в нашей голове для обозначения чего-то вне головы. Позиция удобная, но превратная в том что внешний мир сводится к многообразному существованию единичностей. И получается опять, что на этой единичности должно возникнуть сознание. Хотя внешний мир и есть прежде всего существование в форме единичности и прежде всего эмпирической, увы, сам внешний мир не сводится к единичности. Если бы он сводился только к единичности, тогда не надо было бы мучаться и составлять понятия о чем бы то ни было - воспринимай и баста!
Дело в том, что хотя по внешнему способу бытия внешний мир, природа и есть единичное, но есть и определенность этого единичного и то, что у нас называют универсальной связью единичного, а это и есть расплывчатое неточное выражение понятия всеобщности. Хотим или нет - в природе есть моменты особенности и всеобщности, но определяющим моментом здесь является единичность.
Природа потому и не может мыслить, что единичность является определяющим моментом в котором содержатся не выступившие еще особенность и всеобщность. Вот вам и тождество единичного где еще в себе содержаться моменты особенности и всеобщности.
В сознании же момент всеобщности является определяющим. То есть там где определяющим моментом выступает единичность - предмет не относится к себе, хотя и обладает определенностью. И только там где определенность выступает как всеобщая возможно отношение к себе.
Значит сознание не просто некоторая всеобщность, но одновременно еще и определенность этого всеобщего. Это и является в природе сознания главным. Здесь всеобщее через определенность и относится к себе. Поэтому не внешний мир относится к сознанию, а сознание к внешнему миру. Забегая вперед - основной вопрос философии нельзя излагать неряшливо - это отношение мышления и бытия, а не наоборот, так как не бытие относится к мышлению, а мышление к бытию.
И наконец последний на сегодня момент. Почему же сознание способно познавать предмет? - Именно потому что сознание есть всеобщность и тем более определенная и она относится к единичному и его особенности и подчиненному в ней моменту всеобщности. Значит сознание есть та сфера которая оказывается неимоверно развитой по сравнению с предметом. То что во внешнем мире имеется только в зародыше, в сознании достигает невиданной для природы определенности. Для процесса познания предпосылкой необходимо всеобщее, и потому природа не может знать ничего, так как господствующий момент единичности является абсолютным препятствием для этого. В то время как мышление в его всеобщей определенности является абсолютной властью перед которой не может оказать сопротивление единичность и особенность природы
Значит вывод таков, что предпосылкой познания - в какой бы оно форме не выступило - выступает наличие некоторой развитой всеобщности по сравнению с единичностью и особенностью внешнего мира. Вот это и есть то невинное сознание которое выступает в опытной науке. И что бы знать предмет биологии, астрономии, медицины и т. д. - нужна уже вот эта развитая определенность сознания…

Итак, историческая форма философии начинается как только возникает познание единства бытия и мышления. Само единство бытия и мышления является всеобщим, и как мы выяснили, определенным в самом себе. И главное, что само единство бытия и мышления нигде до философского разума в своей сущности и не выступает. То есть та сфера, где впервые выступает всеобщее единство бытия и мышления как всеобщее единство, есть сфера философского способа познания. Это не значит что вне философского разума этого всеобщего единства нигде нет. - Оно есть везде и во всем, но как проявление.
Но одно дело сказать что всеобщее выступает в разумном способе познания, а другое получить это всеобщее. Любое определение всеобщего единства является лишь моментом. То есть определения всеобщего единства и само всеобщее единство не соответствуют друг другу. Если бы всеобщее было как предметно существующее, то мы бы имели всеобщее и его разумные определения, откуда было бы ясно их соответствие и различие. Но мы не можем этого сделать так как само всеобщее впервые выступает и развивается в разумных определениях. И тем не менее эти два момента не соответствуют. И секрет в том что само всеобщее единство, вследствие того что оно развивается, не может получить окончательного, абсолютно тождественного себе, способа выражения. Здесь часто происходит отождествление всеобщего содержания, всеобщего предмета философии и способа познания этого предмета. Но оттого что содержанием философии является всеобщее содержание вовсе не следует, что философия является абсолютно тождественным выражением этого всеобщего.
Мы долго выясняли, что всеобщее единство есть самоопределяющееся и саморазвивающееся, идущее во всю полноту определенности и возврата этой определенности в себя самоё. Уже то, что всеобщее единство есть процесс - исключает законный способ его выражения. Поэтому не надо путать всеобщее как содержание философии и абсолютную законченность познания этого всеобщего. На этом отождествлении и строятся все основные недоразумения. Когда слышат, что философия имеет своим предметом абсолютную истину сразу полагают, что философия претендует на абсолютную законченность и завершенность познания. Но определения единства бытия и мышления являются всегда относительными и несоответствующими самому всеобщему содержанию. - Всеобщее содержание нигде не выступает кроме как в этих определениях, но само это определение не соответствует всеобщему содержанию. И это следует из определенности самого всеобщего содержания. И мы видели это на развертывании всеобщего содержания. Сначала оно непосредственное, простое, всеобщее. И только в процессе самоопределения получает дальнейшую определенность в рефлексии и, далее, в единстве. Это и выступает в философских определениях всеобщего содержания. - Всеобщее всегда есть всеобщее содержание, но определенность этого всеобщего содержания различно.
Мы получили что всеобщее единство включает в себя и бытие и мышление, но по сути дела это единство в начале необходимо абстрактно. И одно дело иметь в исходе абстрактное единство бытия и мышления, где бытие и мышление еще не получило различения, не выступило еще, и другое дело, когда они уже выступили. Итак, философия есть определение всеобщего единства бытия и мышления, и ее определения не соответствуют самому этому всеобщему содержанию. Вот это несоответствие разумной формы и всеобщего содержания философии и делает философию исторической. История философии в целом своим главным моментом имеет несоответствие формы и содержания.
Итак, философское познание начинается с определения единства бытия и мышления. Здесь может возникнуть впечатление, что раз мы добрались до содержания философии, до ее предмета, то оно и является главным, а форма, якобы, нечто вторичное и т.д. Тем более, что согласно современным ходячим предрассудкам, форме у нас вообще не придается никакого значения. Но иллюзия в том, что ни о каком всеобщем содержании, кроме как в самих формах, речи быть не может: нет развитой формы - нет и развитого содержания. Лишь в той мере, в которой развита философская форма, в такой мере развито и философское содержание. Отсюда следует, что независимо где и когда начинается философия - начальные определения единства мышления и бытия абстрактны, а значит и само всеобщее единство первоначально выступает в абстрактной форме - и от этого не уйти, в этом природа самого развития.
Если бы мы имели в исходном пункте конкретно, тогда бы вообще не был нужен процесс познания. Но мы уже получили, что всеобщее единство как конкретное, есть результат самоопределения и саморазвития. Так вот история философии в целом есть лишь выражение этого развития самоопределения, саморазличения и рефлексии в единство всеобщего содержания бытия и мышления.
Независимо какая форма философии выступила, она выступает в определениях всеобщего единства мышления и бытия. Как только это сделано - это и составляет главный момент философских учений. И если мы рассмотрим исторические формы философии - а они исторические потому что форма и содержание здесь не соответствует друг другу - то обнаружим, что любое философское определение, выступающее как единство бытия и мышления, является главным пунктом, предпосылкой, центральным определением философского учения. То есть философское учение в целом, или как сейчас говорят система, и есть ничто иное как определение единства мышления и бытия на определенной ступени развития самого этого этого единства. Этот момент определенности единства бытия и мышления и есть принцип данного философского учения. Отсюда ясно, что если учение содержит определения бытия и мышления, то оно философское - если же таковых нет, то оно к философии отношения не имеет. И если в учениях идет речь о природе и обществе, но нигде не затрагивается всеобщее содержание, то это знание может быть и нужным, но оно не философское.
Какова ступень развития единства бытия и мышления, всеобщего предмета, всеобщего содержания философии и определения этого единства - таково и философское учение. Любая философская форма, учение, независимо, насколько оно разработано, вертится в пределах одного основного определения - единства мышления и бытия. Какая ступень единства бытия и мышления выражена данным философским учением - это и составляет принцип данного философского учения.
Философское мировоззрение и есть ничто иное, как сам принцип определенной ступени единства бытия и мышления и проведения этого всеобщего единства через особенное содержание природы и духа известное в данную эпоху. Значит историческое движение философии характеризуется не только тем, что определение единства бытия и мышления никогда полностью не соответствуют самому всеобщему единству бытия и мышления. Оно еще характеризуется, что в определении единства бытия и мышления с необходимостью втягивается особенное содержание природы и духа. Проведение определений единства бытия и мышления через особенное содержание и есть философское учение. Но особенное содержание без всеобщего единства бытия и мышления, выступающего в этом содержании, есть царство опытной науки.
Тут необходимо рассмотреть момент отношения философии и опытного познания в историческом движении философии. Мы получили, что в историческом движении философии, с одной стороны, поскольку мы заняты определениями единства мышления и бытия и это единство выступает только в определениях мышления - мы, по сути дела, заняты историей развития мышления. Значит история философии в этом моменте есть строжайшим образом история мышления. Но поскольку философия в историческом развитии не может ограничиться только определением единства бытия и мышления, а нужно что бы это еще находило подтверждения и доказательство в особенном содержании природы и духа - мы с необходимостью втягиваемся во второй момент, где содержание не исчерпывается выраженным в определениях мысли. То есть второй момент исторического развития таков, что он вовсе не исчерпывается историей развития мышления.
Так, если мы занимаемся определенностью общества, набредаем на его экономическую определенность, из которой следует следует политическая определенность и характер государства - значит здесь мы действительно мыслим определенное государство. Но это имеет такое содержание, которое не сводится к определениям мышления. Занимаясь этим особенным содержанием мы поглощаемся эти м особенным, и тут нет истории движения мысли - здесь выступает история особенного содержания, а мысль которая исследует здесь особенное содержание, выступает, как правило, бессознательно. Но к сожалению этот второй момент больше всего привлекает к себе внимания.
Пока мы занимаемся определением самого всеобщего единства бытия и мышления, мы заняты действительно развитием мышления. А когда заняты особенным содержанием, мы уже не заняты развитием мышления. И это принципиально важно, поскольку именно в этом состоит основное различие опытной науки и философского познания. Значит, там где мы имеем дело с особенным содержанием - мы не имеем дела с развитием мышления, а там где имеем дело с всеобщим содержанием - мы имеем одновременно дело и с развитием мышления и, соответственно, с философским методом. А раз единство бытия и мышления одно - хоть и развивающееся постоянно в диалектическом процессе - то существует только один философский метод, который и является формой саморазвития этого всеобщего содержания. Поэтому когда у нас говорят о философской методологии, то это попытка скрыть свою философскую нищету: методологии нет, есть лишь один философский метод. Методология есть лишь совокупное название эмпирических методов, которых может быть дурная бесконечность, так как любое особенное содержание, сведенное к своей квинтэссенции, выступает как метод. Любое средство с необходимостью объявляется методом, как то метод обработки камней, выплавки металла и т.д. Итак, помимо развития мышления, мы получаем еще и диалектический метод, который только здесь и может развиваться. А опытная наука, сколь бы она не развивалась, никогда не придет к диалектическому методу, и потому, что в опыте всегда есть внешний момент противоположности сознания и предмета, где содержание с одной стороны, а форма этого содержания - с другой. Прежде чем сделать вывод, возможный уже сейчас, присмотримся к историческому характеру развития философии в целом.
Каждое философское определение всеобщего единства бытия и мышления не соответствует всеобщему своему содержанию, предмету - это и вводит философию в исторический процесс. Несоответствие формы определения и содержания философии обрекает философию на историю философии.
Особенное содержание является неизбежным в истории развития философии. В историческом развитии философия является наукой наук. Невозможно в философии сразу заниматься только определениями всеобщего - надо сначала от чего то отправляться, независимо, идем ли мы от особенного содержания природы и духа, или спускаемся к особенному содержанию. Поэтому в историческом движении философия включает все особенное содержание природы и духа, которое разрабатывается опытными науками.
В отношении этих двух моментов - особенного и всеобщего содержания и мышления - происходит единый сложнейший процесс исторического движения философии. По сути дела, все исторические философские учения в себе содержат все то что давали науки о природе и обществе и поэтому по истории философии можно проследить одновременно и историю развития опытных наук. Но надо сказать, что это противоречивое отношение особенного и всеобщего в истории философии не является уходящим в дурную бесконечность, потому что невозможно на равных удержать определения особенного и всеобщего содержания. - Когда мы возьмем особенное и особенное - они равноправны. А когда особенное и всеобщее, то всеобщее нельзя удержать наряду и возле особенного содержания, так как всеобщее содержание является отрицательностью любого особенного содержания. И хотя исторически получается что философия наука наук, квинтэссенция всех наук, но природа ее такова, что она должна не только подвергнуть отрицанию особенное содержание, но и снять его. Дойдя до определенной ступени, всеобщее содержание бытия и мышления впервые снимает всякое особенное содержание природы и духа. В связи с этим рассмотрим эти ступени.
Когда мы рассматривали философское содержание, то не касались никаких исторических философских учений и речь шла обо всех их вместе взятых в чистом виде. И мы выяснили, что всеобщее единство бытия и мышления проходит три главные ступени в процессе самоопределения. Первая ступень - непосредственная, вторая - рефлексии, различения, и третья - возвращение из различённости к конкретно всеобщему единству. И в историческом движении философии мы наталкиваемся, по крайней мере, на эти три главные ступени развития.
Первая ступень и реализовалась исторически в греческой философии: здесь единство бытия и мышления есть, а бытие это или мышление, объект или субъект - здесь знать нельзя, и потому что это первоначальная ступень как непосредственное всеобщее единство бытия и мышления. Поэтому борьба материализма и идеализма на этой ступени невозможна - все это притянуто за уши, насильственно и вопреки природе самого развития. Здесь невозможно фиксировать ни бытие ни мышление в их противопоставлении. О какой борьбе может идти здесь речь? - А потому Демокрит и не боролся с Платоном.
Вторая фаза - рефлексия - охватывает средневековую философию и философию Нового Времени. Здесь в сфере всеобщего единства выступают противоположности в форме номинализиа и реализма, эмпиризма и рационализма. Всеобщее в самом себе распалось и создается впечатление борьбы противоположностей с правотой одной стороны и неправильности другой. Здесь из двух моментов единой противоположности одна принимается почему то за истинное, правильное. Но если убрать вторую плохенькую сторону противоположности, то исчезнет и эта якобы истинная сторона. И это смахивает на известную политику, что один класс надо сохранить, а противоположный ему убрать и получить хорошенький пролетариат без буржуазии...
Третий момент - рефлексия этих противоположных внутрь себя и выступление самого определенного единства, а это и представлено исторически классической немецкой философией.
Если в греческой философии бытие и есть мышление, а мышление и есть бытие, то в философии нового времени - распад: то эмпирия есть философия, то абстрактная потустороння сущность - философия. И третья ступень только приступает к определению и познанию конкретного единства бытия и мышления. И если говорить в целом, то греческая философия разрабатывает непосредственные определенности единства бытия и мышления, и поэтому способ проявления диалектического процесса здесь является непосредственным. Поэтому для греческого способа философии важно, что субъективный способ диалектического движения является, одновременно, объективным движением содержания, и диалектический процесс объективного содержания является одновременно субъективным. То есть греческая философия не знает не знает разделения движения содержания и движения мысли отличенного от содержания - с другой.
На второй ступени - полное несоответствие содержания и способа субъективной мысли. Так в эмпиризме материал данное, определенное, а деятельность падает на субъективный способ, как в геометрических доказательствах. То же и в метафизике: там о потусторонней сущности ведется речь о ее определенности и т.д., а сама сущность остается непоколебимой - вспомните субстанцию Спинозы. То есть на второй ступени происходит распад на содержание и субъективное движение мысли. Этому способствует еще и то, что в это время втягивается уже развитая определенность опыта.
В третьем периоде осуществления соединения субъективного движения мысли и объективного движения содержания. Так в Греции имеем развитие всеобщего содержания, природы мышления, во втором - развитие особенного содержания без развития мышления. И третий момент характеризуется тем, что достигается единство субъективного движения мысли и объективного содержания при всеобщности содержания. И вместе с всеобщностью содержания исчезает и субъективный способ и достигается всеобщая форма соответствующая всеобщему содержанию и наоборот. Значит здесь достигается конкретное тождество всеобщности формы и содержания философии.
А потому в третьем периоде исторического движения философии завершается и снимается особенное содержание и особенная форма мышления. И философия как наука наук прекращает свое существование: она уже не втягивает в свой предмет особенные формации природы и духа - то что исторически было необходимым и неизбежным. Но это не значит, что философия не имеет сейчас отношения к особенному содержанию природы и духа. Это означает что впервые только теперь философия получает возможность снять особенное содержание природы и духа, и через это выявить и заниматься всеобщим содержанием. А это и есть ничто иное как определение всеобщей природе мышления, которые одновременно оказываются всеобщими определениями бытия. Это и есть то, что зафиксировано в разрозненных местах у Энгельса - что царство философии как науки наук окончило свое существование, и за философией остается царство чистой мысли, но это по сей день остается абсолютно непонятым.
То что сегодня нам преподносится как философия, к философии никакого отношения не имеет. Нам преподносится эмпирическое понимание природы и общества как диамат и истмат. Но та и другая сфера имеет особенное содержание и является компетенцией опытных наук - диамат и истмат никакого содержания отличного от опытных наук не дает. Современный марксизм и есть возрождение второй исторической фазы философии Нового Времени.
Помимо того что моменты определения всеобщего единства бытия и мышления, и соответственно моменты всеобщей природы мышления, не обладают характером последовательности, где последующее определение является развитием предыдущего - нет: исторически это происходит в случайной последовательности. Более глубокие моменты развиваются даже раньше и это потому, что более развитую определенность легче познать и определить. В связи с этим история философии, по своему характеру, производит впечатления одного лишь различия между принципами философских учений.
Кстати, о борьбе материализма и идеализма уместно говорить лишь на второй фазе исторического развития, где где происходит распад. Тоетью же ступень развития философии можно назвать логическое познание природы мышления, единства бытия и мышления. То есть историческое движение философии приводит к логике. Значит логика и прокладывала себе дорогу в историческом развитии философии. В философской логике мы занимаемся определениями всеобщего единства бытия и мышления. Но эти определения единства выступают и в историческом развитии философии, но там они выступали в двояком образе: как определения самого всеобщего единства и как определения особенного содержания. А теперь определения особенного содержания нас уже не интересуют, так как принадлежат историческому характеру развития философии. Значит в рассмотрении истории философии нас менее всего должна интересовать философия природы, общества, истории и т.д., ибо все это - особенное содержание. А интересует нас определения всеобщего единства, как они выступают в исторических формах философии, и это непреходяще в отличии от снятых особенных форм. А это значит, что если мы занимаемся конкретным философским учением, то нам не должно удерживать все особенное содержание, а вот второй момент - определения всеобщего единства бытия и мышления - пункт, который абсолютно необходим. Так философия Аристотеля для нас в определениях всеобщего единства бытия и мышления. А у нас в учебниках истории философии только особенное содержание и излагается, то есть то что умерло, тем нас и пичкают...
Но если мы будем определять всеобщее единство бытия и мышления не желая иметь дело с историей философии, мы будем проделывать те определения, которые проделала история философии. И философия логики такова, что определения всеобщего единства бытия и мышления, которые выступили в историческом развитии философии, нам не миновать. Логический способ отличается от исторического лишь тем, что логический способ знает необходимость каждого определения всеобщего единства бытия и мышления.
Значит если все историческое развитие философии мы берем в определениях всеобщего единства бытия и мышления снимая все преходящее, принадлежащее эпохе сознания, то будем иметь дело с современной логической философией. Значит принципы философских учений выступающих исторически, взятых в чистом виде и в процессе их собственного диалектического развития и есть логическая форма философии. Или проще: историческое развитие философии и есть становление логической философии, но в исторической форме. И наоборот: разрабатывая логическую философию, момент за моментом включаем и воспроизводим в ней все принципы исторических философских учений.

Дата добавления: 2014-12-07