Человек юридический

§ 8

Во взаимодействии с процессом становления института заложничества происходило и формирование опиравшегося на него механизма мирного разрешения межродовых конфликтов. Его детальная реконструкция вряд ли достижима, хотя и не исключено, что дальнейший прогресс социального познания позволит говорить об этом механизме более конкретно, чем это возможно сегодня. Современная антропология права демонстрирует значительное разнообразие весьма причудливых с нашей точки зрения форм разрешения межгрупповых конфликтов в сохранившихся архаических обществах. Однако при всем историческом многообразии, все эти формы должны включать в себя ряд логически необходимых моментов, которые мы и рассмотрим.

Социальная жизнь дуально-родовой системы опиралась на равновесие между родами. Его сохранение представляло собой базовое условие самого существования общности. Каждый род считал своего контрагента другим, но равным. Отдать дочь или сестру в жены представителю другого рода означало признать его человеком (в отличие от нелюдей за пределами общности), признать равным себе.

Никаких способов устойчивого подчинения одной группы другой группой еще не было выработано, и всякая попытка сместить равновесие в пользу одного из родов была бы губительной для общности. Поэтому если в результате действий лица (лиц) из одного рода наносился ущерб другому, и тем самым равновесие нарушалось, это означало ситуацию социального конфликта. Разрешением конфликта было восстановление равновесия.

Логически необходимыми моментами, без которых восстановление равновесия невозможно, выступали: установление факта нанесения ущерба, установление виновных, что невозможно без реконструкции ситуации конфликта, а также принятие решения о том, как именно равновесие должно быть восстановлено. Процедура, в рамках которой устанавливается факт нанесения ущерба (или событие преступления), виновный, размер и форма компенсации и т.п., на современном языке называется судебной процедурой. Таким образом, возникновение первичной формы человеческого общества – дуально-родовой общности – было возможным только через формирование судебной процедуры разрешения конфликта.

Поскольку принятие судебного решения имело смысл только при его обязательном исполнении, то в отсутствие каких-либо межродовых и внутриродовых принуждающих инстанций это могло обеспечиваться только личным участием в судебной процедуре лидеров обоих родов. Что касается того, в какой форме – словесно-описательной, демонстрационной, смешанной, с использованием свидетелей или без, с клятвами или без и т.п. – происходила реконструкция ситуации конфликта, то, как мы уже отмечали, это могло быть по-разному. Однако судебная процедура могла выполнить свою функцию лишь при обеспечении конституирующего суд условия, согласно которому, по словам виднейшего итальянского юриста Бруно Леони, «стороны равны в том смысле, что они располагают полной свободой в представлении аргументов и доказательств[128]». Каков бы ни был характер аргументов (а он мог быть чрезвычайно странным с нашей современной точки зрения), принципиально важно именно то, что каждая сторона имела возможность аргументации. Именно и только при этих условиях аргументы силы могли быть заменены силой аргументов. П. Рикёр, один из наиболее глубоких современных специалистов в области философии права, верно отмечает: «Функция судебного процесса состоит в том, чтобы заменить насилие дискурсом»[129]. Если стороне не дается возможность высказать ее аргументацию, то у нее остается только одна возможность отстаивать свои позиции – с оружием в руках.

По мере накопления опыта подобного рода разбирательств вырабатывались первые нормы материального права. Однако судебную процедуру конституируют не они. Голландскому юристу начала XVII века Гуго Гроцию приписывается понимание естественного права как предопределенного вечными законами разума. Гроций фактически вел речь о материальном праве, о существовании столь фундаментальных материально-правовых аксиом, что даже Бог ничего не в состоянии сделать с ними, «подобно тому как Бог не может сделать, чтобы дважды два не равнялось четырем»[130]. Сегодня мы знаем, что таких аксиом нет. Однако процедуру суда конституируют не апелляции сторон к тем или иным якобы незыблемым материально-правовым основаниям. Более того, ее конституирует даже не характер аргументационной логики, который тоже не есть нечто раз и навсегда данное. Сама логика человеческого ума формируется, как пишет один из крупнейших социальных мыслителей XX века нобелевский лауреат Ф. Хайек, «в постоянном взаимодействии с институтами, определяющими структуру общества. Ум в такой же мере представляет собой продукт социального окружения, в котором он созревает, в какой он воздействует на это окружение и изменяет общественные институты»[131]. Судебная процедура есть процедура разрешения конфликта посредством равноправного аргументационного противостояния сторон.

Как ни важна в системе регуляции человеческих отношений процедура судебного разрешения конфликта, она является элементом (может быть – важнейшим, центральным, это обсуждаемо, но лишь элементом) внутри системы, без которой эта процедура существовать не может, как не может существовать сердце без организма.

В современности новые суды как инстанции, открывающие перспективу рассмотрения потенциальных конфликтов между субъектами, ранее не имевшими такой возможности вообще или в каких-то аспектах их отношений (например, международные или третейские) возникают на основе договоров между этими субъектами. Выражаясь метафорически можно, конечно, сказать, что между половинками дуально-родовой общности существовал договор о суде, который гарантировался залоговым договором с людьми в качестве предметов залога. Однако лучше с этой неудачной метафорой расстаться, поскольку ко времени начала исторически первичного формирования судебной процедуры, а тем более системы взаимного заложничества, люди не обладали способностью заключения договоров[132]. Эта способность не предшествовала становлению судебной процедуры, а развилась вместе с ней как один из аспектов общей способности к рациональной регуляции поведения.

Судебная процедура может существовать только в неразрывной связи с правилом или нормой[133], устанавливающей эту процедуру. Правила могут, в свою очередь, быть установлены властью или договором, или же складываться в ходе исторического процесса, как это и было с правилом суда. При этом, в отличие, например, от поведенческих паттернов типа табу, правило суда носило рациональный характер; его реальные основания и последствия несоблюдения адекватно понимались древними людьми.

В то же время, первичная судебная процедура несла в себе и договорное начало. Дело в том, что, как уже было сказано, один род не мог заставить другой выполнить решение, принятое в рамках судебной процедуры. Следовательно, принятое решение всегда включало в себя не только, например, санкцию, но и межродовой договор об исполнении этой санкции.

Итак, мы видим, что в отношениях между родами в рамках дуально-родовой общности складывается совершенно новый механизм регуляции поведения людей. Он включает в себя комплекс взаимосвязанных моментов: договор, нормативность, суд и принуждение (заложничество).Именно наличие такого комплекса, то обстоятельство, что эти моменты генетически и функционально предполагают друг друга, и позволяет говорить не о конгломерате разных регуляторов, а о едином механизме.

Классик юридического позитивизма конца XX века Г. Харт попытался указать на те свойства, которые с точки зрения «любого образованного человека» являются общими для различных правовых систем[134]. Мы упростим задачу для «любого образованного человека» и сформулируем вопрос иначе: «Назовите регулирующий социальную жизнь механизм, элементами которого являются договор, нормативность, суд и принуждение?» Едва ли можно усомниться, что ответ будет: «Право». Везде, где есть эти четыре компонента, наличие юридической регуляции несомненно. Везде, где существует право, эти компоненты присутствуют. Более того, развитие юридической регуляции не добавило к ним почти ничего типологически нового, хотя, разумеется, расширялся круг и появлялись новые типы субъектов юридических отношений, менялось содержание норм, возникали специализированные структуры, берущие на себя выполнение имманентных юридической регуляции функций: парламент, суд, полиция и т.п. Однако все системообразующие, в совокупности конституирующие право элементы сформировались в неразрывной связи друг с другом как атрибутивная сторона социальности в ее исторически первой форме – дуально-родовой общности. Ubi societas, ibi jus est.

Следует подчеркнуть, что без правового механизма взаимоотношения родов дуально-родовая общность не могла сформироваться; она бы распадалась, не успев сложиться. Таким образом, право – не просто сторона социогенеза, а решающий фактор становления общества. Более того, как мы увидим далее, именно юридические законы и конституируют саму социальность.

Дата добавления: 2014-12-29