О сущности моральной регуляции и роли права в ее становлении

§ 13

О типичных заблуждениях в понимании соотношения права и морали

Вопрос о соотношении права и морали традиционно рассматривается в фундаментальных исследованиях права. Это, в общем, понятно. Наличие некоторых сходных моментов кажется очевидным. Оба регулятора нормативны, нормы часто похожи или даже, кажется, совпадают: не убий, не укради и т.п. Поэтому, действительно, определение границ права требует проведения демаркационной линии с моралью.

Существует ряд распространенных заблуждений, препятствующих действительному пониманию соотношения права и морали. Одно из них –легизм или, что почти то же самое, юридический этатизм, согласно которому существование и возникновение права неразрывно связано с деятельностью и возникновением государства. Такой подход, казалось бы, позволяет легко и просто различить правовые и моральные нормы: «Право - это система порядка в обществе, наделенная государством принудительной силой, а мораль - система представлений о поведении в обществе, не обладающая такой силой»[158]. Пока «не убий» не поддерживается государством, это лишь моральная норма, когда же ее формулирует и гарантирует государство, она становится также и правовой. Соответственно, моральная регуляция трактуется как внутренняя, а правовая как внешняя, утверждается, что в основе первой лежит свобода, а второй – принуждение, что первая исторически предшествует второй. При этом обычно понимается, что государство берет под свою защиту не все, а лишь самые главные моральные нормы. Соответственно, мораль оказывается своего рода критерием и основанием права, а право – минимумом морали[159]. Такого рода взгляды сегодня в России весьма распространены: «Право основывается на общественной морали (нравственности)»[160]; «Без моральных скреп любая правовая конструкция разрушится, словно карточный домик, ибо в основе любых правовых отношений лежат отношения моральные»[161]; «Право - это часть морали, обладающая потенциальной принудительной силой… но мораль не всегда есть право (та часть морали, которая не может быть подкреплена принуждением)»[162]; «Право не должно противоречить морали… Многие правовые нормы закрепляют не что иное, как нравственные требования»[163]; «С точки зрения общей системы ценностей, сложившихся в современном обществе, право должно отвечать требованиям морали»[164]; «Юристы по роду своей деятельности изучают, толкуют, применяют прежде всего правовые нормы — это их специальность. Но они для оценки поведения субъектов правовых отношений и правильного разрешения возникающих коллизий постоянно обращаются и к этическим критериям, ибо в основе права лежит мораль»[165] и т.д. Однако понимание того обстоятельства, что право возникает вместе с обществом, что оно является важнейшим фактором, конституирующим саму социальную ткань, лишает основы все эти утверждения.

Еще одна важная причина, мешающая корректной демаркации морали и права, связана уже не с проблемой правопонимания, а с проблемой понимания природы морали. Известный современный английский этик Алан Монтефиоре говорит: «Если мы попытаемся перевести термин "мораль" с достаточно высокой степенью точности на язык иной культурной традиции или другого исторического времени, то мы столкнемся с существенными трудностями. Даже общее понятие того, что "мы" обычно называем моралью, не всегда можно реконструировать или объяснить на другом языке или в терминах другой традиции, т.е. отличной от того, что можно было бы назвать в самом широком и, конечно, нестрогом смысле современным "западным" миром и того, что порождено им»[166].

Несомненный факт, который констатирует А. Монтефиоре, если вдуматься, есть нечто весьма удивительное. Он означает или столь кардинальное различие культур, что фундаментальнейший механизм регуляции поведения – а именно так в западном мире трактуется мораль – в других культурах вообще отсутствует как нечто цельное, или, что термин "мораль" как базовый концепт западной этики, на самом деле, есть один из «идолов площади» (в терминологии Ф. Бэкона), то есть неправильно образованных понятий, которые лишь уводят от истины. Причем или – не исключающее. Попытаемся в какой-то мере разобраться в этой ситуации.

Сегодня почти общепризнанным стало понимание того, что фундаментальной ошибкой трактовки морали в истории западной философии является ее крайняя рационализация. Справедливая критика рационалистической этики высказывается и в работах ряда ведущих современных российских авторов, особенно А.А. Гусейнова, который, в частности, обращается в этом контексте к проблеме так называемого обоснования морали, то есть попытки логического ответа на вопрос о том, почему и какие моральные нормы следует выполнять. «Обоснование морали, пишет он, - традиционная, к тому же центральная, тема философской этики»[167]. При этом «обоснование - сугубо рациональная процедура. Уже в самом вопросе неявно заложена мысль, что мораль обязана оправдаться перед разумом, получить от него как бы вид на жительство. Тем самым разум оказывается в царском кресле еще до того, как доказаны его права на трон»[168]. Между тем, «мораль укоренена не в разуме, или, по крайней мере, не только в разуме». Она имеет «иную природу, иной источник, чем познающий разум»[169].

Согласно этому высококомпетентному автору, следует «принять мораль как атрибутивное свойство человека, как изначальную основу человеческой идентичности, которая для своего существования не должна получать санкцию познающего (чуть было не написал "надзирающего") разума»[170]. Именно эта попытка всепроникающей интервенции разума в мораль, его метастазы, стремящиеся прорасти едва ли не в каждую клеточку нравственных отношений, привели к трансформации понимания (и, соответственно, понятия) морали, а отчасти и ее самой, поскольку, как точно замечает А. Гусейнов: «Этика, будучи знанием о морали и в качестве знания о ней, является также частью (моментом) самой морали»[171]. Сегодня несамодостаточность познающего разума как базового регулятора человеческого поведения, в том числе якобы образующего фундамент морали – достаточно банальная истина социогуманитарного знания, которой сопротивляются только «идолопоклонники разума[172]». Но если мораль имеет «иную природу, иной источник…», то каков же он?

Дата добавления: 2014-12-29